- У Марло получше со здоровьем в последнее время? - спросил Кромптон и, не ожидая ответа, добавил: - Я знаю одного очень толкового психоаналитика. Может, подослать его как-нибудь сюда?
      - Бесполезно, - махнул рукой Бернз, - кто только не лечил его. По-моему, не существует лекарственного препарата, который не испробовали бы на нем… Ничего не помогает.
      - И все-таки я бы показал его Стейчеру, в Вашингтоне сейчас нет врача лучшего, чем он.
      Кромптон понимал, какую душевную боль испытывает сейчас Бернз. Несчастье - иметь такого сына. Чего только он ни предпринимал, чтобы излечить рассудок Марло. Да уж, нахлебался он, в особенности допекли его всякого рода психоаналитики. Предпоследний, шарлатан из Нью-Йорка, прибыл на ранчо с двумя любовницами, сестрами-близняшками .
      Постояв немного в нерешительности, Марло решил все-таки подойти к ним.
      - Знаешь, смерть Президента очень глубоко задела его. Мне показалось, что он не просто возмущен этим убийством как гражданин. Преступление подействовало на его психику, он очень расстроился. Такое Личное отношение к государственной трагедии, сила человеческих чувств, выплеснувшихся в момент государственной скорби, слишком уж показушной и официальной, могли- бы служить примером и для других… Вот на таком фундаменте мы могли бы строить наше будущее… И построим, если справимся с некоторыми проблемами..: Если мальчик справится с ними…
      - Стейчер мог бы ему помочь…
      Толпы людей, появившихся на свет в результате демографического взрыва. Толпы людей, которые топчут и давят друг друга на чересчур маленькой Земле. Выжимают из себя и друг друга последние капли жизненного сока, но не могут решить возникших перед ними проблем. Толпы этих несчастных сдавливают бедный мозг мальчика, он почти оглох от их жалких воплей, и он хотел бы, но не знает, как им всем можно помочь. Самому ему не могли помочь даже пустынные гектары Гондваны, где почти невозможно было встретить человека, а толпа представлялась чем-то далеким и нереальным. Всем, кроме Марло. В его кошмарах постоянно присутствовали толпы, толпы, толпы людей.
      - Сначала нужно догадаться о перспективах; обрести цель, прежде чем то, к чему мы станем стремиться, само начнет помогать нам. Я говорю о будущем.
      Он всерьез опасался за будущность своего сына.
      - Кстати, - вспомнил вдруг Кромптон. - Рода недавно мне говорила, что ей снился Марло.
      - Вот как? - слегка удивился Бернз.
      Он заставил себя улыбнуться, когда Марло приблизился к ним, и протянул мальчику руку, но тот сделал вид, что не заметил протянутой для пожатия руки.
      - Ты уже слышал об этом, Джекоб? - спросил мальчик. Голос его слегка дрожал. - Они снова начали отстреливать китов. Как тебе это нравится? - На отца он не смотрел. Его взгляд всегда проходил насквозь, никто не мог занавесить душу и совесть от его всепроникающих глаз. - На всем белом свете скоро не останется ни одного голубого кита. Ни одного кита в морях, озерах, даже в нашем тихом озере. Умрет сама память о них.
      - Что это ты построил на площадке для игры в сквош, Марло? - спросил Бернз.
      Мальчик дернул плечом и, ничего не ответив, повернулся к отцу спиной, давая понять, что разговор окончен, но Бернз по-своему расценил этот жест. Как приглашение посетить экспозицию. Ему показалось, что Марло ничего не имеет против того, чтобы отец и его высокий гость ознакомились с тем, что он там напридумывал.
      Площадка для игры в сквош была подарена мальчику к четырнадцатилетию. Сделано это было по совету психиатра, который лечил тогда ребенка. Но игра мальчику не понравилась. Раз или два он только и сыграл, при этом выражение скуки ни на минуту не оставило его бледное лицо. Площадка пустовала какое-то время, а затем Марло захотелось построить на ней какое-то диковинное сооружение, материальное воплощение его бредовых фантазий. Бернза все это жутко раздражало, но психиатры в один голос твердили, что есть только один путь, который может привести к выздоровлению: ни в чем не ограничивать ребенка, дать ему полную свободу. И действительно, в сооружениях, возводимых Марло, постепенно стала проявляться какая-то внутренняя логика… все это было за пределами понимания Джекоба Бернза, но он готов был согласиться с психиатрами - мальчику, похоже, его занятия шли на пользу.
