31

Предположение

Если повсюду одни гипотезы, если окончательный вывод – фикция, то почему не предположить счастье? Неужели мы настолько циничны, настолько лишены простоты, что отвергаем саму возможность счастливой развязки? На веранде в тот туманный вечер Джон Уэйд пообещал своей жене Верону.[39] Отели-люкс и полный автобус детей. Потом они долго баюкали друг друга в темноте, словно ожидая, чтобы все это каким-то внезапным чудом осуществилось. «Счастливыми быть, – шепнула Кэти. – И ничего больше».

Неужели нам так трудно допустить мысль о счастье? Неужели это неотъемлемое свойство человеческой души – не доверять ее же собственным стремлениям, ее же собственной жажде исцеления и довольства? Неужели мы не в состоянии поверить, что два взрослых человека, любящих друг друга[40], могут решиться на свое маленькое чудо?[41]

«Заснуть бы сейчас и проснуться счастливыми», – могла она сказать, а Кудесник, может быть, засмеялся и спросил: «Так что мешает?» – и всю оставшуюся ночь они, может быть, лежали обнявшись и обсуждали детали предприятия. Маловероятно, конечно. Скорее всего они утонули или заблудились – то ли случайно, то ли намеренно. Но кто может знать наверняка? Тут от начала до конца сплошные предположения. Может быть, в тумане Кэти сказала: «Давай, я готова – сейчас прямо», а Кудесник, может быть, пробормотал что-то насчет пары змей на тропе в Розовом секторе – дескать, он долгие годы думал о том, что бы случилось, если бы эти две придурочные змеи как-нибудь ухитрились слопать друг друга. В общем, старая песня. Может быть, Кэти только улыбнулась из вежливости. Но, может быть, она сказала: «А попробуем-ка!»

Слишком сентиментально? Значит, предпочтем ночное убийство? С чайником и обваренной плотью?[42]

Может, и так.[43] Но, во всяком случае, материалы не исключают возможности их побега. Джон Уэйд был горазд на фокусы. И его ничто не удерживало. И вот в один холодный вечер он, может быть, присоединился к ней на одном из островов – на Оук-Айленде, или на Мэсекер-Айленде, или на Букет-Айленде. Может быть, она выбранила его за задержку. Вокруг них была дикая ширь, темная и безмолвная; этого-то они и хотели. Им нужно было одиночество. Им нужно было скрыться вдвоем. Может быть, они просидели всю ночь обнявшись у маленького костра, праздновали встречу, называли имена детей, которые у них родятся, – порой уморительные имена, специально чтоб посмеяться, – а потом обсуждали обстановку своего будущего дома, роскошные ковры и старинные медные светильники, выбирали цвет для обоев, входили во все подробности. Они вслушивались в ночь. В лесу раздавались шорохи, что-то потихоньку гнило, что-то росло, волны с тихим плеском накатывали на берег. Может быть, они занялись любовью. Может быть, уснули потом, завернувшись в одеяла, и проснулись счастливые, и утром, может быть, взяли курс на Кенору или на запад, в сторону Виннипега, а прибыв на место, утопили «крис-крафт» и пешком дошли до автобусной станции или маленького частного аэропорта.

Документы? Паспорта?

Он же Кудесник.

В воздухе над Атлантикой они, может быть, откинули назад спинки кресел и поведали друг другу все тайны. Рассказали обо всем хорошем и обо всем дурном. «Кэт, моя Кэт», – шептал, может быть, Кудесник, словно вызывая ее дух, чувствуя ее легкие вдохи и выдохи у себя на ладони. Для них обоих это была игра в желания, но теперь они были внутри своих желаний, и теперь, может быть, им откроется счастье на земле – в неизведанной стране или в экзотической чужой столице с диковинными обычаями и малопонятным языком. Чтобы там освоиться, нужно приложить много усилий и многое в себе изменить, но они будут прилежными учениками.[44]

Джон Уэйд в последний раз вышел в эфир рано утром в воскресенье двадцать шестого октября 1986 года. Он отправил в атмосферу поток бессвязных заклинаний, чередуя их с извинениями, сожалениями и тихими изъявлениями печали. Тон был исповедальный. Временами он плакал. Напоследок, когда уже светало, он, похоже, надломился совсем. Не разумом – сердцем. Прозвучали исковерканные молитвы, судорожные обращения к Кэти и к Богу. Он взывал к отцу, чьей любви теперь требовал, моля об уважении и постоянстве; под конец его голос звучал еле слышно, словно уже из самого озера, маленькие пузырьки сентиментальной невнятицы: «Твои теннисные туфли. Эти сердца я нарисовал… Только ради любви, только чтобы быть любимым. Потому что ты однажды спросила: что свято? И потому что ответ всегда был – ты. Свято? Теперь ты знаешь… Где ты? »

Убийца?

