– Называл ли Тимоти Кид подлинное имя Косаря? Конечно, я не надеюсь, что ты скажешь мне имя. Я только хочу узнать, был ли у Кида хотя бы один серьезный подозреваемый? Был ли он близок к разгадке? – Аргус вздрогнул. Он отвел взгляд, очевидно, выдумывая новую басню. В этот момент, пока Аргус не смотрел на него, Рикер украдкой взглянул на двери гостиницы. Агент все еще хранил молчание, когда в дверях появился официант – им все-таки удалось сделать что-то похожее на чизбургер. Рикер подозрительно понюхал бутерброд и поморщился.

– Попробуйте еще разок. Совсем не похоже.

Официант вернулся на кухню с отвергнутым чизбургером, и дискуссия с поваром возобновилась. Это означало, что еще минут пятнадцать их никто не побеспокоит. Рикер кашлянул, напоминая Аргусу, что хочет услышать, что же тот выдумал на этот раз.

– У Тимми был один подозреваемый, – Аргус внимательно разглядывал холодильник, словно его содержимое вдруг его заинтересовало. – Но он ошибся. Бедолага, к тому времени он уже был немного не в себе – воображал всякую чушь, – Аргус повернулся к Рикеру, глядя ему прямо в глаза. – Я готов предоставить тебе любые сведения, но сначала ты должен кое-что для меня сделать. Небольшое…

– Почему вы решили, что он ошибся?

– Потому что у его подозреваемого было надежное алиби: следующего присяжного убили в три часа ночи, мы с ребятами следили за подозреваемым Тима двадцать четыре часа в сутки, перекрыли все входы и выходы из его дома. Он не мог проскользнуть.

– Сколько человек у тебя было?

– Что? Четыре агента. Днем и ночью. Я же говорю, алиби было – не подкопаешься.

Рикер раздумывал: четыре агента, двое ночью, двое днем, по одному у входа. Никто не мог контролировать, может, кто-то отлучился, может, уснул. Сумерки, кофе нет, нельзя…

Агент Аргус отвернулся от Рикера, очевидно, желая посмотреть, что происходит на улице. В этот момент из гостиницы вышла Джо и направилась вниз по тротуару.

– Я знаю, кто Косарь, – быстро произнес Рикер. Аргус молниеносно повернулся обратно, не успев увидеть ее. – Готов поспорить, это и есть подозреваемый Кида. Просто кто-нибудь из ваших ребят заснул на работе, – Рикер поднялся из-за стола, надеясь, что Аргус поймет намек: разговор окончен. – Все это время у вас было имя и адрес этого человека, – он бросил на стол деньги, рассчитавшись за несъеденный ленч, и поспешил к выходу, даже не оглянувшись, чтобы посмотреть на реакцию Аргуса.

Только благодаря толстой резиновой обивке, дверь за ним не хлопнула. Рикер стоял на тротуаре, наблюдая за Джоанной. Переодевшись, она совершенно преобразилась, ее было не узнать. Но Рикер отлично помнил эти длинные ноги, ее походку. Слишком часто они будили в его воображении жаркие фантазии, а сегодня – пуще прежнего: Джо надела короткую юбку.

Не было необходимости подходить ближе, Рикер последовал за ней к Седьмой Авеню, потом в метро и на поезд в южном направлении. Он отлично знал, куда она едет. Ему также было известно, что леди всегда замечает своих преследователей и ей всегда удается скрыться. Даже Мэллори иногда теряла ее след. Но никто никогда еще не уходил от Рикера, никогда – за все те годы, что он прослужил в правоохранительных силах.

Несмотря на довольно прохладный день, Виктор Пэтчок вспотел от жары. Он решил, что это все из-за дешевого рыжего парика и давки в подземке. Виктор не боялся, что его арестует полицейский в коричневом кожаном пиджаке. Рикер был так увлечен собственной слежкой, что не оглядывался назад и не замечал собственного преследователя, маленького человека, затерявшегося в толпе.

Поезд остановился на станции «Франклин-стрит» в районе ТрайБеКа. Внезапно детектив исчез из поля зрения Виктора, он лихорадочно принялся тереть глаза, смахивая с лица капли пота. Белая трость выскользнула из его липких пальцев. Он наклонился, чтобы поднять ее и обронил черные очки, которые тут же растоптали другие пассажиры. Виктор поднял очки, трость и прижал вещи к себе. Теперь его глаза застилал не пот, а слезы. Рыдая, он повернулся к человеку справа, тот медленноотступил назад, выполняя общеизвестные рекомендации нью-йоркской полиции: никаких резких движений при встрече с психами.

