Я кивнул, признавая мудрость владык нелюдей. Как говорится, худой мир лучше доброй войны. Однако как это мешало контактировать Кисе и Хору, для меня так и оставалось загадкой. Почесав в затылке, я задал этот вопрос демону, и тот, тяжело вздохнув, ответил:

– Хотя между нами и сохраняется нейтралитет, вражда все еще идет. Процветают шпионаж, диверсии, случаются неприятные инциденты на границе. Ведь если группа бунтарей, которые еще недавно служили в регулярной армии, внезапно отправится на чужую территорию и устроит там разбойный налет на какую-нибудь мелкую деревеньку, это не будет считаться нападением и не приведет к войне. И если отряд мстителей из разоренной деревни воспылает гневом и пойдет резать блокпосты на дорогах соседа, это также сочтется моментом, не заслуживающим внимания. Дальше можно не продолжать, ты способен додумать все сам. Вот и получается, что на протяжении многих сотен лет на пограничной территории происходят подобные столкновения. И хотя официально войны нет, все Приграничье является одной огромной площадью боевых действий, а правители двух королевств постоянно ищут реальную возможность быстро покончить с соседом.

– Ладно, это я понял. Но почему здесь, вдали от дома, вы все равно не можете найти общий язык? Ведь что-то заставило вас покинуть родные земли? Ты не хочешь рассказывать о своих причинах, но я уверен, что и Киса находится в подобном положении. Так почему бы вам не заключить временное перемирие?

Хор покачал головой:

– Алекс, я же говорил – ты не поймешь. Просто задумайся о таком моменте: вампирша поступила в эту Академию одновременно со мной, хотя вполне могла выбрать Академию намного ближе к их землям. Она никогда не принимала участия в магических поединках, старается учиться, выкладываясь на полную, и всегда выполняет любые требования преподавателей… – Хор подхватил свой поднос с пустыми тарелками и, уже уходя, тихо добавил: – А кроме этого, семь лет назад на границе погиб мой брат, и я так и не смог отомстить за его смерть.

Глядя в спину демону, я мысленно присвистнул. Ну и тайны мадридского двора! Оказывается, не все так просто в этой Академии, как мне казалось. И если из недомолвок Хора можно вывести предположение, что он был либо изгнан из своего королевства, либо просто совершил нечто, не позволяющее ему вернуться домой, то по поводу Кисы можно сделать однозначный вывод – она является наблюдателем. Разведчиком вампиров, которым очень захотелось узнать, что же забыл демон в имперской Академии.

Ведь подоплека этого события может оказаться весьма серьезной – тут вам и возможность совершенствования магии расы демонов (кстати, нужно будет уточнить, что это вообще за магия), и вариант заключения тайного союза магов Империи с хвостатыми одаренными, и прочие вполне правдоподобные версии, которые клыкастики явно не могли оставить без внимания. Поэтому я вполне могу себе представить, что подумали главы вампирской разведки, когда маг-демон с титулом графа внезапно отправился в Империю. Вот и выходит, что Кисана получила приказ наблюдать и докладывать обо всех телодвижениях Хора. А из этого следует, что вампирша, несмотря на молодость, может оказаться матерым разведчиком.

Но мне весьма любопытно, как же ее командиры решили обставить все для имперцев? Ведь если один демон – это случайность, то демон и вампир в одной Академии – уже настораживающая закономерность. Ну, самый простой вариант отвлечения внимания – поступление представителей клыкастых в Академии других городов. Однако в таком случае маги Империи вполне могли заподозрить, что вампиры всерьез решили выведать секреты их техники, и просто прибили бы кровососущих адептов, как это было проделано с гномами… Нет, хватит гадать на киселе! Все равно из вороха предположений я не смогу извлечь ни одного полезного факта. А ведь необходимо еще учесть, что я никак не могу знать, правду ли мне сказал демон или же умышленно своими недомолвками создал нужное впечатление о себе.

