«Тебя уже взяли на заметку, малыш. Не искушай судьбу.»

Вняв совету, вместо судьбы Лючано принялся искушать охранника.

– Я готов по-хорошему. Неприятности мне ни к чему.

Фраза-штамп из криминальных фильмов вырвалась сама собой. Тарталья сразу об этом пожалел. В фильмах после данного заявления героя, как правило, начинали дубасить.

– Пусти, друг! – сменил он тон. – Ну очень надо!

– Ты себя в зеркало видел, друг? – хмыкнув, поинтересовался «квадрат».

– Конечно!

– А ты еще разок погляди. Получишь удовольствие.

Могучий палец указал на зеркальную стену пункта.

Лючано послушно глянул и никакого удовольствия не получил. Из зеркала на него уставилась крайне подозрительная рожа. Сизая щетина на щеках и подбородке. В глазах – загнанный блеск. Вокруг глаз – роскошные «очковые» фонари. Линялый комбинезон без рукавов, в масляных пятнах, надет прямо на голое тело. По плечу, уползая на грудь, змеится татуировка. Обувь… Можно подумать, что в этих туфлях он провел футбольный матч, выступая центр-форвардом.

И свернутая шуба подмышкой.

– А теперь сам скажи: ты бы на моем месте такого пустил?

– Ни за что, – без колебаний ответил Лючано.

– Вот и я не пущу. Не обижайся, да? Мне на бирже работу искать неохота.

– Пусти, брат! Мне с адвокатом связаться надо.

Повысив охранника из «друга» до «брата», добиться ответной симпатии не удалось.

– Ты бы хоть думал, что говоришь. Ну откуда у тебя адвокат?

– С Китты! У меня есть адвокат! Честное слово!

На лице «квадрата» мелькнула тень неуверенности.

– Если тебе так приспичило, – он в задумчивости почесал кончик носа, – я должен выяснить, кто ты. Прикинь хорошенько: ты этого хочешь?

Деваться было некуда.

– Хочу, – тяжко вздохнул Лючано.

– Ну смотри, я тебя предупредил. В случае чего, сдам в кутузку, и привет.

– Я понял.

– Давай руку.

Крепыш отстегнул от пояса портативный идентификатор. Тарталья приложил ладонь к датчику.

– Э-э, приятель! Да ты срок мотаешь!

Лапища «квадрата» нашарила кобуру.

– Дальше! Читай дальше! – взмолился Лючано. – Там должно быть!

– Поправка Джексона-Плиния… – вслух прочел охранник, скосив один глаз на дисплей. Он читал медленно, буквально по слогам, стараясь держать подозрительного бродягу в поле зрения. – Ты что, раб?!

– Типа того.

– Врешь! Видал я рабов. Они себя иначе ведут. Беглый, что ли?

Рассказать ему правду? Слушать замается. И все равно не поверит.

– Беглый.

– От помца сбежал?!

– Да! – на Лючано снизошло вдохновение. – Посмотри на меня! Видишь? Это хозяин меня отделал. Вот я и удрал! Он, гадюка, на днях с инсультом свалился. Ничерта не соображает, нас не контролирует…

Оставалось надеяться, что «квадрат» не в курсе специфики рабства.

– Ну, я и воспользовался моментом. Мне адвокат позарез нужен. А то обратно упекут!

Лицо охранника стало жестким и злым. Тарталья внутренне напрягся. Кажется, он ляпнул что-то лишнее. А может, просто вживленный стимулятор впрыснул «квадрату» слишком большую дозу форсированного креатина.

– Никто тебя никуда не упечет. Пока ты на Тире – будь спокоен. Чтоб у нас человека помцам выдали?! Не дождутся!

«Малыш, ты везунчик! – восхитился маэстро Карл, забыв собственные советы насчет капризной удачи. – Вехдены на грани войны с Помпилией! А сейчас, после отделения сепаратистов Михра… Беглого раба они примут, как родного.»

Гишер промолчал.

– Иди, брат. Звони адвокату. Крайняя кабинка, в углу.