Пробираясь к выходу, Виктор, притворявшийся слепым, действительно на мгновение потерял зрение, он мчался навстречу заходящим в поезд пассажирам с заплаканными глазами, с открытым от ужаса ртом и размахивал белой тростью. Толпа, как по волшебству, расступалась перед ним. Наконец Виктор выбрался из вагона на платформу, которая показалась ему темной и пустынной, он направился в сторону, где, по его мнению, находился выход, посмотрел наверх и увидел яркий свет.

Виктор мигом поднялся по ступеням, спотыкаясь, тяжело дыша и выбежав на улицу, зажмурился от яркого света. Он разжал кулак, в котором оказались лишь погнутые дужки солнечных очков, но Виктор все равно надел их. Он представил себя бесстрашным невидимкой, но вдруг, заметив Рикера, пришел в ужас.

Рикер шел по улицам района ТрайБеКа, с любопытством озираясь по сторонам, словно турист, осматривающий достопримечательности. Он любил этот город, одновременно ужасный и прекрасный. Поворачивая за угол, он каждый раз переживал новые чувства. Да, он всегда мечтал о Мексике, но никогда бы не решился покинуть этот великий город, которым дорожил. Вокруг не было толкотни, характерной для финансового центра, ТрайБеКа, казалось, не выделялся ничем особенным и в то же время имел собственное достоинство, отличавшее его от всех других районов Нью-Йорка. Глядя на архитектуру и застройки, невозможно было дать четкое определение этому району. За стенами убегающих вдаль домишек и винных погребков могло происходить что угодно.

Рикер обернулся, проверяя, не идет ли кто-нибудь за ним. На мгновение он встревожился, заметив неясные очертания человека, поспешившего скрыться за углом. Рикер не был уверен наверняка: на таком расстоянии зрение могло подвести его, и все-таки он упорно отказывался надевать очки на людях. Ему лишь показалось, что он заметил что-то ярко-рыжее и какую-то белую полосу на черном фоне. Кто это? Очередной из его преследователей, следующих за ним изо дня в день?

Нет, это все нервы, просто нервы. Успокаивая себя этими словами, Рикер направился к новенькому зданию, где располагались офисы различных коммерческих предприятий. На одном из окон висела реклама курсов по самозащите. Если федералам все-таки удалось выследить Джо, эта реклама могла подсказать им первую догадку, чем она занималась по этому адресу. Рикер вошел внутрь и, следуя указаниям Мэллори, остановил лифт на третьем этаже. В конце коридора на двери, ведущей к пожарной лестнице, висела табличка, которую даже Рикер смог бы прочитать с любого расстояния. Огромными буквами было написано, что прохода со стороны лестницы нет. Джо выбрала отличное место, очень умно. Ни один преследователь не рискнул бы воспользоваться лифтом, боясь столкнуться с ней лицом к лицу в коридоре.

Согласно информации, добытой Мэллори, некоторые офисы занимали неизвестные фирмы, не афиширующие свою деятельность. Они снимали помещение на время и платили наличными – явный признак криминальной деятельности. Вполне естественно, что ни арендаторы, ни владелец этого здания, наверняка уклоняющийся от налогов, не докладывали в полицию.

Если бы высокая блондинка с запоминающимися зелеными глазами стала открыто задавать вопросы, Джо немедленно бы узнала об этом и насторожилась. Мэллори пришлось постараться, чтобы добыть информацию тайно, наверняка она была в ярости.

Проходя через холл, Рикер заглянул в зал, где женщины обучались карате: они изображали жертв и нападающих, валили друг друга на коврик и, поклонившись друг другу с утрированной учтивостью, начинали снова. Глупые, они не понимали, что эти тренировки помогут лишь в случае, если настоящий маньяк согласится атаковать по изученным ими правилам. Тогда ему придется дожидаться, пока женщина не двинет ему в нужное место. Вполне возможно, время смилостивится над ними и предоставит шанс ударить в пах еще раз, если они промазали с первого.

Рикер пошел дальше и наконец заметил двух человек – престарелого швейцара и еще одного мужчину, помоложе. Парочка стояла напротив двери, куда направлялся сам Рикер.

– Вы опоздали. Они уже начали, – говорил старик. В руках он держал связку ключей. Не желая мешать встрече, которая уже началась за дверью, швейцар не стал звонить, а отпер дверь ключом из связки. Без колебаний Рикер последовал за молодым человеком, словно и сам был приглашен на встречу. Проходя мимо швейцара, он виновато улыбнулся, словно извиняясь за опоздание.