В общем, я понял, что моя жизнь в Академии с каждым днем становится все интереснее и интереснее, но не оставил намерения взять Хора и Кису себе в союзники. Ненависть демона можно слегка притушить, а вампирша, если она все-таки наблюдатель, должна воспользоваться моментом и попробовать завоевать его доверие. Кроме того, если Киса все-таки является частью серьезной организации, у меня найдется что предложить ее начальникам за необходимые сведения. Думаю, они согласятся на взаимовыгодный обмен информацией… Но это все может и подождать. Сейчас мне нужно расправиться с обедом и постараться успеть к Фалиано до того, как начнутся занятия.

Со скоростью электровеника я продолжил уничтожать еду с подноса, но вскоре со вздохом был вынужден признать, что слегка переоценил размеры своего желудка. Распихав три яблока по карманам, я отнес почти пустой поднос, миновал толпу адептов и вышел на улицу. Так как здание с расписанием находилось недалеко от ректората, я решил для начала выяснить, что день грядущий мне готовит. Быстро добравшись до гранитной плиты, я обнаружил пару табличек, которые сообщали о сегодняшних занятиях в моей группе.

Первое, до начала которого, судя по часам на стене, оставалось двадцать минут, называлось «Практическое применение мертвой плоти» и явственно попахивало некромантией. Его проводил магистр Массвиш. Второе было обозначено как «Классификация перманентных плетений», но чем нам придется заниматься, я не мог даже предположить, поскольку не знал, какие плетения являлись перманентными. Однако имя на табличке вызвало у меня мгновенное узнавание. Там значилось: «Мастер Глод», и у меня не возникло никаких сомнений в том, что этим мастером и был тот самый маг, которого не так давно вызывали в Подгорное королевство. Тот насильник, из-за которого погибла дочь Шаринона, тот урод, которого я пообещал убить. А так как от своих обещаний я никогда не отказывался, то был уверен в том, что жить в этом мире Глоду осталось недолго.

Запомнив номера домов, где нам предстояли занятия, я отправился к знакомому зданию с крылатыми девушками, поднялся на второй этаж и вошел в приемную. За столом сидела неизменная секретарша, а на стульях у стены никакой очереди не наблюдалось. Так как сегодня я появился не просто так, а по приглашению Фалиано, то четко доложил грымзе:

– Адепт Алекс по приказу милорда ректора явился.

Та смерила меня весьма недовольным взглядом и коснулась ладонью деревянной коробочки, лежавшей на столе. Этот странный предмет был снабжен простеньким плетением, в котором угадывались знакомые мне элементы.

– Да, Зира? – раздался голос Фалиано.

Я сразу понял, что эта штучка – некий аналог обычного разговорника, и утратил к ней интерес.

– Здесь адепт Алекс, – сообщила секретарша, вонзив в меня колючий взгляд, сообщавший о том, что если ректор меня не ожидает, то некоему выскочке придется прочувствовать всю глубину ее недовольства.

Но ректор, к явному разочарованию Зиры, велел:

– Пусть заходит.

Грымза еще раз смерила меня взглядом, а потом, не снисходя до общения со мной, махнула в сторону двери. Хмыкнув, я открыл ее и вошел в кабинет. Фалиано восседал в своем кресле и вид имел весьма благодушный. Однако мне было понятно, что под маской этого благодушия может скрываться все, что угодно. Я вежливо поздоровался и приготовился к долгому разносу – никакого иного повода для того, чтобы вызывать меня на ковер, я не видел. Но ректор сумел меня удивить. Оглядев меня, он сказал:

– Вижу, карцер никак не повлиял на твое самочувствие, а это весьма радует. И не нужно так удивляться, я действительно переживал, сумеешь ли ты выдержать трое суток. Не каждому адепту это по силам, а к тому же ты попал в карцер впервые, отчего у меня были вполне обоснованные сомнения в твоей выдержке.

Справившись с удивлением, я рискнул уточнить:

– Прошу прощения, милорд ректор, но мне хотелось бы узнать: зачем же вы назначили такой срок, если сами сомневались в том, что я способен его пережить?

– То есть ты полагаешь, что тот, кто на глазах всей Академии убивает одного адепта и жестоко издевается над вторым, не заслуживает сурового наказания? – иронично спросил Фалиано.

