Глава 4

– У тебя есть какой-нибудь план? – спросил Тоин, когда они снова углубились в город.

– Вообще-то в мой план входило, что с нами пойдут все, – проворчал Ное. – Ну и черт с ними, справимся без этой кучки трусов.

Тоин вздохнул. Ему все меньше нравилась эта затея. Согласившись идти с Ное, он рассчитывал на то, что у этого молодого горячего парня на уме есть что-то, кроме отчаянного желания продемонстрировать всему миру свою удаль. Теперь Тоин понимал, что ошибся, но идти на попятный было стыдно. Да и куда идти? Команда их, скорее всего, ждать не стала и уже ушла дальше в пустыню. Пытаться их нагнать в одиночку – настолько же опасно, как и сопровождать Ное. Связаться с командиром с помощью навигационного компьютера? Но следующий сеанс связи запланирован на вечер, и вряд ли Ольт подключится к общему каналу раньше этого времени – он берег каждую секунду, каждую крупицу энергии в садящихся батареях. Попытки прощупать их по энергетическим каналам тоже не дали результатов – за это утро Тоин пережил слишком много эмоций, и теперь они засоряли эфир, сократив улавливающие способности странника до минимума. Тоин стал похож на близорукого дикаря, который потерял очки и может как следует рассмотреть предмет, только если он очень большой или находится на достаточно близком расстоянии.

Тоин уныло брел, отставая на шаг от Ное, и ругал себя за то, что так легко поддался на пламенную речь собрата. Он был падок на красивые слова, как и большинство других киничийцев. И в этом не было ничего удивительного: их с детства воспитывали в атмосфере пафоса – бесконечные лекции, призванные воспитывать в будущих духовных наставниках умение влиять словом на представителей других каст и прививать чувство собственного величия; учебники, исполненные высокопарных фраз, наставления родителей, воспитанных в той же не меняющейся веками системе… В результате среди киничей встречалось много таких, у кого словосочетание «сладость победы» вызывало куда больше трепетных чувств, чем сама победа над кем бы то ни было.

Тоин был таким же. И это означало, что ему никогда не подняться слишком высоко по карьерной лестнице, его удел – быть средним звеном между Магистратом и галактическим сообществом, транслировать приходящие от руководства распоряжения, облекая их в наиболее подходящую форму. Экстрасенсорные способности помогали Тоину улавливать настроения масс и моментально подстраиваться под них, находя нужные слова. Но ему никогда не доверили бы принимать важные решения.

Вокруг путников снова выросли рукотворные горы спрессованного шлака. Солнце пекло в шлемы, и даже система охлаждения бронекостюмов не спасала от жары. Из-за этой жары и тишины, нарушаемой только шуршанием ветра в песке, странникам казалось, что пространство стало густым и вязким как сироп, и они барахтаются в нем, преодолевая каждый метр. Желая сбросить с себя наваждение и вырваться из этого липкого полусна, Ное задрал голову и крикнул в раскаленное почти добела небо:

– Ну, где вы все?! Хватит прятаться! Выходите, и посмотрим кто кого!

Но ответом ему было только собственное эхо. Ное уже был готов поддаться охватившей его бессильной ярости и начать без разбору стрелять по сторонам, тратя последний заряд оружия, но Тоин мягко взял его за плечо:

– Я попробую выяснить, где они находятся. Если не слишком далеко, то, скорее всего, смогу засечь сигнал.

Тоин снял шлем, чтобы лучше улавливать вибрации, и сосредоточившись, начал попеременно выхватывать из пространства информационные волны, идущие с разных сторон. С юга, востока и севера к нему пришла лишь клубящаяся тишина, с северо-запада донеслись легкие тревожные вибрации – существа, издававшие их, находились далеко. Но стоило ему повернуться на запад, как прямо в затылок ударила четкая волна, нарастающая с каждой секундой. В ней смешались суетливое беспокойство, клокочущая ненависть и детский страх. У Тоина закружилась голова – вокруг него будто образовался гудящий рой, состоящий из резких выкриков, дурных предчувствий, слез и нестерпимой боли.

Тоин тряхнул головой и помассировал виски, чтобы прийти в себя. Затем снова прикрыл глаза и двинулся на запад – в ту сторону, откуда доносились вибрации. С каждым шагом волна усиливалась, пока не переросла в сплошной шквал, в котором не было места ни радости, ни чувству надежды.

Остановившись у обломка бетонной стены, которая ничего не огораживала, он указал на вход в одну из пещер, видневшуюся в паре десятков метров:

– Они здесь. Не знаю, сколько их, но достаточно много. Есть раненые. Вибрация идет из глубины, так что думаю, там имеется приличный спуск. Ное, эти дикари испытывают столько оттенков страха и ненависти, сколько не способен постичь ни один странник. У некоторых в голове роятся такие грязные липкие мысли, что мне захотелось немедленно отмыться. Не знаю, что стало бы с галактическим сообществом, если бы Магистрат не принял решение о зачистке, и земляне через какую-нибудь сотню лет освоили бы глубины космоса.

