Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Сэнсэй. Исконный Шамбалы

ModernLib.Net / Религия / Новых Анастасия / Сэнсэй. Исконный Шамбалы - Чтение (стр. 8)
Автор: Новых Анастасия
Жанр: Религия

 

 


      Я с ужасом наблюдала за тем, что происходило с моими мышцами. Они все, как единый механизм, стали спазмироваться помимо моей воли и желания. Причем эта общая судорога охватила все мое тело. Казалось, напряжение нарастало с каждой секундой, и ничем невозможно было его остановить. Тело сводило с такой силой, что мне даже померещилось, что я услышала хруст позвоночника. И уже совсем из ряда вон выходящее — это было ощущение напряжения внутренних органов. Такое со мной никогда еще не случалось. Даже мои самые сильные прежние головные боли были ерундой перед этой невыносимой болью. Мимические мышцы лица так напряглись, что лицо исказилось в ужасной гримасе.
      Удивительно, но, несмотря на все эти метаморфозы скованности тела, я оставалась в ясном сознании. Моя особа продолжала все четко видеть и слышать. Я видела, как ребята из нашей компании, наблюдая за происходящим, изменились в лице, перепугано разглядывая наши застывшие фигуры. Четко услышала слова Костика, обращенные ко мне:
      — Ничего себе! Ну ты и красавицей стала, глаз не отвести.
      Я хотела съязвить ему в ответ, но не смогла пошевелить даже языком, не то что слово сказать.
      Мне показалось, что прошла целая вечность, пока Сэнсэй «оживлял» нас обратно. Но на самом деле в такой позе, как потом оказалось, я не простояла и минуты. Все тело закололо мелкими иголками во всех направлениях так, словно я отлежала одновременно все его конечности и части. Мои «соучастники» усиленно растирали свои тела. Их примеру, правда не в столь сдержанных эмоциях, поспешила последовать и я. Тело страшно ломило и болело.
      — Ничего-ничего, — успокаивающее проговорил Сэнсэй. — Денька через два, максимум через три все пройдет.
      До конца дополнительных занятий все шестеро только и занимались тем, что усиленно растирали свои конечности под неустанные шуточки других ребят. Когда наша толпа сплошных «калек» вышла на улицу, Володя, стоящий рядом с Сэнсэем, восхищенно произнес:
      — Здорово! Классная тренировка сегодня была. Аж мышцам приятно.
      «Ничего себе, приятно! — подумала я, еле передвигая ногами. — Если это будет так и дальше, то я в ближайшем будущем буду приезжать сюда спецрейсом, на инвалидной коляске». Наша группа «горе-бойцов» медленно ковыляла по дороге, под веселые шутки компании.
      — Неплохо вы, ребята, смотритесь, прямо как в анекдоте, — иронично произнес Виктор.
      — Каком?
      — Да встречаются два мужика в травмпункте, загипсованные с головы до ног. Один спрашивает у другого: «Где это тебя так угораздило?» «Врезался в гараж». «Машина, конечно, всмятку», — посочувствовал тот. «Не, я пешком шел!»
      — Смех смехом, а тело болит, — пожаловалась я Учителю.
      — А ты не думай о боли. Ведь что такое боль — это иллюзия.
      — Какая же это иллюзия, если ее реально чувствуешь?
      — Это тебе так кажется, что ты ее чувствуешь. Любую боль можно вообще перестать ощущать, если сильно этого захотеть.
      — Что, — недоверчиво спросил Славик, — даже если будут резать?
      — Да хоть жарить, — с улыбкой ответил Сэнсэй и уже более серьезно добавил: — Ведь боль — это реакция определенных нервных окончаний на раздражение, передающих сигнал в мозг. Если человек в совершенстве владеет своим телом и разумом, то он может вполне регулировать свой болевой порог. Кстати, в боевых стилях существует школа «Катэдо», мастера которой специально обучают своих приверженцев не чувствовать боли.
      — Счастливые ребята, которые у них обучаются, — мечтательно произнес Руслан.
      — Какие же они счастливые, — в шутку промолвил Сэнсэй, — если перед тем, как научиться, в лучшем случае раз сто палкой по голове получают.
