Синий корабль замер, словно скат, на самом дне. Ни звука, ни вспышки света, ни единого неосторожного движения. Краска на бортах потерлась, местами вообще сошла, и теперь корабль так гармонировал по расцветке с синевато-бурыми водорослями, что, казалось, произрастал из них.

Он даже внешне напоминал бесхвостого ската. Толстое тело из прочного темного дерева было сильно приплюснуто сверху. На носу вместо глаз тускло отливали медью две пары погонных пушек в плотных кожаных намордниках. Рулевые крылья – по одному с каждой стороны – тянулись вдоль всего борта, начинаясь почти у самого носа и плавно вписываясь в изгиб кормы. Крылья были тонкие и широкие. Это вообще не характерно для суровых северных вод, а уж изыски в виде волнообразной формы вместо сугубо функционального треугольника так и вовсе были предназначены исключительно для нежных экваториальных течений Терраны, где о соляной коррозии знали только понаслышке. На корме большими белыми буквами было выведено название, как раз подходящее для такого путешественника: «Вольный странник».

Все три мачты фрегата были сложены и утоплены в корпус. На верхней палубе одиноко горбатилась катапульта. Тоже в собранном виде, но такую махину полностью в корпус не упрячешь. Сильно вверх выдавалась только округлая башенка на корме. Над ней медленно и бесшумно вращались медные раструбы слухачей. Стайка любопытных красно-золотых рыбок резвилась неподалеку, но благоразумно соблюдала дистанцию. В самой башенке, на толстых перекладинах из зеленоватых кораллов сидели двое. Высокий мужчина с хмурым лицом недовольно спросил:

– И сколько нам тут еще торчать?

– Сколько капитан скажет, столько и будем, – невозмутимо отозвался снизу его напарник. – Слушай давай. Упустим корабль, капитан обоим головы оторвет.

– Да слушаю я, – скривился высокий. – Только не слышу ничего. Полдня – один рыбий писк в ушах. А если этот корабль вообще другим курсом пошел?

– Тогда капитан оторвет головы не только нам, но мы будем первыми. Слушай давай.

Тот, кого они ждали, появился ближе к вечеру.

Торговый корабль «Пеликан» шел по поверхности моря. Прямо по курсу путеводной звездой клонился к закату пылающий лик Фервора. Зеленоватые волны сонно и недовольно толкались в деревянный борт. Сильный попутный ветер насмешливо освистывал тихоходную посудину, с демонической ловкостью закидывал холодные брызги матросам за шиворот и так надувал паруса, что трещали снасти.

Если судить по длинному угловатому корпусу, резко скошенному вперед форштевню и высокому квартердеку, «Пеликан» сошел со стапелей Ангулусианских верфей. Осадка корабля была столь низкой, что, сильно наклонившись, с палубы можно было зачерпнуть воды рукой. На носу тускнела некогда посеребренная фигура Светлого Меркуцио – покровителя торговли. Ныне часть покрытия поблекла, часть вообще стерлась. Сама фигура была изготовлена из черного дерева и теперь выглядела пятнистой. Левой рукой Меркуцио крепко сжимал чашу изобилия. В чаше было пусто.

Опытный наблюдатель добавил бы, что со стапелей «Пеликан» сошел далеко не вчера. Дело в том, что корпуса кораблей обшивали досками из темного дерева. Оно лучше противостояло соляной коррозии и значительно медленнее обрастало ракушками. Давно некрашенный корпус «Пеликана» был усеян многочисленными вставками-заплатками из гораздо более дешевого светлого дерева. Собственно, их было столько, что уже не было никакого смысла в капитальном ремонте с заменой обшивки. Гораздо проще и дешевле сразу заказать новый корпус. Вот только дешевле – не значит дешево, а состояние корабля и само его присутствие в этом забытом богами уголке Терраны говорили о том, что последнюю улыбку удачи владелец «Пеликана» лицезрел очень давно.

Надо признать: опытный наблюдатель, добавив все это, был бы абсолютно прав. «Пеликан» и его капитан Жориан Вахлак были примерно одного возраста, и им обоим не нравился этот рейс. Старый корабль страдал от северных течений, резких и изменчивых. Бывало, соль так безжалостно обдирала борта, что даже прилепившиеся ракушки не выдерживали. Капитан страдал вместе с кораблем, а когда попадалась спокойная полоса, волновался по поводу слухов о пиратах, прочно обосновавшихся в этих краях. К сожалению, удача действительно отвернулась от них обоих, а потому выбирать не приходилось. Трюмы «Пеликана» были заполнены едва ли на треть грузом дерева далеко не лучшего качества. Настолько далеко, что продать его можно было только здесь, за пятидесятой параллелью.

Корабль шел под всеми парусами. Окованные металлом форштевень и треугольные рулевые крылья с резким шелестом распарывали набегающие волны. Лаг на корме пыжился, готовясь показать скорость восемь узлов, но при каждом замере чуть-чуть не дотягивал. Алые флажки понуро обвисали, и вся конструкция начинала мелко дрожать, пока матрос сматывал лаглинь обратно.

По розовому коралловому трапу на квартердек поднялся старший помощник. Половина палубы там была аккуратно сложена и сдвинута назад, оставляя узенький проход на вторую половину. Внизу была рубка, наверху, как и положено по традиции, стоял капитан. Старший помощник мысленно выругался. Без богохульств, но грубо. Эта сборная палуба при каждом погружении оказывалась сущим мучением для малочисленной команды. В конце концов, для капитана и в рубке есть почетное место, да и переговорные трубы на квартердек выведены. Заделать бы эту рукотворную пробоину раз и навсегда, но нельзя. Традиция: в надводном плавании место капитана наверху. Только там, наверху, люка нет, и приходится каждый раз часть настила снимать. Хвала Алгоре, этот корабль давно уже погружается только в порту, да и то не всякий раз.

Прикрыв ладонью глаза, старший помощник посмотрел, сколько еще осталось Фервору до горизонта, и недовольно заметил:

– До полуночи однозначно не поспеем, капитан.

Капитан Вахлак в ответ резко фыркнул. Это был плотный краснолицый мужчина лет пятидесяти. Его темные волосы были собраны на затылке в жиденькую косичку, а всегда недовольный взгляд серо-стальных глаз словно вопрошал: «Ну почему все опять сделано не так, как надо?!» Одевался капитан просто: выцветшая до неопределенного цвета куртка поверх серого свитера да широкие штаны из темной парусины. На широком черном поясе висели длинный морской нож в кожаном чехле и потертая маска для дыхания под водой. Старший помощник еще перед прошлым рейсом сделал себе искусственные жабры, отдав за это полугодовое жалованье, но Вахлак придерживался испытанных дедовских методов. Маски, как ни крути, изготовлялись сотни лет, а вот жабры пересаживать научились совсем недавно, и кто знает, чем оно обернется в будущем. Тем более, занимались этим не люди.