Человек, способный лить кипяток?

Ни разу в этих своих речах Джон Уэйд не дал повода подозревать, что он хоть что-то знает о местонахождении Кэти или что он скрывает хоть какие-то факты. И это заставляет меня задуматься. Возможно или нет, что даже для Джона Уэйда все было полнейшей загадкой? Что просто однажды он проснулся и увидел, что его жена пропала – пропала навсегда, – а остальное было ему неведомо? Что все пути вели в никуда? Что случившееся было выше его разумения?

Одна лишь печаль, думается мне, может быть здесь абсолютной истиной. Джон горевал по Кэти. Она была для него всем. Они могли быть счастливы вместе. Он любил ее, а она пропала, и он не мог вынести этого ужаса.

Зима в том году пришла рано. К вечеру двадцать шестого октября снег на полфута покрыл берега и острова Лесного озера. Птицы улетели, зверье забилось в норы, сосны застыли под белыми шапками. До самого горизонта во всех направлениях протянулся сплошной необъятный морозный панцирь, где все сцеплено со всем остальным – льдистая решетка валентностей и зависимостей. Джон Уэйд затерялся в лабиринте. Он был один. Лодка шла на полной скорости. Ветер срывал с его губ выкрики – ее имя, его любовь. Он двигался на север, минуя остров за островом, плавно скользя между водой и небом.

Можем ли мы поверить, что он был человеком, а не чудовищем? Что он был повинен только в том, что родился на свет?

Может ли истина быть такой простой? И такой ужасной?

1

Интервью, 4 декабря 1989 г., Сент-Пол, Миннесота.

2

Интервью, 12 и 16 июля 1993 г., Сент-Пол, Миннесота.

3

Протоколы о разыскиваемых лицах, форма 20, архив шерифа, округа Лесного озера, Бодетт, Миннесота. Заявление об исчезновении Кэтлин Уэйд поступило утром 20 сентября 1986 г. Поиски продолжались 18 дней на площади более 800 кв. миль; в них участвовали дорожная полиция штата Миннесота, подразделение окружного шерифа, пограничная служба США, канадская конная полиция (приозерное подразделение) и полиция провинции Онтарио.

4

Интервью, 21 сентября 1991 г., Идайна, Миннесота.

5

Интервью, 19 июля 1990 г., Фарго, Северная Дакота. Бывший рядовой 1-го класса Тинбилл, индеец племени чиппева,

6

«Миннеаполис стар трибюн", результаты опросов общественно' го мнения, 3 июля и 17 августа 1986 г., стр. 1.

7

Интервью, 6 мая 1990 г., Миннеаполис Миннесота.

8

Интервью, 6 июня 1989 г., Энгл-Инлет, Миннесота.

9

Интервью, 10 июня 1993 г., Энгл-Инлет, Миннесота.

10

Интервью, 3 января 1991 г, Бодетт, Миннесота.

11

Интервью, 9 июня 1993 г., Энгл-Инлет, Миннесота.

12

И я ведь тоже теоретик Биограф, историк, медиум – называйте как вам угодно, – после четырех лет тяжкого труда я мало чем обладаю, помимо догадок и предположений. Джон Уэйд был фокусник; он не очень-то делился своими секретами. Кроме того, есть еще тайны, которыми пронизана сама ткань жизни, тайны людских желаний и побуждений. И даже многое из того, что в этом повествовании подается как факт – действия, слова, мысли, – следует, если уж начистоту, рассматривать как тщательную, но все же творческую реконструкцию событий. Я старался, конечно, быть верным имеющимся материалам. Но материалы – еще не истина. Вот истинная правда. Так или иначе, Кати Уэйд пропала навсегда, и если вам нужна единственно верная разгадка, придется искать ее за пределами этих страниц.

