Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Модести Блейз (№4) - Вкус к смерти

ModernLib.Net / Шпионские детективы / О`Доннел Питер / Вкус к смерти - Чтение (стр. 17)
Автор: О`Доннел Питер
Жанр: Шпионские детективы
Серия: Модести Блейз

 

 


Вскоре после полуночи вторых суток, примерно в двухстах милях от Маса, тележка наконец исчерпала свои возможности. Теперь им приходилось толкать ее перед собой вверх по склону, так что на последние восемь миль ушло целых два часа. Смысла в таком передвижении не было.

Остановившись, они наполнили водой одну канистру до самого края горлышка и выпили все, что оставалось в другой. Жестяную коробку с продовольствием Вилли привязал к поясу, а полную канистру — к спине, вместе с тентом, свернутым в рулон. Из двух одеял они сделали что-то вроде плащей с капюшонами, чтобы с тела не испарялась влага. Вилли прихватил еще пращу и кусок полиэтиленовой пленки. Все остальное пришлось бросить, даже «шмайссер». Вероятность того, что придется им воспользоваться, была совсем невелика, а они не могли позволить себе нести лишнюю тяжесть.

Они должны проходить двадцать миль в сутки, двигаясь по ночам и отдыхая днем. В скалах и сухих расщелинах хамады можно найти тень, а в дюнах эрга они будут натягивать тент.

Всю ночь они продолжали путь, а на рассвете остановились. Вилли Гарвин начал руками копать яму в песке. Все пока шло неплохо, но его все больше тревожило состояние Модести. Рука у нее сильно опухла, и цвет кожи вокруг раны внушал самые серьезные опасения. Глаза Модести блестели слишком ярко. Вероятно, ее лихорадило. И сон ее в последнее время стал необычайно плохим, даже с учетом того, что в адской жаре пустыни вообще трудно хорошо выспаться днем. С мучительным беспокойством Вилли смотрел, как Модести ворочается под тенью навеса, сооруженного им из высоких стеблей кактусов.

Гарвин работал уже почти час. Наконец он выкопал яму фута в три глубиной.

Открыв жестяную коробку, Вилли вытащил пакетики с едой и положил на крышку в тени, а саму коробку поставил на дно ямы.

Грубым самодельным ножом он разрезал на куски стебель кактуса и обложил коробку этими кусками. Растянув над ямой полиэтиленовую пленку, Гарвин насыпал песку на ее края и бросил горсть мелких камешков на середину, чтобы пленка немного просела. Осмотрев свое сооружение и убедившись, что пленка не касается ни коробки, ни стенок углубления, он ползком забрался в тень и лег рядом с Модести. Вилли твердо приказал себе забыть на время волнение и тревогу и не чувствовать физического неудобства, чтобы скорее наступил глубокий, восстанавливающий силы сон. Сон замедляет обмен веществ в организме и помогает беречь энергию. Выспаться в пустыне — значит выжить.

В течение всего дня яростно палящее солнце через полиэтиленовую пленку будет выпаривать влагу, которая есть даже в песках Сахары, — влагу из мякоти кактуса. Под пленкой пар станет конденсироваться, оседать каплями, которые, стекая вниз, будут падать в жестяную коробку. К наступлению ночи в коробке скопится две-три пинты воды. Немного, конечно, но все же это позволит им пока оставить в неприкосновенности их драгоценный запас.

Вилли Гарвин спал, а солнце медленно двигалось по молочно-голубому небосклону.


Мощный пятитонный вездеход «элвис столворт» с брезентовым верхом был нагружен полностью. Половину груза составлял запас бензина и воды. Деликата в глубокой задумчивости стоял у кабины, куря сигару.

Со стороны долины показался Габриэль. В его взгляде мелькнуло злобное удовлетворение, когда он, посмотрев на Деликату, остановился и после секундной паузы медленно произнес:

— Ну хорошо. Пора двигаться.

Деликата согласно склонил голову.

— Конечно. А как быть с нашими алжирскими друзьями?

— Я им сказал, что они могут забирать два «лендровера» и катиться ко всем чертям. Ты же сможешь сам довести этот грузовик до Эль-Голеа, да?