      В этот момент Юра, видимо, хотел что-то одобряющее произнести своему другу. Но только он открыл рот и похлопал Руслана по плечу, как тот заорал во весь голос:
      — А-а-а! Не когай мои трагечности!
      Вся толпа покатилась со смеху от такой точно подмеченной несуразицы.
      — Называется, нарочно не придумаешь, — сказал хохоча Стас.
      А Женька продолжил:
      — От таких тренировок, глядишь, народ новый язык изобретет.
      — Ага, — подхватил Виктор. — И будет разговаривать словами непонятно из каких букв.
      В общем, дальше мы пошли веселей, под очередную картечь новых анекдотов, частично забыв о своих несчастных конечностях. Лишь живот содрогался от смеха в выраженных болевых конвульсиях. Андрей же все это время шел в задумчивости и не участвовал в нашем общем разговоре. Не обращая никакого внимания на наш смех, он спросил у Сэнсэя:
      — А вот этот стиль, так сказать точек, что вы нам показывали, это и есть стиль «Старый лама»?
      — Да ну, не путай дорожный камень с Гималаями. В стиле «Старый лама» Искусство доведено до совершенства. Там достаточно одного рукопожатия или же просто посредника, чтобы сделать с человеком все что угодно.
      — Ничего себе! — удивился Андрей.
      — Это еще ерунда. Есть и более серьезные вещи, может, когда-нибудь о них расскажу.
      Уже прощаясь у остановки, пожимая всем руки, Сэнсэй неожиданно отозвал Костика в сторону и стал ему что-то шептать. Как мы ни напрягались, но ничего услышать так и не смогли. И когда компания Сэнсэя начала удаляться по дороге, мы буквально затерроризировали Костика вопросами. Но тот упорно отшучивался, как мог, списывая все на свои личные секреты.
      Домой мы ехали молча. Один Костик бубнил, пытаясь как-то шутить и тем самым веселить народ. Я вообще ушла в свои мысли о боли. И главное, как только стала об этом целенаправленно думать, тело начало с новой силой ломить и болеть. Моя особа мечтала только об одном, как бы побыстрее добраться домой. Благо, дом мой находился в центре, в пяти минутах от остановки.
      Но, проводив меня до подъезда, ребята не спешили расходиться. Вернее сказать, не спешил Костик, которого как прорвало на анекдоты и всякие смешные истории из повседневной жизни. Я уже переминалась с ноги на ногу, монотонно улыбаясь и показывая всем своим видом, что пора прощаться. Но Костик никак на это не реагировал и продолжал свой каламбур, лишь изредка нервно поглядывая на часы.
      Не прошло и десяти минут нашей беседы ни о чем, как неожиданно для всех Андрей с диким криком боли скрючился пополам и в судорогах упал бы ниц, если бы его вовремя не подхватил стоящий рядом Костя. Но Костя сам не смог сохранить равновесие и повалился на землю, удерживая друга на своем теле. Мы перепуганные наклонились над ними, пытаясь Андрею чем-то помочь. Со страху я забыла и про все свои ноющие мышцы. Один лишь Костик, казалось, был спокоен.
      — Ничего-ничего, надо просто усадить его и растереть виски. Сейчас все пройдет, — сказал он, приподнимая Андрея.
      Пока мы возились и усаживали почти беспомощного парня, Костик глянул на часы и задумчиво произнес:
      — Точно, как сказал Сэнсэй… Ну и силища!
      Мы недоуменно посмотрели на него.
      — Что сказал?
      — Потом расскажу, — быстро произнес Костик и начал помогать интенсивно растирать Андрею виски.
      Постепенно цвет лица парня стал приходить в норму. Желто-синие пятна исчезли, появился легкий румянец. Дыхание стало естественным. И уже через минуту, которая у нас, с перепуга, длилась вечность, Андрей более-менее пришел в себя. Взявшись за голову, он растерянно пробормотал:
      — Не пойму, в чем же дело… Со мной никогда такого не происходило… Наверное перезанимался или с организмом что-то не то… Так вроде бы еще молодой.