13

Коджак – отважный полицейский из популярного телесериала. (Здесь и далее звездочками отмечены прим. перев.)

14

Интервью, 16 декабря 1991 г., Сент-Пол, Миннесота.

15

См. ниже – результаты первичных выборов.

16

Эл (Альфред Эмануэл) Смит (1873—1944) – американский политический деятель. В 1928 году безуспешно баллотировался в президенты.

17

Не все ли мы таковы? Джон Уэйд – он за пределами нашего знания. Он для нас – другой. После всех лет тяжкого труда над этими удручающими материалами, после всех поездок, интервью и затхлых библиотек личность его остается для меня абсолютной, непроницаемой загадкой, табличкой с именем, беспомощно плывущей по океану безрадостных фактов. Двенадцать тетрадок исписано, а конца все нет. Мне ясно, что мною движет, – страстное желание проникнуть в чужое сердце, обхитрить рычажки и колесики законов естества, сотворить чудо понимания. Такова уж природа человека. Нас всех, всех без исключения, мучит это неумолимое свойство других – быть другими. И мы хотим преодолеть – гипотезой ли, мечтой ли, научным ли исследованием, – хоть как-нибудь преодолеть свинцовые стены, окружающие душу другого, очерчивающие ее границу, охраняющие ее и навеки преграждающие к ней путь (Кто-то нам говорит: «Я люблю тебя», и мы немедленно начинаем выяснять: «Сильно любишь?» – и, услышав ответ: «Всем сердцем», размышляем, много это или мало – все хрупкое человеческое сердце.) Возлюбленные наши, мужья наши, жены наши, отцы наши, боги наши, все они – за пределами нашего знания.

18

Из отчета комиссии министерства сухопутных сил об итогах предварительного расследования инцидента в Милай (далее – «комиссия Пирса»).

19

Из вечерней программы новостей «Си-би-эс» 25 ноября 1969 г.

20

Эван С.Коннглп. «Сын утренней звезды». Коннелл пишет, что кличка «Джон» часто использовалась белыми, когда они обращались к индейцам. 25 июня 1876 года у Литл-Биг-Хорн один охваченный ужасом солдат, «рыдая, выкрикивал это имя, словно надеялся так спасти себе жизнь. Джон! Джон! О, Джон! Эта мольба отдается жутким эхом спустя столетие».

21

Джордж Армстронг Кастер (1839—1876) – американский генерал. 25—26 июня 1876 г. у Литл-Биг-Хорн на территории Монтана он и еще примерно 225 человек под его началом были уничтожены индейцами.

22

Количество жертв среди гражданских лиц во время операции в общине Сонгми 16 марта 1968 года до сих пор точно не установлено. Комиссия Пирса пришла к заключению, что 16 марта было убито «не менее 175—200 вьетнамских мужчин, женщин и детей». Управление армии США по расследованию уголовных правонарушений на основании данных по учету населения сделало вывод, что количество погибших «возможно, превысило 400». На памятнике в Сонгми, где я побывал, работая над этой книгой, указано число 505. Сильное переживание, кстати говоря. Тхуангиен и сейчас глухая деревушка, очень тихая, очень бедная, с грязными улицами, коровьими лепешками и высокими бамбуковыми изгородями. Жители на удивление приветливы: старики кивали и улыбались, дети хихикали, глядя на наши белые иностранные лица. Ров до сих пор не засыпан. Я нашел его без труда. Невзрачный, мелкий – всего пять-шесть футов; и все же мне почудилось, что я туг уже был, то ли в сновидениях, то ли в какой-то прежней жизни

23

Роберт Гуле (род. в 1933 г.) – американский актер и певец, дебютировал на Бродвее в 1960 г. в мюзикле «Камелот».

24

«Каргилл» – крупная американская компания по производству пищевых продуктов.

25

Интервью, 2 апреля 1993 г., УЬртингтон. штат Миннесота.

26

Навязчивая идея? См. сноску на стр. 232.

27

Интервью, 1 марта 1994 г., Сент-Пол, штат Миннесота

28

Передала Патриция С.Гуд со слов Кэтлин Уэйд.