– Мы здесь как раз для того, чтобы этого не произошло, – сказал Ное и направился к шахте.

– Подожди, я ведь сказал – их там много. Нужно действовать осторожнее и пока не светиться.

– Что предлагаешь? – спросил Ное, который, как и любой опытный пехотинец, всегда готов был идти в бой, но не слишком разбирался в планировании операций.

– Предлагаю выманить их оттуда и перебить на открытой площадке.

– Согласен. Но как…

Тоин присел на сложенные друг на друга автомобильные покрышки и задумчиво почесал подбородок.

– Подожди-ка, – сказа Ное. – Вот эти штуки, на которых ты сидишь, они ведь резиновые, так? От резины бывает много дыма. Помню, во время одной боевой операции с нами был химический отряд в резиновых костюмах. Эти ребята должны были проникнуть в какую-то лабораторию, где кишели вирусы или что-то вроде того – подробности мне не докладывали. Так вот, один из этих парней стоял под стрелой, когда враг пальнул из огнемета – он вспыхнул, что твой праздничный факел. Ну и дыму же тогда было…

Тоин поднялся, дав Ное внимательно рассмотреть и пощупать покрышки.

– Да, точно, эти штуки должны подойти. Правда, тут их явно не хватит, чтобы выкурить дикарей. Нужно найти еще таких же.

Долго искать не пришлось – совсем рядом находился просторный гараж, в котором, помимо инструментов и разнообразной техники, находились покрышки – некоторые из них валялись на полу, другие были аккуратно сложены у дальней стены. Странники выволокли их на улицу. Ное довольно похлопал один из трофеев по резиновому боку:

– Вот, то что нужно. План такой: переносим эти штуки ко входу в шахту, поджигаем и закатываем внутрь. Ты говорил, там должен быть спуск – значит наша дымовуха доберется до цели. А сами стоим у входа и спокойно поджидаем, когда дикари выскочат наружу.

Сказано – сделано. Через пять минут горящие покрышки одна за другой катились вглубь шахты, оставляя за собой шлейф едкого черного дыма. Когда последняя из них была отправлена вниз, странники затаились по бокам от входа, держа оружие наизготовку.

– Ну, сейчас начнется, – нервно хохотнул Ное. – Ты только смотри, в меня не попади. А то видал я вас, белоручек, – зажмуриваетесь и палите без разбору, мечтая, чтобы все поскорее закончилось, и вам бы не пришлось ни за что отвечать.

Не успел Ное договорить, как из пещеры выскочили, откашливаясь, несколько землян. Они отирали рукавами слезящиеся глаза и сгибались пополам от приступов кашля – при этом винтовки в их руках выглядели бесполезными кусками метала.

Ное оскалился в хищной улыбке и открыл огонь по противнику. В раскаленном воздухе пустыни еще не растворились сдавленные крики первой тройки дикарей, как за ними выскочили еще пятеро. С ними странники расправлялись уже автоматически – первая радость схлынула, оставив по себе лишь легкий шлейф азарта и холодный расчет.

Кое-кто из дикарей даже успевал пальнуть по странникам, прежде чем получал своё, но бронекостюмы надежно защищали своих хозяев от серьезных повреждений. Ное уже не считал противников – он знал, что расправится с каждым, кто высунет нос из пещеры.

Но тут произошло непредвиденное. Из шахты, неся перед собой дымящиеся покрышки, выскочило пять человек в серо-зеленых бронекостюмах. Ное потребовалось несколько секунд, чтобы распознать в носителях галактической брони дикарей – форма, снятая с чужого плеча, сидела на них плохо, терморегуляторы и защитное поле шлемов были отключены. Но этого короткого замешательства дикарям хватило, чтобы сориентироваться и открыть огонь. Ное как мог отстреливался, выкрикивая проклятия и восславляя Магистрат. В дыму, застилавшем глаза, в атональной симфонии выстрелов и предсмертных стонов он не заметил, как кто-то подкрался сзади и что было духу ударил его между лопатками. Ное упал на колени, и свет перед глазами померк.

Первое, что он почувствовал, когда очнулся, была прохлада, приятно окутывающая все тело. Мышцы ныли, но пошевелиться Ное не смог – запястья и лодыжки были туго стянуты шершавой веревкой, больно впивавшейся в кожу. Спиной и затылком он почувствовал холодную железную поверхность – часть какой-то конструкции, к которой его привязали. «Значит, они раздели меня,» – подумал Ное.