Перед Рикером возникло несколько десятков дверей, одна из которых вела в офис, арендованный Джо. Бедняжка Мэллори, наверняка ей пришлось прилепить к каждой двери незаконные подслушивающие устройства. Он бы не посмел ее об этом просить, но это был самый надежный способ.

Оказавшись в маленькой приемной, Рикер услышал голос Джо: она поприветствовала вновь прибывшего. Вместо того, чтобы последовать за молодым человеком в следующую комнату, Рикер схватил со стола первый попавшийся журнал и устроился в обшарпанном кресле возле двери, притворившись, что читает. В приемную вошли еще несколько человек. Рикер узнал двоих. Да, Мэллори не ошиблась насчет посетителей Джо.

Маленькая девочка потянула мать за рукав и остановилась возле Рикера.

– Я знаю тебя, – сказала она.

– Мистер Рикер! – радостно воскликнула ее мать. К счастью, голос женщины прозвучал тихо, вряд ли его можно было расслышать в соседней комнате. Женщина схватила его руку и, широко улыбаясь, принялась лихорадочно трясти.

– Спасибо. Огромное вам спасибо, – она погладила девочку по голове. – Уже не та маленькая девочка, которую вы встретили в ту ночь, в ту…

В ту ночь, когда твой муж изуродовал тебе лицо? В ту ночь, когда ты убила ублюдка кухонным ножом?

На носу и подбородке все еще виднелись следы переломов. Рикер хорошо помнил ее раны, потому что чуть ли не первым приехал на место преступления. На кухонном полу были свежие лужи крови, на стенах – кровавые брызги. Убийство признали самозащитой и жену убитого, сразу взявшую ответственность на себя, объявили невиновной. Бригаду по очистке из «Компании Нэда» вызвали на место преступления в ту же ночь, так как матери и ее ребенку больше некуда было идти.

Рикер отлично знал это чувство.

Тогда с этим делом ему помогала Джо, будучи еще стажером. Помнил Рикер и эту маленькую девочку, ставшую невольной свидетельницей избиения матери и смерти отца. Как она изменилась! В ту ночь от ее взгляда все перевернулась у него внутри: она напомнила ему маленькую Кэти Мэллори.

Еще в те дни, когда Рикер мог называть своего партнера по имени, Кэти, так рано потерявшая семью и оставшаяся без крыши над головой, предпочитала справляться со своими душевными ранами одна, считая, что ее прошлое касается только ее. Она никогда не плакала, не жаловалась, даже будучи ребенком. Кэти не смогла пережить это без последствий, девочка же, которая стояла сейчас перед Рикером, понемногу возвращалась в мир людей. Из ее взгляда исчезла подозрительность и недетская серьезность, она весело улыбалась. Джо отлично поработала. Как жаль, что не было тогда такого талантливого доктора, чтобы возвратить к нормальной жизни маленькую Кэти.

Пока Рикер восхищенно наблюдал за исцеленной девочкой, ее мать рассыпалась в благодарности за то, что Компания по очистке места преступления так любезно организовала для них группу терапии. Еще несколько недель назад Мэллори выяснила, чем они занимались в этом офисе, Рикер же узнал об этом только сейчас. Одной загадкой стало меньше: Джо работала с убийствами, чтобы иметь возможность помогать родственникам жертвы или невольным свидетелям, получившим психологическую травму.

Как же разочарована была Мэллори, не найдя в действиях Джо погони за незаконной наживой. Джо предоставляла свои услуги совершенно бесплатно, и это исключало всякую возможность денежной выгоды. Но даже благотворительности Мэллори могла найти свое зловещее объяснение. Она была уверена, что это – самопожертвование, расплата за грехи. Рикер вдруг понял смысл недавнего ядовитого замечания Мэллори: скоро Джоанна Аполло станет мыть ноги прокаженным – спрашивается, искупая какую вину?

Мать с ребенком исчезли за дверью, откуда раздавалась убаюкивающая речь Джо. Казалось, ее голос способен излечивать раны. Рикер закрыл глаза, он хотел остаться наедине с этим проникновенным голосом.

Мэллори спрятала шпильку в задний карман джинсов и толкнула дверь в квартиру Рикера. Ее первым желанием было открыть окно, но Рикер мог почувствовать отсутствие спертого запаха табачного дыма и остатков испорченной еды. Сильнее этого желания Мэллори испытала отвращение и почти жизненную необходимость навести порядок в этом адском бардаке. Но следуя интуиции, которая подсказывала не доверять Рикеру, Мэллори направилась к камину, где и нашла улики против своего напарника. Среди золы она увидела обугленные клочки бумаги.