      Костик ухмыльнулся, покачав головой:
      — Ну Сэнсэй, ну дает, даже эти слова предвидел… Ну что, ожил, чудик?
      — Какие слова? — не поняли мы.
      Но Костик всецело был поглощен разговором с Андреем:
      — Сэнсэй просил спросить, понравилось ли тебе то, что с тобой случилось?
      — Что?! — удивленно посмотрел Андрей на Костика.
      — Я говорю, понравилось ли тебе это падение?
      Когда до сознания Андрея дошли эти слова, он пришел в ярость, покрывшись от гнева красными пятнами:
      — Понравилось ли мне?! Да пошел ты! Тебя бы так шарахнуло об асфальт, тебе бы понравилось?!
      — О! — с улыбкой изрек Костя. — Если матерится на чем свет стоит, значит точно ожил.
      А потом добавил:
      — Да не кипятись ты, пыхтишь, как чайник. Остынь. Это падение не просто падение, а наказание Сэнсэя за твои мысли.
      — Что?! — еще больше изумился Андрей.
      Тут и во мне все вскипело: «Что значит наказание?! Да как можно было вообще так поступить с человеком, вот так взять и сделать из него беспомощное существо. Ну Сэнсэй дает! Какой же он добрый, если такое выделывает. Нам вдалбливает о любви к ближнему, а сам что творит!» Тут в моей голове всплыл целый ряд случаев демонстрации ударов на тренировке — жестких, безжалостных, грубых по отношению к спарринг-партнеру. И всю мою особу вмиг захлестнула волна отчаяния и злости. Тем временем Андрей продолжал:
      — Что!!! Наказание Сэнсэя за мои мысли?! За какие мысли? Ты что, в своем уме? И вообще, ты знал все это время и ничего мне не сказал! Ни хрена себе, друг называется. А я-то думаю, чего он здесь распинается, на часы поглядывает. Оказывается, чтобы слова Сэнсэя вовремя передать. Ну что, передал?! Насладился вдоволь зрелищем, урод?!
      Теперь настала очередь покраснеть Костику:
      — Дурак ты! Сэнсэй меня попросил с тобою рядом находиться, чтоб ты свою пустую башку об асфальт не разбил. А потом уже, если ты будешь в состоянии слушать, передать тебе эти слова.
      Андрей опешил, как будто на него вылили ушат холодной воды. Друзья пристально посмотрели друг другу в глаза. Настала напряженная пауза. Мы тоже стояли, растерявшись от такого поворота событий.
      — И что же Сэнсэй просил передать? — еще раздраженно, но уже более сдержанно спросил Андрей.
      — Сэнсэй просил тебе передать, что даже мысль материальна и что применять Искусство против людей нельзя.
      — При чем тут Искусство? Какая мысль? Ты чё?! — оторопел Андрей.
      — Да тебе видней, какая мысль. Ты же там что-то куролесил в своем котелке всю дорогу, а не я.
      — Когда?! — еще больше удивился тот. — Да я, я, я… в трамвае вообще прокручивал всю тренировку с начала до конца, — захлебываясь от возмущения, произнес Андрей.
      — Да я тебе не за трамвай. Когда мы шли с Сэнсэем, о чем ты думал всю дорогу?
      Андрей нахмурился, усиленно пытаясь вспомнить тот отрезок времени.
      — Ну, мы смеялись, анекдоты рассказывали…
      — Это мы, а ты?
      — А я… а я … О чем же я думал, хм…
      Через некоторое время сосредоточенного размышления Андрей пораженно проговорил:
      — Е-мое! Неужели за…
      Он осекся на полуслове. И его негодование резко сменилось обдумыванием какого-то ошеломляющего открытия. Это обстоятельство еще больше нас заинтриговало. И наше любопытство полезло через край.
      — А за что? За что? — посыпались в сторону Андрея вопросы.
      Парень сначала отмахивался от нас, как от назойливых мух, а потом все-таки признался:
      — Да это старая история… Я тут уродов одних вычислил, которые пять лет назад меня сильно избили. Ну, помнишь, Костик, тех верзил?