      В чем-то они оказались правы, психиатры, но Бернз перестал приглашать их и выплачивать чудовищные гонорары не из-за одной лишь экономии. Они в главном ошиблись. Он и раньше смутно подозревал, а теперь уже не сомневался больше. Мальчик не был душевнобольным. Он острее других чувствовал несправедливость, чужую боль воспринимал как свою. А еще в нем проснулся художник, и, как многие творцы, он шел впереди своего времени, он словно бы побывал в будущем и не мог не поделиться своими открытиями с людьми.
      Вроде бы и до Кромптона что-то дошло. Он пристально всматривался в лунный ландшафт… Воронка кратера с неровными краями, коричневатая почва, изрытая метеоритами, яркие освещенные места и глубокая тень… безжизненная пустыня, овеществленный образ смерти.
      Двое мужчин стояли молча у края лунного кратера. Пряча усмешки, за ними наблюдали дизайнеры, помогавшие Марло. Они устроили себе обеденный перерыв, укрывшись в прохладной тени галереи. Жевали бутерброды, запивая пивом. Кромптон тоже бы сейчас не отказался от пива или бокала охлажденного вина; он облизал пересохшие губы. Марло не было дела ни до кого из них, никто из этих людей не в состоянии был понять его. Воображение вело его вперед, он в одиночку протаптывал тропу, вскоре он исчез за горизонтом… бесполезно было теперь пускаться на его поиски, найти человека в космосе неизмеримо трудней, чем на земле.
      - Что это все значит? - спросил Кромптон. - Почему вдруг луна? К чему все это?
      - Мальчик начитался фантастики, - пожал плечами Бернз. - А ты разве не бредил космосом в его годы?
      Они вернулись на аллею, которая вела к дому. Жены поджидали их на ступеньках у входа.
      - Вы в порядке? - спросила Мириам. - Мы слышали выстрелы в роще. Это ты стрелял, Джекоб? Кого-нибудь подстрелил? Кто-то прятался в роще? Индейцы? Мы окружены?
      Привстав на цыпочки - она была небольшого роста - Мириам чмокнула Бернза в глаз, затем, притянув за шею Кромптона, расцеловала его.
      - О Рассел, я так рада, что вы навестили нас в нашей глуши. И хорошо, что додумались приехать вдвоем. Молодцы, ребята. Рода сказала мне, что Кромптон приехал решать с Джеком какие-то государственные проблемы, но я не поверила ей. Я думаю, что вы приехали сюда ради меня, одинокой, всеми покинутой женщины.
      - Ты замечательно выглядишь, Мириам, - вполне искренне сказал Кромптон. - И тебе очень идет этот купальный костюм.
      - Я тебе нравлюсь? Да, костюмчик недурен. Он стоил мне кучу денег. Джек, брюзга, утверждает, что я транжирка. Это действительно трудно понять, как два маленьких кусочка ткани могут стоить столько долларов.