— Не сомневайся.

Какая-то искра вновь сверкнула в глазах Габриэля.

— Ну, как ты себя чувствуешь, бывший любимчик Пристайна?

— Что ты имеешь в виду? — Деликата стряхнул пепел с сигары. Лицо его абсолютно ничего не выражало. — Я нашел ему сокровища.

— Ты нашел ему неприятности. Что будет, когда Блейз и Гарвин заговорят, и другие тоже? Может быть, они говорят уже сейчас.

— Сомневаюсь, что Танджи и его люди смогут сказать что-нибудь определенное. И уж наверняка они не назовут Пристайна. Блейз и Гарвин будут молчать — разумеется, они попытаются воспользоваться собственными методами. Если бы они собирались говорить, то взяли бы с собой блокнот этого шотландского кретина. Лоури тоже не откроет рта, иначе станет ясна и его собственная роль в этом деле. — Деликата криво улыбнулся. — Не думаю, чтобы Пристайну грозили серьезные неприятности.

— Может быть. А все-таки вряд ли после этой истории он захочет еще когда-нибудь связаться с тобой. Слишком ты любишь развлекаться во время работы.

— Да, обожаю. Однако у него нет никаких причин жаловаться на меня. Ну что, поехали?

Габриэль заглянул в кабину грузовика.

— А где Макуиртэр?

Деликата презрительно пожал плечами.

— Залез под машину. Может, пересчитывает болты, и гайки для очередной дурацкой записи.

Габриэль обошел огромный шестиколесный грузовик. Макуиртэр действительно лежал под ним на спине, высунув наружу только ноги.

Габриэль наклонился, чтобы окликнуть его, но слова застряли у него в горле. Что-то неестественное было в позе шотландца. Габриэль похолодел от ужаса.

Он уже почти выпрямился и даже успел схватиться за пистолет, когда огромная ручища Деликаты стиснула его шею.


Уже третью ночь они двигались в прохладной мгле пустыни. Три дня отдыхали и спали в первой попавшейся тени. Все их движения были намеренно замедленными, и, экономя энергию, они почти не разговаривали между собой.

На второй день Модести, казалось, стало лучше. А на третий — хуже. Каждую ночь Вилли Гарвин тщательно проверял маршрут по звездам. Он радовался, что чутье Модести не подвело и они не сбились с курса.

На рассвете четвертого дня Вилли остановился и, как всегда, медленно повернулся вокруг, тщательно осматривая огромное пустое пространство, окружающее их со всех сторон. На северо-западе простиралась хамада, где полуразрушенные плато и необычные по форме скалы перемежались с отложениями мела и заносами песка.

Что-то неуловимо знакомое почудилось Гарвину в этом пейзаже. Он напряг память.

Форт. Старинный маленький французский форт. Множество подобных ему разбросано по всей пустыне. Арабы называют их борджи. Вблизи главных сахарских дорог они все еще используются как места встреч и ночлега. Никаких гарнизонов в фортах уже давно нет, но в некоторых еще можно встретить смотрителя.

Борджи Керим. Теперь он все вспомнил. Одинокий аванпост, далеко в стороне от обычных караванных троп. Когда-то он провел тут два месяца — во время службы в Иностранном легионе. Вилли Гарвин прикрыл глаза, стараясь вспомнить подробности. Определить на глаз расстояние в пустыне — дело далеко не простое, но Вилли уже припомнил, что форт расположен у подножия уклона, начинающегося недалеко от края хамады. Это примерно в шести — восьми милях отсюда.

Вилли повернулся к Модести, чувствуя, как широкая улыбка сама собой растягивает жесткую, как пергамент, кожу на его лице. Он увидел, что Модести уже развернула одеяла и теперь стоит, прижав руки к голове и беспокойно оглядываясь. В тот момент, когда он обернулся, Модести спросила:

— Куда это Стив подевался? И Дайна?

Вилли вздрогнул, охваченный ужасом. Шагнув к Модести, он ласково взял ее за здоровую руку и ответил, стараясь говорить совершенно спокойно:

— С ними все в порядке. Принцесса. Просто ушли вперед. Давай посмотрим на твою руку.