– Спасибо! Я мигом… никаких проблем…

Последние слова Лючано бормотал уже на ходу. Прозрачные створки автоматически разъехались перед ним. «Вот же ублюдок, – выругался за спиной охранник, к счастью, имея в виду не «беглеца»-враля. – Живую душу в клочья измордовать! В последнее рванье нарядил…»

Дальше Тарталья не слушал, шмыгнув в угловую кабинку и запершись изнутри. Выручайте, синьора Вамбугу… Он пробежался пальцами по сенсорам терминала, дождался активации сферы, запустил систему голосового диалога и произнес:

– Связь с Фиониной Вамбугу, вудуни, адвокатом с Китты. Наиболее вероятное местонахождение в настоящий момент – система звезды Марзино, планета Террафима, город Эскалона. Вызов от Лючано Борготты, разговор за счет вызываемого абонента.

– Запрос принят, – мурлыкнула информателла. – Ожидайте ответа.

Лючано откинулся на спинку кресла. Он боялся заснуть. Смешно, но здесь, в переговорной кабинке, он чувствовал себя в безопасности. Ложь, глупость, и тем не менее… Еле слышно играла «музыка ожидания». Мелодичные переливы клавинолы успокаивали, вселяя уверенность: все будет хорошо. Сейчас объявится Фионина и все уладит. Амнистия, свобода; он наконец вздохнет спокойно, отыщет «Вертеп», гастролирующий по Галактике, жизнь войдет в привычное русло…

– Абонент не отвечает. Абонента нет в пунктах гиперсвязи Эскалоны. Отправить сигнал вызова на личный уником госпожи Вамбугу?

– Да!

– Эта услуга – платная. Если вызываемый абонент откажется принять на себя обязательства плательщика, вы гарантируете…

– Да!!!

Пауза. Томительная, доводящая до безумия.

– Сигнал отправлен.

Тарталья окаменел, не в силах поверить своему счастью. Он не понимал, каким образом его устной гарантии оказалось достаточно для подтверждения.

– Госпожа Вамбугу выйдет с вами на связь с ближайшего терминала, если сочтет нужным.

– Она сочтет! Она обязательно сочтет!

– Будете ждать ответа?

– Да!

Раз уж он попал на переговорный пункт, надо пользоваться случаем на всю катушку.

– Пока я жду, я могу заказать дополнительный разговор?

– Разумеется. Слушаю вас.

– Связь с Юлией Руф, помпилианкой. Наиболее вероятное местонахождение – Тамир, поселок горняков близ космопорта, или Террафима, город Эскалона. Обе планеты – в системе звезды Марзино. Разговор за счет вызываемого абонента. В случае отсутствия абонента в пунктах гиперсвязи шлите сигнал на личный уником.

– Запрос принят. Ожидайте ответа.

На сей раз клавинола играла заметно дольше. Лючано весь извелся в нетерпении.

– Абонент не найден.

– То есть как это – не найден?!

– Определить местонахождение Юлии Руф не представляется возможным.

– Почему?

Информателла не ответила.

«С Юлией стряслась беда! Иначе она бы непременно вышла на связь. Если система не может ее найти – значит, Юлия так и не объявилась после отлета с Террафимы. Надо что-то предпринять, сподвигнуть кого-то на поиски!.. Помпилианка вполне может постоять за себя, но близнецы…»

Решение пришло через секунду.

– Связь с Лукой Шармалем, финансистом. Наиболее вероятное местонахождение – планета Китта в системе Альфы Паука. Разговор за счет вызываемого абонента.

– Запрос принят. Ожидайте ответа.

Ждать практически не пришлось. Сфера истончилась, делаясь прозрачной; растаяла. Вместо нее из терминала выдвинулась рамка гиперсвязи. Никакой ряби и помех, как на «Нейраме»: мощное стационарное оборудование давало прекрасное изображение. В качестве аппаратуры, установленной на вилле Луки Шармаля, тем более не приходилось сомневаться.

В рамке красовался голем Эдам: лощеный щеголь.

– Что вам угодно, господин Борготта?

Глубокий музыкальный голос голема вызвал у Лючано раздражение.

– Мне нужно поговорить с твоим хозяином.

– Сожалею, но это невозможно. Мар Шармаль сейчас очень занят.

Лючано начал закипать. Дети в опасности, а эта синтетическая морда резину тянет!