Обуви капитан не носил, считая ее практически полезной только для глубоководников и тех, кто отваживался забраться за семидесятую параллель. В более теплых водах, по мнению капитана, сапоги натягивали исключительно любители покрасоваться. Как, например, его старший помощник, весь рейс проходивший в кителе ультрамаринового цвета, таких же штанах и высоких сапогах из синей акульей кожи. Как же, пассажирка на борту… Вахлак криво усмехнулся. Последовавшее как раз в этот момент замечание помощника о возможном опоздании ничуть не улучшило настроение капитана.

– Я знаю, – недовольно буркнул Вахлак.

Он поднял глаза. Длинный желтый вымпел на флагштоке уже не указывал на запад, а повернулся градусов на пять к северу. По опыту капитан знал, что это медленное смещение будет продолжаться примерно с полчаса. Потом вымпел на какие-то секунды обвиснет, и направление ветра поменяется. Поменяется резко и непредсказуемо. Если будет на то милость Алгоры, ветер будет не встречный, и тогда к утру у них есть шанс увидеть плавучие башни Кампавалиса. Если же нет…

Свое отрицательное мнение по поводу несовершенства этого мира капитан обозначил парой богохульств, сдобренных значительно большим объемом брани. Рулевой вздрогнул и осторожно, чтобы капитан не заметил, осенил себя знаком, отгоняющим злых духов. Поминать в одном ряду с бранью имена небожителей – большой грех. К северу от пятидесятой параллели, где единственная суша – верхушки рифов да редкие айсберги, и власть Алгоры безгранична, как мировой океан, – это еще и непростительная глупость. Ночная богиня, при всем ее милосердии, сурова к святотатцам. Да и Фервор был снисходителен к сквернословам, только пока они не позволяли себе помянуть имя Алгоры. Вот уж кто-кто, а дневной бог всегда был скор на расправу.

Тем более что в данном случае поставить в вину небожителям было просто нечего. В низких мореходных качествах ангулусианских торговых судов они не виноваты. Сама идея сделать сильный крюк к северу от традиционного торгового пути, чтобы избежать возможной встречи с пиратами, тоже всецело принадлежала капитану. Пошел бы корабль обычным маршрутом, там и путь короче, и течение попутное, а не как здесь – в правый борт. Конечно, на «Пеликане» всего шесть пушек и около двух десятков огненных ядер. Маловато для конструктивного диалога с пиратами, попадись они на пути. Но, опять же, арсенал корабля не Алгора распродавала.

В носовой обзорной линзе проступила неясная серая тень. Рулевой едва успел заметить ее появление, а Вахлак уже скомандовал:

– Пять градусов на правый борт.

– Есть, капитан, – отозвался рулевой, поворачивая центральный штурвал.

По левому борту проплыл острый пик, похожий на воткнутый в небо палец. На широких синих полосах сверху вниз мерцали ярко-белые символы. Это был пик-указатель, а стало быть, они вышли на северный торговый путь. Здесь, конечно, уже полвека только рыбы плавали, но, судя по знакам, «Пеликан» опаздывал еще больше, чем ожидалось.

– До Кампавалиса еще шестьдесят миль, капитан, – сказал старший помощник.

– Шестьдесят так шестьдесят, – буркнул Вахлак. – Пять градусов на левый борт.

Рулевой плавным поворотом центрального штурвала вернул корабль на прежний курс. Фервор коснулся краем горизонта.

– Может быть, пора зажечь лампы, капитан? – спросил старший помощник. – До восхода Алгоры еще больше часа, а тут рифов, как звезд на небе. Не налететь бы в темноте на полном ходу.

– Нет! – отрезал Вахлак. – Лампы запалим, когда совсем стемнеет. Лишнее внимание нам ни к чему. Лучше опоздаем к сроку. Тем более, до утра нас все одно никто разгружать не будет.

Старший помощник мысленно проклял капитана с его чрезмерной осторожностью. Не поджимай так сроки, наверное, вообще бы проползли бы по самому дну. Причем именно проползли: винты для подводного плавания тоже были проданы! Матросов на борту «Пеликана» давно не хватает, чтобы вращать кабестаны винтов, и даже в подводных портах – рыбам на смех! – приходится по старинке верповаться. Вот уж действительно мореплавание! Вначале матросы вплавь заводили вперед якорь. На «Пеликане» даже был специальный плотик им в помощь. Затем матросы возвращались на борт, всей командой дружно наваливались на носовой кабестан и, выбирая цепь, подтягивали к якорю корабль. Далее процедуру надлежало повторять до тех пор, пока корабль не достигал цели или пока измученная команда не поднимала бунт. Избери капитан такой стиль плавания до Кампавалиса, и вероятность второго варианта была бы намного выше.

Да и кому нужно это латаное-перелатаное корыто?! Его груз тоже вряд ли способен возбудить пиратский аппетит. А вот риф, попадись он на пути, не сделает скидок ни на груз, ни на возраст корабля. Так старший помощник подумал, но вслух сказал только:

– Как скажете, капитан. – И, после небольшой паузы, добавил: – Пассажиры уже собрались в кают-компании.

Вахлак снова фыркнул. Пассажиров он не любил и никогда раньше не брал на борт. Не поджимай так нужда, не взял бы и в этот. По крайней мере, взял бы не всех… Вахлак передал управление кораблем помощнику, велел четко держать курс и, недовольно бурча себе под нос, спустился в кают-компанию.

Мальчик-стюард уже сервировал стол для торжественного ужина, но пассажиры ждали капитана. Справа, у большого квадратного иллюминатора стоял Дерк Гриб. Высокий, в сажень ростом, богатырь с густой гривой черных волос. Как и капитан, Дерк был босиком. Потертый комбинезон из серой акульей кожи был обычным нарядом для морского охотника. Или браконьера, но подлинность личности Дерка интересовала капитана куда меньше, чем подлинность его денег. Деньги были настоящие. Резкие черты лица, квадратный подбородок, прямой взгляд серо-стальных глаз – Дерк Гриб производил впечатление человека волевого и решительного, но вместе с тем была в нем какая-то отталкивающая жесткость.

Наверное, именно это качество помешало свести ему более близкое знакомство с Алиной Иратой – единственной пассажиркой «Пеликана». Невысокая стройная блондинка с короткими золотистыми волосами и небесно-голубыми глазами, она обладала очаровательной привычкой мило улыбаться по любому поводу. Багаж красавицы состоял всего лишь из небольшого сундука и зеленой плетеной сумки, но практически каждый день Алина представала в новом наряде. Так, сегодня на ней были: белоснежные жакет с меховой оторочкой и обтягивающие штаны, заправленные в короткие сапожки из акульей кожи. Вокруг шеи – белая ленточка с бантиком и ультрамариновой морской слезой под левым ухом. Если растянуть, получится маска для подводного дыхания. По мнению капитана, не самая удачная модель. Она ненадежна, малоэффективна и максимум за час подводного плавания забьется солью так, что можно выбрасывать. Да еще стоила эта маска втрое дороже, чем та, что висела на поясе у капитана и служила ему верой и правдой без малого тридцать лет. Но, надо признать, смотрелась очень эффектно.