— Не надо. У меня все нормально, — раздраженно проговорила Модести, все еще глядя по сторонам.

— Тем более ничего плохого не случится, если я взгляну. Давай, давай.

Она слабо сопротивлялась, но Вилли все же заставил ее сесть. Слабость Модести поразила его. Она туманным взором смотрела в землю и уже не противилась, когда он стянул с нее плащ и стал расстегивать рубашку. Дважды он почувствовал, как она вздрагивала от боли, когда он осторожно высвобождал из рукава ее руку.

Замерев, Вилли Гарвин смотрел на нее. Сердце его сжалось. От плеча до локтя рука страшно распухла. Опухоль выступала из-под повязки, натягивая кожу, которая уже стала багрово-красной.

Вилли накинул на плечи Модести рубашку и снова запахнул плащ.

— Нужна операция. Принцесса.

Она посмотрела на него пустыми глазами и рассеянно кивнула.

— Здесь неподалеку есть борджи. Два или три часа пути. Там у нас будет вода и нормальный ночлег.

Ночлег и вода будут в том случае, если форт еще существует, а колодец не пересох. Конечно, Вилли и не надеялся встретить там смотрителя, найти пищу или медикаменты. Где угодно, только не в этом глухом углу.

Теперь они двигались под лучами нещадно палящего солнца. Это оказалось настоящей пыткой. Вилли нес одеяла, канистру, бутылки с водой и жестянку с продовольствием. Все это он привязал к поясу. Кроме того, он поддерживал Модести, которая шла с трудом, спотыкаясь и пошатываясь.

Форт все еще существовал. Вилли увидел его с вершины холма. Но прошло еще полчаса, прежде чем он дотащил Модести до ворот. Собственно, никаких ворот уже не было. Как он и предполагал, арабы-кочевники уже давно до нитки обчистили весь форт.

Он помнил расположение форта. Там были дворик с двухэтажным домом в центре и длинными бараками по краям, оружейный склад и небольшой загон для верблюдов. Двери нигде не сохранились. Все, что не было сделано из камня или кирпича, давно уже было разобрано и унесено.

Вилли скинул свою амуницию, взял Модести на руки и внес ее в помещение, служившее когда-то жильем для офицеров. Оно находилось в том углу форта, куда постоянно падала тень от высокой кирпичной стены, и представляло из себя нечто вроде полуподвала, почти скрытого под землей. Это создавало дополнительную защиту от жары. Неподалеку виднелось небольшое строение, открытое с одной стороны. Когда-то здесь размещался колодец. Сейчас на нем не было даже деревянной крыши.

Колодец представлял собой узкую скважину, пробуренную в скальном грунте на глубину пятьдесят футов. Каменный лоток для стока воды был цел, но помпа, качавшая когда-то из колодца воду, исчезла. Однако арабы, побывавшие здесь, оставили на колодце тяжелые доски, чтобы его окончательно не занесло песком. Ни один житель пустыни не станет губить источник драгоценной воды.

За колодцем Вилли увидел небольшой огородик. Когда-то этот крошечный участок, поливаемый вручную потными легионерами, покрытый мелким песком, удобренный верблюжьим навозом и отбросами из кухни, являлся главной достопримечательностью форта и тешил гордость полковника. Полковник Жоделль выращивал тут розы. Все они, конечно, давно уже погибли, но, очевидно, какая-то влага все еще сохранялась в почве, так как здесь рос колоцинт, яблоня с горькими плодами, вгрызающаяся в песок и камни длинными крепкими корнями, таловое дерево и несколько высоких эфорбий в тени которых к свету тянулась скудная травка.

Комната полковника Жоделля находилась в самом конце коридора. Несколько каменных ступенек вели к ней. Воздух здесь казался относительно прохладным, особенно после испепеляющей жары снаружи. Через узкую продолговатую амбразуру под самым потолком проникал мягкий свет, отраженный от стены форта. Эта амбразура оказалась единственным окном, выходившим наружу почти на уровне земли. Жалюзи и противомоскитной сетки, естественно, уже не было.

