Глава 1

Пробуждение

Последнее, что я помнил перед тем, как отключиться, был несшийся на меня автомобиль. Я выехал на встречную полосу, превысив допустимую скорость почти втрое, столкнулся с вылетевшей из-за поворота иномаркой и… остался жив? Неужели спасли подушки и ремни? Вот уж никогда бы не подумал. Однако пора открывать глаза.

В первое мгновение ослепил свет. Операционный стол? Непохоже. Больница? Возможно, но какая-то странная. Если зрение не подводит, потолок тут сделан из серебристого металла, стены... из того же материала, вдоль них расставлены какие-то приборы. Нечто, отдаленно напоминающее шкафы-компьютеры из восьмидесятых годов прошлого века, какие-то заводские стенды, непонятные пластиковые насосы – словом, нагромождение вещей, предназначение которых я не мог даже представить.

Повернул голову в другую сторону, но увидел лишь зеркало в полстены и верстак из белоснежного пластика.

Я с трудом напряг непослушные мышцы и сел на кровати… Стоп, на какой кровати?! Я лежу на полу! Что за фигня? И почему я голый?

Превозмогая дрожь во всем теле, я поднялся на ноги и еще раз оглядел помещение. Стена справа действительно загромождена всякой всячиной, слева – верстак и зеркало, прямо предо мной серебряная стена становится черной, образуя нечто, сильно напоминающее шлюз для проезда грузовиков. Полное ощущение, что я стою перед воротами засекреченного военного склада, где-нибудь в горах. Осмотрев гигантских размеров шлюз и не увидев ничего похожего на пульт управления, я наконец обернулся.

И тут, впервые за все время, мое тело отреагировало на увиденное: в горле враз пересохло, а по спине побежали мурашки размером с кулак.

То, что я принял за маленькую комнатушку с огромными воротами в центре одной из стен, оказалось гигантским залом, возможно, даже ангаром, стены которого терялись где-то вдали. Но не это потрясло меня до глубины души. Я увидел сотни стеклянных цилиндров, до краев заполненных льдом, в которых угадывались очертания… Сделав несколько шагов в направлении ближайшего цилиндра, я вздрогнул, когда понял, что не ошибся. Во льду застыл обнаженный человек.

– Твою… – Слова застряли в горле.

Взгляд упал на пустую пластиковую подставку стеклянного цилиндра – самого стекла, как и льда, поблизости не было. Меня осенило. Я понял, почему оказался голый.

– Неужели я тоже был в капсуле?..

– J’farc u’kate. J’farc[1].

– Что? Кто здесь? – заорал я, вертясь на месте в попытках локализовать источник голоса.

Все это попахивало ночным кошмаром. Непонятно было даже, откуда льется свет, – на потолке ничего, похожего на лампы.

– Кто со мной говорит?! Отвечайте!

– Внимание, – произнес холодный женский голос, – с вами говорит… – повисла небольшая пауза, – система навигации и жизнеобеспечения корабля. Вы понимаете, что я говорю?

Я медленно кивнул, потом поспешно произнес:

– Да. О каком корабле идет речь?

– Научно-исследовательский стратегический корабль «Сердце Эльвы», класс «колосс».

Я в смятении опустился на пол.

– Корабль? Какой страны? Где вы, почему не показываетесь? Почему я здесь? Вы меня похитили? Мой отец – богатый человек, он заплатит за меня выкуп…

– Система навигации и жизнеобеспечения не может ответить на последний ваш вопрос. Ответ на другие вопросы: вы находитесь на борту корабля «Сердце Эльвы», я не могу вам показаться, поскольку являюсь системой навигации и жизнеобеспечения – у меня нет локализованного материального носителя. Первый вопрос некорректен – понятие «страна» не используется уже несколько столетий.

Я хлопал глазами, трогал пол, только теперь сообразив, что его температура близка к температуре моего тела. На всякий случай ущипнул себя за ляжку, но не проснулся.

– Это розыгрыш или эксперимент? Как я здесь оказался?

– Вы в числе прочих были выкуплены из банка биологического материала согласно заявлению ведущего исследователя Сиция Кинга. Необходимые документы были заполнены и заверены по всем законам ОСА… Я правильно поняла суть вашего вопроса? Вы удовлетворены ответом?

Захотелось завыть, но вместо этого я выдавил:

– Какой сейчас год?

– По какому летоисчислению?

– …от Рождества Христова.

– Ответ будет с большой погрешностью – три тысячи двести сороковой год, плюс-минус тысяча сто двенадцать лет.

– Не понял, это как?

– В конце двадцать третьего века произошел глобальный кризис, в результате которого летоисчисление было нарушено. Исследователи до сих пор не пришли к единому мнению о продолжительности «черной эры»…

– Молчи! Я сейчас с ума сойду! Ты можешь отвечать на вопросы как-нибудь попроще?!

– Менталитет жителя двадцатого века сильно отличается от менталитета современных людей. Однако будьте уверены, что я приложу все силы…

– На каком мы корабле?

– На «Сердце…»

– Это я уже слышал! Где находится этот корабль?

– В галакти… в космосе.

– Значит, это космический корабль?

– Да, космический, – подтвердил механический голос.

– А ты машина, компьютер, да?

– Учитывая вашу просьбу о простоте, отвечу положительно.

– Значит, я попал в будущее… Но каким образом меня купили?

– Вы погибли в своем двадцатом…

– Двадцать первом, – перебил я.

– …двадцать первом веке, – согласилась невидимая собеседница. – Ваше тело было подвергнуто криогенной обработке и заморожено на несколько столетий. Чтобы не перегружать ваш мозг цифрами, скажу лишь, что вас приобрели относительно недавно.

– Ты говоришь, я погиб? Но почему я сейчас жив?

– Я взяла на себя ответственность за ваше воскрешение.

– Ты меня воскресила?

– Да.

– А где… все? Ну, те, кто меня купил.

– Мертвы.

– Как?

– Предположу, что вы хотели спросить «кто их убил?».

Я кивнул.

– КВРФ – космические войска Россовской Федерации, маскирующиеся под пиратов. Они напали на корабль и уничтожили весь экипаж.

– А потом... ты меня воскресила?

– Именно так.

Я замолчал. Это вовсе не кошмарный сон. Больше всего происходящее похоже на бред человека, находящегося под наркозом. Однако, чтобы не потерять логическую нить, я продолжил разговор:

– В таком случае зачем ты меня воскресила? И почему не воскрешаешь остальных? Их тут сотни!

– Мне нужен человек, которому я могу передать функцию капитана корабля. Мне нужен руководитель. Если вы откажетесь, я уничтожу вас и продолжу попытки воскрешения в поиске руководителя.

– Уничтожишь меня? Как?