Закинув одну восхитительную ножку на другую, Алина лениво развалилась в мягком кресле с бокалом легкого вина и отрешенно созерцала окружающую действительность сквозь треугольные стекла розовых очков. Перепонки между пальчиками были такими нежными и тонкими, что просвечивали насквозь. Вряд ли Алина была богата, иначе не путешествовала бы на попутном торговце, но ей определенно не приходилось тяжело грести по жизни.

У стола переминались трое шахтеров в ношеных буро-зеленых комбинезонах и тяжелых донных башмаках. Не молодые уже трудяги, которым, по их собственному определению, сказочно повезло откопать что-то ценное. Полученной премии как раз хватило оплатить переезд до Кампавалиса, чтобы наняться на тамошние алмазные шахты. Для капитана Вахлака все дыры в морском дне были на одно лицо, но у каждого свои представления об успехе.

Шестой, и последний, пассажир «Пеликана» отличался темно-синей кожей. На скуластом лице с острым подбородком выделялись большие глаза цвета индиго. Их размер еще подчеркивался плоским, почти неприметным носом. Густые синие волосы свободно спадали на плечи, прикрывая жаберные щели. Перепонки между длинными пальцами были тонкие, прочные и раза в полтора больше, чем у обычных людей. На ногах, от колена до пятки, бугрились сложенные плавники. Человеком этого пассажира можно было назвать с большой натяжкой. Кстати, и сами себя они называли не людьми, а дуа'леорами. На их наречии это означало «искатели истины».

Дуа'леоров капитан Вахлак тоже не любил и не доверял им. Нельзя одновременно искренне поклоняться создателям и с таким размахом переделывать дарованное ими. Теперь и на людей-то не слишком похожи, а истины ведь так и не нашли. Хотя, по правде говоря, никаких проблем конкретно с этим дуа'леором не было. Более того, его байки о знаменитом Южном походе скрашивали досуг других пассажиров, избавив капитана от необходимости самому заниматься этим вопросом.

Дуа'леор кутался в длинный, до самых пят, черный плащ с меховым воротником и не отрывал взгляда от Алины. Надо заметить, что с самого своего появления на борту «Пеликана» он проявлял повышенное внимание к девушке. Алину это забавляло, и она благосклонно принимала знаки внимания синекожего попутчика; даже выучила правильное произношение его имени: Д'ель Дуа'мель Дуа'лора.

Капитан Вахлак резко дернул за ручку. Большая квадратная дверь послушно откатилась в сторону по направляющим, но две толстые пружины толкнули ее обратно. Вахлак шагнул в внутрь, и дверь за его спиной с глухим стуком встала на место. Все повернулись к капитану. Д'ель поднялся со стула. Алина приветливо кивнула и улыбнулась. Традиция требовала от капитана произнесения в последний вечер путешествия небольшой, соответствующей случаю речи, но Вахлак был не мастер говорить и сказал просто:

– Рад вас всех видеть в последний раз.

После чего, не обращая внимания на эффект, произведенный двусмысленностью этой фразы, направился к своему месту во главе стола. Стюард поспешно выдвинул капитанское кресло и почтительно замер за ним. Ни дать ни взять паж за королевским троном.

Вся мебель в кают-компании была изготовлена из кораллов. В основном, из зеленых, но попадались и голубые, и даже один желтый. А вот кресло капитана, в полном соответствии с традицией, было сделано из дерева. Причем не из светлых сортов, а из самого что ни на есть темного, почти черного. Один материал стоил дороже всей остальной обстановки, вместе взятой.

Из переговорной трубы донесся сильно искаженный голос старшего помощника:

– Капитан, извините, вы не могли бы вернуться?

Извивавшаяся под самым потолком медная труба напоминала змею, да и голос из нее напоминал свойственное ей шипение пополам с бульканьем. Это сходство поначалу сильно нервировало Алину. Старший помощник даже предложил на время рейса демонтировать внутренние переговорные трубы, но капитан не позволил. Выход нашел Д'ель, посоветовавший надраить трубы до блеска и тем самым уменьшить сходство с более темной змеей. Капитан одобрил, стюард исполнил, а старший помощник невзлюбил дуа'леора.

Труба еще не закончила шипеть, когда Вахлак недовольно буркнул себе под нос, круто развернулся и молча вышел. Пассажиры встревоженно переглянулись.

– Случилось что-то серьезное, – выразил общие мысли Д'ель. – Нечто столь значительное, что требует внимания самого капитана.

Дерк изобразил на лице подобие кривой ухмылки.

– Ерунда, – возразил он. – Вы, дуа'леоры, любите устраивать бурю в тарелке. Наверняка, какие-то мелкие технические проблемы.

– Мы только что миновали пик-указатель, – напомнил ему Д'ель. – До ближайшего поселения осталось еще шестьдесят миль пути. На таком удалении мелкие технические проблемы могут быть очень крупными.

– Бывает и так, – согласно кивнул Дерк. – Но на том же указателе было отмечено, что в десятке миль к юго-западу есть улей связи. Этот «Пеликан» хоть и стар, как Заветы предков, но достаточно прочен, чтобы одолеть подобное расстояние даже в шторм.

– Это его качество, полагаю, во многом скоро будет зависеть от намерений вон того корабля, – спокойно уточнил Д'ель и указал пальцем на правый кормовой иллюминатор.

Пассажиры посмотрели туда. В какой-то полумиле словно из ниоткуда появился большой трехмачтовый корабль. Из видимого с «Пеликана» синего борта хлестали тугие струи воды, давая таинственному появлению вполне прозаическое объяснение: корабль только что всплыл из морской пучины. Вытянулись и зафиксировались мачты. По ним взмыли вверх черные реи. Один за другим развернулись и наполнились ветром белоснежные паруса. Синий корабль качнулся вперед, словно кивнул в знак приветствия, и, набирая ход, двинулся за «Пеликаном».

– Фрегат местного производства, – определил Дерк. – Похоже, дальше мы будем путешествовать не одни.

– Полагаю, это пираты, – невозмутимо поправил его Д'ель. – Я вижу, что орудийные порты этого корабля уже открыты.

Тут он был прав. Круглые крышки портов были подняты. Под ними грозно поблескивали медные жерла пушек.

– Открытые порты еще не делают корабль пиратским, – возразил Дерк, но взгляд его стал более жестким. – Края тут действительно неспокойные, вот они и показывают зубы. Наверное, добывали водоросли, всплыли, а тут – мы. Вот и решили припугнуть. Так, на всякий случай. Да и других приготовлений к бою не видно.

Шахтеры, явно напуганные мрачным замечанием дуа'леора, согласно заворчали.

– Такая версия не лишена оснований, – согласно кивнул Д'ель. – Но показывать зубы лучше в профиль, чтобы мы могли сосчитать пушки. А к бою не готовятся, потому что не ожидают серьезного сопротивления.

Дерк снова усмехнулся, на этот раз явно и открыто.