      — А, которым ты поклялся мстить всю жизнь.
      — Ну, это громко сказано.
      — Твои же слова, — пожал плечами Костя.
      — Ну мои, мои. Но скажем так, из-за которых я начал заниматься усиленно каратэ… Так вот… когда я тогда шел… я думал…
      Парень несколько смутился, опустив голову. Видимо, ему нелегко было признаться в этом. Но, собравшись с мужеством, он все-таки продолжил:
      — В общем, я думал… что с помощью этого Искусства… они никуда не уйдут… от моей… мести.
      После его слов воцарилась тишина. Костик, вздохнув, сказал:
      — Да, дела… Вот видишь, ты сам виноват, мечтаешь хрен знает о чем, а я крайним остаюсь.
      — Это тоже Сэнсэй передал? — хмыкнул Славик, пытаясь пошутить.
      Костик посмотрел на него так, что тот сразу сконфузился.
      — А теперь представь, — продолжал Костя, обращаясь к Андрею, — в каком бы шоке были те верзилы. Они ведь обыкновенные люди, со своими недостатками и достоинствами, такие же, как и мы. Так ты хоть как-то подготовлен мысленно, вернее знаешь об этой силище. А они?… Даже если кто-то из них и выжил после такого страха, представь, что стало бы с ними потом. Каждый, наверное, подумал, что он болен как минимум эпилепсией… Тебе было неприятно, а каково было бы им! Сэнсэй просил напомнить, что любой удар, нанесенный тобой в гневе, в конечном счете возвращается к тебе самому… И еще: «Нельзя другим желать зла, даже в мыслях. Ибо силой мысли ты плетешь ловушку для самого себя, для своего тела и разума. И чем чаще ты думаешь об этом, тем крепче становятся ее сети, тем туже затягивается петля. Выход один: стань другом врагу своему и прости деяния его, ибо и ты несовершенен».
      И, поразмыслив еще немного, Костик добавил:
      — Так, по-моему, ничего не забыл сказать… Ну все, теперь ты можешь быть свободен.
      — В смысле свободен? — не понял Андрей. — Сэнсэй что, меня выгоняет?
      — Ну про это он мне ничего не говорил… То я тебя отпускаю.
      — А, — протянул, улыбнувшись, Андрей и начал вместе с Костиком подыматься с земли: — А ты чего завалился?
      — Чего-чего, есть надо меньше. Я тебе что, Рембо, ловить такого быка.
      Засмеявшись, мы распрощались, как говорится, на веселой ноте. Я была очень рада, что все так благополучно закончилось. В моей душе опять произошла революция чувств. «Действительно, кто виноват в том, что вокруг нас творится зло? Да мы же сами и виноваты. Мы же не контролируем свои желания. Вот потом и получаем по заслугам. И еще при этом кричим, возмущаемся, мол, за что? Думать о хорошем надо чаще, добро людям делать, глядишь и мир вокруг изменится. По крайней мере, в твоем понимании. А твое понимание — это и есть твой настоящий мир… Осознала бы это раньше, не расплачивалась бы сейчас за свой эгоцентризм и манию величия собственным здоровьем и жизнью… Эх! Как бы это знать до того, больше бы было уверенности в завтрашнем дне. Но коль судьбе угодно так распорядиться, то хоть бы напоследок успеть достойно пожить, по-человечески… Правильно когда-то сказал Сэнсэй: «Главное — не количество прожитых лет, а их качество. Как, а не сколько».
      Да, мы отвечаем за все то, что мы думаем и делаем. И чего я злилась на Сэнсэя? Сами же и виноваты. А он всего лишь наблюдатель нашей действительности, нашей безответственности и безалаберности. Он судит с точки зрения своего внутреннего мира, своего знания, своих высоких моральных ценностей. Чтобы его понять изначально, надо стать хотя бы Человеком.
 

19

 
      Дома я еще некоторое время размышляла по поводу только что произошедшего события. А потом вспомнила о теле. Все это время, пока мои мысли были отвлечены, боль была приглушена и существовала на каком-то третьем плане мысли. Но как только я вспомнила о натруженных мышцах, они тут же отозвались резкой болью, как верная собачка отзывается лаем на зов своего хозяина. Все тело опять начало ныть и разламываться, а разум стал усиленно жалеть бедненькое тельце, сетовать на мое настоящее «я» за подвергнутые испытания, сочувствовать и сострадать моим конечностям.