– Это очень важно! Вопрос касается внуков твоего хозяина.

– Это действительно очень важно, – кивнул голем. – В списке желающих сообщить мар Шармалю информацию о его внуках ваш порядковый номер – одна тысяча шестьсот сорок восемь. В одна тысяча шестьсот сорока семи предыдущих случаях переданная информация не подтвердилась. Сообщите мне то, что хотели сказать мар Шармалю, и я передам ему все в точности.

– Я буду говорить только с Лукой Шармалем лично.

– В данный момент у мар Шармаля важное совещание. Еще раз предлагаю вам сообщить все мне. Вы можете мне доверять. Сведения будут пере…

– Доверять?! – прервал Лючано напевную, убаюкивающую речь голема. – Давид с Джессикой тоже тебе доверяли! А ты, сукин сын, беззаботно танцевал под баобабом, когда их похищали! Что, забыл, как тебя переклеили?

На красивом лице Эдама проступило легкое недоумение.

– Не понимаю, о чем вы говорите. Моя память не содержит подобной информации.

– Зато моя – содержит! Если дед не желает со мной говорить, я свяжусь с отцом Давида и Джессики! Ты меня понял?

– Я вас понял, господин Борготта. Соединяю с мар Шармалем.

«Подействовало!» – со злорадством усмехнулся Тарталья. Издалека донеслись аплодисменты. Хлопали двое. «Отличное представление, малыш!» и «Ты его сделал, дружок!» – награда за проявленную находчивость.

– У вас одна минута.

Лука Шармаль, как обычно, был краток. Тратить время на приветствие он счел излишним. За спиной банкира виднелся овальный стол красного дерева. За столом расположились восемь человек в строгих костюмах. При кажущейся простоте и старомодности каждый из таких костюмов стоил целое состояние. Удачливый грабитель, раздев эту восьмерку и продав вещи на барахолке, мог бы купить небольшой звездолет.

– Добрый день, мар Шармаль. Мне хватит и минуты, чтобы сообщить вам, где находятся ваши внуки. По крайней мере, находились несколько дней назад. Даже учитывая, что пять секунд я потратил, желая вам доброго дня. Но предупреждаю: для чего-либо еще минуты недостаточно.

Секунда на размышление – большего финансисту не потребовалось.

– Подождите. Я переключусь на защищенный канал.

– Жду, – улыбнулся Лючано.

Изображение мигнуло и затуманилось. Когда вернулась резкость, в рамке остался один Лука. Стол и людей, сидящих за ним, укрыла серая пелена конфидент-поля.

– Говорите.

– Последний месяц я довольно тесно общался с вашими внуками. Мы расстались совсем недавно, в поселке горняков на Тамире.

– Почему вы не связались со мной сразу?

– Не имел такой возможности.

– Почему вы считаете, что мои внуки до сих пор на Тамире?

Бесстрастное лицо гематра напоминало маску хирурга. Шармаль-старший пытался вскрыть собеседника, добраться до истины. Увы, банкиру не повезло: пациент оказался в броне с антилучевым покрытием. Лазерный скальпель скользил по поверхности, не в силах пробиться вглубь.

– У меня есть на то основания. Дети находятся в формальном рабстве у помпилианки Юлии Руф. А она, я полагаю, еще не покинула Тамир.

– Что вы имеете в виду под словами «формальное рабство»?

– По документам они рабы. Но клейма на них нет.

– Откуда вы можете это знать?

– Не важно. Если бы не знал – не говорил бы. Советую поторопиться: неизвестно, сколько еще госпожа Руф с детьми пробудут на Тамире.

Взгляд банкира на миг остекленел – и вновь жестко сфокусировался на лице Тартальи. За это мгновение Лука Шармаль успел просчитать очень многое. На лацкане гематра блестел значок: спираль со звездой. Букв, выгравированных на спирали, было не различить, но Лючано и так знал, что там написано: «За чистоту!»

За чистоту расы.

Финансист, казалось, прочел мысли невропаста. Когда он потянулся к значку, рука его едва заметно дрогнула. Сняв спираль с лацкана, гематр аккуратно спрятал ее в карман.