– Да у тебя просто мания величия, дуа'леор! Те дрова, которые наш капитан пытается выдать за груз дерева, не стоят того, чтобы возиться с абордажем.

– А пираты об этом знают? – встревоженно спросила Алина.

– Как правило, знают, – сказал Дерк. – У них шпионы в каждом крупном порту.

Дуа'леор в ответ только пожал плечами: мол, поживем – увидим. Ждать пришлось не долго. Синий корабль быстро поравнялся с «Пеликаном» и без лишних предисловий отсалютовал выстрелом из носовой пушки. Пылающее ядро прочертило огненный след перед носом торговца и с шипением зарылось в пробегавшую волну.

В следующую секунду палуба резко накренилась. Рулевой круто заложил левый поворот. Тарелки и кружки с печальным звоном посыпались на пол. Побелевший стюард вцепился в капитанское кресло, как в спасательную сеть. Дерк грязно ругнулся и выскочил вон.

– Что происходит? – испуганно спросила Алина.

– «Пеликан» атакован пиратами, а наш капитан предпочел бесславное бегство безнадежному сражению, – спокойно проинформировал ее Д'ель.

Шахтеры бросились на палубу, призывая на головы пиратов всех известных демонов. Д'ель едва заметно улыбнулся. У перепуганных тружеников кирки, вольно смешивавших пылающих тварей Фервора и ледяных духов Алгоры, получилась на редкость гремучая смесь. Соберись эти создания в одном месте, славная бы вышла битва. Пиратов и прочую мелюзгу в ней бы просто затоптали, даже не заметив. Алина, скорее повинуясь стайному чувству, чем осмысленно, последовала было следом за шахтерами, но у главного люка ее остановила твердая рука.

– Прошу прощения, что вмешиваюсь в ваши действия, – извинился Д'ель. – Но мне представляется неблагоразумным ваше дальнейшее продвижение.

Девушка непонимающе взглянула на него. Экипаж корабля метался по палубе. Несколько матросов карабкались на мачты. С батарейной палубы доносились голоса канониров и лязг металла. Из люка в полу вынырнул усатый боцман с целой охапкой мушкетов, гарпунов, тесаков и прочих орудий смертоубийства.

– Я прошу вас позволить мне обратить ваше внимание на то обстоятельство, что во время боя именно экипаж станет первоочередной целью противника, что делает неразумным близкое соседство с ним, – тактично разъяснил свою позицию Д'ель. – Современные средства дистанционного поражения еще далеко не так точны, как хотелось бы.

– А разве будет бой? – удивилась Алина. – Мы же удираем.

Вместо ответа Д'ель указал на быстро приближающийся синий корабль. Вот он изменил курс, повернувшись полукруглым бортом к «Пеликану», и тотчас грянул залп из двадцати орудий. Синий корабль исчез в облаке серого дыма. «Пеликан» трясся, как в лихорадке, пока метко пущенные ядра превращали его нос в подобие крупноячеистой сети. Фок-мачта треснула у самого основания и накренилась вперед. Один из матросов грохнулся с нее на палубу и остался лежать неподвижно. Другой с воплем исчез за бортом. Из-под палубы вырвались оранжевые языки пламени, быстро охватывая весь полубак.

– Хорошо горит, – отметил Д'ель. – Это чем же они ядра начиняют?

– Потушить пожар, – послышался из переговорной трубы голос капитана. – Живо, Фервор вас сожги!

Трое матросов с баграми и ведрами бросились выполнять приказание. Синий корабль вынырнул из оседающего облака дыма и пошел на сближение. Четыре его погонных пушки выстрелили одновременно. Два огненных ядра прожгли основательную дыру в гроте, одно угодило в полубак. Полыхнула ярчайшая вспышка, горячей волной отшвырнув матросов прочь. Горящие люди с воплями покатились по палубе. Один перекувырнулся через фальшборт и камнем ушел под воду. На другого двое матросов накинули кусок брезента и замолотили по нему, то ли сбивая пламя, то ли добивая несчастного. Алина побледнела и отвернулась.

Рулевой завертел штурвал, разворачивая «Пеликана» против ветра. Матросы, бесстрашно забравшись на грот-мачту, спешно срезали загоревшийся парус. Синий корабль совершил поворот оверштаг, пройдя за кормой «Пеликана». Снова рявкнули его погонные пушки. «Пеликан» дернулся, словно получил хороший пинок.

– Левый борт, приготовиться! – проревел из трубы голос капитана.

Забыв о традициях, Вахлак спрыгнул в рубку, отшвырнул прочь рулевого и сам встал к штурвалу. Синий корабль шел круто к ветру и быстро настигал их. По его такелажу ловко ползали пираты: одни убирали паруса, другие просто размахивали оружием, подбадривая себя перед предстоящей схваткой. Капитан Вахлак завертел штурвал, разворачивая «Пеликана» поперек курса синего корабля.

– Огонь!

Залп из трех стволов был не слишком впечатляющ, но эффективен. Огненные ядра прожгли нижние паруса на всех трех мачтах пиратского корабля.

– Ура! – закричала Алина, и матросы дружно подхватили.

– Разумно, но поздно, – хладнокровно прокомментировал дуа'леор единственный залп «Пеликана».

Синий корабль приближался, не сбавляя хода. Канониры, подгоняемые бранью капитана, спешно перезаряжали пушки, но даже Алине было понятно, что второго залпа не будет. Синий корабль находился всего в полусотне саженей. Какой-то матрос, издав безумный вопль, пальнул по нему из пистолета, и это словно послужило сигналом. Воздух наполнился треском выстрелов и криками раненых. Стреляли, в основном, на синем корабле, кричали – на «Пеликане».

По коралловому трапу кубарем скатился старший помощник. Китель на нем дымился. В одной руке старший помощник держал шпагу, в другой – пистолет.

– А вы что здесь делаете?! – рявкнул он, заметив пассажиров.

– Следим за ходом событий, – спокойно проинформировал его Д'ель. – У вас есть другие предложения, как провести этот вечер?

– Какие, к Фервору, предложения?! – чуть не взорвался помощник. – Сейчас нас возьмут на абордаж, будет вам предложение!

– Учитывая эмоциональность и бессодержательность вашего ответа, я позволю себе сделать предположение, что план спасения вы еще не выработали, – невозмутимо сделал вывод Д'ель. – В таком случае я готов предложить следующую схему…

– Короче, Д'ель, – взмолилась Алина. – Они уже близко.

– Как вам будет угодно. Я предлагаю погрузить корабль…

– Поднимут обратно, – нетерпеливо перебил старший помощник. – Их корабль больше нашего, и никуда мы не денемся. Масла и ревущих бомб у нас нет.

– А я и не предлагаю продолжить сопротивление под водой, – уточнил Д'ель излагаемый план. – По моим наблюдениям, исход столкновения больше не вызывает никаких сомнений. Корабль вам не отстоять. Поэтому я предлагаю покинуть его, как только палуба окажется под водой. Фервор почти зашел, а до восхода Алгоры еще около часа…

– Понял! – снова не дослушал старший помощник. – А ты прав. В темноте, может, кто и улизнет. Эй вы, живо вниз!