      Я кое-как заставила себя сесть в позу «лотоса», чтобы заняться медитацией. Расслабиться было очень трудно, а сконцентрироваться еще трудней. Но все же мое упорство принесло мне маленький результат. В одной из попыток целенаправленного сосредоточения боль забылась сама по себе. Медитация пошла как по маслу. И только когда в моей голове проскочила пакостная мысль, боль снова возобновилась. В это время я четко ощущала «ручеек» по руке. И тут подумалось: «А эта мышца руки больше всех болит. Стоп! Ага, попался предводитель смуты. Опять ты мне здесь всю воду мутишь. Ничего-ничего. В этот раз разговор с Сэнсэем не получился, зато на медитационном занятии я обязательно найду на тебя управу».
      Потом, когда уже вышла из медитации, я начала логически размышлять: «Интересно, у меня случайно не шизофрения началась? Сама с собою начинаю разговаривать, кого-то в себе ловить. Может, у меня уже сдвиг по фазе от таких событий?» И тут же промелькнула другая мысль: «Это хороший “сдвиг”. Почаще бы так думала, быстрее бы достигла цели». Внутренне, на каком-то недоступном уровне, я понимала, о чем идет речь. Но разум мой вскричал: «Какой еще цели? Кто это опять там выступает?» Опять окончательно запутавшись в своих мыслях, кто есть кто и чего я вообще хочу, я заснула, следуя примеру своей безжалостно измученной плоти.
      На следующий день мое тело стало совершенно чужое. Мало того, что оно болело, так еще передвигалось, словно ржавый робот. Мне даже стало интересно, в таком состоянии я себя еще не видела. «Автопилот» явно отключился. Пришлось изобретать новые способы управления телом и не только облачения в одежду. Благо, родители ушли на работу и не видели всех моих комедийных кошмариков. Провозившись дома с этой непослушной «машиной», я чуть не опоздала в школу.
      Уроки отсидела более-менее, хотя ощущения «робота» были незабываемые. Самая последняя была физкультура. Это был финиш всему. Я попыталась отпроситься у учителя. Но он был мужик старой закалки и к тому же страшный бюрократ. Его наши боли не волновали — справку на стол и можешь быть свободен. У меня было официальное освобождение от физкультуры, но оно лежало дома, запрятанное подальше от родителей. Потому что я любила физкультуру и не хотела сидеть на занятиях как пень, вопреки мнениям врачей. Тем более, здесь ничего сверхъестественного, по моему мнению, не было. На тренировках мы больше издеваемся над телом. Но сегодня я впервые пожалела, что не взяла справку с собой.
      Хоть за день немного расходилась, но разминку делала с большим трудом. А сегодня, как назло, были еще и зачеты по отжиманиям. «Этого я точно не переживу. Даже одного раза после вчерашнего не сделаю, — подумала моя особа. — Вот бюрократ, уперся в свою бумажку…» И начала распекать этого мужика по всем статьям своими злобными мыслишками. Во время очередной паузы, по обдумыванию слова еще похлещи предыдущего, в моей памяти как-то ненавязчиво всплыли слова Сэнсэя: «Нельзя другим желать зла даже в мыслях». «Елки-палки! Что ж я делаю, — встрепенулась моя особа. — Сама себе ловушку создаю…» И охладив немного свой пыл, стала трезво рассуждать: «Что толку, что я сейчас мысленно его грязью поливаю да недовольные взгляды на него метаю? Только расстроюсь больше, а на зачете еще и нагрублю. Он тоже в долгу не останется, поставит «пару», вызовет родителей. Родители узнают, что я справку в школу не отнесла, тоже расстроятся. Зачем мне это все надо? А если, как Сэнсэй говорит, влезть в «шкуру» этого мужика, то что получается? Он же не виноват, что я пришла на урок в разбитом состоянии? Нет. Он же не знает, что я вчера весь вечер готовилась к его зачетам, можно сказать, в поте лица? Не знает. Так чего же на него злиться? Он просто добросовестно выполняет свою работу. А за справку, так ему тоже надо отчитываться за свои уроки. Вдруг сейчас директор зайдет или какая-нибудь комиссия нагрянет. Мужика тоже можно понять». Расставив так в мыслях все на свои места, я заметила, что гнев мой прошел и теперь можно было спокойно обдумать, как же разрешить эту проблему «миром».