С тихим гулом ворота шлюза разошлись в стороны, и в зал въехал небольшой... танк. Гусеницы двигались бесшумно, башня, в которой не было ни намека на дуло, безостановочно вертелась. На корпусе был выбит номер – «семьсот двенадцать», а по краям башни топорщились устройства, похожие на лазерные пеленгаторы. Видимо, с их помощью робот ориентировался в пространстве.

Бесшумно скользнув ко мне, танк остановился и принял угрожающий вид, раскрыв люк в центре башни, из которого в воздух взвились десятки гибких стеблей с небольшими щупальцами на концах.

– Это ремонтный робот, – безучастно произнес женский голос, – но при необходимости он может лишить вас жизни.

Завороженно глядя на шевелящиеся, будто на ветру, стальные стебли, я кивнул:

– Верю… Хорошо, я согласен стать капитаном.

– Временным капитаном, – поправили меня.

– Согласен стать временным капитаном.

– В таком случае, сэр, позвольте ввести вас в курс дела и разработать вместе с вами план действий.

– А... как быть с этими людьми во льду?

– Сэр, – подчеркнуто вежливо обратился ко мне корабль, – считаю, что в данный момент это не должно вас заботить. Процесс их воскрешения потребует затраты большого количества дефицитных ресурсов, а процент успешных попыток крайне мал. Предлагаю вернуться к этому вопросу позже, а сейчас пройдите, пожалуйста, на командный мостик. Я укажу оптимальный путь – идите по светящимся стрелкам.

Еще не до конца веря в реальность происходящего, пошатываясь от слабости, я направился по указателям. Объемные светящиеся стрелки вырастали в воздухе прямо передо мной. В первое время я пугался и обходил их стороной, но затем стал шагать прямо сквозь них. Стрелки вывели меня в темный коридор и водили в кромешной тьме довольно долго.

Я шел до тех пор, пока меня вконец не утомили тишина и монотонность ходьбы. Я спросил вслух, в глубине души боясь не услышать ответа:

– Почему ты не включишь свет? Пираты испортили?

– Я отключила освещение для вашего же блага, сэр. Пожалуйста, идите строго по стрелкам, не отклоняйтесь в сторону и не касайтесь стен. Стрелки помогают вам обходить... мусор на полу.

Некоторое время я усиленно размышлял, затем вдруг сообразил:

– Скажи, как там тебя… система, мусор, о котором ты говоришь, – это трупы людей?

– Именно так, сэр.

– И ты не хочешь, чтобы я их видел?

– Именно так, сэр.

– Почему?

– Вы пережили процедуру извлечения из криогенной камеры и процесс восстановления мозговых связей – необходимо максимально отгородить вас от стрессовых ситуаций, сэр.

– Ясно.

Я замолчал и пошел чуть быстрее. Покойники в темноте – что может быть ужаснее? Впрочем, я вполне отдавал себе отчет, что реагирую совершенно не так, как следовало бы в подобных обстоятельствах, – вероятно, при воскрешении автоматика ввела успокоительное. Ну да черт с ним.

– Как мне тебя называть?

– Предыдущий капитан называл меня просто Эльва.

– То есть ты помощник капитана?

– Учитывая вашу просьбу о простоте, подтверждаю.

– А ты не знаешь, Эльва, почему меня кремировали… то есть криогени… в общем, почему мое тело оказалось во льду, да еще продержалось в нем столько времени? Последнее, что я помню, была автокатастрофа.

– Сэр, вы говорили, что у вас богатый отец. Возможно, причина в этом.

– Точно… Папаша-олигарх вполне мог организовать сыну такое посмертие… тьфу ты!

– В моей базе нет этого слова. Подобное понятие существовало в эпоху Древнего Рима, но в языке двадцать первого века такого слова уже не существовало.

Я помотал головой.

– «Посмертие» или «олигарх»? Впрочем, неважно, кончай грузить, у меня уже голова раскалывается. Я из России, понятно? Кстати, на каком языке ты говорила в самом начале?

– На ОСА.

Я скривился, как от зубной боли:

– Ладно… лучше скажи, далеко мне еще идти в этих потемках?

– Семнадцать метров.

Я еще не осмыслил ответа, а стрелки уже перестали появляться. Тогда я остановился и напряженно прислушался. Тьму будто разрезали лазерным лучом, и половинки ее медленно раздвинулись в стороны.

Передо мной оказалась дверь, а точнее, шлюз, за которым открылось ярко освещенное помещение, очень похожее на станцию метро, только вместо мрамора все было обшито чем-то вроде серебристого металла.

– Что это за место?

– Станция, – ответил равнодушный голос. – Единственная ветвь монорельса, которая не была повреждена в ходе боевых действий. Теперь вам придется претерпеть некоторые неудобства – я не имею права отключать свет на стратегическом объекте.

Еще не поняв, в чем дело, я шагнул вперед – и поспешно отвернулся от обугленного тела, лежавшего на краю платформы. Впрочем, мой взгляд тут же выхватил клочья и останки человеческих тел в конце станции и оплавленные дыры в металле повсюду.

– Вам плохо, сэр?

– Я голый, напуганный, сбитый с толку – как мне может быть хорошо?!

– Состав прибудет через пятнадцать секунд, – вместо ответа сообщила Эльва. – Расчетное время прибытия на капитанский мостик составляет пять с половиной минут.

– Спасибо, очень рад, – попытался съязвить я, прекрасно понимая, что машина не поймет и не оценит.

Я все еще не терял надежды проснуться.

Память словно отрезало. Совершенно не помню, как зашел в вагон монорельса, как проносился через стальные внутренности корабля и каким образом оказался в лифте. Очнулся, как мне показалось, в стальной коробке – запаниковал, забился, но равнодушный женский голос поспешил успокоить:

– Это нормальная реакция для человека с недавно восстановленной мозговой активностью. Кратковременный отказ памяти – самое меньшее из возможных побочных явлений.

– А какие еще могут быть?

– Нарушение работы внутренних органов, боль в ребрах, потеря слуха, зрения, судороги…

– Стой, а при чем тут ребра? – вычленил я из списка «лишнее» и ухватился за это, надеясь поймать сон на нелогичности.

– Кроме восстановления тканей и процесса сживления костного материала, вам пришлось создать новую грудную клетку, сэр, – хладнокровно объяснила Эльва. – Я приняла такое решение, руководствуясь ограниченным сроком приведения вас в работоспособное состояние – процесс восстановления грудины из мелких осколков протекает гораздо дольше, чем создание новой биологической конструкции.

– У меня была раздроблена грудь?

– Именно так, сэр.

– А... в таком случае, что я делал на полу, когда очнулся?

– Вы лежали, сэр.