Последнее относилось к прячущимся за фальшбортом матросам. Те оглянулись и начали осторожно отползать к главному грузовому люку. Синий корабль был почти рядом.

– Скажите, Алина, где сейчас находится ваш подводный костюм? – без тени спешки осведомился Д'ель.

– В моей каюте, – удивленно отозвалась та. – В зеленой сумке. А…

– Вернитесь, пожалуйста, в кают-компанию и отдрайте любой иллюминатор по правому борту, – попросил Д'ель. – Мы покинем корабль через него.

– Ага, действуй, красотка, а я – мигом, – сказал помощник и помчался вниз, прыгая через три ступеньки.

– Поспешите, Алина, – попросил Д'ель.

Девушка неуверенно кивнула, а потом, словно проснувшись, пулей метнулась обратно в кают-компанию. Д'ель закрыл ведущую на палубу дверь, передвинул вниз рычаг блокиратора, оглянулся по сторонам и вытащил из-под плаща маленький черный пистолет. Аккуратно вставив ствол в узкий проем, дуа'леор спустил курок. Тихо бухнул выстрел. Д'ель ладонью разогнал сизый дымок и оглядел дело рук своих. Каменная пуля надежно застряла в блокираторе. Теперь дверь будет сложно открыть даже с этой стороны.

Дуа'леор повернулся и быстро, но с достоинством сбежал вниз по трапу. Дым заволакивал коридор, и Д'ель прикрыл лицо платком. Помещений для пассажиров на «Пеликане» никогда не было, и пассажиров разместили в пустующих каютах офицеров, благо на корабле давно имелся острый недокомплект команды. Сейчас там бушевал пожар. Пламя с победным ревом выползало из прогоревших дверей и быстро разбегалось по стенам. Д'ель оценил ситуацию, нашел ее безнадежной, повернулся и пошел обратно.

«Пеликан» погружался под воду. Черный вечерний сумрак за иллюминатором сменился зеленоватым подводным, а из пробоин хлынула вода. Огонь очень неохотно сдавал ей свои позиции. Пламя с яростным шипением обращалось в пар и оставалось висеть в воздухе плотными сероватыми облаками. Д'ель прибавил шагу.

Корабль содрогнулся от сильного удара. Синий фрегат на полном ходу врезался в его борт. Хвала создателям, «Пеликан» не рассыпался. Алина едва успела уцепиться за коралловый поручень, чтобы не упасть. Стюард опрокинулся на пару с капитанским креслом и замер под ним. Острые крючья вцепились в борт «Пеликана». Прозвучал короткий резкий сигнал. Пираты с яростным ревом хлынули на палубу «Пеликана», готовясь смести любое сопротивление. Его не было. Несколько уцелевших матросов испуганными рыбешками рванулись к входному люку квартердека, обнаружили его запертым и заметались по палубе. Пираты с хохотом и улюлюканьем палили по ним из пистолетов.

Д'ель только начал подниматься по трапу, как его нагнал старший помощник.

– Хвала Алгоре, успеваем, – радостно выдохнул он. – Я открыл кормовые баки, а носовые и так уже заливает. Еще немного, и мы пойдем на дно.

– Кстати, как глубоко здесь? – уточнил Д'ель.

– Порядка двадцати саженей, – наморщив лоб, сообщил помощник. – Но дно очень изрезанное, так что сколько конкретно под нами – сказать не берусь. Придется положиться на милость Алгоры.

– Да, – улыбнулся Д'ель. – Я от всего сердца благодарю вас за содействие.

Старший помощник даже успел удивиться такой сердечности.

– А теперь… – начал было он, но дуа'леор прервал его.

Прервал быстро и убедительно, ударом кинжала точно в сердце.

– Я искренне сожалею, – сказал Д'ель, извлекая оружие из тела и внимательно оглядываясь по сторонам. – Но мне не представляется оправданным и далее находиться в вашем обществе.

Убедившись, что его никто не видел, дуа'леор переместил тело так, чтобы труп лежал поперек прохода, и аккуратно пристроил под ним пару круглых огненных гранат. Тому, кто потревожит покой мертвеца, придется жарковато. Грохот наверху возвестил, что пираты уже захватили палубу и теперь пытаются выбить главный люк. Над головой прогрохотали по палубе тяжелые башмаки. Д'ель замер, вслушиваясь в обстановку на корабле.

Алина едва справилась с тугими креплениями иллюминатора, когда в кают-компанию ввалились боцман и двое шахтеров. Сразу за ними в дверях возник Дерк Гриб.

– Д'ель предлагает смыться, пока темно! – крикнула им Алина, выкручивая последнее крепление.

Сильный рывок, противный скрип, и в кают-компанию хлынул свежий морской воздух. С рамы иллюминатора неопрятными бурыми лохмотьями свисала свалявшаяся набивка. Алина брезгливо наморщилась, схватила со стола белоснежную салфетку и старательно отерла ею испачканные пальцы. Продолжавший базироваться под капитанским креслом мальчикстюард посмотрел на девушку, как на святую.

– Отличная идея, – признал боцман. – Может быть, кому и повезет. Все – за борт!

– Не все, – криво усмехнувшись, Дерк шагнул к нему.

Боцман едва успел удивиться, когда длинный абордажный тесак проткнул его насквозь.

– Я не хочу умирать, – замотал головой пожилой шахтер.

– Никто не хочет, – сочувственно заметил Дерк, раскраивая ему череп.

Завизжав от страха, Алина сунулась в иллюминатор. Второй шахтер с воплем метнулся следом, поймал ее за талию и отшвырнул прочь. У него были свои взгляды на предмет того, кто спасется первым. Удар тесаком в спину показал, чье мнение здесь действительно имеет значение. Дерк рывком поставил протяжно воющего шахтера на колени и отрубил голову. Алина тотчас замолчала. Мертвое тело осталось стоять на коленях. Широко раскрытые глаза жалобно смотрели в открытый иллюминатор, до которого так и не удалось добраться. Дерк пинком отправил голову в угол.

– Не смотри покойникам в глаза, – сказал он. – С ума сойдешь.

Алине пришла в голову мысль, что предупреждение запоздало, но ситуация не располагала к дискуссии. Воздух потряс рев, достойный раненого кашалота. Дерк стремительно развернулся. В кают-компанию скорее ввалился, чем вошел капитан Вахлак. Выглядел он кошмарно. Дикие полубезумные глаза, прожженная в нескольких местах куртка, жуткая рана на боку кое-как перевязана грязной тряпкой. Правой рукой капитан крепко сжимал рукоять тесака. Вахлак чуть не упал, но уцепился свободной рукой за край стола, устоял и медленно выпрямился.

– Разве я тебя не убил? – Дерк удивленно приподнял бровь и покачал головой. – Старею.