      После разминки я вновь подошла к учителю и спокойно объяснила ему ситуацию, что мол так и так, вчера усиленно занималась, сегодня терплю катастрофические последствия, но на следующем занятии обязательно отожмусь, даже в два раза больше. А также добавила, что я его прекрасно понимаю, как он с нами мучается и устает от наших постоянных «отмазок».
      — Ну что поделаешь, вы же сами когда-то были молодыми.
      Видимо, последнее предложение, вырвавшееся у меня случайно, основательно всколыхнуло какие-то хорошие воспоминания учителя. Потому как следующие пятнадцать минут мы слушали всем классом лекцию о его спортивной бурной молодости. И когда, наконец, начали сдавать зачет, я его спросила:
      — Так мне отжиматься?
      — Ладно, — добродушно махнул физкультурник рукой, — в следующий раз отожмешься. Будем считать, что ты сегодня не успела.
      К великой радости остальных, со мной не успело еще полкласса. Когда прозвенел звонок, одноклассники с улыбкой сказали:
      — Здорово! Слушай, может ты и на остальных уроках пробьешь учителей на воспоминания их далекой молодости, глядишь, и опросить не успеют. Здорово будет!
      — Я ж вам не волшебник, — шутя ответила моя особа. — Я только учусь.
      После этого случая мне стало как-то приятнее на душе. Никто морально не пострадал и более того, даже все остались довольными. Это тешило мое самолюбие и «манька» величия начала незаметно расти как на дрожжах. Я обратила на это внимание лишь тогда, когда друзья, слушая меня вечером, пошутили:
      — Ну ты и раздула эту историю, как мыльный пузырь, — с улыбкой заметил Андрей. — Что тут такого? У меня такие «отмазки» чуть ли не на каждом уроке бывают. Надо просто поступать неординарно и с юмором.
      — Да, но ты же не на каждом уроке укрощаешь свой гнев.
      Андрей задумался:
      — Что верно, то верно… Но юмор меня еще никогда не подводил в общении с учителями.
      — Слушай! — хлопнул его по плечу Костя. — Так это же гениальный способ борьбы с гневом… Ты вспомни ребят Сэнсэя: Женьку, Стаса и других. У них же рот от хохм не закрывается.
      — Точно! — подтвердил Андрей.
      — Вот видишь, как все элементарно, выражаясь словами Сэнсэя. А ты всю ночь выдумывал, как со своим гневом бороться. Вот тебе и ответ… Да, придется тебе всю жизнь хохмить со своим разумом.
      А потом Костик «успокаивающе» добавил:
      — Ну ты не переживай. Мы тебе на «дурочку» вкусные пирожки будем носить …
      — Да ну тебя! Вечно ты все перевернешь с ног на голову.
      Ребята засмеялись. Мы гурьбой пошли штурмовать переполненный трамвай. И уже когда ехали, Костик сказал Андрею:
      — Я, между прочим, эту ночь тоже не зря потратил.
      — На кого? — с улыбкой поинтересовался тот.
      — Пошляк! Не на кого, а на что, глубже мысли. Я сделал гениальное открытие!
      — В области себялюбия?
      — Да я серьезно. Вот послушай, какая цепочка получается. Если бы тебя не побили те верзилы пять лет назад, ты бы не начал заниматься каратэ. Если бы ты не начал заниматься боевыми искусствами, ты и меня бы не втянул в это дело. А если бы ты меня не втянул, мы бы не познакомились с Сэнсэем и не узнали того, что мы узнали и чему сейчас учимся. По крайней мере, если об этой информации где-нибудь и прочитали, то точно посчитали бы ее полным бредом. А так убедились, как говорится, воочию. Короче, если бы тогда тебя не побили, мы не нашли бы эту золотоносную духовную жилу! Вот!