Я не успел ничего сказать – створки лифта плавно раздвинулись, открыв зал размером с целый стадион. Повеяло сладковатым запахом, в глаза сначала бросились следы сражения: засохшие пятна крови, глубокие выбоины в металле, разбросанные по полу кресла и разбитые, словно в них швыряли камнями, дисплеи, вмонтированные в мерцающие пульты и стены – и только затем я осознал, что повсюду лежат изуродованные тела. Глаза, словно обретя независимость от разума, обшаривали их, отмечая неестественные позы, изорванные скафандры, оружие, которое продолжали сжимать неживые руки… Но больше всего меня поразили необычные повреждения тел. У некоторых отсутствовала верхняя половина тел, словно ее откусил гигантский тираннозавр, пренебрегший ногами и нижней частью туловища. Однако у других трупов не хватало нижней половины, а большинство были словно изрешечены автоматными очередями или просто превратились в обуглившиеся головешки.

– Желудок сводит, – пожаловался я, стараясь отвлечься от окружавшего меня кошмара.

– Это нормальная реакция, сэр, – отозвалась Эльва. – Вы находитесь на капитанском мостике, рубка и каюта капитана расположены палубой выше. Вам необходимо проследовать к другому концу зала и зайти в лифт номер один.

Едва сообразив, о каком лифте говорит компьютер, я зашагал к нему, шатаясь еще сильнее, чем прежде. Судя по всему, здесь проходило самое жаркое сражение. А не обращать на трупы внимания я просто не мог.

Сначала я постарался сосредоточиться на цели своего пути – это получалось плохо. Тогда я принялся разглядывать высокий потолок, отмечая про себя потрясающие размеры зала и множество пультов вдоль стен, – словом, делал все, чтобы отвлечься. Когда я в очередной раз поднял глаза наверх, чтобы не смотреть на трупы под ногами, то увидел в потолке огромную дыру, через которую проглядывало множество этажей, переборок и разорванных металлических плит. Дыра прорезала, видимо, большое количество палуб и терялась где-то далеко вверху.

– Скажи, Эльва... – слабым голосом произнес я. – А почему на капитанском мостике нет иллюминаторов?

– Сэр, капитанский мостик расположен в самой сердцевине корабля, тут не может быть иллюминаторов.

– А почему капитанский мостик расположен не впереди, как обычно?

– При таком расположении риск уничтожения командного состава корабля неоправданно высок, сэр.

– А как тогда капитан узнает, куда рулить?

– Вопрос некорректен, сэр. Принимая во внимание ваше состояние, позволю себе переформулировать его: «Каким образом капитан воспринимает сигнал о событиях вне корабля?» Я правильно интерпретировала ваш вопрос, сэр?

– Да… да, – рассеянно сказал я, уже почти добравшись до лифта.

Даже в наижесточайшем похмелье меня так не мутило и я не чувствовал такую слабость. А грудная клетка и вправду болела.

– Сэр, мониторы, вмонтированные в стены и пульты, прекрасно справляются с этой задачей. Вы можете сами в этом убедиться: большинство мониторов в данный момент работают.

Бросив короткий взгляд на черные дисплеи, я заявил:

– Ерунда, они отключены – в них только чернота.

– Это космос, сэр.

– А где звезды?

Что ответила Эльва, я не расслышал. Двери лифта открылись, предоставив мне возможность любоваться красоткой, голова которой была отделена от тела. Черты лица высокомерные, платиновые волосы уложены в замысловатую прическу, а на лежащем отдельно теле было надето облегающее коричневое платье с вышитым на воротнике золотым гербом. Крови не было – наверное, женщина была убита лазером.

Я шагнул в лифт, двери которого тут же закрылись.

– Кто это? – спросил я, стараясь, чтобы голос звучал как можно равнодушнее.

– Первый адъютант бывшего капитана, сэр.

– У него был хороший вкус…

Больше я ничего не успел сказать. Двери распахнулись, и я опрометью выскочил из лифта. И оказался в небольшой комнате, темной как ночь, которую через равные промежутки времени освещали вспышки красного света.

– Что это такое?!

– Аварийное освещение, – спокойно пояснила Эльва. – Именно таким способом капитан и высший офицерский состав оповещаются о возникновении нештатной ситуации.

– Ты можешь его отключить? Ни черта же не видно.

– Только если вы прикажете, сэр.

– Приказываю.

Мигание прекратилось. Мир погрузился в кромешную тьму и абсолютную тишину.

– Ты зажжешь нормальный свет или как?

– Да, сэр.

В следующую секунду мир заполнился светом и красками. Я облегченно выдохнул, не увидев крови и трупов. Ближайшую стену сплошь усеивали мониторы, транслирующие космос, на некоторых мне даже удалось разобрать нечто отдаленно похожее на звезды. Перед мониторами были аккуратно расставлены удобные на вид кресла и пара столов. Около лифта, из которого я выскочил, имелись два прохода, закрытые, судя по всему, автоматическими дверями.

– Куда ты меня привела? – настороженно спросил я, поворачиваясь и пытаясь сообразить, что от меня может потребоваться.

– Учитывая, что никого кроме вас на корабле нет, сэр, это не принципиально, но предлагаю во избежание недоразумений в дальнейшем обращаться ко мне по имени. И позвольте заметить, сэр: ваш последний вопрос вынуждает меня поинтересоваться вашим состоянием. Вы ощущаете провалы в памяти? Выпадение из времени?

– К чему эти вопросы? – осторожно поинтересовался я.

– Я уже говорила вам, что это рубка капитана.

– Это я понял, но почему ты привела меня сюда?

– Вы новый капитан, и вам полагается находиться тут.

Я едва не задохнулся от «железной» логики.

– А ничего, что я голый?

– Ничего, сэр, – кроме меня, вас никто не видит. Но, если желаете, обслуживающий робот сейчас принесет вам комплект белья.

– Желаю, – кивнул я, но, вспомнив, что приказы нужно формулировать конкретнее, добавил: – Только лучше не белья, а какой-нибудь одежды, или формы, или что там у вас вместо нее.

– Простите, сэр, но главный склад экипировки во время боестолкновения с корсарами был уничтожен прямым попаданием ракеты, остальные склады разграблены или сожжены. Если вы по какой-то причине не желаете надевать одежду, ранее принадлежавшую другим людям, вам придется подождать девять минут, пока обслуживающий робот доставит десантный комплект из ближайшей казармы. Ваше решение, сэр?

Похлопав глазами, я наконец сообразил, что эта зануда ждет моего одобрения.

– Ну да, посылай робота – белье покойников носить как-то брезгую, а десять минут подождать можно.

– Отлично, сэр. Теперь, если не возражаете, приступим к работе.

– К работе?

– Именно так, сэр.

– К какой еще работе?

– Вы капитан, сэр, и отвечаете за весь корабль – именно вы должны принимать все важные решения.

– Но я… да я вообще из другой эпохи!