Капитан, не тратя времени на бессмысленный разговор, ударил первым. Клинки со звоном скрестились. Дерк оттолкнул капитана и рубанул сверху вниз. Вахлак кое-как отбил удар в сторону и сделал выпад. Дерк с ловкостью, никак не вязавшейся с его китовой тушей, уклонился. Удар кулаком по спине отправил капитана на палубу. Дерк настороженно поглядывал по сторонам, пока его противник медленно поднимался на ноги. Поймав испуганный взгляд Алины, капитан глазами указал на открытый иллюминатор. Потом выпрямился и злобно уставился на Дерка. Алина начала медленно сдвигаться по стеночке. Вахлак ухватился за рукоятку тесака двумя руками и, взревев, взмахнул им над головой. Клинки сшиблись в воздухе, а потом Дерк одним страшным ударом развалил капитана наискосок пополам.

– Теперь ты точно умер! – злобно рявкнул Дерк.

Алина завопила, но бешеный взгляд убийцы заткнул ей рот надежнее любого кляпа. Мотая головой, она медленно сползла по стене. Дерк сделал глубокий вдох, успокаиваясь, и шагнул к ней.

– Прошу прощения, – послышался вежливый голос дуа'леора.

Д'ель стоял у двери с двумя пистолетами в руках. Один был маленький черный, едва заметный в синей ладони дуа'леора. Другой раза в три крупнее, с длинным серым стволом. Не пистолет, а мушкет в миниатюре. Тот, что побольше, был нацелен на Дерка, маленький – на Алину.

– Сдавайтесь, будьте так любезны, или будете немедленно с превеликим сожалением уничтожены, – сказал дуа'леор. – У меня нет времени на обстоятельную дискуссию вроде той, что имела место здесь до моего появления.

– Я сдаюсь, Д'ель! – тотчас крикнула Алина и, не вставая с пола, подняла руки.

– Я тоже, – хмуро буркнул Дерк. – Не стреляй, парень.

Он вытянул руку, разжал пальцы и выронил окровавленный тесак. Оружие вонзилось острием в дерево, но лишь слегка, и, не удержавшись, упало, громко стукнув рукояткой по палубе. Д'ель не сводил настороженного взгляда с Дерка. Тот подчеркнуто медленно, двумя пальцами, вынул из-за пояса пистолет и швырнул его к ногам дуа'леора. И тотчас рухнул на Алину, накрыв ее своей тушей. Полыхнула ослепительная вспышка. На какой-то миг стало нестерпимо жарко. Перед глазами у Алины поплыли радужные пятна. Сильно запахло горелым мясом. Алина в панике забилась и получила увесистую оплеуху.

– Лежи, дуреха, все уже.

Дерк поднял тесак, небрежно отер лезвие о рукав и сунул за пояс.

– Что?.. Что это? – испуганно просипела Алина.

– Граната, – довольным голосом пояснил Дерк. – ОГ-14, в корпусе от пистолета. Не такая мощная, как пятнашка, но иногда бывает очень полезна. Всегда надо смотреть, что тебе под ноги бросают… Ого! А дуа'леор успел-таки выстрелить. Взял бы чуть пониже – точно бы меня продырявил.

Алина сильно пожалела, что Д'ель не взял чуть пониже. Дерк тяжело протопал к двери и выглянул в коридор. Обожженное тело дуа'леора скорчилось на полу. Дверь, ведущая на палубу, стонала под сильными ударами, но держалась стойко.

– Да что они там возятся? – недовольно проворчал Дерк.

Никого, кроме него, это не заинтересовало. Алина, не отрывая взгляда от широкой спины Дерка, медленно потянулась к иллюминатору. Мальчик-стюард, глядя на нее, пополз из-под кресла. В спешке он был не осторожен. Ножка кресла прошкрябала по палубе, и Дерк обернулся на звук. Полыхнувшая в его глазах ярость как хлыстом ударила Алину. «Беги!!!» – словно кто-то рявкнул ей в ухо. Алина ловко подтянулась и ласточкой нырнула в иллюминатор. Дерк, метнувшись от двери, в последний момент успел перехватить ее за щиколотку.

– А-ну, стоять!

Если его бешеный рев и мог к чему побудить, так это к паническому бегству, а вовсе не к покорному ожиданию. Корабль тем временем продолжал погружаться, и волны качались уже почти под самыми иллюминаторами. Они подхватили Алину и потянули ее к корме, но Дерк держал крепко. Алина забилась. Дерк без труда тащил ее обратно. Он ловко перехватил вторую ногу, направил ее в иллюминатор и получил пяткой в нос. Отшатнувшись, Дерк разжал пальцы, и только белые сапожки мелькнули перед глазами. За бортом раздался негромкий всплеск. Дерк рванулся за беглянкой, но иллюминатор все-таки не дверь. На такие габариты он не рассчитан. Дерк застрял в нем широкими плечами и громко зарычал от злости.

Сверху через фальшборт перегнулся один из пиратов.

– Девчонка сбежала!!! – заорал Дерк.

Ответом была забористая брань. Поток сквернословий еще далеко не иссяк, а не меньше десятка пиратов уже прыгнули через борт, в полете натягивая маски. Алина вспомнила про свою уже под водой, когда рефлекторно подавила следующий вздох. Девушка торопливо растянула ткань и прилепила ее к лицу, усилием воли заставив себя не вдыхать сразу. Маска быстро намокла, и фильтр выделил первую порцию кислорода. Почувствовав давление, Алина осторожно вдохнула. Прохладная живительная волна скользнула в легкие. За пару вздохов Алина подстроила ритм дыхания к возможностям слабенького фильтра.

Слева мелькнула какая-то тень. Быть может, акула, подтянувшаяся к месту боя. Быть может, пират. Выяснять Алина не стала. Отклонившись вниз и вправо, она быстро уходила в спасительную темноту. С пиратского корабля сбросили подводные лампы. Это были большие – полсажени в диаметре – прозрачные шары, в каждом из которых обитала целая колония люциферинов. Сразу стало светлее. Алина, не сбавляя темпа, перевернулась в воде. Пираты опускались широким кольцом. К счастью, Алина сразу взяла в сторону и потому теперь оказалась за пределами их круга. Один из преследователей заметил беглянку и засигналил остальным. Те едва успели повернуть головы, как Алина уже плыла прочь. Подхватив лампы и разворачивая сети, пираты устремились следом. По поверхности воды скользила лодка, готовая сбросить на голову Алины свежую порцию ловцов. И тут появились акулы. Четыре длинных полосатых акулы. Развернутым строем они шли навстречу людям.

Завидев их зубастые пасти, девушка похолодела. Весьма некстати вспомнилось, что на ней сапожки из акульей кожи, хотя вряд ли это имело большое значение. Голодные акулы сожрут ее, невзирая на сапожки. Вместе с сапожками. Алина в панике оглянулась. Пираты отставали саженей на десять и, даже возникни у них такое желание, спасти ее просто не успевали. Да они и не рвались особо. Заметив акул, пираты быстро перестроились, и теперь их сплоченная группа напоминала зависшего в воде морского ежа, только вместо колючек во все стороны торчали гарпуны и кинжалы.