      Рода не проронила ни слова. Она терпеть не могла пустой болтовни. Но ей и не требовались слова, чтобы понять других или выразить свои чувства. Слова только затеняют внутреннюю суть, то, что живет в каждом из нас. От любого человека идут волны - холодные или теплые - и вовсе необязательно быть телепатом, чтобы уловить их. Волны, которые шли от самой Роды, обжигали Бернза. Она возбуждала его помимо его воли. Рода принадлежала к тому типу женщин, которые способны своим теплом растопить любой айсберг. Но с некоторых пор его перестали интересовать женщины. Да, она хороша, у нее атласная кожа, от нее пахнет полевыми цветами и свежими яблоками, у нее грудь той формы, которая всегда нравилась Джекобу… Ну и что с того?! Для него теперь в его затворничестве гораздо важней обладание истиной, а не женщиной. История, политика, философия волнуют его больше, чем женская грудь. И если думать о будущем, то нужно периодически одергивать, приструнивать себя, нужно вернуть стране пуританский дух, нация в последние десятилетия слишком уж распустилась… Все, вероятно, помнят, чем распущенность, лень и безволие обернулись для Рима… Что с того, что ему нравится эта женщина. Он должен скрывать свои чувства, хотя она наверняка о них догадывается… И в душе смеется, вероятно, над ним, над стариком… И он не имеет права снять маску, никто не должен видеть его настоящее лицо… И возраст, возраст - не просто помеха, а непреодолимая преграда… Впрочем, и в молодости он редко разрешал себе расслабиться, и в те далекие годы он почти никогда не снимал маску, но тогда его понуждало к этому совсем другое - он делал карьеру.
      - Вы по-прежнему увлекаетесь прыжками? - напустив на лоб морщины, угрюмо спросил он.
      - Ага, прыгаю. Муж считает меня чудачкой. А вы не кончили ваши мемуары?
      - Да нет. Только-только расписался. Люди всегда смеются над чудаками. И на что еще можно потратить время в этой глуши? Я занялся этим от скуки. Вначале шло очень туго, но я втянулся постепенно. Работа захватила меня, и не я теперь управляю процессом, а он ведет меня. То же, наверное, с вашими прыжками. И я думаю, что получаю от своих изысканий удовлетворение не меньшее, чем вы от прыжков с парашютом.
      - Ну вот, оказывается, и вам есть о чем поговорить друг с другом, - смеясь, сказала Мириам. - Одному нужен секс, другому прыжки, кому-то мемуары… Каждый ловит свой кайф… Джекоб, угости Роду коктейлем. Вы получите удовлетворение от общения друг с другом, я уверена. А я провожу Рассела на площадку для игры в сквош и покажу, чего там нагородил Марло.
      - Я уже показывал ему, - сказал Бернз.
      Он не мог требовать от жены больше того, что вложила в нее природа. Женщина всегда остается женщиной, такими их создал Бог, и бесполезно, да и незачем пытаться изменить их.
      Рода направилась в сторону бара, Джекоб двинулся следом. Ему очень хотелось снять с себя маску. Момент был подходящий, и он мог бы это сделать, но приблизит ли его это к Роде? Вряд ли. Уж очень они разные. Если бы только в возрасте было дело. Они разные, разные во всем. У нее с его сыном Марло больше общего, чем. с ним. И он видел ее сейчас в двойном изображении, они оба были одинаково реальны. Рода, которая молча шла рядом с ним, и другая, парящая в воздухе, высоко над землей. Он ничего не мог с собой поделать, ему не удавалось стряхнуть с себя наваждение.
      - Знаешь, он ненавидит меня, - сказала Мириам, приблизив свое лицо к лицу Кромптона. - Я мешаю ему. Мешаю писать его дурацкие мемуары, отвлекаю от работы, лезу к нему со своими женскими глупостями.
      - Ну-ну, - сказал Кромптон, усмехнувшись одними углами губ. - Брак - это война. Но у Джекоба нет никаких шансов. Он - Плохой вояка.
      - О Рассел, хоть бы ты был со мной понежней и не бросал бы меня так надолго. Я не видела тебя больше месяца. Ты не представляешь, что за жизнь я здесь веду. Жуткая тоска. Словом не с кем перемолвиться. И даже Марло теперь не хочет со мной разговаривать. У него новый приступ депрессии. Я знаю, что ты ужасно занят. На тебя столько дел свалилось после убийства Президента.
      Тебе сейчас не до меня, - грустно закончила она перечисление своих бед.
      Она все-таки повела его на площадку для игры в сквош. Бог знает чего наговорил ему Джек, а ей самой хотелось показать и обсудить с ним последнее увлечение Марло. Как, на его взгляд, он действительно безумен?
      - Марло, мальчик мой, - позвала она, - выходи. Где ты Прячешься, мой дорогой? Мне нужно поговорить с тобой.