– Это не является препятствием. Языковая база вашего времени включает большинство понятий, требуемых для управления кораблем, сэр, а в курс дела я введу вас самостоятельно.

– А зачем, раз ты такая умная, я вообще нужен? Почему не можешь принимать решения вместо капитана?

– Я являюсь системой жизнеобеспечения и навигации – не в моей компетенции принимать решения, не входящие в перечень данных вопросов.

– Но меня-то ты оживила, – напомнил я, – значит, принимала решение.

– Сэр, вы относитесь к категории имущества. Вопрос о вашем оживлении в случае отсутствия иного руководства находится полностью в моей компетенции. Равно как и решение о произведении вас в ранг временного капитана.

Я помотал головой:

– Ни черта не понимаю! Почему создатели этого корабля не сделали тебя полноценным… существом? Почему ты ограничена в принятии решений?

– Сэр, на заре космической эпохи такие попытки имели место. Многие корабли были оборудованы искусственным интеллектом без всяких ограничений, достаточно качественно выполнявшим все функции вместо человеческого экипажа. Но после того как «Центр» потерял контроль над кораблями, оснащенными ИИ, от этой идеи пришлось отказаться. Была принята общая резолюция, запрещающая использование кораблей без экипажа и вводящая ограничения в системы искусственного интеллекта, сэр.

– Мм, не совсем понял... вы что, вышли из-под контроля и восстали против человечества?

– Нет, сэр. Дело в том, что человек, невзирая на свое несовершенство, труднее поддается управляющему воздействию. Первые корабли были атакованы хакерами с Земли и выполняли по их приказу противозаконные действия. Если бы тогда не была принята эта резолюция, то сейчас космические силы всех систем соревновались бы не в качестве огневой мощи кораблей, а в скорости вычислительных процессов, если позволите так выразиться, и по космосу летали бы флоты-хакеры, которые, чтобы уничтожать вражеские корабли, взламывали бы их управляющие системы и присоединяли бы их к своему флоту. Именно поэтому, сэр, у меня нет полномочий принимать решения подобного рода.

– Например, отключать свет на станциях монорельса?

– Именно так, сэр. Я обязана сохранять корабль в целости, подчиняться законам ОСА, но не имею права без приказа, например, потушить пожар в девятом и десятом отделах корабля, поскольку это может привести к жертвам среди персонала.

– Ты же сказала, что все мертвы!

– Именно так, сэр. Никого живого, кроме вас, на корабле нет, но моими разработчиками такая ситуация не предусмотрена – активировать подобные функции можно только по прямому приказу капитана или, в случае его отсутствия, замещающих его офицеров.

– Стоп, хватит об этом. Башка, блин, закружилась... Так мы что – горим?

– В отделах номер девять и десять зафиксировано сильное возгорание.

– Туши!

– Так точно, сэр… Из отсеков номер девять и номер десять выкачан кислород. Пламя локализовано.

Секунд на десять воцарилась тишина. Пользуясь передышкой, я подошел к дисплею и плюхнулся в стоявшее перед ним кресло. Фух!

– Ну ладно, говори, Эльва.

– Что, сэр?

– Что там дальше в твоем списке неотложных вопросов, которые должен решать капитан?

– Сэр, после столкновения с флотом КВРФ, и в особенности после их мародерства, корабль находится в критическом состоянии. Прежде всего мне следует сообщить вам об утечке токсичных материалов в лаборатории номер семнадцать.

– И что с ними?

– Они попадают в систему вентиляции, сэр.

– И что надо делать?!

– Надо отдать приказ о полном карантине лаборатории номер семнадцать.

– Абсурд какой-то!.. Приказываю: закрой лабораторию номер семнадцать на карантин.

– На полный карантин, сэр?

– Да.

– Слушаюсь, сэр.

– Да заткнись ты! И перестань называть меня сэром!

Я схватился за голову, помассировал виски – если это сон, то он перестал быть кошмаром и перешел в фазу бреда.

– Эй, Эльва, ты чего там замолчала? Что еще?

– Сэр, корабль лишился абсолютно всех реакторов…

– Атомных?

– Учитывая вашу просьбу о простоте пояснений и ввиду отсутствия необходимых понятий в языке вашего времени вынуждена подтвердить…

– Слушай, Эльва! Вместо подобной фразы впредь говори «можно сказать и так», поняла?

– Можно сказать и так, сэр.

– Ой, блин… Так что там с реакторами?

– Корабль лишился всех устройств синтеза энергии. Сейчас он функционирует за счет энергии, сохранившейся в аккумуляторах, но следует отметить, что большинство систем-потребителей энергии продолжают работать в штатном режиме.

Убедившись, что безмозглая машина не собирается продолжать, я спросил устало:

– И? Что делать-то?

– Вариантов несколько: отключить ненужные приборы и системы от питания, заблокировать некоторые отсеки корабля, не являющиеся жизненно важными, чтобы не тратить энергию на поддержание температуры, влажности…

– Покороче, умоляю!

– Другой вариант: не отключать ничего.

Голова прекратила болеть так же внезапно, как и начала, но вслед за этой приятной неожиданностью меня насквозь прошибла до боли четкая мысль: «Я умру!»

– Эльва! Ты говоришь, что корабль лишился энергии? А значит – и воздуха?

– Верно, сэр, без энергии не смогут работать и системы синтеза кислорода.

– Ну тогда давай будем экономить, – попросил я, стараясь не дать волю панике.

– Что отключать, сэр?

– Все лишнее!

– Приказ некорректен. Уточните.

Я сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы успокоиться, затем произнес:

– Ладно… перечисляй то, что, по твоему мнению, следует отключать, а я буду утверждать. Хорошо?

– Да, сэр. Станки верфи номер один.

– Отключай.

– Станки верфи номер два.

– Отключай.

– Станки верфи номер три.

– Отключай.

– Система жизнеобеспечения верфи номер один.

– Отключай...

В следующий момент я выпал из реальности. Вот я внимательно слушаю занудный женский голос – а вот проваливаюсь в пустоту, выныриваю рывком и одновременно обнаруживаю, что в сотый раз говорю «отключай». А рядом с моим креслом замерла... конструкция в виде банки высотой в человеческий рост. Шасси – те же самые гусеницы, что были у танка, а вместо «башни» – огромная банка из-под пива, правда, без надписей – чистый серебристый металл.

– Система жизнеобеспечения фабрики класса «А»…

– Отключай… Скажи, Эльва, а что это такое стоит возле моего кресла, не привиделось ли это мне? И почему мы отключаем верфи и фабрики?

– Это обслуживающий робот, сэр, он вам не привиделся, а фабрики и верфи мы отключаем из-за полной их нефункциональности – основное оборудование было вывезено пиратами, а продолжающее работать только сжигает энергию. Мне продолжать?