      — Согласен. Но с чего ты взял, что это из-за тебя мы познакомились с Сэнсэем? Адрес его секции нам же дал совершенно посторонний парень с той, предыдущей секции по ушу. Ни ты, ни я его толком не знали. Просто тогда случайно зашел разговор о людях-феноменах, а потом уже и о Сэнсэе.
      — Да. Но именно я же на эту тренировку вас притащил, — защищал свою теорию Костик. — Вы же как сопротивлялись, вспомни, не хотели идти. А парень именно в тот день случайно там оказался. Он своего друга ждал в раздевалке.
      — Ждал. Но он бы так и промолчал тогда, если бы не увидел наш журнал, где была статья о феноменах.
      — Какой журнал?
      — Ну, помнишь, Татьяна нам его в тот день принесла из дома. Мы еще с тобой возмущались, что эту «тяжесть» весь день придется таскать с собой, нет чтобы его вечером отдать.
      — А! Точно! — вспомнил Костик.
      — Ну, я же его на подоконник положил. А тому парню видно было скучно сидеть, вот он и попросил почитать. А дальше сам знаешь, слово за слово, и вот тебе адрес Сэнсэя.
      — Правильно, так оно и было, — и, вздохнув, Костик добавил: — Вот так всегда: такие мелочные факты убивают самые красивые гипотезы… Ну ничего, значит, моя теория будет выглядеть так. Если бы ты не втянул меня в боевые искусства, я бы не привел вас на ту тренировку, а далее в скобочках примечание (и Татьяна не принесла журнал), скобочки закрываем, то тогда бы наша компания не познакомилась с Сэнсэем и так далее.
      — И все-таки все началось с журнала, — настаивал на своем Андрей и далее продолжил развивать свою мысль, — из-за статьи. А начали мы интересоваться этими статьями потому что… Почему?
      — Ну как почему… Потому что… А! Это же она всю воду замутила, всех нас заразила людьми-феноменами, — сказал Костик, кивнув в мою сторону.
      — Точно!
      Ребята посмотрели на меня:
      — А ты чего ими заинтересовалась?
      — Я? — немного растерялась моя особа и тут же выкрутилась: — Я… А меня фильмы вдохновили.
      — О! А фильмы создавали…
      И дальше ребят понесло на раскручивание целой цепочки воображаемых событий. Татьяна усмехнулась и сказала:
      — Э, да вы так грешным делом и до первобытного человека доберетесь, — и смешно их скопировала: — Если бы того человека догнал бы саблезубый тигр, то и вас бы не существовало и, следовательно, с Сэнсэем бы не познакомились.
      — А что, это мысль, — улыбнулся Костик.
      — Вот мужчины, — посетовала Татьяна, — им бы логикой хоть за соринку, но уцепиться. Познакомились с Сэнсэем и хорошо. Значит так надо, значит — это судьба. И все. Чего тут спорить.
 

20

 
      Наша компания пришла на поляну, теперь уже безошибочно определив ее местонахождение.
      — Слышите, что-то никого нет, — сказал с сомнением Славик. — Может, это не та поляна?
      — Да та, та. Я ее в прошлый раз хорошо запомнил, — утвердительно закивал Андрей.
      — Еще бы! — усмехнулся Костик.
      Мы засмеялись, вспоминая наши прошлые похождения. Минут через пять стали подходить старшие ребята, подключаясь к нашему веселому настроению.
      — О, сейчас придет Учитель, — оживился Витя.
      — А по чем ты определил? — спросила я, глядя в ту сторону на звезды.
      — По Самураю, — ответил, улыбаясь, старший сэмпай.
      Я перевела взгляд на земное и только тут заметила, как по глухому забору в свете далекого фонаря важно вышагивал кот, который периодически поддерживал равновесие из-за предательски срывающихся лапок.
      — Он приходит точно к медитации, — продолжал парень. — Сидит себе тихонечко в стороночке в полном трансе, а потом, не тратя внимания на наши разговоры и впечатления, сразу уходит.