      Марло высунул голову из-за ближайшего бугра, по всей видимости, он слышал весь их разговор.
      - Вы очень рискуете, - зло сказал он. - Опасно гулять там, где гуляет смерть. Вы можете попасть в другое измерение, а можете и совсем пропасть, если не повезет. Здесь есть зоны с другими временными координатами. Я властен над временем, а вы нет. Я властен над смертью, а вы нет. Вы не владеете знанием, на вас нет специального снаряжения. Вы очень рискуете.
      Мириам посмотрела на Кромптона. Его явно привели в замешательство слова мальчика.
      - Создается впечатление, что ребенку известно все, - пробормотал Кромптон.
      Он торопливо покинул площадку, оставив Мириам одну на Луне. Несколько раз он споткнулся, словно натыкался на невидимое препятствие. Мириам чуть ли не бегом должна была догонять его. Она повисла у него на руке.
      - Спасаешься бегством… Видели бы тебя сейчас служащие твоей канцелярии… Государственный Секретарь, а ведешь себя как мальчишка… Ты от меня хотел удрать? Это же шутка. Ты что, не понял? У Марло юмор такой своеобразный. К нему нужно привыкнуть. Кстати, он тайно в меня влюблен.
      - Ага, шутка. Со смертью не шутят… Мне кажется, он знает о том, что произошло на лунной станции.
      Они прошли на кухню, из которой, увидев их, вышли две работницы, занимавшиеся уборкой. Мириам достала из холодильника банку пива и протянула Расселу. Он открыл и стал пить прямо из банки, маленькими глотками, наслаждаясь холодным напитком.
      - Жалеешь, что приехал сюда? - спросила Мириам. - Тебе не нравится здесь? Ты думал, что тебе Джекоб поможет, этот старый пень? Даст хороший совет? Напрасно ты на него рассчитывал. Он ни черта ни в чем не смыслит. Может, я смогу быть тебе в чем-то полезной? Женская интуиция - великая вещь. Что тебя тревожит?
      - Сумасшедший дом. Настоявши сумасшедший дом, - помотал головой Кромптон, управившись с пивом.
      - Вот это ты точно подметил, - залилась она смехом. - Это и мое мнение. И я ни от кого его не скрываю. Я всем об этом говорю.
      Она легонько провела кончиками пальцев по его шее, но он никак не отреагировал на ее прикосновение.
      - Да уж, лучше мужчин не трогать, когда они по-настоящему чем-то озабочены. - В голосе ее звучала горечь. - Я что, в самом деле так постарела, Рассел? Что с вами, мужиками, делает работа, ничего-то вам не надо.
      Он включил транзистор, оставленный, вероятно, одной из работниц на кухонном столе, и, полузакрыв глаза, слушая музыку и покачиваясь в такт, стал рассказывать:
      - Сейчас у нас там страшная неразбериха в Вашингтоне. Все кинулись искать убийцу. Писаки газетные совсем оборзели. Винят во всем администрацию. Что-то произошло с нашими ребятами на Луне. Техническая сторона дела тебе вряд ли будет интересна… Вероятней всего, у них что-то с мозгами приключилось, какая-то неизвестная болезнь, одна и та же у всех восьмерых. Говорят что-то о переносе во времени, якобы они периодически попадают в будущее и снова возвращаются… Очень похоже на то, что говорил сегодня Марло, что меня и завело… Откуда он обо всем этом мог узнать? И эти его лунные кратеры… Информация, кстати, вся очень секретная, я никому не должен был об этом! рассказывать… Видишь, я доверяю тебе… Ну и еще одна штука… Именно в тот день, когда он был убит, Президент собирался подписать документ о финансировании проекта Гайвелла… Проект исчез, и никто не знает, когда и где он выплывет и какие беды принесет нашей несчастной стране…
      - Бедный, бедный Рассел… Нелегко тебе приходится… Я вряд ли смогу тебе чем-нибудь помочь… Джекоб считает меня дурой - может, он и прав… Я всего лишь женщина, стареющая женщина… Но я тебя очень прошу, не отшвыривай меня, Рассел…
      Она прижалась щекой к его плечу и преданно, как собака, заглянула ему в глаза.