– Благодарю за информацию.

И связь прервалась.

IV

Имея дело с таким человеком, как Лука Шармаль, знаешь: скупое «благодарю» стоит очень дорого. Тем не менее, Лючано ощущал легкую досаду. Он отлично провел разговор, ухитрился не сказать ничего лишнего, – и все же…

– На связи Фионина Вамбугу.

– Где вы, Борготта?!

«Можно подумать, она знакома с банкиром! И переняла у него дурную привычку: экономить время на приветствиях…»

– Добрый день, Фионина! Как я рад вас видеть!

– Где вы?!

Обеспокоенная вудуни была прелесть как хороша. Ее смуглое выразительное лицо просто радовало глаз по сравнению с маской гематра.

– Я на Тире. 3-й космопорт Андаганской сатрапии.

– Где? Великий Маву, что у вас с лицом? Вас били?!

– Долго рассказывать. Мне срочно нужна ваша помощь.

– Разумеется. Я же ваш адвокат. Вы можете прилететь ко мне на Террафиму? Это в системе Марзино…

– Я знаю, где это. Проблема в другом: у меня нет денег. Ни гроша! Кроме того, я все еще отбываю срок…

– Стоп!

Синьора Вамбугу выставила вперед ладошку, пресекая словоизвержение клиента.

– У меня для вас хорошие новости, Борготта. Вы заочно амнистированы. Вопрос с Тумидусом мною урегулирован. Со вчерашнего дня вы – свободный человек. Поздравляю!

«Амнистия? Но ведь охранник только что проверял!»

«Тебе рассказать, что такое бюрократия, дружок? – ухмыльнулся Гишер. – Мы, экзекуторы – шантрапа в сравнении с чиновниками. Пока они почешут задницу, пока внесут изменения в базу…»

– Спасибо! Фионина, я – ваш должник!

– Да, – адвокат соизволила улыбнуться. – Вы передо мной в неоплатном долгу. В том числе и за этот разговор. Расплатитесь на Террафиме. Снимайте деньги с личного счета и бегом за билетом…

– Мой счет блокирован после вынесения приговора!

– Должны были уже разблокировать. Я проверю. Если что – потороплю. У вас там достаточно денег, чтобы добраться до Террафимы?

– Вполне.

– Отлично. Вылетайте немедленно. Надо пройти медицинскую экспертизу и подписать кое-какие документы: они у меня с собой. После чего я от вашего имени вчиню иск баасу Тумидусу. Он у нас за все заплатит, не сомневайтесь! И за нарушение предписанного режима вашего содержания, и за то, как вы сейчас выглядите, и за моральный ущерб, и за физический… Клянусь влажным дыханием Джа! Он нам и транспортные издержки возместит!

Судиться с Тумидусом? Лючано не собирался этого делать, но спорить с адвокатом не стал. В дороге можно всласть помечтать. Легат, возмещающий тридцать три вида ущерба – дивное зрелище, если хорошенько напрячь воображение.

– Фионина, вы – замечательная! Я на вас обязательно женюсь. До встречи!

– Вы не в моем вкусе, Борготта, – засмеялась вудуни. – Я имею в виду, как жених. Как клиент, вы меня вполне устраиваете. Без таких, как вы, жить было бы очень скучно…

– Выручил, брат!

В порыве чувств Лючано едва не бросился обниматься с вибрирующим от стимуляторов охранником. Лишь двойной окрик «внутренних голосов» – маэстро и экзекутора – удержал его от рискованной фамильярности.

– Хорошие новости? – проявил интерес «квадрат».

– Отличные! Амнистия! Я больше не раб!

– Да ну! – расцвел охранник. – Поздравляю, брат!

Рассыпавшись в благодарностях, Тарталья дал обещание при случае «проставиться» и бегом заторопился к ближайшему банковскому терминалу. Запершись в изолированной кабинке, он вдруг обнаружил, что у него дрожат руки. Тонкая струйка пота, щекоча, текла вдоль позвоночника. «Тебе слишком везет, малыш, – шепнул издалека маэстро Карл. – Будь осторожен. Гляди, чтобы в компенсацию не шарахнуло по полной!»

Лючано кивнул, стараясь унять дрожь.