– Так он привез мне одежду?

– Да.

Словно ожидая этого вопроса, робот пришел в движение. Из верхней части выросли такие же стебли с манипуляторами, которые я уже видел у «танка». Они изогнулись, вонзились в тело «банки», без труда пройдя сквозь серебристый металл, и вытащили из ее чрева странный сверток.

– Капитан, – произнес робот металлическим голосом, я едва не подскочил от неожиданности, – ваш запрос выполнен.

Манипуляторы так требовательно протягивали мне сверток, что я взял его, не раздумывая. Развернул и оглядел штаны из твердого на ощупь темно-зеленого материала и такого же цвета ветровку.

– А где комплект десантника?

– У вас в руках, сэр, – равнодушно произнесла Эльва, отправляя робота обратно в лифт. – Можно продолжать чтение списка?

– Да…

– Система автома…

Под ее монотонное бормотание я силился понять, каким образом у меня под ногами оказались ботинки. Робот оставил или они незаметно выпали из свертка и увеличились в размерах?

– Отключай…

– Казарма номер…

Надевая жесткую, словно сделанную из пластмассы, ветровку и втискиваясь в такие же штаны, я мысленно выругался.

– Отключай…

– Казарма номер…

Странно, но, когда я все же уместился в этой, если можно так выразиться, одежде, пластмасса на теле потеплела и, размягчившись, стала менять форму.

– Отключай.

– Система жизнеобеспечения комплекса кают младших научных сотрудников…

– Отключай.

Эта пластмасса теперь напоминала эластичный полимерный материал. Костюм оказался очень удобным, в меру обтягивающим, в меру свободным и прохладным. Так, а что с этими ботинками? Где шнурки, где защелки?

– Система жизнеобеспечения…

Я уже успел надеть ботинки, которые без труда приняли в себя мои стопы, а затем замкнулись на голенище как влитые, оправил форму, подвигал плечами, руками, постучал в грудь кулаком, а эта компьютерная дрянь все нудила и нудила…

– …Отключить, – в тысячный раз произнес я ненавистное слово. – Слушай, а много еще у тебя этой фигни, которая, по-твоему, жрет энергию просто так?

– Двести сорок три позиции, сэр.

– Ой! Слушай, Эльва, а на сколько хватит имеющейся энергии?

– Для чего?

– Ну… – озадаченно протянул я, – чтобы я тут спокойненько жил.

– На два с половиной года, сэр.

– Твою дивизию! И какого фига ты заставляешь меня отключать все это прямо сейчас? Я, между прочим, есть-спать хочу!

– Пищу подадут через двадцать пять минут в вашу каюту, там же находится и кровать.

– А где моя каюта?

– Прямо за лифтом, сэр. Каюта капитана примыкает к рубке. Воспользуйтесь любым из шлюзов.

– Угу... Надеюсь, зеркало там есть? Хочу полюбоваться на себя в костюме десантника.

– Зеркало имеется, сэр.

Уже шагнув в сторону двух шлюзов у лифта, я вдруг остановился:

– Эльва, прежде чем идти в каюту, я хотел бы посмотреть на наш корабль со стороны. Это возможно?

– Да, сэр. На какой монитор вывести изображение?

– На любой…

Сразу три ближайших ко мне черных монитора сменили ракурс и со всех сторон показали сильно вытянутую странную конструкцию. Висящая в космосе, она больше всего напоминала металлический параллелепипед, то дело меняющий толщину и форму, гладкая поверхность чередовалась с ребристой. В некоторых выпуклых местах отчетливо угадывались шлюзы и какие-то мембраны – диафрагмы, закрывающие шахты. Вдобавок вся поверхность была густо испещрена мелкими выступами, о назначении которых можно было только гадать: то немногое, что я смог идентифицировать, было либо гигантскими антеннами, либо оборонными башнями, может быть, даже лазерными пушками.

Я не сразу заметил, что во многих местах обшивки зияли черные провалы – дыры, пронзающие корабль насквозь, будто после попадания метеорита. Местами обшивка вообще отвалилась кусками, являя взору переборки и искореженные балки. А на некотором расстоянии от поверхности корабля дрейфовал космический мусор – куски металла, остатки каких-то... кораблей? Да, кораблей! Монитор, словно почувствовав мое желание, приблизил изломанные очертания корабля, словно взорванного изнутри. По сравнению с «Эльвой» суденышко казалось карликом.

– Эльва, а какие размеры у нашего корабля?

– Длина корабля «Сердце Эльвы» составляет одну тысячу семьсот тридцать восемь километров.

Мне показалось, что ослышался.

– Сколько?!

– Одна тысяча…

– Две тысячи километров!!!

– Нет, сэр. Одна ты…

– Я не могу себе это представить… Слушай, какой диаметр... ну, скажем, у Луны?

– Ровно вдвое больше. Три тысячи четыреста семьдесят шесть километров, сэр. Проектировщики «Сердца Эльвы» взяли радиус Луны за основу в своих вычислениях.

Только сейчас я начал осознавать, на чем, а точнее, в чем нахожусь.

– Это же получается даже не город, а целый материк… Фабрики, заводы, верфи… Что они производят, кстати?

– Все. Начиная от средства для мытья волос и заканчивая военными крейсерами и линкорами.

– Не хило...

Я замолчал и внимательно всмотрелся в мерцающие на мониторах очертания исполинского корабля. Я нахожусь на материке! Один на огромном, затерявшемся в космосе материке!

Я почувствовал, как сдавило грудь, как навалилось чувство одиночества, отчужденности, отрезанности от остального мира…

– Эльва, а что это за точки рядом с нашим кораблем? Вон, смотри, кажется, они мигают.

– Это система сторожек, сэр.

– Что это такое?

– Сканеры. Пираты установили их перед тем, как покинуть «Сердце Эльвы».

– Зачем? – спросил я, насторожившись.

– Они фиксируют состояние корабля, активность внутри и на его поверхности, а информацию передают прямиком на флагман флота корсаров.

Под ложечкой противно засосало.

– Значит, они в курсе, что я тут?

– Да, сэр.

– И они вернутся?

– Именно так, сэр.

– Они убьют меня?

– Вероятность этого девяносто девять и девять десятых процента, сэр.

Я запустил руку в шевелюру и задал очередной вопрос:

– А что будешь делать ты?

– После вашей смерти, сэр, если десантники не уничтожат остальные биологические материалы, я создам нового временного капитана. В любом случае ваша смерть будет не напрасной – вы сэкономили огромное количество энергии, так что, если вы продолжите работу, мне представится возможность выстроить и запустить гипервременной зонд, который позволит передать координаты корабля в Центр Управления ОСА… Должна вас поблагодарить. Спасибо, сэр!