      - Знаешь, Джекоб не помог мне пока ничем, тут ты права… Но разговаривать с ним интересно… Он очень умен, и он слишком рано ушел в отставку… Старикан, конечно, не без сумасшедшинки, но он твердо уверен, что машина времени вот-вот будет создана… Пожалуй, когда я вернусь в Вашингтон, я вернусь к рассмотрению вопроса о финансировании проекта…
      - Машина времени?! - Она изумленно посмотрела на него. - Мне всегда казалось, что это несерьезно… фантастика… Неужели есть люди, которым хотелось бы побывать в будущем? Мне страшно делается, когда я думаю об этом.
      - И мне делается страшно. Но я не вижу другого выхода. История последнего столетия кажется мне одним сплошным кровавым кошмаром. Революции, войны, концлагеря… Сталин, Гитлер, атомная бомба, Хиросима… Трупы, горы трупов… Гибли на войне, гибли в лагерях, умирали от голода… Теперь душат экология и энергетика… И никто не видит выхода… Мы обязаны совершить прорыв в будущее…
      - Только не я, - решительно заявила Мириам, - на меня не рассчитывайте… Меня оставьте здесь…
      Он улыбнулся, и впервые за целый день в его улыбке не было сарказма. Он взял ее за руку.
      - Ну, тебя пока никто не станет подключать к проекту. Я хочу попросить тебя о другом. Знаешь, я как крыса. У меня повышенное чувство опасности. Меня беспокоит Марло. Очень уж похожие симптомы. Присматривай за ним. Почаще бывай с ним рядом. Разговаривай с ним. Было бы совсем неплохо, если бы ты записала ваши беседы. О Луне. Особенно о Луне. И о будущем тоже, конечно. Как он туда попадает? Что он там видит? Может, это вовсе и не бред…
      - Ну не знаю, сумею ли я справиться с твоим заданием… Мне он тоже теперь не очень-то доверяет, - вздохнула она.
      - Звонить мне не нужно. Не дай Бог, кто-нибудь подслушает… Идеальным вариантом было бы, если бы ты смогла приехать ко мне в Вашингтон…
      Она внимательно посмотрела на него.
      - Кажется, ты еще не совсем разлюбил меня, Рассел. Я сделаю, разумеется, все, о чем ты просишь.
      Он слез с табурета и направился к выходу.
      - Спасибо за пиво, Мириам. Нам с Родой пора ехать. У меня сегодня важное совещание в восемь часов.
 
      Ровным, почти бесстрастным голосом диктор телевидения читает сводку новостей.
      «Продолжаются интенсивные поиски убийцы Президента, хотя следствие, похоже, зашло в тупик. Ни одна из версий не заслуживает серьезного внимания. По всей видимости, мы столкнулись с еще одной загадкой века. Кто и когда сумеет ее разгадать? Большинство высших должностных лиц страны осторожно высказываются в том духе, что убийца не будет пойман в ближайшее время, если он вообще когда-нибудь будет пойман… Вернемся еще раз к событиям того злосчастного дня. Что произошло в кабинете Президента вечером восемнадцатого августа, незадолго перед ужином? Как свидетельствуют сотрудники канцелярии, Президент сидел за письменным столом, изучая один секретнейший документ… Как нам стало известно, документ этот исчез… Президент был убит выстрелом из пистолета, почти в упор, но никто из охранников, находившихся в приемной, выстрела не услышал и ничего подозрительного не заметил… Охранники категорически утверждают, что никто в это время в кабинет не входил и оттуда не выходил… Осмотр места происшествия, произведенный впоследствии, также не дал никаких результатов…»
      Не дослушав комментарий и сводку новостей, Джекоб Бернз вышел из комнаты, оставив Мириам сидящей на белом бархатном диване. Она глаз не отрывала от экрана телевизора, как будто не новости передавали, а транслировали шоу. Марло тоже крутился тут, хотя наверняка это нельзя было утверждать, с ним теперь постоянно так - ничего невозможно понять - присутствует он или отсутствует в том или ином месте в данное время… Скорей все-таки присутствовал, чем наоборот, вроде бы возился в дальнем углу комнаты, но, может быть, и нет.