Он боялся прикладывать ладонь к идентификатору. Увы, иным путем, если ты, конечно, не ломщик-профессионал, в банковскую сеть не войти. Терминал долго не желал отвечать: словно невпопад разбуженный, моргал индикаторами, тихо, на пределе слышимости, стрекотал белковыми процессорами. Наконец на дисплее возникла надпись: «Пользователь идентифицирован» – и клиента окутала непроницаемая для сканирования конфидент-сфера.

– Состояние моего счета. Визуализация.

В недрах терминала кто-то натужно икнул. На внутренней поверхности сферы возникла банковская выписка. Все цифры светились зеленым – счет был открыт для доступа владельца. Значит, блок снят. Приход-расход, динамика движения средств и набежавшие проценты Лючано сейчас не интересовали.

Только сам факт, что он снова при деньгах.

Отслеживая взгляд клиента, умная техника укрупнила нужную строку, дав приближение и объем. Выписка стабилизировалась, затем продолжила расти в размерах – клиент моргал и щурился так, словно был очень близоруким. Перед глазами расплывалась абсурдная, безумная сумма: 30 017 246,11 экю. Проклятье, откуда взялась тройка с двумя нулями перед родным и понятным числом 17 246,11?

Ну конечно! Это чужой счет!

Проклятый терминал ошибся.

Когда Тарталья проходил повторную идентификацию, он никак не мог перестать хихикать. Комедия! – банк перепутал клиентов… Заново нырнув в систему, стараясь не слишком заикаться, он затребовал аудиоподтверждение выписки.

– На вашем счету тридцать миллионов семнадцать тысяч двести сорок шесть экю одиннадцать сантимов.

– Откуда?!

Система молчала, ожидая уточнения вопроса.

«С золотого блюда, малыш! – как обычно, маэстро соображал быстрее всех. – С золотого гематрийского блюдечка! Какое вознаграждение обещал одинокий дедушка за реальные сведения о местонахождении внуков?»

– Когда поступил последний транш?

– Тридцать миллионов экю, – откликнулась система, – были переведены на ваш счет семнадцать минут сорок восемь секунд назад. Плательщик – Лука Шармаль, председатель правления банковского консорциума «Звезда Хунгакампы». Назначение платежа: частный перевод.

«Миллионер. Я – миллионер!»

Некоторое время Лючано приходил в себя, собирая мысли, разбегавшиеся, словно после Большого Взрыва, и старательно заталкивая их обратно в голову, пухнущую от открывающихся перспектив. Собрал. Затолкал. Еще с минуту подумал. И начал действовать.

Двадцать миллионов – на коацерватный счет. Пять процентов годовых – это получается… Фаг меня заешь! Миллион! Каждый год. Просто не верится. Остальное пусть лежит на текущем: в первое время будет много расходов.

«На что ты собрался просадить свободный десяток миллионов, дружок?»

«Дом куплю! Себе – дом, маэстро – дом, Гишеру – дом… Тетушке Фелиции – два дома! Корабль… Яхту, как у графа! «Вертепу» – вольную! Всей труппе! Женюсь, в конце концов!»

«На ком, дружок? На красотке-помпилианке?»

Лючано вспомнил нагую Юлии в студии «Нейрама». Гимнастический «мостик», волосы – языки черного пламени; острые бугорки сосков, на бедрах – еле заметная синева вен… Он судорожно сглотнул. А хоть бы и на Юлии! Чем мы теперь не пара дочери октуберанского консула?

«А если откажет?»

«Откажет – гарем себе заведу! С горя.»

«Ишь ты!» – хором восхитились маэстро с экзекутором.

С сожалением прогнав соблазнительные видения, новоявленный миллионер продолжил финансовую рутину. «А сделаю-ка я себе «золотую ручку»! Как у Казимира Ирасека. Он, конечно, извращенец, но человек опытный. Знает, что нужно богатым людям. Таким, как мы!»

Тарталья активировал перечень спец-услуг.

– Ногтевой имплантант IGA-bio-137u для блиц-расчетов и транзакций, – распорядился он. – Оплата операции – с моего текущего счета.