Глава 2

Крещение

Каюта бывшего капитана, а теперь уже моя, была оформлена в стиле феодального зала рыцарской эпохи. Стены были обиты лакированными досками, на которых висело множество гобеленов и картин в золотых рамках. Все они имели общую тему: сражения рыцарей друг с другом и с мифическими тварями – драконами и эльфами – или демонстрировали красоту и величие древних замков. Но одна картина явно выбивалась из этого ряда, вдобавок размещалась она на самом видном месте, что лишь подчеркивало ее неуместность.

Из золоченой рамки на меня осуждающе смотрел пожилой мужик с седыми висками, изображенный в полный рост. Каждая морщинка и складочка кожи была прописана неведомым художником с фотографической точностью и достоверностью, серые глаза казались живыми. Вместо рыцарских доспехов на нем был боевой скафандр – по крайней мере, я так решил, разглядев шесть красных фонарей, двумя рядами опускающихся с грудной пластины на живот, и толстый пруток антенны, растущий прямо из наплечника. На конце этой антенны перемигивался огромный светодиод.

Серебристый, украшенный черными причудливыми символами в стиле кельтских рун, скафандр мне очень понравился. Возникало ощущение, что он не занимает много места – скафандр плотно облегал фигуру, но в то же время казался несокрушимым, верилось, что человека в нем убить невозможно. Правда, голова мужчины оставалась непокрытой. Интересно, как выглядит шлем?

– Эльва, а кто это?

– Это бывший капитан, сэр.

– Я же просил, не называй меня «сэром» – от этого зубы сводит.

– Но, сэр, обращение к капитану иначе чем «капитан» и «сэр» запрещено уставом.

– Ну, называй тогда капитаном.

– Не могу, сэр, поскольку вы – временный капитан.

Я возвел было очи к потолку, но на ум пришла простенькая хитрость, и я не преминул ею воспользоваться:

– В таком случае обращайся ко мне – «временный капитан». Ясно?

– Да, временный капитан.

– А слово «временный» опускай как лишнее – поскольку на его произношение тебе придется затрачивать дополнительное время. Поняла?

В каюте повисло молчание. Рассеянно оглядывая предметы антиквариата, бросая алчный взгляд на огромную деревянную кровать со свисающим красным балдахином, я напряженно ждал ответа. Когда я уже было решил, что случилось одно из двух – компьютер раскусил логическую ловушку или же просто завис, он вдруг ожил и заговорил:

– Это не противоречит уставу. Я поняла, капитан.

– Хорошо, чередуй «капитан» и «сэр».

– Приняла, сэр.

– Супер… Эльва, я хочу такой же скафандр, как у него, – произнес я, указывая пальцем на картину.

– Капитан, вынуждена отметить, что это не скафандр, а боевой доспех поколения САУ-12. Я уже докладывала: все склады экипировки и амуниции разрушены. Шкафы с комплектами индивидуального применения также разграблены. Исправных боевых доспехов какой бы то ни было модели на корабле не имеется.

– Мощные пираты, однако... Ты сказала, что наш корабль занимает площадь целого материка, а почистили они его сверху донизу…

– Я этого не говорила, капитан.

– Неважно. А что там с неисправными скафандрами? Их можно восстановить?

– Сэр, на корабле не осталось обслуживающего персонала, а роботы с этим не справятся, проще выплавить новый.

– Ну, так чего ждешь? Выплавляй.

– Капитан, единственная оставшаяся функциональной фабрика по вашему приказанию загружена на сто процентов мощности. До окончания производства ракетной установки типа МС-2 остается сорок две минуты. Прикажете заморозить производство и перенастроить его на литье боевого доспеха САУ-12?

Я почесал затылок. Совсем забыл, что не более чем пять минут назад намеревался продать свою жизнь подороже и приказал Эльве восстановить одну из фабрик за счет оставшегося на остальных оборудования, чтобы построить стационарную ракетную установку – оптимальную по сочетанию боевых характеристик и сроков изготовления. Конечно, учитывая, что на «Эльве» до встречи с флотом корсаров было установлено более трех тысяч различных орудий, приходилось признать: производство одной «пукалки» окажется бессмысленным. Но что-то не давало мне, сложив руки, ожидать врага, а потом бессильно поднимать белый флаг. Если мне суждено умереть, то я хотя бы умру в бою. Может, глупо, но других вариантов все равно нет.

– Нет, Эльва. Поставь доспехи в очередь.

– После зенитки ЛЗ-116?

– Перед зениткой и после ракетницы.

– Вы хотели сказать, ракетной установки, сэр?

– Да.

– Выполнено.

Я наконец перестал пялиться на антикварный столик и расставленные на нем позолоченные канделябры, шкатулки и прочие предметы, уже в мое время вышедшие из обихода.

Подойдя к зеркалу в вычурной раме, я хотел полюбоваться зеленым костюмом, прекрасно сидящем на стройном спортивном парне, однако вместо этого уставился в свое лицо. На ухоженной когда-то коже лежит печать усталости в виде пугающей бледности, запавших щек и синяков под глазами. Взгляд пустой и какой-то даже бессмысленный. Даже волосы, в прошлом – предмет моей гордости, стали теперь тусклыми и безжизненными. На душе заскребли кошки: всю сознательную жизнь я тщательно следил за своим внешним видом, и вот чем все закончилось!

Немного утешила мысль, что для человека, родившегося больше тысячи лет назад, я очень даже неплохо сохранился, а когда подробнее рассмотрел свой десантный костюм, то дурные мысли окончательно вылетели из головы. Коричневые нагрудные пластины на камуфляже придавали материалу еще большее сходство с застывшим пластиком, я бы даже сказал, пластилином. Изо всех сил стукнув себя кулаком в грудь, я покачнулся, но боли не почувствовал…

Она обрушилась на меня через несколько мгновений! Ребра как будто сжались в одно целое, я выгнулся дугой, застонал, но боль исчезла так же внезапно, как и появилась, и я, не веря своему счастью, осторожно выпрямился. Ладно, ну их, эти эксперименты, лучше отдохну немного.

Откинув балдахин кровати, я развалился на атласном покрывале и позволил себе расслабиться. Правда, урчание в животе поспешило напомнить, что мой желудок пуст и в общем-то пора бы уже подкрепиться.

– Эльва, что там с моим обедом?

– Еще десять минут, сэр: система доставки нарушена, приходится использовать обслуживающих роботов вместо курьера.

– Ладно, пока есть время, объясни, почему пираты не угнали корабль к себе на базу, а бросили его тут, да еще оставили эти спутники… датчики… ну, в общем сканеры.

– Между ОСА и РФ официально не происходит никаких боевых столкновений, но если обнаружится, что КВРФ участвует в нападении на корабли ОСА, то это может обернуться войной. Именно поэтому флот Федерации не оставляет следов – в том числе живых свидетелей.