Алина закрыла глаза и потому пропустила момент, когда акулы проплыли мимо. Две проплыли так близко, что коснулись девушки своими плавниками. Алина вздрогнула, открыла глаза и с удивлением обнаружила себя не съеденной. Видимо, группа пиратов показалась акулам более аппетитной, и они с ходу врезались в нее. Вода окрасилась кровью. Алина метнулась в одну сторону, в другую, а потом ушла вниз. У морского дна она чувствовала себя в большей безопасности. Конечно, если рассудить здраво, на морском дне тоже скрывается немало опасностей, но в тот момент Алина была не в том состоянии, чтобы рассуждать здраво. Поэтому она не уплыла прочь, как поступил бы любой здравомыслящий человек на ее месте, а забилась в первую же попавшуюся расщелину. Проплыв под нависшей скалой, Алина на ощупь нашла каменистое дно и прижалась к нему.

Дул сильный попутный ветер. Тримаран буквально летел по волнам, срезая буруны рулевыми крыльями. Не окованными, а чисто металлическими. Для обычной лодки это было бы чрезмерным расточительством, но на этой казалось абсолютно уместным.

Три длинных – в длину саженей шесть, не меньше – узких корпуса из темного дерева соединялись прочной металлической рамой. Нос среднего был прикрыт полукруглым щитом. Основа из темного дерева была обита медными листами. Кое-где на них виднелись серьезные вмятины. Из-за щита торчали вверх медные стволы сдвоенной гарпунной пушки. Перед ним висела круглая лампа с люциферинами. Сверху и с боков она была прикрыта тканью, и свет падал только вперед.

В самом центре лодки, посередине среднего корпуса, располагалась рубка, крышей которой служил панцирь гигантской черепахи. В длину он был сажени две, никак не меньше. Вход в шлюз был искусно стилизован под голову черепахи с широко открытой пастью. Со стороны кормы был обычный вход, закрытый круглым люком с иллюминатором посередине. Прямо из рубки торчала высокая мачта, также выполненная из темного дерева и опутанная сложной системой такелажа. Вся она сводилась на корму среднего корпуса, где также размещалась система рулевого управления: штурвал, несколько металлических рычагов, лаг. Система линз давала отличный обзор с носа и бортов тримарана. Чуть впереди был аккуратно сложен большой чехол, укрывавший все это хозяйство в подводном положении. На бортах каждого корпуса красивыми белыми буквами было выведено название: «Сагитта».

Концентрация управления в одном месте наводила на мысль о единственном члене экипажа, и эта мысль была правильной. У штурвала стоял высокий молодой человек. Густая грива пышных каштановых волос ярко контрастировала с жиденькой бороденкой на подбородке. На левом бицепсе красовалась синяя татуировка: морской змей, пронзенный тремя кинжалами. Перепонки между пальцами были аристократически тонкими, но загрубевшими от тяжелого физического труда.

Белый свитер с жестким стоячим воротничком и отрезанными по плечи рукавами несомненно когда-то принадлежал духовному лицу. Служители Алгоры носили такие в северных водах, когда условия не позволяли облачиться в традиционную мантию. Ткань из белых водорослей вообще пользовалась большой популярностью на севере, как более плотная и теплая, но воротники там предпочитали меховые или плетеные. Широкие черные штаны были заправлены в высокие сапоги из мягкой темно-синей кожи. При жизни эта кожа покрывала мако – быстрейшую и одну из опаснейших акул Терраны. Такие сапоги на севере носили охотники, причем кожу на них они должны были добыть самостоятельно. Голубой шарф, небрежно наброшенный на плечи, как полотенце, был отличительным признаком артезианского солдата-наемника. Широкий красный пояс с множеством маленьких сумочек, напротив, больше подошел бы странствующему торговцу. Вместо традиционного ножа или тесака на богато отделанной жемчугом перевязи висела короткая шпага.

По такому костюму можно было сделать много разных предположений о его владельце, и некоторые из них в определенной мере были бы верны, но, если спросить прямо, в тот момент молодой человек назвал бы себя просто странником, возвращающимся домой. Звали его Брик Фалко.

Время близилось к рассвету. На востоке уже полыхала заря, возвещая скорое появление пылающего лика Фервора. После полярных шквалов прохладный восточный ветер казался легким бризом. Фалко старательно боролся со сном, но последний одолевал. По правому борту появился пик-указатель. Фалко хмыкнул. Все-таки он слегка задремал и отклонился от намеченного курса, выйдя не на самый северный торговый маршрут, а на тот, что южнее. Особой разницы между ними, конечно, не было. Все эти пути были намечены еще при первой волне продвижения на север, но на той, первой, все и застыло. Одни пики и остались. Но вот промахнуться на десять миль к югу, не заснув у штурвала, было сложно.

Фалко потянулся, зачерпнул забортной воды и провел мокрой ладонью по лицу, разгоняя остатки дремоты. Учитывая количество рифов в здешних краях, дремать на вахте не следовало. Лучше уж остановиться и поспать, пусть до Кампавалиса и осталось всего несколько часов пути.

– Ах ты…

В носовой обзорной линзе мелькнуло что-то темное и угловатое, едва различимое над поверхностью воды. Вокруг острой вершины закручивались буруны, недвусмысленно намекая на острую грань. Фалко ударом ладони сбил в сторону фиксатор и резко повернул штурвал. «Сагитта» едва ушла от столкновения. Закладывая поворот, тримаран накренился так, что левый корпус поднялся над водой, шкрябнул килем по выступающей вершине и снова плюхнулся в воду. Фалко дернул на себя рычаг справа от штурвала. Освобожденные фалы улетели вперед. Лишившаяся их поддержки рея съехала вниз по мачте, складывая парус. Развернувшись поперек ветра и против течения, «Сагитта» быстро потеряла набранный ход и остановилась.

– Ну и что это было? – спросил сам себя Фалко.

Ответа не последовало. Фалко перепрыгнул на корму левого корпуса и внимательно огляделся. Рифов вокруг не наблюдалось. Даже странный объект, на который чуть не налетела «Сагитта», таковым не оказался.

По течению дрейфовала лодка. Она была погружена в воду почти по самые борта, и волны время от времени перехлестывали через них. На поверхности торчали лишь задранный нос да едва выступающая корма. Треугольный корпус, сильно вытянутый в длину, был набран из темного дерева. Форштевень и рулевые крылья окованы тонкими листами меди. Верх лодки был наполовину затянут чехлом из акульей кожи, корма – открыта. Сложенная мачта вытянулась вдоль левого борта.

Волны перекатывались через борт и постепенно увеличивали лужу на дне лодки. Там же, прямо в луже, лежал человек. Невысокий, крепкий, в добротном костюме для подводного плавания – комбинезоне из плотной зеленоватой ткани. Поверх комбинезона был надет черный жилет с парой большущих карманов по бокам. Угловатая маска для дыхания топорщилась под подбородком.