– Выполняется. Прошу вас вставить палец, выбранный для имплантации, в гнездо с красным ободком. Оно расположено справа от вас.

Лючано сунул в гнездо средний палец левой руки, представил, посредством какого жеста он теперь будет расплачиваться за покупки, и ухмыльнулся. Стенки гнезда упруго сжались, фиксируя добычу. Едва заметный укол в подушечку пальца – система ввела клиенту анестетик.

Палец потерял чувствительность, словно перестал существовать.

– Ногтевой имплантант IGA-bio-137u, – вещал меж тем сухой баритон терминала, – изготовлен из сверхпрочного тугоплавкого биополимера. Выдерживает ударные и температурные нагрузки вплоть до…

Лючано слушал вполуха: плевать он хотел на уровень нагрузок.

– …неизвлекаем… на вид неотличим от обычного ногтя. При ампутации пальца деактивируется… Может быть заблокирован владельцем посредством волевого стандарт-импульса… Транзакция осуществляется при контакте имплантанта и карт-ридера любого типа, а также любого аналогичного устройства. Проверка состояния счета…

Он едва не заснул.

– Имплантация завершена. Благодарим вас и поздравляем с приобретением!

Вынырнув из дремы, Тарталья извлек из гнезда палец, к которому быстро возвращалась чувствительность, и уставился на имплантант. С виду – ноготь, как ноготь. А ну-ка, испробуем! Он вышел из системы и с наслаждением ткнул ногтем в карт-ридер терминала. Конфидент-сфера накрыла его; вернулась знакомая панорама с рядами цифр.

– Мы рады приветствовать вас…

Счастливый человек расхохотался и вышел вон.

V

«Обед! Из пяти… из семи… из двадцати блюд! Бутылка десертного квинтилианского!.. нет, сперва – добрый стаканчик тутовой водки… И фазанью печень в глазури!..»

«Малыш! Очнись! В таком виде тебя и в сортир не пустят!»

Соваться в зону класса «люкс» он благоразумно не стал. Вполне приличный салон «Bon vivant» обнаружился неподалеку, но путь, горя служебным рвением, преградила девушка-менеджер.

– В спецодежде не положено!

Испортить Тарталье настроение не смог бы и конец света. Хотелось петь, танцевать, дурачиться и делать подарки. Он оглядел себя. Ну конечно: комбинезон техника. И шуба подмышкой.

Шуба?!

Облачившись в тамирский трофей, он запахнул полы.

– А так – можно?

Менеджер фыркнула.

– Заходите.

Не доверяя камерам наблюдения, девица следовала за подозрительным гостем по пятам. «Мало ли что на уме у этого типа? – читалось на ее хмуром лице. – Испоганит дорогую вещь, а мне отвечать!»

– Заверните вот это… и это… и туфли, две пары… Душечка, улыбнитесь! Поверьте, я – ваше счастье! Принц на белом звездолете! Не верите? Зря, людям надо верить, особенно тем, кто носит шубы летом…

Люминисцентная рубашка цвета морской волны, с кружевным жабо. Концертный фрак с длинными фалдами; расцветка – «кипящее золото». Просто загляденье: он давно хотел такой… «Бабочка» черного бархата. Брюки «классик-лимон», с острыми, как бритва, стрелками. Остроносые туфли на высоком каблуке. «Кожа михряницы-песчанки», гласил ценник. Ах да, очки: «фотохром-полиморф». Ни к чему лишний раз светить честно заработанными «фонарями».

Из кабинки для переодевания Лючано вышел преображенным. Раскланялся в адрес камер наблюдения, ткнул ногтем-имплантантом в карт-ридер, дождался подтверждения платежа и чека, обворожительно улыбнулся девушке-менеджеру, решившей, что она сошла с ума; спросил пакет пообъемистее – для шубы, которую решил оставить на память, чтоб показывать будущим внукам – и покинул салон.

Самое время перебраться в зону «люкс».

Где тут у нас лучший ресторан?

Он успел сделать всего пять-шесть шагов. Чем это пахнет? Духами? Фруктами? Закружилась голова. Тело сделалось легким, невесомым. Еще секунда, и тело исчезло.

Зал качнулся.

– Человеку плохо!

– Врача!