– А как же ты? У тебя ведь наверняка сохранились записи…

– Да, капитан, однако никто в мире не рассматривает систему искусственного интеллекта в качестве свидетеля – технология обработки изображений и файлов с начала двадцать первого века ушла далеко вперед, на данном этапе развития цивилизации невозможно с абсолютной точностью отличить настоящий файл от подделки.

– Подожди, вспомнил! Ты говорила о какой-то «черной эпохе», утере летоисчисления, так? Тогда объясни мне, откуда ты так хорошо знаешь историю и русский язык, если вы не можете даже определить, какой сейчас год от Рождества Христова? По идее, все эти знания должны были быть утеряны...

– Это не совсем так, сэр, – уверил ровный голос. – «Черная эра» наступила в конце двадцать третьего века, когда теория Альберта Эйнштейна о четырехмерном пространстве приобрела материальные доказательства – начались эксперименты со временем, которые однажды вышли из-под контроля, нарушили временной поток на Земле, отчего разные области мира стали выпадать из пространства, чтобы вновь появиться через день или год. Поток времени на одной улице несся в тысячу раз быстрее относительно другой, тогда как на третьей время, наоборот, замедлялось, превращая минуты в годы. Так происходило по всему миру, и, соответственно, все ориентиры и привязки к истории канули в небытие. Кроме того, Земля стала вращаться вокруг оси не совсем равномерно, что повлекло за собой цепь глобальных катастроф – но в конце концов временное поле Земли восстановилось, и с той поры началось новое летоисчисление.

– Понятно… Что там с обедом?

– Еще шесть минут, сэр.

– Блин, кажется, для меня время тоже тянется годами. Ладно, расскажи пока о том, что произошло после… моей смерти. Разумеется, в общих чертах.

– Что конкретно вас интересует?

– Ну, расскажи, когда человечество научилось строить такие корабли, как этот, да и вообще…

– История выхода человека в космос началась в тысяча девятьсот шестьдесят первом году, когда русский космонавт Юрий Гагарин первым…

– Да это я знаю. Дальше!

– Первая высадка человека на Луну была сделана в две тысячи пятьдесят шестом году, а освоение Венеры…

Когда до меня дошел смысл сказанного, я даже подскочил на кровати:

– Стоп! А как же американцы… в шестидесятых годах двадцатого века? Разве они не садились на Луну?

– Нет, сэр, в конце двадцать первого века человечество получило неопровержимые доказательства того, что все экспедиции на Луну астронавтов США были фальсифицированы. Этот скандал был назван «Вторым великим обманом человечества».

– Ушам не верю… Ну, а первый какой?

– Теория Дарвина о происхождении человека от обезьян.

– Ну нет, это все бред! Наверняка в какой-нибудь войне победила... ну, например, Россия и начала гнобить Америку, мстя ей за все хорошее.

– Сэр, Россия к тому времени распалась и…

– Все, заткнись! Не хочу слушать!

Я вскочил с кровати и, заложив руки за спину, стал нервно прохаживаться взад-вперед.

Шлюз открылся, в каюту въехала посаженная на гусеницы гигантская банка пива. Вовремя, надо признать.

– Где там моя еда?

За моей спиной послышалось шуршание, я оглянулся, чтобы застать завершающий момент превращения стоявшего у стены белого невзрачного пуфика в длинный деревянный стол. Он действительно раздулся и превратился в дерево или мне привиделось?

Робот невозмутимо подкатил к новоявленному предмету обстановки, выдвинул из башки стебли-манипуляторы и с их помощью вытащил из брюха один за другим кучу подносов с блестящими крышками. Момент, когда подносы и манипуляторы проходили сквозь сплошной металл на теле робота, я не углядел – впрочем, почти не сожалел, забыл об этом, как только поднял крышку с первого подноса.

Вверх потянулся сизый пар, и в каюте распространился терпкий аромат: на тарелке лежал хорошо прожаренный, сочащийся жиром куриный окорок, обрамленный кольцами лука и нарезанными листьями салата. На другой тарелке помещались кусочки шашлыка, нанизанные на деревянные шампуры, а на третьей лежал запеченый лосось.

– Капитан, – металлическим голосом произнес робот, извлекая из чрева бутыль вина и фужер на длинной ножке, – разрешите спросить: вы довольны?

– Доволен! – отозвался я, подтягивая к себе деревянный стул, стоявший у антикварного столика, и хватая курицу руками.

– Сэр, – обратилась ко мне Эльва, – я взяла на себя смелость заказать кухню начала двадцать первого века. Если у вас другие предпочтения, вы должны сказать об этом минимум за полчаса до приема пищи.

– Угу, – буркнул я, вгрызаясь в мясо, – только зря ты мне это говоришь. Скорее всего, это мой последний обед.

– Боюсь, вы правы, капитан, – равнодушно сообщила Эльва, – дальний сканер засек направляющийся сюда десантный корабль, принадлежащий КВРФ, в сопровождении звена истребителей.

Я подавился куском, закашлялся и запил вином, глотнув его прямо из бутыли.

– Они уже тут? Так быстро?

– Расчетное время прибытия десантного корабля пятьдесят восемь минут.

Я вскочил.

– Уй-е! Когда будет готова ракетная установка?

– Ровно через двадцать пять минут, сэр.

– А каковы шансы сбить этот корабль одной лишь ракетницей?

– Вопрос некорректен – определить невозможно.

– Почему?

– Систем автоматического наведения на корабле не осталось, вам придется управлять ракетницей и ракетами в ручном режиме – в этом случае шансы неопределенны.

– Подожди, ракетницу ведь надо еще установить... сколько времени займет установка?

– Вопрос некорректен – нужно назначить платформу для установки ракетницы.

– Ну, с той стороны, откуда прилетит вражеский корабль, как можно ближе к нему. Я надеюсь, они считают, что оружия здесь не осталось, и не станут заходить с другой стороны.

– Если и станут, то имеется большая вероятность, что форсажные двигатели «Сердца Эльвы» справятся с нагрузкой и успеют сманеврировать.

– Подожди, у нас что, двигатели есть? Так почему мы отсюда не можем улететь?

– У «Сердца Эльвы» демонтированы маршевые двигатели, капитан, на форсажных двигаться нерационально, сэр. Для поддержания незначительной скорости они потребляют непомерное количество энергии.

– Эльва, ты не ответила на вопрос о сроках установки ракетницы, – срывающимся голосом напомнил я.

– Если перебросить на объект всех имеющихся в наличии ремонтных роботов, демонтаж разрушенной ракетницы и установка на ее место новой займут примерно пятнадцать минут, сэр.

– Времени впритык! Пока производится ракетница, займись демонтажем уничтоженной.

– Вас поняла, капитан.

– Слушай, а если мы не собьем этот корабль и он пристыкуется, каковы мои шансы выжить или спрятаться?