– Эй, на лодке! – окликнул Фалко.

Человек даже не пошевельнулся. Фалко собрался окликнуть его вторично, но что-то в позе человека заставило его насторожиться. Конечно, в костюме да бывалый путешественник и в воде, и под водой спать может, но даже в этом случае спящий стремится устроиться поудобнее. Это только мертвецу все равно, где и как лежать. А мертвецов Фалко видел предостаточно, чтобы не усомниться в мелькнувшем у него подозрении. Исключительно из уважения к традициям, запрещавшим подниматься на борт без приглашения, окликнул еще раз:

– Эй, на лодке! Проснись!

Как и следовало ожидать, человек не пошевелился. Фалко покачнулся на носках, огляделся по сторонам и перепрыгнул на лодку. Первым делом заглянул под чехол. Не обнаружив ничего подозрительного, склонился над лежавшим человеком. Тот действительно был мертв, причем уже несколько часов. Причина смерти сомнений не вызывала. Слева, под ребрами, торчала рукоять ножа. Под ней на костюме запеклась кровь. Фалко аккуратно вытащил нож и только тогда заметил еще несколько ран чуть ниже.

– Это кто же тебя так?

Мертвец, конечно, не ответил, да Фалко и не ждал от него подобной откровенности. Он просто мыслил вслух, и мысли эти были тревожными. Нож был полностью выполнен из акульего зуба. Рукоятку оплетала тонкая белая водоросль в один слой. Теоретически, костяной нож мог раньше принадлежать любому местному оборванцу, слишком бедному, чтобы позволить себе стать обладателем металлического лезвия. Вот, кстати, и причина, чтобы покуситься на жизнь владельца вполне приличной лодки. Вполне прозаическая версия, не вызвавшая у Фалко ни интереса, ни доверия.

Против первой версии выступал один нюанс: для обычного голодранца нож был в слишком хорошем состоянии. Лезвие было отполировано до матового блеска и заточено с обеих сторон так, что бриться можно. Нигде ни единой щербинки. Обмотка рукоятки была тонкой, но аккуратной, без щелей и перехлестов. Таким нож бывает только у того, кто ценит его и умеет о нем заботиться, но при этом все-таки не может себе позволить иметь оружие из металла.

– Не иначе, гости с юга пожаловали.

Фалко подкинул нож на ладони, поймал и задумчиво нахмурился. Пожалуй, кое-кому в Кампавалисе будет очень интересно узнать об этой находке. И как можно скорее. Вот только жаль дарить океану такую лодку. Фалко с минуту поколебался. Тащить за собой такой груз – однозначно сильно потерять в скорости, а на то, чтобы откачать всю воду из балластного бака, потребуется время. Если предположение о незваных гостях с юга было верным, времени не было.

– Извини, приятель.

Уложив тело на дно лодки, Фалко натянул чехол до самой кормы. Привычными быстрыми движениями он заправил кожаные края между толстых брусьев и стянул их уже пропущенной через пазы веревкой. Теперь внутрь не попадут ни вода, ни хищные птицы. Что же до самой лодки, то теперь ее штурвал в руках Алгоры. Если только поблизости нет никакого поселения, это странствие может стать очень долгим. Кстати, о поселении… Ухватившись за эту мысль, Фалко в два прыжка оказался у штурвала «Сагитты». Слева, в кожаном чехле, хранились аккуратно свернутые карты. Под руку сразу попалась нужная. Развернув ее прямо на палубе, Фалко взглянул на меркнущие звезды, на видневшийся неподалеку пик-указатель и быстро сориентировался по карте.

Поселений рядом не наблюдалось. Зато то, что действительно было нужно, располагалось буквально в десятке миль к северо-западу. Там находился улей связи. Без поселения вокруг, которое могло бы привлечь внимание незваных гостей. Должно быть, одна из передаточных станций. Конечно, ульи в любых конфликтах пользовались неприкосновенностью, но вода вокруг них была общей.

С учетом попутного ветра быстроходная «Сагитта» долетела бы туда меньше, чем за час. Вполне можно было бы успеть послать сообщение в Кампавалис и вернуться за лодкой. Фалко прикинул скорость дрейфа с учетом течения. Ветер на притопленную по самые борта лодку практически не влиял. Если не поднимется ураган, найти ее будет не трудно.

– Алина.

Алина едва слышно застонала в ответ, не желая выбираться из такой теплой, уютной и безопасной темноты. Голос бесцеремонно вторгся в ее убежище, размахивая мерзкой, слепящей глаза лампой.

– Алина!

– Папа? – узнала она этот голос. – Разве ты не умер?

– Для тебя это достаточное основание, чтобы не слушаться? – ворчливо осведомился голос. – Сколько раз я должен повторять: не смей спать под водой. А ну-ка, вставай, лежебока!

– Но, папа…

Алина открыла глаза. Мир плыл в темно-розовом тумане, перечеркнутом зигзагообразной трещиной. Алина удивленно вгляделась, потом сообразила, что это из-за очков. Без них мир был темным, мутным и сине-зеленым. Слева и справа темнели обросшие водорослями стены. Было прохладно. Алина поежилась и сделала глубокий вдох. Маска протестующе хлюпнула и пропустила пару капель солоноватой воды. Алина привычно задержала их во рту и выплюнула следующим же выдохом, но противный привкус остался. А ведь продавец клялся всеми святыми, что в этой маске целые сутки можно дышать совершенно свободно. Мог, правда, сказать «всего одни сутки», но не сказал. Ни он, ни Алина всерьез не предполагали, что в ней действительно придется плавать. По крайней мере, дальше, чем кружок-другой вокруг корабля на стоянке.

Эта мысль породила следующую: сколько девушка уже пробыла под водой? Было не так темно, а значит, Алгора уже заняла свое место на небосводе. Впрочем, утром бы Алина уже не проснулась. Или нашел бы кто – желающих перекусить в подводном мире завсегда хватает, или холодная вода вкупе с нехваткой кислорода удавили бы ее тихо и незаметно, после чего, опять же, – на корм рыбам.

Судя по ощущениям, девушка находилась на глубине саженей в пятнадцать. Бывалый охотник или матрос мог бы определить это с точностью до сажени, между делом сориентировавшись в пространстве и во времени. Отец в свое время пытался преподать дочерям эту науку: Эллана даже чему-то научилась, но для Алины все это так и осталось дуа'леорской грамотой – красиво и непонятно.

Папа? Алина огляделась. Если не считать какой-то любопытной рыбешки с длинным сине-голубым хвостом, поблизости никого не наблюдалось. Не то чтобы Алина всерьез на что-то надеялась, но сон был таким реальным. В реальности же никого рядом не было, да и быть не могло. На «Пеликане», в ее каюте, в кармане единственный раз надетой новой курточки, осталось краткое сообщение. На желто-коричневом листе аккуратно выписанными кисточкой зелеными буквами значилось следующее: