Анри Денгон проявил редкостное хладнокровие и выдержку при осмотре растерзанного тела. Рене находился рядом с инквизитором и записывал всё, что ему скажут. Неожиданно его накрыла волна страха и холода, а ещё через мгновенье он почувствовал некую силу, появившуюся внутри него. Он спокойно подошёл к изуродованному трупу, и ещё раз посмотрел на него.

Это не ускользнуло от взора Денгона.

– Что ты увидел Рене?

– Мне кажется, я вижу следы. Мужчин было двое: одного лоупраг растерзал, другой же, возможно, бежал.

Инквизитор и прево удивились. Прево прекрасно знал, что Денгон благоволит к юноше, и связывает с ним далеко идущие планы. Он был крайне удивлён и даже растерян.

– Откуда вы это взяли? – обратился он к Рене, нарочито с уважением: как знать каких высот достигнет это юнец? – а то ещё и в поклоне придётся спину перед ним сгибать.

– Я чувствую… и вижу следы, вот же они… – Рене указал куда-то в сторону.

Прево откашлялся и посмотрел на Денгона. Тот одобрительно кивнул.

– Иди по следу. А видишь ли ты след лоупрага?

Рене обошёл несколько раз вокруг жертвы, прошёлся к ручью, затем вернулся обратно.

– Да, он пришёл из леса.

Прево усмехнулся.

– Это вполне естественно! – воскликнул он.

– Что же в этом естественного? – удивился Рене. – Напротив, лоупраг – получеловек-полуволк. Он может сейчас стоять между нами, а мы не в чём его не заподозрим. Чудовище лишь в полнолуние теряет человеческий облик и не ведает, что творит.

Прево, стражники и доминиканца переглянулись, готовые подозревать кого угодно, даже друг друга, и на всякий случай перекрестились.

– Рене, ты прочёл о лоупрагах в монастырской библиотеке? – поинтересовался Денгон.

– Да, святой отец.

– Стало быть, времени даром не терял. Я разрешаю тебе провести своё расследование, доложишь свои соображения вечером.

Рене поклонился, передал папку с записями, а также перо и чернила, одному из доминиканцев и пошёл по направлению к лесу.

Неведомая сила вела Рене по лесу, помимо того, что он чётко различал на траве волчьи следы, не видимые обычному человеку, впридачу к этому он ещё и чувствовал запах зверя. У юноши резко обострилось обоняние: никогда он так остро не различал запахи, но теперь слишком отчётливо. Скорее это была некая смесь запаха собачей шерсти, человеческого пота, крови и мочи. Рене отдельно ощущал каждый ингредиент, чему был несказанно удивлён и обрадован: лоупраг не уйдёт от него, полнолуние миновало и теперь он не опасен.

Чутьё и неведомая сила, привели Рене достаточно далеко от человеческого жилья, в лесную чащу. Руки и ноги похолодели, тело пронзил нестерпимый холод, но юноша не испугался и, повинуясь доселе неведомому инстинкту, двинулся вперёд.

Перед взором Рене открылась полянка с небольшой, покосившейся хижиной посередине. Юноша не знал, как долго он шёл по лесу, но, судя по солнцу, время клонилось к вечеру. Неожиданно он услышал собачий лай. Огромный чёрный пёс наступал на него, охраняя убогое жилище своего хозяина.

Дверь хижины отворилась, на пороге показался пожилой мужчина, по виду охотник. Рене быстро сообразил: «Лоупраг! Но уже – человек…»

Охотник, не настроенный на гостеприимный приём, вынул из голенища сапога длинный охотничий нож и произнёс:

– Чего тебе, щенок? Заблудился что ли? Уж больно ты на монаха похож? К какому монастырю принадлежишь?

У Рене мгновенно сработала интуиция.

– Я – из Ордена Святого Бенедикта. Думал пройти лесом к Сен-Клариону, да вот сбился с пути, – искусно притворился юноша.

– Ты идёшь в монастырь бенедиктинцев, что в Сен-Кларионе? – уточнил охотник.

– Да, у меня хороший почерк, а настоятелю требуется писарь.

