4

В эддических стихах из «Перечня размеров» (HT) SnE (НТ. № 95—102) строго выдерживается счет слогов и действуют более жесткие правила в аллитерационной схеме. Аллитерация полагается Снорри в основу различия между форнюрдислагом и другими упоминаемыми им разновидностями эпического размера: «Разница между этими размерами состоит в том, что в форнюрдислаге первая и третья строки имеют одну “подпорку” (stu?ill – аллитерирующий слог в нечетных строках. – О. С.), а вторая и четвертая строки имеют главную аллитерацию (hofu?stafr) на срединном слоге, в балкарлаге же “подпорки” и “главная опора” стоят как в дротткветте» (SnE, 180). Неизвестно, на чем основывался Снорри, вводя данную дифференциацию. В «ключе размеров» (Hattalykill) ярла Рёгнвальда и Халля Тораринссона разновидность форнюрдислага, обозначаемая как «балкарлаг», имеет ключевую аллитерацию на срединном слоге, а не в начале строки, как в дротткветте.

5

О неразвитости лирического «я» в поэзии скальдов см. [Стеблин-Каменский 1978, 70—89]. Но Стеблин-Каменский делал исключение для таких вершинных созданий скальдической поэзии, как «Утрата сыновей» Эгиля Скаллагримссона и «Откровенные висы» Сигвата Тордарсона, а также его отдельных вис на смерть конунга Олава Святого. Знаменательно, что на фоне со временных им скальдических стихов эти произведения выделяются своей нетрадиционностью и вместе с тем простотой языка.

6

Типичным примером могут послужить стихи о «страшиле» (Gryla) – многохвостой ведьме (или лисице), которой в Исландии пугали детей. Приводимые ниже стихи приписываются исландскому хёвдингу XIII в. Лофту Паульссону [Skj. II, 60]:

Her ferr Gryla

i gar? ofan

ok hefr a ser

hala fimtan

Вот идет Страшила

сюда во двор,

и у нее

пятнадцать хвостов.

«Легковесность» этих стишков имеет вполне определенное формальное выражение: в них отсутствуют слова со сложной просодической структурой, не действует система метрических рангов (и поэтому глагол hefr несет на себе аллитерацию) и не выдерживаются количественные соотношения в метрических схемах.

7

Существенно в этом отношении различие между скальдическими висами и магическими заговорами, с которыми они генетически связаны. Оба типа текстов функционально направлены на актуальную ситуацию, т. е. призваны оказывать на нее желаемое воздействие. Но в то время как в магии сама ситуация остается за пределами текста, в поэзии скальдов она получает вербальное воплощение. Скальд воздействует на ситуацию, сообщая о ней в висе, т. е. упоминая конкретные факты, называя имена участников и т. п. В дальнейшем именно коммуникативная функция висы могла выходить на первый план: висы ценились как источник сведений о событиях прошлого, свидетельство правдивости саги. Наиболее тесную связь с магией сохраняет нид: от него ожидали незамедлительного вредоносного действия [Стеблин-Каменский 1979б, 125 сл.]. Симптоматично, что нид – это вместе с тем единственный скальдический жанр, содержание которого лишено всякого правдоподобия, т. е. заведомо фиктивно.

8

Остается далеко не ясным, какие из вис, включенных в родовые саги и приписываемых саговым персонажам, подлинны, а какие были присочинены позже. Обсуждая данный вопрос, М. И. Стеблин-Каменский писал: «Не может быть и речи о том, что “неподлинные” висы в сагах были плодом сознательной литературной фальсификации. Последняя подразумевает гораздо большую творческую свободу, чем та, которая была доступна “авторам” саг, гораздо более четкое осознание своего “авторства”. Сочинителям “неподлинных” вис в сагах очень далеко до литературных фальсификаторов эпохи предромантизма и романтизма» [Стеблин Каменский 1947, 312].