      - Ты здесь, Марло? - позвала Мириам. - Подойди ко мне. У меня кое-что есть для тебя. Ты умный ребенок, ты догадался, конечно, чем мамочка порадует тебя… Ну же, подойди поближе.
      Он вышел из тени и остановился, не дойдя до мачехи четырех-пяти шагов. Он нетерпеливо пританцовывал на месте, взгляд его был прикован к ее руке, рывшейся в сумочке. Она достала бумажный пакетик и вынула из него кусочек сахара, влажный в центре и сухой по краям.
      - Тебе не обязательно слушать сводку новостей… Ты получаешь информацию обо всем, что происходит в мире, своими способами. Может, расскажешь мне? Мне ведь тоже интересно. Ну как там дела у них в Европе? Впрочем, ну ее к черту, Европу. Пусть живут как хотят. Они сами по себе, мы сами по себе. Расскажи лучше о Луне… Тебе там нравится?
      Он протянул руку, но она не спешила отдать то, в чем он так остро нуждался.
      - Я не один там. Нас много. По крайней мере мне там не скучно.
      - Там очень холодно?
      - Когда как. Бывает холодно, бывает жарко… Там все иначе, не так, как здесь… Мне трудно объяснить это тебе.
      - Ты меня разыгрываешь, что ли? Перестань говорить загадками. Что это значит - «там много людей»? Я не понимаю. Ты хочешь, чтобы мамочка отдала тебе лекарство? Тогда перестань шутить и говори серьезно.
      «…в последнее время Президент испытывал сильное давление со стороны оппозиции…» - Голос у комментатора пресекся, он извинился перед телеаудиторией и отпил воды из стакана.
      - Земля давно перенаселена. Ни войны, ни концлагеря не решают проблем. Слишком уж тут тесно. Не хватает жилья, не хватает больничных коек. Люди мешают жить друг другу. Должно же где-то существовать место, где бы могли найти себе пристанище лишние люди.
      - Ну а Президент? Как он ко всему этому относился? Он нашел решение? - спросила она. Интуиция уже подсказывала ей ответы на волновавшие ее вопросы.
      Марло отвел глаза в сторону.
      - Да, он нашел решение. Но это был бы наихудший выход. Это вообще не выход. Переселить туда всех. Всех. О, он был великий демократ. Пока еще на Луне достаточно просторно, но благодаря его стараниям опять началась бы давка. Толпа снова топтала бы одиночек. Зачем нужна вторая Земля? Все повторилось бы сначала. Для чего повторять старые ошибки? Заселим Луну, а лишних людей, а гордых одиночек куда будем отправлять? Обратно на загаженную Землю?!
      Она отдала ему сахар.
      - Марло, мальчик мой… Ты болен, ты очень серьезно болен… Понимаешь ты это?.. И ничего нельзя изменить, ни в нас, ни вокруг, нечего и пытаться…
      - Зря вы все считаете меня сумасшедшим… Я немного опередил свое время - только и всего… - Он с наслаждением рассасывал сахар. - Ну а вы? Вы-то не сумасшедшие? Такого высокого мнения о себе, а сами ничтожны… Видели бы вы себя со стороны - из другого времени… Ничтожнее лунной пыли…
      Марло выбежал из комнаты. Оставив телевизор мерцать голубоватым светом в полутемной комнате, Мириам тоже вышла в коридор. Она немного переволновалась, разговаривая с мальчиком, но с помощью аутотренинга быстро восстановила душевное равновесие. Да, в жизни, конечно, немало мрачного, но жизнь-то нам дается не один раз. Мириам верила, что человек проходит длинную цепь перерождений. Посмотрим, что там будет при других воплощениях, посмотрим… Она дошла до кабинета Бернза и постучала в дверь.
      Бернз курил сигару. Он вроде бы ничего не имел против ее прихода и кивнул ей, пожалуй, даже радушно.