      — А в первый раз, когда мы пришли, он остался до конца. Его Сэнсэй в кустах еще ловил, — заметила я.
      — Ну, это, наверное, было маленькое исключение из его правил.
      «Надо же, как все сложилось тогда, — подумала я. — Даже кот принял в этом непосредственное участие».
      К нашему разговору подключились ребята.
      — А почему Сэнсэй завел себе именно черного кота? — спросила Татьяна.
      — Да он его специально и не заводил. Просто когда Самурай был еще котенком, его забили камнями поселочные мальчишки. А Сэнсэй подобрал его на улице и вылечил. С тех пор кот и остался у него жить и никуда от него не отходит.
      — А кто ж ему так уши сильно потрепал? — с улыбкой поинтересовался Андрей.
      — Да, то он с собаками спарринговался.
      — С собаками?
      — Ну да. Самурай же не только духовным занимается, но и боевым искусством, — сказал Виктор, обратив при этом всеобщее внимание на кота. — Сэнсэй его обучает можно сказать с самого детства стилю «Винь-чунь», который является противоположным стилю «Кошка». Так он теперь и на кошек, и на собак задирается.
      — Ты что, шутишь? — искренне удивился Андрей. — Да как кота можно кунг-фу научить? Тут человек не всякий понимает, а то тупое животное.
      — Это как сказать, — вмешался в разговор подошедший из темноты Учитель. — Иногда тупое животное оказывается сообразительнее некоторых Homo Sapiens.
      — А все-таки, — заинтересовался Николай Андреевич необычным сообщением, — а как вы его обучали?
      — Ой, да элементарно, — просто сказал Сэнсэй, как будто речь шла об обыденных вещах. — В форме игры. Сначала пальцами производил захват лапок. А потом также показывал, как выйти с этого захвата. Так он и обучился… Теперь мало того, что с котами постоянно дерется, так еще и на собак задирается. Мыши, видите ли, его уже больше не интересуют, не тот уровень. Научил, блин, на свою голову! Теперь самому приходиться бегать с мышеловками.
      Все засмеялись. А я так и не поняла, розыгрыш это был или нет. Если розыгрыш, то почему настолько серьезный, а если правда, то надо иметь действительно незаурядный талант, чтобы обучить даже кота.
      Во время своего рассказа Сэнсэй одновременно здоровался со всеми за руку. И когда дошла очередь до Андрея, тот не подал руки, а вежливо поклонился.
      — Ты чего? — удивился Сэнсэй.
      — Да я уже боюсь к вам прикасаться после тех событий, — полушутя ответил Андрей.
      — А я тут причем? — с улыбкой пожал плечами Сэнсэй. — Ты не меня должен бояться, а его. Он же с тобой рядом был, а не я.
      Пока Сэнсэй разговаривал с другими ребятами, Андрей толкнул слегка Костика локтем в бок:
      — Так это через тебя!
      — Ты чё! Я конечно умный, но не до такой же степени.
      — Я тебе серьезно.
      — И я серьезно.
      — Честно?
      — Честно.
      Андрей выждал, пока Сэнсэй ответит на очередной вопрос, и спросил:
      — А правда, вы это через рукопожатие сделали?
      — Нет, конечно. Когда-нибудь я вам об этом расскажу.
      Затем разговор перешел на наши домашние медитации. Сначала я хотела отозвать Сэнсэя в сторону и поговорить с ним наедине о своих мыслях, потому как боялась реакции старших ребят. Мало ли, а вдруг засмеют своими подковыристыми шуточками, как и мои друзья. Но Сэнсэй терпеливо разбирался и разъяснял каждую ситуацию, возникшую у ребят. От Юры я услышала несколько схожую со мной историю, но не до такой обостренной степени. Видя серьезный настрой остальных, я, наконец, решилась все рассказать Сэнсэю при всех. И когда настала очередная пауза в разговоре, моя особа начала робко делиться своими «достижениями». Все слушали спокойно и внимательно. Тогда моя особа окончательно осмелела и поведала за своего «ловкача».

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21