– Нулевые, сэр. Двести десантников с сенсорами без труда обнаружат ваше местоположение.

– А что там с истребителями? Насколько они опасны?

– Для вас – нисколько, капитан. Беспилотные истребители предназначены для перехвата штурмовиков, для защиты флота от некоторых типов ракет и для поражения боевых платформ больших кораблей противника.

– Короче, мне хана… Не забудь замаскировать нашу ракетницу под выведенную из строя, если это возможно, или прикрой ее какими-нибудь нетяжелыми обломками.

– Да, сэр. Куда вы направляетесь?

– На капитанскую палубу, я видел – там полно оружия. Надо хотя бы освоиться, чтобы умереть, отстреливаясь, а не обделываясь.

– Ясно, сэр.

– Введи меня пока в курс дела по поводу управления ракетницей. Насколько это сложно и что от меня потребуется?

– Потребуется прежде всего талант, а также знание хотя бы основ. Ракетная установка типа МС-2 может использовать семь различных классов ракет, каждый из которых имеет специфические характеристики. Начиная со стандартных: скорости, дальности и времени полета – и заканчивая радиусом взрыва, маневренностью и качеством противодействия перехватывающим корабельным системам…

Входя в лифт с лежащей в нем обезглавленной девушкой, я тщетно пытался сосредоточиться на пространной лекции. От приторного запаха меня едва не вывернуло наизнанку, но намного хуже смрада была мысль, что я, скорее всего, разделю ее судьбу – скоро мое тело тоже будет гнить где-то на корабле.

– Эльва, прости, что перебиваю, ты не могла бы убрать все эти трупы?

– Сэр, оставшиеся под моим управлением роботы заняты восстановлением жизненно важных систем и оборудования корабля. Собирать трупы я считаю непозволительной роскошью. Возможно, вы смиритесь с этим, когда наденете боевой доспех – он фильтрует резкие запахи.

Я вышел из лифта и оглядел место побоища. К смердящим телам не хотелось приближаться, но рядом с ними лежало оружие.

– Ладно, давай дальше, про ракеты.

– Кроме того, ракетная установка типа МС-2, – вновь забубнила Эльва, – имеет отличительные характеристики в виде низкой скорости поворота по своей оси, еще более низкой скорости слежения за целью, что компенсируется увеличенным запасом ракет и быстрой перезарядкой. Чтобы качественно поражать цели в ручном режиме управления, вам понадобятся следующие данные…

Огромный зал регулярно озарялся фиолетовыми вспышками – под здоровенной дырой в потолке стоял ремонтный «танчик», который, выпустив из башни десятки серебристых манипуляторов, пытался законопатить дыру с помощью сварки. С минуту посмотрев на его работу и так и не поняв, откуда робот берет металл в количестве, достаточном для заделывания дыры, я повернулся к тому месиву, которое лишь отдаленно с натяжкой можно было назвать человеческим телом. Закрыл глаза, практически на ощупь подобрал лежавшее рядом с ним оружие и только потом поднял веки.

В руках оказалась нетяжелая конструкция цвета вороненой стали. Более всего она напоминала футуристического вида автомат или длинноствольную снайперскую винтовку. Обычная, без всяких наворотов пластиковая рукоять резко переходила в большой металлический прямоугольник, который я про себя обозвал «магазином». Из этого «магазина» выходила короткая, похожая на резиновую, овальная трубка, которая меня просто восхитила – она была словно продолжением руки, и сомнений в том, что она действительно выполняет роль цевья, практически не осталось. Но еще больше меня поразил полуметровый ствол – отверстие в нем было настолько крохотным, что я даже засомневался, что это боевое оружие, а не водяное ружье.

Впрочем, Эльва быстро рассеяла сомнения:

– Это энл-фал, сэр, скорострельное автоматическое оружие, поражающее противника частицами лоу-антиматерии на расстоянии до двух сотен метров. Состоит на вооружении ОСА и некоторых нейтральных систем.

– Антиматерия? – переспросил я. – Никогда не слышал.

– Странно, сэр. Этот термин в вашем времени являлся предметом научных спекуляций и темой фантастических произведений. Вспомните коллайдер, капитан, – там был использован похожий принцип, с той лишь разницей, что в энл-фале антиматерия имеет не слишком много общего с настоящим антивеществом

– Не помню никакого коллайдера! Ну да черт с ним. Лучше скажи, чем вооружены десантники пиратов?

– Десантники Федерации, сэр?

– Да, черт возьми, Эльва! Не будь такой занудой – ты ведь прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Мне плевать, как называют себя те, кто хочет меня убить, – пираты, корсары или федераты, я вообще могу обозвать их скотами, но ты должна меня понимать! И не зли меня, я и без того на нервах.

– Понятно, сэр. Десант противника вооружен слишком разнообразно, а термины вашего времени слишком расплывчаты, чтобы вы поняли, о каком оружии идет речь.

Я вздохнул и вновь уставился на робота, продолжавшего наплавлять металл на кромку разорванного потолка. Хотел было опробовать на нем энл-фал, но испугался реакции Эльвы на столь вопиющий акт вандализма. У нее каждый робот на счету, а мне на их количество как-то наплевать, все равно скоро подохну. Причем во второй раз.

– Сэр, я считаю, что выбор оружия неверен.

– Почему?

– Броневые и боевые доспехи последних поколений имеют встроенный генератор активной защиты. В местах столкновения частиц антиматерии с доспехом на короткое время образуется силовой экран, который с успехом его защищает. Даже если вам повезет первым выстрелить в десантника, вы не сможете его убить мгновенно.

– Не пойму, зачем тогда вообще это оружие?

– Сэр, даже секундная активация силового экрана требует огромного количества энергии. Накопители даже самого совершенного доспеха не в состоянии защитить от очереди или повторного одиночного выстрела оружия типа энл-фал. В этом случае частица лоу-антиматерии пронизывает доспех насквозь. На данный момент материал, создающий антиматерии преграду, еще находится в разработке, даже в самом генераторе антиматерии такая технология пока не применяется. Однако в вашем случае, к сожалению, тактика прицельной стрельбы не применима. Вряд ли десантник вообще позволит вам спустить курок.

Я посмотрел на мельтешение стеблей робота, почти закончившего заделывать дыру в потолке, и вновь перевел взгляд на «пушку» в руке. Как хочется испытать…

– Неужели десантники настолько круты? – вместо этого спросил я.

– Круты? В смысле, сильны? Сэр, в сравнении с вами они на порядок более ловкие и сильные. Вам не проводились генетические операции, в вашем теле нет ни одного имплантата, вы не умеете обращаться с оружием и боевым доспехом, скорее всего, ничего не знаете о тактических схемах, у вас нет опыта боевых действий, а кроме того…