– А-а-а… – Протянул хозяин. – Так ты – не доминиканец, – в его голосе проскользнули нотки разочарования.

– Упаси, Господь, принадлежать к этому жестокому Ордену! – притворно испугался Рене и перекрестился.

– А что так?

– Только доминиканцы причастны к расправам с ведьмами, колдунами и прочей нечести. А кто знает, являются ли те несчастные таковыми? – многозначительно заметил Рене.

Охотник взглянул на юношу: «Чёрт их разберёт, рясы у них у всех одинаковые… Может, и правда – бенедиктинец?..»

– Ладно, выведу тебя к Сен-Клариону, до монастыря сам дойдёшь.

– Благодарствуйте, добрый человек… – протянул Рене, обратив внимание на бурную растительность, покрывавшую лицо охотника, а также его волосатые руки.

Охотник хмыкнул: это он-то добрый! – ну-ну…

Примерно через час Рене вышел из леса, на холме в пол-лье виднелся монастырь Святого Бенедикта. Он поклонился охотнику.

– Как ваше имя? Я буду молиться за вас…

– Зовут меня вот уже пятьдесят лет Жоссом, – ответил тот, – но молиться за меня не стоит.

Рене ещё раз поклонился и направился к монастырю, где попросил привратника приютить его на ночлег.

Почти всю ночь Рене не смыкал глаз. Размышления одолевали его: «Я знаю, где живёт лоупраг, я знаю его имя… Что это даёт?» Он лихорадочно вспоминал всё то, что прочёл об оборотнях в монастырских книгах. Трудов, написанных учёными мужами, на эту тему набралось в монастыре Святого Доминика предостаточно, все фолианты увесистые, с картинками, но в основном они содержали истории о лоупрагах, скорее похожие на сказки, рассказанные на ночь. В книгах не было главного: как с ними бороться?

Измученный хождениями по лесу и ночными размышлениями, Рене заснул лишь с рассветом.

На утро после умывания, молитвы и трапезы он попросил у бенедиктинцев дозволения посетить монастырскую библиотеку. Братья не удивились просьбе юноши, ведь монастырь в Сен-Кларионе славился на весь Пуату именно своей коллекцией книг, где были собраны редкостные экземпляры, в том числе и фолианты привезённые из Первого Крестового похода. Пять настоятелей монастыря Святого Бенедикта посвятили пополнению коллекции всю свою жизнь. Теперь она насчитывала десять тысяч томов.

Рене вошёл в огромный зал с высокими сводами, украшенными фресками библейских сюжетов. Стеллажи, уставленные книгами, стояли вдоль стен. Каждый стеллаж имел определённую тематику. Рене прошёлся, изучая таблички, прикреплённые к стеллажам.

После долгих поисков он прочёл:

– «Оборотни. Ведьмы. Гномы. Гоблины». Это как раз то, что надо! – Рене начал внимательно изучать корешки старинных фолиантов. – Вот! Прекрасно!

Он извлёк потёртый фолиант в тёмно-коричневом переплёте из бычьей кожи. Открыв его на первой странице, юноша прочитал:

– Лоупраги, они же – вервольфы[12]. Ликантропия[13]. Методы борьбы. Составлено монахом Арнольдом Ван Гефенгом в 6644[14] году от сотворения мира в монастыре Святого Августина, в Беблингеме по указанию Его Святейшества епископа Амвросия Беблингемского.

Рене провёл за чтением фолиантов почти целый день. Лишь к вечеру он нашёл, то, что хотел. Он взял лист бумаги и быстро записал интересующий его текст.

– Ну, теперь держись, Жосс!

Анри Денгон пребывал в волнении: Рене ушёл в лес по следу лоупрага и до сих пор не вернулся в монастырь. Его вновь одолели сомнения: правильно ли он сделал, что позволил юноше рисковать? – а если на него накинулся оборотень? Хотя… Полнолуние миновало, и лоупраг потерял силу. Настоятелю хотелось верить, что он не ошибся в юноше и тот действительно владеет уникальным даром чувствовать злые силы. Денгону ничего не оставалось, как молиться Господу и ждать.