Модести сидела, прислонившись спиной к стене, пока Вилли сооружал ложе из песка и расстилал одеяла. Потом она послушно легла. Вилли пошел осмотреть колодец. Бросив туда камешек, он услышал в глубине всплеск. Хорошо. А пока он может воспользоваться своим запасом.

С помощью ножа и осколка кремня, который он все еще носил с собой, Вилли развел огонь и поставил кипятить воду в жестянке. Разорвал половину своей рубашки на узкие полоски и опустил их в воду.

Пока вода грелась, он нарезал кусочками стебли эфорбий. Туареги применяют ее для лечения порезов и болячек у верблюдов. Это сильное средство. Чтобы снадобье не вызвало ожогов, Вилли разбавил его водой.

В кладовке он нашел несколько завалявшихся сухих галет. Раскрошив их, завернул крошки в полоски материи и опустил в воду.

Через десять минут он внес сосуд с водой в комнату. Модести открыла глаза при его появлении. Изнурительный переход через пустыню и лихорадка истощили ее. Лицо пылало под плотным загаром. Когда Вилли опустился на колени рядом с ней, девушка слабо улыбнулась ему и сказала:

— Привет, Вилли-солнышко.

— Салют, Принцесса. — Он начал осторожно смачивать повязку. Наконец ее удалось снять. Вилли вздрогнул, увидев огромное желтое пятно в середине опухоли. С трудом заставив себя улыбнуться, вымолвил: — Не так уж и плохо. Но все равно будет больно. Принцесса.

— Ничего. Все нормально, Вилли. — Голос ее звучал как будто издалека.

Вилли вынул из кипятка заново отточенный и простерилизованный нож. Он трижды менял воду, чтобы полностью исключить возможность инфекции. Инструмент был такой горячий, что пальцы его сразу же покраснели. Аккуратно и быстро Вилли сделал шесть небольших надрезов кончиком острия, йотом решительно вскрыл рану длинным и глубоким разрезом. Модести не вскрикнула, не застонала, даже не пошевелилась. Только взгляд ее вдруг затуманился.

Вилли несколько раз прочистил рану, меняя тампоны и удаляя сукровицу и гной. Повторил все еще раз. Снова и снова давил и сжимал опухоль. Рану необходимо было прочистить как можно тщательнее.

Казалось, прошла целая вечность. Наконец он извлек последние капли гнойно-кровавого месива, продолжая давить на рану до тех пор, пока из нее струёй не хлынула чистая кровь.

— Можешь приподнять руку, Принцесса. Сейчас будем ставить припарку. Ни до чего не дотрагивайся.

— Хорошо, Вилли, — проговорила она все тем же ровным, словно издалека доносящимся голосом.

Размокшие крошки, завернутые в полоски ткани, превратились к этому времени в густую кашицу. Обжигая пальцы, Гарвин отжал лишнюю жидкость, развернул тряпицу и полил кашицу соком эфорбии. У Модести только дрогнули ресницы, когда он приложил припарку к ране.

Взяв две полоски простерилизованной ткани, Вилли наложил повязку. Когда он завершил операцию, пот струйками стекал по его Лицу. Теперь надо менять повязку каждые два часа, до тех пор, пока не кончатся галеты. После этого он прекратит делать перевязки. Продолжит лечение припарками, но уже с помощью горячего песка.

Вилли знал, что организм Модести обладает необыкновенной устойчивостью к инфекциям. Сок эфорбии должен помочь ей. Вероятно, кризис пройдет уже в ближайшие сутки. Вилли не знал, сделал ли он все, что надо, но был уверен в одном: он сделал все, что мог.

— Теперь тебе надо побольше пить, Принцесса. О воде не беспокойся. Ее здесь хватило бы для гарнизона из тридцати человек.

— Хорошо, Вилли.

Гарвин бережно приподнял ее голову и поднес к сухим губам бутылку с водой. Модести сделала несколько медленных глотков.

— Отлично. Теперь спи.

— Да, Вилли.

Глаза ее закрылись. Понаблюдав за ней еще несколько минут и убедившись, что Модести уснула, Гарвин вышел во двор. Он собирался, пожертвовав одним из одеял, сплести веревку, достаточно длинную для того, чтобы можно было доставать жестянкой воду из колодца.