Записи доктора Аполло? Может, какие-то из этих страниц смогли бы объяснить непонятную приписку Рикера насчет вина.

Занятно, но это не вписывалось в планы, в еепланы. Похоже, Рикер играл в другую игру. Как еще объяснить клочки сожженной бумаги в камине? Это было похоже на нечестную игру в шахматы, которые Рикер обожал… когда-то. За время своих частых вторжений в эту квартиру Мэллори перерыла все вещи, но так и не нашла шахматной доски. Она еще хранила воспоминания о той, которую он выбросил, и ей было интересно, появилась ли у него новая. Видимо, с тех давних пор Рикер так ни разу и не играл в шахматы, и Мэллори иногда задавала себе вопрос, не из-за нее ли.

Поскольку Хелен и инспектор Луи Марковиц служили в полиции, большинство сиделок их приемной дочери тоже были полицейскими. Эксперименты с милыми старушками и молодыми нянями оканчивались плачевно: никто не мог справиться с несносной десятилетней разбойницей, в прошлом маленькой уличной воровкой, все детство скитавшейся по улицам. Из всех полицейских, которые сидели с ней, в памяти Мэллори остался один – Рикер. Именно он научил ее сидеть смирно часами, научил ее играть в шахматы. Маленькая Кэти обожала эту игру, но ненавидела проигрывать. Она разрабатывала целые планы, чтобы отвлечь его и обмануть. Однажды вечером его рука оказалась быстрее, он поймал ее маленький кулачок, в котором она не успела спрятать украденную пешку, только что помешавшую ей съесть ферзя Рикера.

– Тебе это нравится, да, малышка? – Рикер больше не заговорил с ней в тот вечер. Он взял нож для писем и нацарапал на дешевой пластиковой пешке букву «К», которая должна была означать «Кэти». Он поставил эту пешку на каминную полку, а остальные выбросил в помойку вместе с доской. Больше они об этом не говорили. Не было ни наказания, ни нравоучений, ничего, только молчание. И никогда Рикер не сказал об этом ее приемным родителям.

Тайны имеют собственную силу.

В течение недели, перед тем как уснуть, Кэти постоянно думала об этой пешке на каминной полке Рикера. Нет, она не чувствовала вины за собой, была не способна, просто его поступок озадачил ее. Она не переставала теряться в догадках. Наконец маленькая Кэти купила новую шахматную доску. Не украла, а честно заплатила. Каждый день после школы она шла в участок, расставляла фигуры и ждала. Через три дня Рикер наконец вышел к ней.

В тот день она проиграла, потом еще раз и еще. Целую неделю она проигрывала каждую партию, пока наконец не победила. А потом, пока Рикер был на работе, она залезла к нему в квартиру и украла пешку. До сих пор она хранилась у Мэллори где-то в маленькой коробочке в самом дальнем углу шкафа вместе с остальными сокровищами ее детства – бейсбольными карточками и вещицами, украденными из магазинов.

За время ее полицейской службы голос Рикера, словно голос совести, не раз звучал в ее голове:

– Тебе это нравится, да, малышка?

Да.Да, ей это нравилось. Она обожала выигрывать и никогда не прятала улики, которые противоречили ее теориям. Она выигрывала, потому что хорошоумела играть и потому что не считала преступлением вламываться в чужие дома, незаконно проникать в базы данных и врать, врать, как сумасшедшая. Но она никогда не уничтожала улики.

Мэллори еще раз бросила взгляд на обугленные клочки бумаги в камине.

Все это вполне объяснимо, ведь Рикер сейчас немного не в себе, и во всем виновата эта Аполло. Да, это ее вина. Мэллори уверенно кивнула головой, упрямо отгоняя мысль, что она обманывает себя, желая оправдать Рикера.

Через час, дождавшись, пока выйдет последний пациент, Рикер вошел в комнату, чтобы застать психиатра врасплох. На столах стояли бумажные стаканчики из-под кофе, пепельницы, валялись бумажные носовые платки. Джо предстала перед ним в совершенно другом качестве. Пока он шел за ней, его внимание поглощали неимоверной длины тонкие капроновые чулки под короткой юбкой и эти волнующие высокие шпильки. Сейчас он смотрел на ее лицо, на темную бордовую помаду. Помада смутила его: раньше он никогда не видел Джо накрашенной.

– Привет, Джо.

Она задвигала металлические стулья, но услышав его голос, обернулась. В ее взгляде читалось чувство вины. Джоанна опустила голову и сложила руки, словно в молитве, словно прося прощения за свои грехи. Напарнику Рикера понравилась бы эта сцена, но не ему. Рикера раздирали противоречия. Находиться с Джо в одной комнате всегда было счастьем, но сегодня в его душу закралось подозрение – ядовитое влияние Мэллори.