29

Это действительно был потусторонний мир. Вьетнам. Духи и кладбища. Я приехал туда через год после Джона Уэйда, в 1969 году, и ходил по той же земле, что и он, в Розовом секторе и поблизости, и был в деревушках Тхуангиен, Микхе и Колюи. Я знаю, что произошло в тот день. Знаю, как это произошло. Знаю почему. Из-за этого солнца. Из-за мерзкой злобы, что просачивается тебе в кровь, медленно греется и вдруг вскипает. Тут и бессилие. Тут и ярость. С нами воевали невидимки. Духи. Они убивали нас противопехотными минами и мина ми-ловушка ми; они исчезали в ночи, пробирались подземными ходами, скрывались в тумане, стоявшем над затопленными рисовыми полями, прятались в зарослях бамбука и слоновьей траве. Но не только это. Что-то более таинственное. Может быть, этот запах, словно от курений. Незнаемое, непознаваемое. Пустые лица. Немыслимая чужеродность всего. Это не попытка оправдать то, что случилось 16 марта 1968 года, – я считаю, что подобные попытки и несерьезны, и возмутительны. Это скорее свидетельство о тайне зла. Двадцать пять лет назад я, охваченный ужасом молодой солдат, тоже пробовал на вкус это солнце. Ощущал запах греха. Чувствовал, как смертоубийство шипит, словно жир, под глазными яблоками.

30

Дэвид Копперфилд (род в 1956 г.; настоящая фамилия Коткин) – знаменитый американский иллюзионист.

31

Одинокий объездчик – популярный герой вестернов.

32

Б.Травен – псевдоним немецкого писателя американского происхождения Травена Торсвана (1890—1969).

33

Почему нас так волнует Лиззи Борден, или судья Крейтер, или Ли Харви Освальд, или побоище при Литл-Биг-Хорн? Тайна! – вот почему. По причине всего, чего мы не знаем и узнать не можем. А что, если бы мы знали? Что, если бы было доказано – абсолютно и неопровержимо, – что Лиззи Борден бралась за топор? Что Освальд действовал в одиночку? Что судья Крейтер попал в руки мафии? Исчезла бы приманка, что томит нас и дразнит воображение. В случае с Литл-Биг-Хорн главное для нас вот что: ни одного уцелевшего. Отсюда – вечное сомнение и угнетающее, и завораживающее нас Здесь – равновесие, мертвая точка. Наше стремление к определенности наталкивается на нашу же любовь к таинственному. И вот я теряю сон из-за немых фактов, оборванных концов, отсутствующих очевидцев. Видит Бог – я честно старался. Кипы материалов, мили магнитной ленты, но даже самая элементарная жажда ясности остается неудовлетворенной. И я все ворочаюсь, ворочаюсь в постели. В два часа ночи поглощаю горы мороженого. Поможет ли мне это верно поставить вопрос? Воззвать к человеческому пониманию? Доказать, что ответы лишь принижают величие нашего неведения? Объяснить, что абсолютное знание есть абсолютный тупик? Напомнить, что сама смерть есть растворение в неизвестности, из которой рождаются великие храмы и легенды о спасении? Я хожу взад-вперед, курю сигарету за сигаретой. Перебираю свои записи. Истина проста и в то же время загадочна: Джон Уэйд был фокусник высокого класса. Он творил свои чудеса, а потом ушел. Все остальное – домыслы. Ответа не найти, но сама тайна заставляет продолжать поиски.

34

В силу самого факта (лат.).

35

Письмо Амброза Бирса цитируется в книге Нэша «Пропавшие без вести». Писатель исчез в Мексике бесследно. Его последнее письмо датировано 26 декабря 1913 года

36

Намек на «Токийскую розу» – прозвище дикторш японского радио, вешавшего на США во время Второй мировой войны.

37

Упустить свою жизнь – тут она права. Но как быть со стремлением знать то, что познано быть не может? О наших детях, отцах, женах, мужьях. Разве мы их знаем по-настоящему? В какой степени их облик есть маска? В какой – наша догадка? Как часто они нам лгали, когда, о чем? Как часто мы говорим – или думаем – «Господи, я же никогда ее не знал»? Как часто мы лежим ночью без сна и гадаем – ищем какую-то скрытую правду? Да, я действительно бьюсь над всем этим. У меня есть свои тайны, свои разверзающиеся люки. Я кое-что знаю об обмане. Слишком много знаю. О том, как он разъедает и развращает. Мне кажется, что Руг Расмусссн в своей мягкой манере пыталась внушить мне нечто простое и суровое. Мы находим правду внутри себя – или не находим вообще.