– Отнюдь. Но все случившееся на тренировочной площадке можно было трактовать иначе, и согласно законам Академии я вполне мог отделаться записью в личном деле либо устным внушением. Даже магистр Ризак после вашего решения изволил удивиться, отчего наказание вышло таким суровым, поэтому сейчас я имею все основания подозревать, что вы сделали это умышленно, но до сих пор не могу предположить зачем.

– Да, ты абсолютно прав, – спокойно сказал ректор. – И я рад, что пребывание взаперти нисколько не повлияло на твое мышление. А объяснение моего поступка чрезвычайно просто: мне нужно было не допустить повторения подобной ситуации с другими адептами, а также продемонстрировать, что законы Академии все еще соблюдаются. И я полагаю, это мне вполне удалось. Но сейчас давай поговорим о неких странностях в твоем поведении. Когда я спросил о причинах твоих действий в поединке с Жилако, ты ответил, что просто проверял лечебные плетения, однако Ризаку ты заявил, что таким способом хотел избежать возможных вызовов на поединки. Так что из этого является правдой?

Я лихорадочно размышлял над словами ректора. Мне явственно показалось, что он чего-то недоговаривал и наверняка была еще одна причина назначить мне такое наказание. И с чего бы ему интересоваться несоответствием моих ответов? Вон, даже не поленился, расспросил Ризака, а зачем утруждаться ради каких-то двух адептов, которые не блещут знаниями и вызывают ненависть у большинства учащихся Академии?

Скрывать мне в данном случае было нечего, поэтому я честно ответил:

– Второе.

– Не пояснишь?

– Вы сами прекрасно знаете, что выскочек никто не любит, а зачисление сразу на второй цикл автоматически повесило на меня этот ярлык. Именно поэтому я провел поединки с таким расчетом, чтобы показать остальным, что мои способности намного выше уровня, который они определили вначале, а моральные качества позволяют даже издеваться над побежденными. Я надеялся, что те адепты, которые намеренно провоцируют скандалы, призадумаются, а стоит ли вообще со мной связываться.

– То есть ты планировал запугать всех? И адептов пятого цикла?

– Что вы! Разумеется, нет! Исходя из личных наблюдений я предположил, что провоцирующие поединки адепты обучаются на втором-третьем цикле. Потом их либо убивают недооцененные противники, либо они исключаются из Академии, либо (что маловероятно, но вполне возможно) набираются ума и начинают уделять больше времени учебе, а не конфликтам. Вот на этот контингент мне удалось произвести нужное впечатление, поэтому я надеюсь, что в будущем меня никто не будет отвлекать от учебы по таким пустякам.

Ректор улыбнулся и откинулся в кресле, скрестив руки на груди, – понятно, провоцирует перейти в наступление.

– Но ведь Фаррад никак не относится к обозначенной группе адептов. Он обучается уже на пятом цикле, поэтому бояться тебя уж точно не станет.

Что ж, примем подачу.

– В этом случае я не разыгрывал никакого спектакля, а просто пытался научиться у него чему-нибудь полезному. Ведь данный поединок изначально был тренировкой, а не поводом для убийства выбранного противника. Более того, после вашего вопроса я имею все основания полагать, что Фаррад не сам отбирал для себя такого слабого в магическом плане адепта, а руководствовался лишь пожеланиями своего наставника. Или я не прав?

Это как раз просчитывалось элементарно. С точки зрения психологии Фаррад никогда не стал бы связываться с таким малоперспективным объектом тренировок. Ему проще было бы потренироваться на макете. Но благодаря подсказке ректора, которому очень хотелось прощупать меня в боевой обстановке, конструктор получил возможность не только удивиться, обнаружив твердый орешек вместо тефтели, но и получить некоторое удовольствие от поединка со мной. А теперь поглядим, признает это Фалиано или предпочтет отмолчаться.

– Я не думал, что ты догадаешься об этом, – признался ректор, пригладив бородку. – Что же натолкнуло тебя на эту мысль?