Леди, что же ты натворила?

Он хранил молчание, ожидая, когда заговорит Джо. Его полицейское чутье интуитивно обострилось, готовое напасть, выведать все секреты и поймать на лжи. Рикер почти знал, что она скажет.

– Значит, ты все прочитал, – начала она. – И теперь пришел за объяснением, – Джо медленно опустилась на стул, наклонила голову, готовая к очередному допросу.

Сколько раз она проходила через это?

Рикер с мрачным видом подошел ближе.

– Тебе известно, кто Косарь.

Джо покачала головой.

– Это не вопрос, леди. Агент Кид сказал тебе. Это и привело тебя в Нью-Йорк. Косарь здесь, да?

– Тимоти никогда не говорил мне.

– Значит, ты догадалась сама.

– Надо быть таким же параноиком, как Тимоти, чтобы…

– Согласен, – кивнул Рикер. – Косарь – это тот человек, которого он встретил в магазине. Я поверил в его рассказ, – теперь он увидел в ее глазах удивление, смешанное с… чувством вины? Да, он кивнул, словно говоря: «Я знаю, о чем ты думаешь, черт возьми».Вслух же он произнес:

– Но ты ему не поверила, так, Джо? Ты не верила в эту историю, пока его не убили.

– Теперь ты знаешь все мои секреты, – полушутя сказала она. – Я подвела его. Очень сильно.

– А как насчет этого бедняги Зайца? Он тебе зачем был нужен? В качестве партнера для тренировки? Так это начиналось? Решила немного попрактиковаться перед решающим боем?

– Это несправедливо.

– О да, жизнь – дерьмо, случается и такое, – Рикер склонился над ней, словно заглядывая в душу. Джоанне пришлось поднять на него глаза. – А Гам? С ним ты всегда настороже. Трудно сказать, когда ему вздумается атаковать, да? Отличная практика на случай чрезвычайной ситуации. Или Гам у тебя вместо охранной сигнализации? Ты думаешь, с ним трудно справиться?

– А иногда кот – это просто кот. Я люблю Гама, честно.

– Тогда зачем ты рискуешь, Джо? Лучше жить долго. Потому что, если ты умрешь, ты знаешь, что будет с этим котом. Его никто не защитит, кроме тебя, и первый же полицейский, на кого он накинется, пнет его под зад. Никто не станет возиться с ним, тащить к ветеринару, чтобы усыпить спокойно и безболезненно. Кто первый наткнется на него, сотрет его в порошок. А может, Гам сумеет отделаться парой выбитых зубов и переломанных ребер.

Она поднялась со стула, собрала несколько пластиковых стаканчиков и салфеток, ясно давая понять, что разговор окончен.

Не так скоро, Джо, еще нет.

– Я больше не приду на работу, – она избегала смотреть ему в глаза, ее тон стал более официальным, словно Рикер был чужим, просто еще одним полицейским, с которым она вынуждена разговаривать. – Я оставила заявление у мисс Бёрд.

– Да, я слышал. Тебе, наверное, понадобится твой чемодан.

– Да, – она ходила по комнате, подбирала с пола упавшие салфетки и вытряхивала пепельницы. – Если не трудно, мог бы ты завезти его ко мне в гостиницу?

– Нет, не мог бы, – ровным тоном произнес Рикер, вытащив одну из визиток «Компании Нэда» по очистке. – Тебе придется прийти и забрать его самой, – он написал на обратной стороне карточки свой адрес и положил ее на стул. – У меня в семь. Я приготовлю обед. А ты приноси вино.

Походка Джо отличалась грациозностью, но услышав это, она чуть не споткнулась. Зная его любовь к дешевому виски и пиву, Джо дала бы руку на отсечение, что у него в доме и штопора-то нет. А сейчас она, должно быть, подумала о вине в нижнем ящике шкафа.

Рикер неторопливо пересек комнату, замешкался у двери и обернулся. Все его инстинкты копа на мгновение исчезли, и он превратился в обычного человека, которого так просто было убить. И она могла это сделать – несколькими резкими словами или взглядом. Рикер хотел сказать ей что-то очень личное, но покачав головой, улыбнулся своей глупой невысказанной мысли. Еще секунду он смотрел на нее, затем отвернулся. В последнее время двери за ним захлопывались с оглушительным звуком, не таким громким, как выстрел, от которого в жилах стынет кровь, а просто достаточно шумно, чтобы дрожали стекла.