– Да вот они!

– Ты гляди, как быстро!

Люди расступились, пропуская к упавшему бригаду в бело-зеленых хламидах медиков. Теряя сознание – последнее, что у него оставалось после исчезновения тела – Лючано вспомнил, что у судьбы есть чувство юмора.

Он узнал одного из врачей.

КОНТРАПУНКТ

ЛЮЧАНО БОРГОТТА ПО ПРОЗВИЩУ ТАРТАЛЬЯ

(недавно)

Иногда кажется, что я не живу, а переживаю.

Когда я что-то делаю, я кидаюсь очертя голову в холодную воду и бултыхаюсь, как придется, лишь бы не околеть. Обычно выплываю; и на том спасибо. Зато позже… О, позже я многократно вспоминаю, как было дело. Размышляю, правильно ли поступил. Прикидываю, как мог бы поступить иначе. Думаю, что все бы сделал гораздо лучше, если бы не всяко-разное. Вижу, что упустил очевидный плюс. Мыкаюсь, озабочен грозными минусами. Жую, жую, пробую на вкус горькую слюну…

Произошедшее ходит во мне по кругу.

Без толку, без пользы.

Я перевариваю сам себя, и тем сыт.

Террафима, Эскалона, госпиталь им. короля Бенуа

– Я жду, – напомнила адвокат.

Тумидус не спешил. Коснувшись сенсора на стенной панели, он изменил конфигурацию больничной койки. Наверное, спина затекла. Перед собой легат держал электронный планшет: на экране, один за другим, всплывали документы, требующие подписания.

Гай Октавиан Тумидус прощался с Лючано Борготтой.

И надеялся, что навсегда.

Осталась последняя, девятая подпись. Как и прочие, она уплывет вглубь экрана, канет на дно, где начнет краткое странствие: заверение подлинности, фиксация в недрах архивов, изменение статуса физического лица, зависящего от этого небрежного росчерка…

– Я собираюсь учредить клуб, – сказал Тумидус.

Он говорил медленнее обычного, следя за четкостью артикуляции. Так марширует солдат-ветеран, усилием воли скрыв от чужого взгляда последствия ранений и груз возраста. Вчера доктора разрешили легату покинуть реанимационную капсулу, переведя его в отдельную палату. Фионина Вамбугу едва смогла добиться разрешения на посещение. Медики грудью встали на защиту пациента: необходим покой, вы варвар, госпожа адвокат, вы наемный убийца, мельчайшее волнение сведет больного в могилу… Но упрямство, помноженное на цепкость, свойственную профессии молодой вудуни, в конце концов победило.

«Полчаса, не больше!» – сдался заведующий отделением.

Оставалось шесть минут.

– Какой клуб?

«Неужели после инсульта он слегка помешался?»

– Клуб пострадавших от Борготты. Себя я назначу бессменным председателем. Не хотите записаться? Я дам вам членский билет за номером пять или десять. Изучим обстоятельства и назначим подходящий номер. Ведь вы же пострадали от него, не правда ли?

– Нет. Ничего подобного.

Фионина вспомнила первый разговор с клиентом. Сеанс «знакомства» Лоа. Боль, страх, острые когти. Степень майомберо спасовала перед внезапностью. Был ли в этом виноват Борготта? Вряд ли. Можно ли сказать, что она пострадала?

Нельзя.

Все обошлось благополучно.

Однако с того дня она ни разу не рискнула повторить сеанс с другими клиентами. Это помогло бы в работе. А вот поди ж ты…

– Не врите мне, – криво ухмыльнулся Тумидус. Скупой на мимику, лишь сейчас он ясно дал гостье понять, что мышцы лица не до конца подчиняются хозяину. – Это невозможно: встретиться с нашим общим приятелем и не пострадать! Короче, я резервирую за вами теплое местечко. Будете сидеть рядом с Лукуллом, медикус-контролером «Этны». Вы подружитесь, уверяю!

При чем тут корабельный врач, Фионина не поняла.

– А вот Папе Лусэро он сразу понравился. Папа даже сделал ему татуировку.

– Кто понравился?

– Борготта.