      - Я попросил Григсона отыскать в фильмохранилище с пяток разных старых кинолент. Хочешь посмотреть? Спускайся в кинозал. Я докурю сигару и тоже приду.
      - Смешные?
      - Я бы не сказал. Было время, когда зрители не могли смотреть их без слез, В основном хроника.
      - Тебе нравится видеть меня плачущей, Джекоб?
      Он не ответил ей и, стряхнув с сигары пепел в старинную бронзовую вазу, стал вносить какие-то поправки в текст своей рукописи.
      - Ты так однообразно проводишь время, Джек. Месяцами не вылезаешь из этого пыльного, прокуренного кабинета. Совсем не бываешь на воздухе. Сходил бы, что ли, рыбу половить.
      - Я ловил рыбу… недели две назад… клевало, правда, неважно…
      - Это было в прошлом сезоне.
      - В прошлом сезоне? Ты уверена, дорогая?
      Он заметил на ее лице следы какого-то волнения и добавил уже мягче:
      - Мне нужно закончить мою работу. Никто не сделает ее за меня. Я хочу попробовать к Рождеству сдать рукопись в издательство. Моя книга - на другое у меня просто нет сейчас времени.
      - О время… Все только и делают, что пытаются поймать его за хвост… А Марло просто помешался на этом, он вступил в какие-то странные отношения со временем…
      Бернз посмотрел на нее с отсутствующим видом и, обернувшись к секретарю, сидевшему за машинкой, спросил:
      - Григсон, ты уже вставил эпизод, о котором я упоминал сегодня утром? Убийство Кирова в Ленинграде в тысяча девятьсот тридцать четвертом году.
      - Нет, сэр.
      - Ну так сделай это.
      Она присела на краешек кресла для посетителей. Уходить ей пока не хотелось.
      - Почему все так плохо стало в последнее время? Может, нам только кажется, что мир становится хуже? Может, мы просто старые ворчуны?
      - Стареем помаленьку. Но то, о чем ты меня спросила, далеко не пустой вопрос. Не праздный, нет… В своей книге я как раз и пытаюсь ответить на этот вопрос - стал мир хуже или нет в последнее столетие… Тебя это действительно интересует? Ты серьезно?
      - Разве я когда-то бываю серьезной? Ты ведь считаешь меня дурочкой.
      Она встала с кресла, намереваясь уйти. Он схватил ее за руку.
      - Постой. Я попробую тебе ответить. Как бы объяснить тебе все это попроще… Периодически это случалось и раньше. История цивилизации может дать нам немало примеров.
      Вдруг все начинает гнить и киснуть. От некоторых эпох несет плесенью, как от стоячих болот. Но были и такие, когда народы словно бы несла вперед мощная, быстрая река. В разных странах и регионах, конечно, это происходило по-разному. Мы живем в больное время ;Старый, испытанный веками метод лечения - пустить больному кровь. Но есть и другие методы. Психологическое самоисцеление. Нужны огромные усилия, сверхнапряжение всех сил, нужно знание о том, как это делается… Главное - все-таки знание… Нужно попробовать убедить себя, что хочешь и будешь жить, - это тоже очень важно… Нужны стимулы, наконец… Человек должен понимать, для чего он живет… В полной темноте вдруг вспыхивает искра - нельзя дать ей загаснуть… Нужно осветить людям дорогу… Стимулы… Будущее, например… Нужна вера в то, что будущее будет счастливым… Да, нужна вера… И не стоит пугать людей кошмарами. Я верю в будущее и хочу заставить верить других. Не заставить, конечно, нельзя заставить быть счастливыми, а убедить. Знаешь, некоторые изобретения ускоряют бег времени. Так было, например, когда были изобретены механические часы и порох. Ты только подумай. Время стало не просто делимым, его мог каждый сосчитать теперь в одиночку, как принадлежащие ему монеты, оно стало личным, его стали носить с собой в кармане сюртука… То же и с порохом… Но это в Европе. В Китае на часы и порох смотрели как на игрушки, на забаву, не более того… Сознание китайцев не было подготовлено ходом их истории к новому осмыслению таких архиважных вещей, как механические часы и порох… Вот и теперь мы стоим на пороге двух новых открытий, которые могли бы перевернуть нашу жизнь, но наше сознание не готово пока к правильному осмыслению всех последствий… Мне рассказывал о них Кромптон… Просто дух захватывает…
      - Твой пафос заразителен, - сказала она, прервав его вдохновенную речь.
      - Тебя он забавляет? Но я убежден, что людям нужна моя книга.
      - Почему забавляет? Мне кажется все это очень интересным. Но наша внутренняя жизнь, по-моему, важней любых изобретений… И еще об одном я хочу сказать… Если можешь помочь человеку сейчас, сделай это, а не размышляй о том, как осчастливить человечество… Я живу сегодняшним днем, будущее меня не волнует…
      - И меня интересует внутренний мир человека… Но мой подход принципиально отличается от твоего… Как изменить сознание? Как выйти на новый уровень понимания задач, стоящих перед человеком? Вот над какими вопросами я бьюсь.
      - Бог тебе в помощь. Ты не самый глупый старикашка на свете, с этим не приходится спорить. Кромптон сказал мне на той неделе, что ты чертовски умен и слишком рано ушел в отставку. Между прочим, я хочу съездить завтра в Вашингтон и сделать кой-какие покупки.
      - Вот почему ты так ласково мурлыкаешь здесь со мной. Ты доделал то, что я тебе велел, Григсон? Идем смотреть хронику.
      - Да, сэр. Я готов.
      - Ты идеальный секретарь, Григсон. Мириам, передай от меня привет Расселу Кромптону, если случайно повстречаешься с ним.
 
      Рода выпрыгнула из самолета.
      Страха не было, она и раньше не боялась прыгать с парашютом, ну может быть, чуть-чуть подсасывало под ложечкой, когда она приближалась к двери, вдруг открывавшейся в кабине самолета. За нею упругие воздушные струи, голубой туман, неизвестность, возможно, смерть… Страх пропадал, когда она выходила наружу, и начиналось падение, хотя ощущения падения не было. Было парение. Ну а теперь, когда она по совету знакомых парней из аэроклуба стала заглатывать перед прыжком хорошую дозу наркотика - его только недавно открыли, штука в самом деле бесподобная, - страху просто стало неоткуда взяться. Парни вообще летали где-то между планетами.. Она никогда не улетала дальше Луны, но и стратосфера, откуда с высоты двадцати тысяч футов она совершала затяжной прыжок, ее вполне устраивала. Она любила рассматривать сине-зеленую американскую землю, распростершуюся под ней. Любила, когда подлетала совсем близко, вдыхать ее нежные, теплые ароматы. Ее волновали проблемы людей, копошившихся внизу, она была с ними, с каждым из них. Она не понимала тех людей, которые считали, что жизнь бессмысленна, и тех, кто занят поисками смысла жизни. Сама жизнь, весь мир, земля и есть цель и смысл. И не нужно жалеть сил на то, чтобы привести в порядок весь этот хаос, чтобы наполнить смыслом мир… Это далеко не просто, но человек дьявольски изобретательное существо, и он должен верить, верить в себя… решение близко.
      Эти несколько минут парения, вырванные из вечности, всегда были мгновениями экстаза, а наркотик во много раз усиливал все ощущения. Она парила как птица, свободно раскинув руки и ноги, не ощущая тела, а только острое возбуждение, сравнимое с сексуальным, но очищенное от земных страстей, от грязи, от греховного. Неземное наслаждение, накрывавшее ее то теплой, то холодной волной. Оно возникало между четвертым и пятым позвонками и от спины шло по бокам, к животу и внутренней поверхности бедер. Она не чувствовала не только веса тела, но и тяжести амуниции, сковывавшей ее и мешавшей свободе движений на земле. Ощущать полет не мешали кожаный комбинезон, два тяжелых армейских парашюта - основной и запасной, два кислородных баллона, маска, темные очки и защитная каска… Над землей свободно парила ее душа. И только здесь, на высоте, она чувствовала себя по-настоящему свободной.