– Излишняя театральность в поведении Фаррада. Если бы он сам захотел поединка, то действовал бы куда более эмоционально, а так – просто играл отрепетированную роль.

– Понятно, – кивнул Фалиано. – Тогда проясни мне еще один момент. Ризак сказал, что ты был знаком со своими первыми противниками, но на собеседовании ты утверждал, что приехал в Кальсот лишь перед самым поступлением. Когда же ты успел с ними познакомиться?

Опять он меня проверяет и пытается выяснить подробности наших с боевиками отношений, вот только непонятно – зачем? Ищет нестыковки в рассказе просто для того, чтобы за них зацепиться, или хочет избавиться от подозрений?

– С этой парочкой я повстречался в одном из городских трактиров как раз перед тем, как направиться в Академию. Мы слегка повздорили и разошлись, не придя к согласию, поэтому эти адепты ничуть не обрадовались, увидев меня на сборе, и решили устранить на поединке. Однако недооценили мой уровень, из-за чего один погиб, а оставшийся в живых Жилако уже наверняка не будет больше напоминать мне о былом конфликте.

Мне показалось, что не этого ответа от меня ожидал Фалиано, но новых вопросов не последовало. Вместо этого ректор заявил:

– Не переживай, он больше не доставит тебе проблем, я об этом позаботился.

– Предупредили, чтобы больше со мной не связывался? – уточнил я, недоумевая, откуда взялась такая забота обо мне.

– Нет, исключил из Академии за неуспеваемость. Нет, это же надо – предложить магический поединок и не использовать на нем ни одного атакующего плетения! Именно поэтому общим решением совета преподавателей его имя вычеркнули из списка адептов Академии Кальсота.

– Сурово, – пробормотал я.

– Зато справедливо! – возразил ректор. – И я надеюсь, это заставит остальных испытывать больше стремления к знаниям. Кстати, если ты еще не передумал заниматься у меня факультативно, то после ужина я жду тебя здесь. Посмотрим, как ты владеешь навыками преобразования плетений.

Ага, значит, Фаррад детально рассказал ему о поединке и последующем разговоре. Что ж, это мне нисколько не повредит, а у Фалиано будет дополнительный стимул показать мне основы конструирования. Хотя бы просто из интереса – что я могу сотворить?

– Буду непременно, – ответил я с легким поклоном.

– А сейчас иди, через несколько минут начнется занятие, а я бы не хотел, чтобы ты опаздывал к магистру Массвишу. – Ректор усмехнулся, видимо представляя, что меня может ожидать на этом занятии, и когда я уже взялся за ручку двери, добавил: – Алекс, впредь не допускай, пожалуйста, таких конфликтов и будь поосторожнее в словах и поступках. Десятая часть адептов нашей Академии гибнет от разнообразных несчастных случаев, и мне не хотелось бы, чтобы ты пополнил ряды этих бедолаг.

– Я постараюсь, милорд ректор, – пообещал я и покинул кабинет.

А выйдя из здания и направившись на свой первый урок по некромантии, я все размышлял, что же это было – скрытая угроза или действительно предупреждение? Если первое, то мне стоит вести себя поосмотрительнее и не швыряться опасными догадками направо и налево, а также обвинять ректора в умышленной организации поединка. За такое вообще-то положено два дня общественных работ, а вряд ли Фалиано пойдет драить кастрюли. Но если предупреждение, то чего мне следует опасаться? Несчастные случаи бывают разными. Одни получаются от неосторожного обращения с магией, а вторые похожи на экстравагантное самоубийство. Это когда из спины мертвеца торчит десяток ножей.

Так что же получается, ректор пытался меня ненавязчиво предупредить о какой-то угрозе? Нет, для предположений очень мало информации. Но все равно стоит воспользоваться этим мудрым советом и почаще смотреть по сторонам, а особенно за спину. Интуиция интуицией, но и про остальные органы чувств забывать не следует. Сейчас же стоит поспешить, поскольку, судя по ощущениям, занятие уже началось, а мне еще предстояло выяснить, почему улыбался ректор.