38

Хлопает мух – это да. Возможно. И все же странно, как велика способность сознания стирать память об ужасах. Все материалы говорят о том, что Джону Уэйду почти два десятилетия удавался виртуозный фокус с забыванием, удавалось отгонять страшные мысли, и личный опыт меня убеждает, что он действительно мог все похоронить, действительно мог поставить заслон и даже не вспоминать бойню в Тхуангиен. В моей памяти спустя четверть века не так уж много осталось от той безобразной войны. Всего лишь несколько блеклых картин. Мой ротный командир, склонившийся над убитым солдатом, вытирающий его лицо полотенцем. Лейтенант, перекинувший через плечо завернутый во что-то труп, словно огромный мешок с птичьим кормом. Мои руки. Ошеломленные глаза товарища. Парнишка по имени Чип Меррикс, взлетающий к ветвям дерева. Затопленное рисовое поле, вскипающее от пулеметного огня. Помимо этого – мутная мешанина изгородей, дорог, противопехотных мин, снайперов и смертей. Мы шли, как лунатики, через пустые деревни, по пятам преследуемые врагом, которого никогда не могли обнаружить; мы вызывали санитарные вертолеты, грузили на них убитых и раненых и двигались дальше, к следующей вымершей деревушке. За нами тянулся шлейф огня и дыма. Мы направляли удары авиации и судовой артиллерии. Мы зверствовали. Мы опустошали землю. Мы щелкали бичами пистолетных выстрелов. Мы засоряли колодцы. Мы били людей руками и ногами. Мы жгли все, что горело. Вот наши преступления, вот грязные тайны, до сих пор живущие в каждом из нас. У меня есть свой рядовой Уэзерби. У меня есть свой старик с мотыгой. И все же способность мозга к абстрагированию делает реальность нереальной. Все эти годы я, как Джон Уэйд, мало что вспоминал, мало что чувствовал. Может быть, стирание необходима Может быть, человеческая душа защищается так же, как тело, атакуя инфекцию, обволакивая и разрушая все то зловредное, что иначе погубит нас. И все же странно. Временами, особенно когда я один, мне чудится, что эти старые клочковатые воспоминания взяты из чужой, не моей, жизни или из книги, которую я читал или про которую слышал. Моя личная война мне не принадлежит. Странно, но сейчас, в этот вот миг, страдания Джона Уэйда, долгие десятилетия молчания, лжи и скрытности – все это обладает во мне ясностью и остротой самой жизни, является истиной в гораздо большей степени, чем мой собственный далекий опыт. Потому-то, может быть, я и пишу эту книгу. Чтобы напомнить себе. Чтобы вернуть свою пропавшую жизнь.

39

Это тоже, конечно, гипотеза, но разве тут есть что-нибудь, кроме гипотез? См. цитату из Кроссана.

40

См. главу 10.

41

См. цитату из Парриша: «Чудо, как было сказано, есть результат действия неизвестных нам причин».

42

Это, в конечном счете, дело вкуса или эстетических принципов, и подобное убийство я должен отвергнуть в силу его отвратительности. Помимо прочего, ведь есть материалы, свидетельства. Он безумно ее любил.

43

Потому что, с другой стороны, вкусы у всех разные. Это как проклятие Может быть, вы слышите ее крик Может быть, вы видите пар, поднимающийся от ее глазниц.

44

Сердце велит мне здесь остановиться, дать некое тихое благословение и поставить точку. Но истина не позволяет этого сделать. Потому что развязки не бывает – ни счастливой, ни несчастлив вой. Ничто не определено, ничто не решено. Факты, сколько их есть, под конец тонут в водовороте неизвестных величин, в незавершенности завершения. Тайна под конец захлестывает нас самих. Кто мы? Куда мы идем? Двойственность не приносит удовлетворения, даже раздражает, но ведь это история любви. Благолепия тут быть не может. Вините, если хотите, человеческое сердце. Мы все, каждый по-своему, делаем фокусы с исчезновением, переиначиваем события, прячем наши жизни за семью замками и скользим день за днем в густеющие сумерки. Наше местонахождение неизвестно. Все тайны ведут во тьму, а за тьмой – только «может быть».