Рене покинул Сен-Кларион и, размышляя о растерзанной жертве, приближался к Шоле. Неожиданно его осенила страшная мысль: «Ведь подружка моего брата живёт именно в этом предместье, где объявился лоупраг… Нет, не может быть!» Рене испугался своей догадки, ему стало не по себе, но всё же он решил зайти к отцу, дабы удостовериться, что дома всё в порядке.

Гийом Шаперон, с тех пор как оставил службу городского палача, занимался точильными работами, торговал ножами, ножницами, словом всем тем металлическим инвентарём, который может сгодиться в домашнем хозяйстве. Когда Рене подошёл к дому, отец как обычно сидел около калитки на улице и призвал покупателей:

– Ножи, топоры точу! Ножи продаю!

Рене поклонился.

– Рад видеть тебя в добром здравии, отец!

Гийом обрадовался сыну:

– Слава Всевышнему, мой мальчик! Ты вернулся! Говорят, ты выслеживал лоупрага?!

Рене кивнул, но решил умолчать о свих соображениях и находках.

– Скажи отец, а где Жульбер?

– Да кто ж его знает? Наверняка, этот бездельник спит, небось, не очухался ещё со вчерашнего дня.

– А вчера ты его не видел? – продолжал допытываться Рене.

Гийом пожал плечами.

– Нет, зачем он мне нужен? Только денег будет не выпивку просить…

Ответы отца насторожили Рене, он прошёл в дом и внимательно осмотрелся – всё как обычно: мать хлопотала у очага, завидев сына, она поприветствовала его и угостила свежей медовой лепёшкой.

Юноша вышел во двор и подошёл к сараю, где хранилось сено, бочонки и разная необходимая утварь. Неожиданно он ощутил точно такой же запах, когда он шёл по следу лоупрага. Рене понял, что его опасения не беспочвенны. Он вынул кинжал из ножен, отворил дверь и осторожно вошёл в сарай.

Перед ним предстала следующая картина: Жульбер лежал на сене, раскинув руки, и смачно похрапывал. Именно от него исходил запах зверя.

Воспользовавшись тем, что брат спит, Рене внимательно разглядел его. Домотканая рубашка Жульбера была разорвана, на плече отчётливо проступали царапины, будто от острых когтей… Его лицо обычно полноватое от сытого безделья и опухшее от изрядно выпитого вина, осунулось и как будто бы удлинилось – по крайней мере, подбородок, поросший густой бородой выступал резко вперёд.

Рене присел рядом с братом и взял его руку, дабы разглядеть ногти, и с ужасом заметив, что они покраснели[15]. Теперь у юноши не было сомнений: второй мужчина, которому удалось бежать от оборотня – Жульбер, его брат.

Рене устал и лёг на сено рядом с Жульбером, несмотря на то, что брат уже подвергся действию ликантропии, в данный момент он не представлял опасности. В распоряжении у Рене был ровно месяц, дабы спасти брата от полного перерождения.

Юноша размышлял: «Сказать ли об этом отцу? Он – человек крутого нрава и может сразу схватиться за меч или топор, а уж с последним он умеет обращаться… недаром – бывший палач… Подожду, время ещё есть, надо всё основательно приготовить… Денгону же придётся всё рассказать или почти всё…»

Анри Денгон слушал подробный отчёт Рене, внимая каждому сказанному слову. Юноша поведал настоятелю обо всём, кроме одного: о том, что его брат Жульбер оцарапан оборотнем и при следующей новой луне превратится в чудовище.

Настоятель интуитивно почувствовал, что его питомец что-то не договаривает.

– Рене, ты уверен, что рассказал мне всё как есть – до конца?

Юноша поклонился.

– Да, настоятель, несомненно.

Денгона захлестнула волна сомнений, опять его посетили мысли о том, что Рене находится между Богом и Дьяволом, но, сделав над собой неимоверное усилие, он заставил себя отвлечься и спросил:

– Изложи мне свои соображения по поводу охотника. Конечно, мы можем схватить его и повергнуть пыткам, но…

– Простите за дерзость, настоятель, что перебиваю вас. Я согласен в вашим «но». Мы схватим охотника, подвергнем пыткам, но он ничего нам не скажет, так как не помнит. Единственное, что можно узнать под пытками – имя того, кто сделал из Жосса оборотня. Хотя и здесь мы можем просчитаться: Жосс живёт в лесу, он запросто мог напороться на волка, даже не подозревая, что тот оборотень.