Не стоило такого говорить. Неэтично, непрофессионально. И драгоценное время уходит попусту, как вода в песок. Но адвокат не жалела, что произнесла эти слова. Как будто защитила клиента на тайном, потустороннем суде.

– Папа Лусэро?

– Наш киттянский антис. Они познакомились в тюрьме.

Легат хрипло расхохотался.

– Я в курсе, кто такой Папа! Он гостил у меня на галере. Я-то думал, что он спасает гибнущий корабль, а он, оказывается, тюремного дружка вытаскивал из задницы… Вам это не кажется забавным? Карлик-антис и невропаст-экзекутор знакомятся в тюрьме. В итоге – взаимная симпатия. Один делает другому татуировку. Под аплодисменты воров и насильников. Почему я не удивлен?

– Потому что не знаете главного. Вы в курсе антической физиологии? Когда антис возвращается из большого тела в малое, он покрыт так называемым шлаком. По виду – серая пыль, прах, и ничего больше. Шлак до сих пор слабо изучен. Есть версия, что это микрочастицы плоти, не до конца восстановившиеся во время перехода.

– Прекратите читать мне лекцию, – Тумидус разозлился. – Вы прекрасно знаете, что у нас, помпилианцев, нет своих антисов! Не было, нет и не будет! Мы вполне обходимся силами, доступными каждому, а не горстке мутантов! Шлаками космачей пусть занимаются ассенизаторы…

Он прав, вспомнила Фионина. Эволюция помпилианцев не предусмотрела возникновения их собственных антисов. Для многих этот нюанс говорил в пользу оскорбительного вывода: раса рабовладельцев – не энергеты и не техноложцы, а нечто среднее. Метисы; агрессивная, хищная помесь. Наверное, поэтому, щадя уязвленную гордость уроженцев Помпилии, для определения людей, наделенных способностью к переходу в расширенное состояние, все пользовались словом «антис» – вместо гематрийского «нефил», вехденского «бахадур» или вудунского «н'куйя».

Хотели как лучше, а получилась издевка.

– Лусэро Шанвури обычно сохраняет свой шлак, – и все равно, что-то толкало вудуни к развитию опасной темы. – Изредка, делая татуировки людям, которым Папа симпатизирует, он втирает шлак в свеженаколотый рисунок. На Китте верят, что так антис берет их под защиту. Передает крохотную толику себя самого. Свойства особых татуировок загадочны, но наши бокоры в один голос утверждают…

– Меня не интересует мнение бокоров! – прервал ее легат. – А татуировки с втертым шлаком – тем более! Зачем вы явились сюда? Вести светские беседы? Или за свободой для вашего драгоценного Борготты, чтоб его фаги сожрали?!

– В первую очередь, за свободой.

– Смертельный номер! – стилос двинулся к планшету. – Слабонервных прошу удалиться…

Он сильно изменился, думала адвокат. Солдафон, железный офицер, суровый идол, сама стойкость и непоколебимость, дал трещину. Шутит, нервничает, кипит от бешенства. Последствия болезни? Итог общения с Борготтой? Нет, не может быть. Раб не в состоянии оказать влияние на хозяина. Да еще такое отчетливое…

Девятая подпись возникла на экране.

Утонула.

– Все, – подвел итог Тумидус. – Свободен. Наконец-то свободен!

И вновь адвокат не поняла, кого легат имеет в виду.

– В целом, да, – согласилась она. – Вы аннулировали действие поправки Джексона-Плиния в деле моего клиента. Амнистия – единственный случай, когда поправка может быть аннулирована до истечения срока. Кстати, баас Тумидус: вы – мой должник. Мне пришлось потрудиться, чтобы выбить для вас исключительное разрешение.

– Исключительное? – легат вернул койку в исходное положение. – Слушая вас, можно предположить, что осужденный – не Борготта, а я. В чем мой долг перед вами?

– Я говорю о разрешении на отмену поправки не до, а после объявленной амнистии. И без прохождения медицинского освидетельствования. Запомните, баас Тумидус: как только я разыщу моего клиента, мы вернемся к этому разговору. И если состоянию здоровья Борготты был причинен ущерб…

– Он здоров, как бык, – Тумидус закрыл глаза. – Это я в больнице.