На следующее утро, за час до рассвета, Вилли Гарвин уже знал, что опасность позади. Опухоль спала, зловещие красные круги вокруг нее исчезли. Больше Модести не лихорадило, и сейчас она спокойно спала. Он понимал, что она проснется ослабевшей и беспомощной, как младенец. Но она быстро восстановит силы, у нее поразительная способность к этому. Расправившись с инфекцией, она через несколько дней станет прежней Модести.

А ему теперь следует позаботиться о еде. Эта проблема не особенно волновала Вилли. Пищу он добудет. Через два дня Модести будет на ногах. А через четыре они смогут продолжить путь.

Он устал после бессонной ночи, но даже эта усталость была ему приятна.

Наступил рассвет. Вскоре Модести открыла глаза и повернула к Вилли голову. Она произнесла слабым, но ясным и спокойным голосом:

— Привет, Вилли. Доставила я тебе хлопот.

— Немножко. Как рука?

Она слегка ей пошевелила. Вздохнула.

— Неплохо. Только у меня все еще кружится голова и хочется спать. Где это мы?

Гарвин усмехнулся.

— Я нашел форт. И мы — его единственные обитатели. Так что спи и ни о чем не беспокойся.

Модести кивнула и снова закрыла глаза. А Вилли пошел к колодцу. По пути он рассердился на себя за то, что не напоил ее еще раз перед сном. Воды в колодце было достаточно. Наполнив лоток, он с удовольствием вымылся. Потом, натянув штаны и обувшись, приступил к обследованию форта.

Поднявшись на крепостной вал, он посмотрел на скалы хамады. Там можно добыть пищу. В пустыне немало животных, и это не только крысы и ящерицы, но и мелкие птицы, зайцы, а если повезет, можно поймать и дикую козу или газель.

Вилли спустился по разбитым ступенькам и продолжил осмотр. Он искал все, что может понадобиться ему во время предстоящей вылазки в пустыню. Очень пригодился бы какой-нибудь старый мешок. Хорошо бы найти еще ведро. Жестянка прохудилась и стала немного пропускать воду, а им необходим герметичный контейнер, чтобы добывать влагу в пустыне.

Но Вилли ничего не нашел. Жаль, конечно, но не удивительно. Посещение арабов — это что-то вроде нашествия саранчи.

Выйдя из длинного барака, Вилли направился к жилищу полковника. Середина утра. Сейчас он должен наконец выспаться, а поход в хамаду лучше предпринять часа за два до наступления сумерек.

Гарвин уже миновал колодец, когда за его спиной раздался голос Деликаты:

— Вот мы и снова встретились. Это звучит как в драме, не правда ли?

Вилли медленно повернулся. Человек-гора сидел на низкой каменной скамье, на которой когда-то легионеры чистили свою амуницию. Он был без шляпы. Ботинки покрыты пылью, но не изношены. Видимо, ему не пришлось идти пешком по камням. Впрочем, бесполезно гадать, как он тут очутился. Это сейчас не имеет значения. Он просто здесь. Вилли Гарвин, голый до пояса, безоружный, стоял, не сводя с Деликаты остановившегося взгляда, чувствуя, как его охватывает бесконечное отчаяние.

— Итак, они улетели, а тебя оставили за бортом, — улыбаясь, проговорил Деликата. — Конечно, мне бы об этом сразу же следовало догадаться. Ты ведь наверняка тяжелее любого из них. Даже наш молчаливый приятель Лоури не способен творить чудеса, а такой груз, разумеется, не по плечу старушке «сессне». — Деликата замолк и взглянул на часы. — Я был страшно заинтригован, когда на следующее утро мы обнаружили пропажу тележки. На кой черт она тебе понадобилась, Гарвин?

Вилли ничего не ответил. У него мелькнул проблеск надежды. Деликата увидел его одного и, естественно, предположил, что он и в самом деле здесь один. Вряд ли Модести Блейз, будучи раненной, решилась бы на переход по пустыне. Если, конечно, у нее была возможность избежать этого.

Деликата не знал, что этой возможности как раз и не было.

— Удовлетвори мое любопытство. Что ты сделал с тележкой?

— Песчаную яхту, — спокойно отозвался Вилли. — Это идея Модести. Она рассчитала, что таким образом в первые же сутки пути по регу я одолею расстояние, которое прошел бы пешком за десять дней.

Глаза Деликаты сверкнули, и его огромное тело затряслось от смеха.

— Ничего не скажешь, она настоящий ас в своем деле. Очень хороша. Я буду более осмотрительным в следующий раз. Думаю, он уже не за горами. — Он снова взглянул на часы. — Боюсь, у меня мало времени на тебя, Гарвин. Надо нам с тобой разобраться наконец. Что за странный импульс заставил меня здесь остановиться? Ведь в этом форте уж точно нет никаких археологических ценностей…

Надежда Вилли крепла. Деликата спешил, и он явно приехал сюда один. Он не шел пешком. Где-то за стеной форта, вероятно, остался грузовик. Почему он не услышал шум его двигателя? Ответ, пожалуй, очень прост. Водитель грузовика в пустыне бережет его двигатель, особенно радиатор. На длинных пологих склонах он просто глушит мотор, и машина бесшумно съезжает вниз. Как раз такой склон спускался к форту. Поэтому грузовик и подъехал в полной тишине.

И вот теперь — Вилли это прекрасно понимал — Деликата начнет с того, на чем остановился десять лет назад. Человек-гора с его сверхъестественной силой и нечувствительностью к боли убьет его. А потом поедет дальше. У него мало времени, и он не станет тратить его на обследование заброшенного форта. И не найдет Модести.

В комнате, где она спит, возле ее постели стоит канистра с водой и лежат оставшиеся продукты. Модести Блейз этого будет достаточно, чтобы восстановить силы и выжить.

— А где же Габриэль? — спросил Вилли как бы между прочим. Деликата, нахмурившись, остановился на середине фразы.

— Благородный Габриэль и его шотландский приятель сложили бремя жизни со своих плеч, — торжественно объявил он. — Вряд ли их уход в мир иной сопровождался фанфарами. Я переговорил с моим работодателем и убедил его, что это наилучший выход из создавшегося положения. Но ты перебил меня, Гарвин. Разве такое возможно? Неужели ты не уделил моим словам должного внимания? Неужели память твоя не пробудилась?

Деликата поднялся с места и медленно двинулся вперед, опустив свои огромные ручищи.

— Боюсь, я напрасно трачу драгоценные слова на тебя, Гарвин. Времени у меня совсем нет. Так и хочется как следует пощупать твои ребра. — Он вдруг замер, глядя широко раскрытыми глазами за спину Вилли. Потом снова заговорил — совсем другим, радостным голосом: — О, неужели это сама Модести Блейз?! Похоже, наш друг Гарвин пытался меня обмануть.

Вилли резко повернул голову. В двадцати ярдах за своей спиной он увидел в проеме двери Модести Блейз.

Бледное лицо, огромные темные глаза. Одному Богу известно, что заставило ее пробудиться. Древнее чутье опасности? Рубашки на ней не было, только грубая повязка виднелась на руке. Может быть, она услышала голоса через амбразуру, служащую окном, и очнулась, а потом медленно поползла к выходу.

Мужчины не двигались. Ей удалось неловко сесть, прислонившись к стене. Она смотрела только на Вилли. С трудом, слабым голосом, произнесла:

— Ну… На этот раз тебе надо победить, милый мой Вилли.

Деликата расхохотался. В груди у Гарвина что-то сжалось. И вдруг он почувствовал себя совершенно спокойным. Лицо его словно окаменело. Мозг работал с отчетливостью машины.

Значит, так.

Ближний бой с Деликатой — самоубийство. Его руки, длинные, как у гориллы, двигаются с непостижимой быстротой. А если Деликате хоть раз удастся схватить его, Вилли Гарвин будет мертв. Как же уклониться от этих громадных ручищ? Неужели нет ни одного способа? Если его схватят эти руки…

Руки. Да.

По-кошачьи присев, Вилли медленно двинулся вперед. Деликата улыбался, вытянув руки перед собой и слегка опустив их, чтобы прикрыть пах. Его пальцы были согнуты, как зубья стального захвата. В миг, когда расстояние до противника стало критическим, Вилли Гарвин неожиданно резким прыжком рванулся вперед и вверх. Его ботинок ударил в правую руку Деликаты, и в то же мгновение Вилли успел приземлиться на ладони и снова взлететь, на этот раз отскочив назад.

Удар, нанесенный им, по силе был подобен удару обломка гранита, раскрученного на крепкой веревке. Вилли расслышал хруст кости. Деликата продолжал улыбаться, но уже с каким-то недоумением. Тряхнув рукой, словно проверяя, не потеряла ли она подвижность, он шагнул навстречу Вилли.

Опять прыжок. Деликата быстро поднял руки к груди, оберегая их. Уже оторвавшись от земли, Вилли сгруппировался, казалось, еще выше поднялся в воздух, как шарик на резинке, и, словно выстрелил, с силой выбросил обе ноги вперед, целясь, однако, не в голову, а снова в руки, расплющивая огромные клешни Деликаты о широкую грудную кость.

Человек-гора качнулся назад, но удержался на ногах. Любой другой после такого удара лежал бы распластанным на земле.

Даже Модести со своего места услышала треск сломанной кости. Она была так слаба, что ничем не могла помочь Гарвину. Даже будь у нее нож, она не сумела бы сейчас метнуть его. Она потратила последние силы, пробираясь по коридору к выходу.

После первых же секунд боя она поняла замысел Вилли. Он хотел уничтожить главное оружие Деликаты. Трудная задача, она по силам только бойцу, обладающему высочайшей точностью и скоростью. Он уже нанес значительные повреждения противнику, но Модести не обманывала себя. Преимущества Вилли пока не получил. Ему необходимо сделать гораздо больше, чтобы их шансы хотя бы уравнялись. А Деликату дважды на одном и том же не поймаешь. Вилли должен перехитрить его в тактике ведения боя. Постоянно находить новые способы нанести удар по этим гигантским лапам, одновременно не забывая сохранять безопасную дистанцию.

Некоторое время они кружили на месте. Вдруг Гарвин бросился вперед и, казалось, поскользнулся. Опрокинувшись навзничь, он рухнул на спину. Деликата рванулся к нему. Ноги Вилли распрямились, как пружина. Казалось, удар нацелен в пах. Деликата мгновенно поставил защитный блок, и удар каблуками пришелся по пальцам его правой руки. Уловка Вилли удалась. Откатившись назад, Гарвин вскочил на ноги и снова очутился на безопасном расстоянии.

Это был безобразный бой. Когда люди дерутся для того, чтобы убить друг друга голыми руками, зрелище может быть только отвратительным. Деликата молотил кулаками, словно дубинами, размахивая ими перед собой. Вилли прекратил атаки. Вместо этого он старался подставлять под удары обутые в ботинки ноги, используя для своих целей собственную силу Деликаты.

В какой-то момент Деликате удалось толкнуть его в плечо, и Вилли упал. С невероятной для такой огромной туши быстротой Деликата прыгнул, чтобы ударить Вилли ногами. Прикрыться рукой означало почти наверняка сломать ее. Гарвин принял удар корпусом, но при этом сумел быстро откатиться в сторону. И сразу же вскочил на ноги. Он ободрал кожу на боку, но кости остались целы.

Один раз Деликата вовлек его в ближний бой. Неожиданно развернувшись, он бросился к Модести. Вилли Гарвин прыгнул на него сзади, как дикая кошка, и вцепился в его широченную спину. Деликата попытался дотянуться и схватить его, но Вилли сумел увернуться и ребром ладони стал яростно колотить по растопыренным пальцам — до тех пор, пока с диким воплем Деликата не начал опрокидываться на спину, чтобы прижать своего мучителя собственным громадным весом. Вилли спрыгнул, приземлившись на четвереньки, и успел еще раз ударить ногой по руке Деликаты, когда тот выпрямлялся.

Поединок продолжался, и Модести все больше казалось, что в нем участвуют не два человека, а человек и горилла. Деликата не владел приемами боевых единоборств: они ему никогда в жизни не были нужны. Всегда было достаточно его нечеловеческой силы и нечувствительности к боли. Ведь человек не может сломать шею гориллы двойным нельсоном, не может свалить ее приемом каратэ или бокса, не может даже приблизиться к ней настолько, чтобы попытаться сделать это.

Вилли Гарвин должен был с величайшей точностью рассчитывать каждое свое движение. На теле у него уже появились багровые полосы, оставленные стальными пальцами противника. Виднелись кровоподтеки в тех местах, где кулаки Деликаты доставали его. Даже неточные удары Деликаты обладали страшной разрушительной силой, и с течением боя они все чаще и чаще достигали цели… Но и Вилли все это время постоянно наносил удары в выбранную мишень.

В какой-то момент, когда Вилли неверно рассчитал дистанцию, Деликате удалось схватить его за предплечье. Но рука человека-горы была уже вся изранена и покрыта кровью, один палец неестественно вывернут. Вилли Гарвин собрал все силы, с отчаянной решимостью рывком крутанулся… и освободился от захвата. Отскочив назад, Вилли впервые не отошел на безопасную дистанцию дальнего боя. Он остановился и спокойно посмотрел на Деликату, оценивая его состояние.

Человек-гора стоял неподвижно. Подняв к лицу изуродованные руки, он с недоумением уставился на них. Странное, никогда не виданное Вилли выражение появилось на его лице. Правда, через несколько секунд он улыбнулся. Но получилась гримаса, ничем не напоминающая ту самоуверенную улыбку, что столько лет привычно играла у него на губах.

— Я думаю, — начал он, тяжело дыша, — я и в самом деле думаю, что ты заслужил ничью, Гарвин…

Ногой Вилли нанес ему сокрушительный удар прямо в лицо. Деликата пошатнулся, и из горла вырвался звериный рык, перешедший в невнятное всхлипывание.

Модести Блейз в изнеможении привалилась к стене. В глубине души она не верила, что Вилли сможет победить. Ей и теперь все еще не верилось в это, хотя исход боя как будто уже не вызывал сомнений. Психологическое превосходство Деликаты уничтожено. Его главное оружие — руки — уже не в состоянии служить ему.

На долю секунды она прикрыла глаза, а открыв их, подумала, что у нее начались галлюцинации. Громадная туша Деликаты висела вертикально, головой вниз, в целом ярде от земли. Вилли согнулся, стоя на одной ноге, зажав в руках голову Деликаты.

Модести поняла. Это был бросок через пружинное бедро, необыкновенно сложный прием. Чтобы исполнить его, необходимо абсолютно точно рассчитать баланс, опираясь на одну ногу и используя другую как пружину. Боец должен согнуть колено, потом выстрелить им в живот противника, подбрасывая его корпус и ноги в воздух. И Вилли проделал это с телом Деликаты, весившим двести восемьдесят фунтов, и к тому же провел прием из задней позиции. На это ушло не более трех пятых секунды, и Модести упустила решающий миг броска.

Гарвин упал на колено, отшвырнув Деликату. Все так же, вниз головой, тело человека-горы врезалось в камни, словно копер, бьющий по сваям. Казалось, сама земля вздрогнула от силы удара. Потом раздался более глухой и мягкий звук, когда, перевернувшись, тело рухнуло, как срубленное дерево.

Вилли сидел на одном колене. Воздух со свистом вырывался из его легких. Потом он удостоверился в том, что Деликата мертв. Это было нетрудно сделать. Череп расколот, шея сломана. Вилли поднялся на ноги и помахал сидящей у стены Модести.

Казалось, только теперь осознание проделанного пришло к нему. Его начала бить мелкая дрожь, будто в ознобе. Вилли представил себе, что произошло бы, случись все по-другому. Он стоял, слегка пошатываясь, глядя на Модести устало и зло. Его окровавленная грудь тяжело вздымалась. И, наверно, потому, что он никогда так не говорил с ней, Вилли произнес немного заикаясь, с трудом выговаривая слова:


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18