– Да, но для этого надо ночью ходить по лесу, – возразил настоятель. – Ни один здравомыслящий человек не будет этого делать, если только добровольно не хочет повстречать оборотня.

Рене встрепенулся и многозначительно посмотрел на Денгона.

– Вряд ли Жосс совершал ночные прогулки, он показался мне не глупым человеком. Здесь кроется что-то другое… Поэтому я прошу вашего дозволения изловить Жосса в полнолуние.

Денгон удивлённо поднял брови.

– Ты хочешь подвернуться опасности? Ты понимаешь, о чём меня просишь?

– Да, святой отец, понимаю. И поэтому прошу. Я должен во всём разобраться, ибо, сделав это один раз, я обрету опыт.

Настоятель улыбнулся.

– Ты – храбрый юноша. Я понимаю твоё рвение, но прошу лишь об одном: не искушай судьбу и Господа – будь осторожен.

Про себя же Денгон подумал: «Если он погибнет – такова судьба. Если оборотень заденет его, прикажу уничтожить обоих. Но, если он справиться? – я смогу возвыситься и стать Верховным инквизитором Франции. И последнее привлекает более всего!»

Весь последующий месяц вплоть до полной луны Рене исполнял привычные обязанности при Анри Денгоне. Тот в свою очередь истово молился каждый вечер, призывая на помощь Господа, ибо желал не только удачной охоты на оборотня, но и тайно лелеял надежду стать Верховным инквизитором.

Юноша не терял времени, основательно подготовившись к опасному предприятию. Настоятель приказал казначею выдать юному Шаперону столько серебра, сколько он пожелает, а также открыть перед ним монастырскую сокровищницу.

Рене внимательно осмотрел ряд сундуков, наполненных золотом, серебром и драгоценными каменьями. Да, почти за трёхсотлетнюю историю монастырь Святого Доминика сумел скопить не мало добра! Но никакие сокровища не привлекли внимания юноши, он взял всего лишь мужской, серебряный, скандинавский торквес[16], чему сопровождающий его монах весьма удивился, но, следуя указаниям настоятеля, не стал задавать лишних вопросов и промолчал.

Рене направился в Шоле к кузнецу и заказал переплавить часть серебряных монет в наконечники для стрел. После этого он посетил лавку оружейника, у которого заинтересовался небольшим облегчённым арбалетом с отличным спусковым механизмом. Оружейник запросил дорого – десять серебряных су, чувствуя, что юный доминиканец – при деньгах и не из праздного любопытства выбирает арбалет.

– Арбалет отличный! Изготовлен в самом Нюрнберге известным мастером Гансом Грюневальдом. Вот, обратите внимание на клеймо, – оружейник перевернул оружие тыльной стороной вверх, – всё, как и положено: номер пятьдесят четыре[17]! Так, что в качестве можете не сомневаться. Оружейник Грюневальд – один из лучших в Европе, он изготавливал доспехи даже германским королям.

– Что ж, пожалуй, – Рене ещё раз взвесил правой рукой арбалет, внимательно осмотрел его, особенно спусковую пружину и крюк. – Я беру его, вот вам десять монет, – он отсчитал серебряные су из напоясного кошелька и расплатился.

После оружейника Рене завернул к ювелиру. Когда тот увидел торквес, то не удержался, воскликнув:

– Интересная работа! Сему украшению лет двести, а то и более! Он – безупречен!

Рене кивнул.

– Да, безусловно, торквес хорош. Но мне хотелось бы его несколько видоизменить.

– Вы хотели бы что-то добавить: камни, например, в виде подвески?

– Нет, подвеска здесь ни к чему. Я хотел бы, чтобы у него были острые шипы с внутренней стороны.

Ювелир округлил глаза и несколько растерялся, но, вспомнив, что перед ним – доминиканец, хоть и слишком юный, удержался от излишних вопросов.

Примечания

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.