Потрохов. Ну да, конечно. Вы не можете утверждать, что я хотел приласкать непременно Аришу; может быть, мне спросонков показалось, что вы подле меня.
       Поликсена. Ах, ах! Вы меня до обморока доведете. Оскорбление, насмешки…
       Потрохов. Я не понимаю, чем оскорбляться. Простой жест, естественный…
       Поликсена. Не говорите вздору! Я не глупей вас и не хуже знаю, что естественно, что неестественно. Впрочем, может быть, вы занимаетесь естественными науками, выбрали для изучения особый отдел – горничных, вам нужно войти во все подробности; в таком случае я с вами спорить не стану. Прекрасно, прекрасно. Теперь я знаю вашу специальность и гнушаюсь вами. (Язвительно.)Ес-те-ство-испытатель! (Уходит.)
 

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

 
       Потрохов, потом Копров.
       Потрохов. Фу ты, какая бешеная баба! (Смотрит на часы.)Эк я… до которых пор… вот угораздило! А впрочем, что и делать-то больше! Тоска… хоть бы зашел кто… Какой нынче день? Да, пятница… Я сегодня Корпелова звал, кажется. Вот еще нужно очень! И зачем это я? Что делаю, что говорю – себя не помню (махнув рукой),нить в жизни потерял… Придет Корпелов, с ним еще скучней будет. Нет ничего тоскливее этих бедных добродетельных людей, этих Диогенов… а еще, пожалуй, денег запросит… Хоть бы в пикет с кем поиграть. С удовольствием бы проиграл пятьдесят рублей, только бы время провесть. (Подходит к окну.)Кто это в саду? Егор Копров? (Машет рукой и отходит.)Эка тяжесть, эка тяжесть!
       Входит Копров.
       Копров. Здравствуй!
       Потрохов. Здравствуй, Жорж!
       Копров (вглядываясь в Потрохова).Ты бы зельтерской.
       Потрохов. Две выпил; да что, братец… (Останавливаясь перед Копровым.)Тоска! Веришь ли, какая тоска!
       Копров. Дурное пищеварение, спишь много.
       Потрохов. Знаю.
       Копров. Особенно после обеда тебе не годится.
       Потрохов. Знаю, что не годится. Толкуй еще! Все это я знаю; но главная причина тоски моей не в том. (Копров смотрит вопросительно.)Что ты смотришь?
       Копров. Да странно мне…
       Потрохов. Ничего нет странного. Тут, Жорж, не пищеварение, тут другое: в характере у меня кой-что…
       Копров. Нет, что ж, у тебя характер ничего…
       Потрохов. Вообще-то говоря, характер у меня хороший, даже очень хороший; но есть, братец, и важные недостатки: иногда делаю черт знает что; говорю чего не следует; вру много лишнего.
       Копров. Нельзя сказать, чтоб очень…
       Потрохов. Чтоб очень врал-то? Нет, очень, очень… лгу без конца. Не возражай, пожалуйста; видишь, как я расстроен.
       Копров. Ну, как хочешь, я спорить не буду.
       Потрохов. И не надо мне, и никто меня не заставляет, а болтаю, особенно вот если выпью я рюмочку вина – одну только рюмочку! Кажется, что за важность, а никакого удержу на меня нет… И пошел, и пошел, и вру как сивый мерин. (Копров улыбается.)Что ты смеешься? Что тут веселого? Ты должен войти в мое положение, ведь я, братец, страдаю. Эка тоска!
       Копров. Что твоя тоска! Вот у меня тоска-то!
       Потрохов (чуть не плача).Раскаяние, Жорж.
       Копров. Ну, я этого греха не знаю. Да и у тебя что за раскаяние, понять не могу. Скажешь ты, например, что у тебя овес родится сам-пятнадцать, а он всего сам-друг…
       Потрохов. Ну, не сам-друг; ты уж тоже…
       Копров. Ну, извини! Сам-друг с половиной. Так что ж это за преступление? В чем тут раскаиваться?
       Потрохов. Хорошо, кабы только, а то хуже гораздо. Вот третьего дня был я у одного старого товарища, выпили шампанского вдоволь, уж чего я там не городил! Ах, вспомнить гадко.
       Копров. Все были выпивши; что говорено – забудется, так и пройдет.
       Потрохов. Был там один, тоже старый товарищ, лет двадцать мы с ним не видались, учителишка жалкий, Корпелов, в каком-то засаленном пальто.
       Копров. Ну, так что же?
       Потрохов. Физиономия вроде тех, что в погребках на гитаре играют. Встреться он в другое время и в другом месте, я бы отворотился от него, а уж руки ни за что бы не подал; а тут что я ему говорил, что я ему говорил!
       Копров. Стоит сокрушаться.
       Потрохов. Да уж очень досадно на себя: с чего было мне так унижаться перед ним, зачем было мне себя ругать! Ведь я что говорил-то! Что он честней нас всех, что нам совестно смотреть ему в глаза, что мы разбогатели не без ущерба для совести. Предлагал за него тосты: «Господа, выпьем за честного человека!» Говорил ему, чтоб он обращался ко мне за деньгами, как в свой карман; звал его в гости, кланялся; просил его даже жить у меня. Скотина я – больше ничего.
       Копров. Не бойся, не пойдет, посовестится; я его знаю.
       Потрохов. Да он и то отказывался, говорил, что боится моей жены, что он человек дикий; так я к нему пристал, как с ножом к горлу, честное слово взял.
       Копров. А придет, так можно и выпроводить поучтивее.
       Потрохов. Да, разумеется, можно; только все как-то скверно на душе. А вот сейчас, спросонков, с чего-то пришло мне в голову Аришу поцеловать, а тут жена…
       Копров. А, так вот что! Вот отчего тоска-то!
       Потрохов. Не одно это, а все вместе. Конечно, все вздоры; а накопится, знаешь, этих мелочей в душе, ну и вздыхаешь, точно преступник какой, право, точно душу загубил. А вот поговорил я с тобой, Жорж, по-приятельски, излил тебе свою душу, ну и легче мне. (Запевает.)«Не уезжай…» Разумеется, я не со всяким так откровенен. И отчего бы мне сокрушаться, кажется?… Положение мое блестящее… Это ты прав, желудок тут во всем виноват. Ведь я еще наследство получаю, умер дядя.
       Копров. Слышал.
       Потрохов. Я единственный наследник, завещания не осталось… Все бумаги его я сам перебирал и запечатывал; да вот уж целых два года при нем никого и не было, кроме меня да старой старухи-ключницы. Она теперь у нас живет.
       Копров. А девушка, Наташа?
       Потрохов. Дочь экономки? Какие же она права имеет? Ее жалеть нечего! Мать-то, живя у старика, наэкономничала деньжонок, да и после старик посылал, я знаю. У этой девушки тысчонок пять-шесть наверное есть.
       Копров. Ты думаешь?
       Потрохов. Как же иначе! Всегда так бывает.
       Копров. Она живет бедно.
       Потрохов. Верь ты им! Припрятаны, чтоб разговору не было.
       Копров. А я не знал, что у ней есть деньги.
       Потрохов. Ну, так знай.
       Копров. Привлекательная девушка, она мне очень нравится.
       Потрохов. Это до меня не касается; твое счастье… Да… куш возьму хороший, – одних денег сорок пять тысяч.
       Копров (жмет ему руку).Очень рад, любезный друг.
       Потрохов. Чему ж ты рад?
       Копров. Ты и со мной поделишься… мне, брат, крайность… до зарезу.
       Потрохов. Нет уж, кончено!
       Копров. Не говори так решительно! Меня в холодный пот бросает.
       Потрохов. Не дам. (Запевает.)«Не уезжай…»
       Копров. Смотри, жалеть будешь… У меня дело верное, два рубля за рубль отдам.
       Потрохов. Нельзя тебе давать. Ты и кирпичи машиной делал, тоже говорил, дело верное; и селедок ловил на Волге, и в провинциях театры содержал, и крахмалом картофельным торговал, и гальванопластику какую-то отливал – все у тебя дело верное; а что вышло? Где наши деньги?
       Копров. Помоги теперь, все долги выплачу, тебе первому.
       Потрохов. Ни одного гульдена.
       Копров. Ты меня топишь; мне хоть в петлю лезть… Эта афера дает мне триста тысяч; мне они нужны…
       Потрохов. Кому не нужны!
       Копров. Ты человек развитой, современный, ты понимаешь, я думаю, что людям с нашими потребностями меньше трехсот тысяч иметь нельзя. Это, что называется, в обрез; разочти сам. Иначе жить порядочно нельзя, – жить как-нибудь я не соглашусь ни за что… Ты пожалей меня, мне жить хочется.
       Потрохов. Дать тебе денег, так ведь ты прежде всего новую коляску и новую пару лошадей заведешь.
       Копров. Заведу: во-первых, у меня изящный вкус, я воспитан хорошо, а во-вторых, так нужно для моего дела.
       Потрохов. Для какого?
       Копров. Покуда не скажу.
       Потрохов. Ну, я подумаю.
       Копров. Благодарю тебя.
       Входит Поликсена с книгой и садится в кресло.
 

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

 
       Потрохов, Копров и Поликсена.
       Потрохов. Мне самому теперь чистые деньги пришлись очень кстати. Я хочу переехать на житье в рязанское имение.
       Поликсена. Я уж сказала, что не поеду с вами.
       Потрохов. Как вам угодно. Заведу машины, все хозяйство в широких размерах, стану сам заниматься агрономией. У меня ведь с детства страсть к агрономии. Оттого я и скучаю, что мне здесь не к чему приложить моих рук и способностей.
       Поликсена. А как вы думаете? Ведь порядочной женщине с вами жить никак невозможно.
       Потрохов. Слышал уж я это.
       Поликсена. Мало этого, что слышали.
       Потрохов. Что ж мне руки, что ль, на себя наложить прикажете? Я прочел все сочинения, русские и иностранные, об сельском хозяйстве, о химии, был в переписке…
       Поликсена. Не слушайте его, Жорж! Ничего он, кроме «Руководства к куроводству», не читает, да и то наполовину не разрезано; ему только хочется меня расстроить. Подите сюда!
       Копров подходит.
      Посмотрите! (Указывает на одно место в книге.)
       Копров (читает).«Вся жизнь ее была непрерывная цепь страданий…»
       Поликсена. Это про меня сказано, Жорж, про меня; и моя жизнь есть непрерывная цепь страданий.
       Потрохов. А моя жизнь – непрерывная цепь скуки. Пойдем, Жорж, в пикет играть!
       Поликсена (Копрову).Я сяду подле вас и принесу вам счастье.
       Уходит в боковую дверь налево. Сакердон и Корпелов показываются из приемной и останавливаются у двери.
 

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

 
       Сакердон и Корпелов.
       Сакердон. Как об вас сказать-то? По видимости, я так полагаю, вы блаженный.
       Корпелов. Ошибся ты, друже, я только ищу блаженства.
       Сакердон. Ну, само собой. Только вы здесь не найдете.
       Корпелов. А где ж искать блаженства? Будь друг, скажи!
       Сакердон. И скажу; отчего ж не сказать! У купцов ищите! Вот уж там для вашего сословия действительно рай земной.
       Корпелов. Вот спасибо, что сказал; так и знать будем. А теперь доложи поди!
       Сакердон. Уж я так и доложу.
       Корпелов. Как тебе угодно. Только не забудь: Корпелов.
       Сакердон. Уж коли принимать таких, так все одно примут, как вас ни звать.
       Корпелов хочет сесть.
      Что же это вы?
       Корпелов. Устал, братец, из Сокольников пешком шел.
       Сакердон. Но, однако, позвольте! На это есть приемная. Здесь господский дом, так нельзя; здесь не дозволено по всем комнатам славить. Пожалуйте! (Провожает Корпелова в приемную, потом подходит к боковой двери и берется за ручку.)
       Из двери выходит Поликсена.
 

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ

 
       Поликсена, Сакердон, потом Корпелов.
       Поликсена. Что тебе нужно?
       Сакердон. Сударыня, блажен муж пришел.
       Поликсена. Какой «блажен муж»?
       Сакердон. Которые скитающие.
       Поликсена. Не понимаю. Позови!
       Сакердон (у двери).Пожалуйте! (Уходит.)
       Входит Корпелов.
       Поликсена. Кто вы такой ?
       Корпелов. Homo sum.
       Поликсена. Я вашего жаргона не понимаю.
       Корпелов. Аз есмь человек: человек божий, на прочих смертных непохожий.
       Поликсена. Да, вижу, что непохожий. Но что же вам угодно?
       Корпелов. В гости пришел.
       Поликсена. Не ожидала.
       Корпелов. Не удивляюсь; потому что не вы меня звали, а stultus.
       Поликсена. Какой стультус?
       Корпелов. Бывший мой collega, Матвей Потрохов.
       Поликсена. Это мой муж.
       Корпелов. Охотно вам верю, сударыня.
       Поликсена. Еще бы вы не поверили! Что же значит стультус?
       Корпелов. Дурак; так мы его величали в гимназии.
       Поликсена. Но ведь он теперь уж не в гимназии, он статский советник; вы не забывайте этого!
       Корпелов. А может быть, он, невзирая на чины, остался верен сам себе.
       Поликсена. Ну, уж извините! Разговаривайте с мужем, а я так разговаривать не умею. Матвей Петрович! К вам приятель пришел…
       Входит Потрохов.
 

ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ

 
       Корпелов, Поликсена, Потрохов, потом Сакердон.
       Потрохов. А, любезнейший друг мой, здравствуй! (В двери.)Хересу нам, мадеры! (Корпелову.)Рому не хочешь ли?
       Корпелов. Мне все равно. Что к цели ближе, то и давай.
       Потрохов (громко).Хересу нам, хересу! Да скорей! Стаканчики подайте.
       Поликсена (Потрохову).Не делайте таверны из нашего дома! Да вам и нездорово, поберегитесь!
       Потрохов. Не расточайте нравоучений, не расточайте напрасно! Вот рекомендую вам: бедный, но благородный друг мой!
       Поликсена. Благородный! Вы благородный?
       Корпелов. Непременно. Только уж, я думаю, у меня четверть благородия вымерзло.
       Поликсена. Вот новости! Каким это образом?
       Корпелов. Во время моих зимних, но пеших путешествий между Бежецком, Кашином, Весьегонском и другими городами Российской империи.
       Сакердон вносит бутылку и два стаканчика и уходит.
       Потрохов (наливая стаканы себе и Корпелову).Выпей-ка, любезный друг!
       Корпелов пьет.
      Дай-ка я тебе еще ухну. Ведь любишь, что греха таить! (Наливает Корпелову.)
       Поликсена. А где Жорж?
       Потрохов. Он уехал.
       Поликсена. А денег вы дали?
       Потрохов. Дал, черт его возьми! Ему бы только попрочуять, где деньги; а то уж выпросит. Он даже у просвирен ухитряется занимать.
       Поликсена. Таким людям нельзя ни в чем отказать, поймите вы!
       Потрохов. Уж будто? (Наливает стакан Корпелову.)Пей, беднейший друг мой! Вспомним студенческие годы.
       Корпелов. А сам-то что отстаешь?
       Потрохов. Я догоню. Ах, как он беден! Боже мой, как он беден!
       Корпелов. Всякому свое, милый stultus: нам ум, а тебе деньги; к нам люди ходят ума занять, а к тебе – денег. Вот и я пришел тоже за деньгами.
       Поликсена. Я так и ожидала.
       Корпелов. Нет, кроме шуток; видишь ли, квартирку я нанимаю за семь с полтиной в месяц, так по первым числам затрудняюсь и скорблю.
       Потрохов. Ну после, после потолкуем.
       Корпелов. Я, брат stultus, долги всегда плачу; я, бывало, в трактире половому рублик задолжаю, так при деньгах рубль-то ему заплачу да рубль на водку дам. Мне верить можно, ты, пожалуйста, не подумай…
       Потрохов. Что за разговор, collega! Велики ль деньги! Ты меня обижаешь. (Поликсене.)А как он поет русские песни, простонародные! Вот где натура! Удивление!
       Поликсена. Вы поете? Любопытно.
       Корпелов. А вы любите русские песни, барыня?
       Поликсена. Я люблю все хорошее.
       Потрохов. Ну-ка, дружище! Да ты встань, пройдись!
       Корпелов (поет с проходкой).«Пойду ли я по городу гулять».
       Поликсена. Что это? Что за балаган! Ах, нет, увольте! (Уходит.)
       Корпелов (продолжает).«Пойду ли я по Бежецкому».
       Потрохов. Погоди немного! Вот что, друг любезный: у тебя время-то свободно, так тебе можно плясать, а у меня есть дело; так уж ты меня извини, я займусь немножко. Пляши, пожалуй, вино я тебе оставлю. (Уходит.)
 

ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ

 
       Корпелов, потом ключница.
       Корпелов. Что ж это значит? Ушли. Вот так любезные хозяева! Ну, я подожду; ведь, может быть, и вправду, дело есть. (Наливает себе вина и пьет.)
       Входит ключница.
       Ключница (у двери).Ох, ох! Блаженненький, можно с тобой поговорить-то?
       Корпелов. Со мной-то? Можно, разговаривай сколько тебе угодно!
       Ключница. Грешница я, великая грешница!
       Корпелов. А мне-то что за дело!
       Ключница. Как что за дело! Я к тебе каяться пришла, а ты говоришь: что за дело!
       Корпелов. Каяться? Много тебе лет?
       Ключница. Полсема десятка.
       Корпелов. А грехов много?
       Ключница. Да как тебе сказать, что больше песку морского.
       Корпелов. И все это ты будешь мне рассказывать?
       Ключница. Все, все, ничего не потаю.
       Корпелов. Ведь этак тебя до завтра не переслушаешь, особенно коли ты молодость свою вспомнишь.
       Ключница. Ох, вспомню, вспомню.
       Корпелов. Нет уж, кайся ты поди кому-нибудь другому!
       Ключница. Да благо ты здесь, чего ж мне, малоумный ты человек! Все ж таки мне легче будет, блаженный ты человек, малоразумный ты человек!
       Корпелов. Фу! Дай дух перевести! Ну, говори!
       Ключница. Вот то-то же, благоразумный ты человек. Алчная я, жадная, до всего завистная, до всякой малости завистная.
       Корпелов. Потом?
       Ключница. Глаза-то мои никогда сыты не бывают, никогда.
       Корпелов. А далее?
       Ключница. Всю жизнь собирала, собирала – ничего не собрала; копила, копила – ничего не накопила.
       Корпелов. Очень жаль.
       Ключница. Да чего и нажить-то, все дрянь подбирала: огарочки, да гвоздики, да кусочки сахару. А тут вдруг разбогатеть захотела, грех попутал, – покорыстовалась. (Плачет.)Как стал он умирать-то…
       Корпелов. Кто он-то?
       Ключница. Да известно кто, старый барин.
       Корпелов. Жалость какая!
       Ключница. Жалость-то жалостью; а позвал он меня и приказывает: «Отдай ты эту коробочку девушке!»
       Корпелов. Какой девушке?
       Ключница. Известно какой. Да что ты, разве я тебе не сказывала?
       Корпелов. Ну, все равно, разговаривай дальше!
       Ключница. Вот я и согрешила, грешная, задумала ее утаить. Алчная я, до всего на свете завистная; а бог-то и покарал. Думала, вещи там, золото; разломала я – наместо того бумаги! Может, есть тут и денежные бумаги, да коли именные, так за это, говорят, велик суд бывает; значит, все мне не на пользу. (Показывает пакет и коробочку.)Вот они: и бумаги, и коробочка!
       Корпелов. Вижу.
       Ключница. Так сними ты с меня этот грех, сними!
       Корпелов. Многого ты захотела. Как я сниму? Этого я не умею.
       Ключница. А ты на свою душу возьми! Вам, малоумным, всякий грех прощается. Вот, на-ка тебе бумаги-то, на! А то умру ведь я скоро. Возьми!
       Корпелов. Да на что мне их?
       Ключница. Возьми, возьми! Коли увидишь девушку, так отдай ей.
       Корпелов. Какую девушку?
       Ключница. Да все ту же. А коли не увидишь, куда хочешь день! Ты только возьми, а там уж твое дело, хоть брось. На, на!
       Корпелов (берет бумаги и кладет в карман).Ну, давай! Отвяжись только!
       Ключница. Вот мне теперь и легче; ровно камень ты с моей души снял. А коробочку не отнимай у меня! Хороша коробочка-то! Сделай милость, не отнимай!
       Корпелов. Провались ты и с коробочкой! Надоела ты мне.
       Ключница. Ну, вот спасибо! Надо б тебе гривенничек дать, да не взыщи уж! (Кланяется и уходит.)
       Входит Сакердон.
 

ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ

 
       Корпелов, Сакердон, потом Потрохов.
       Сакердон. Держи руку! (Берет за руку Корпелова и сверху опускает в нее трехрублевую бумажку.)
       Корпелов. Quid agis, amicissime? Что делаешь, друже?
       Сакердон. Лепта… и чтоб за родителей и за всех сродников…
       Корпелов. За каких сродников?
       Сакердон. Разумеется, господа этого не сказали; а уж такой порядок. Выслали деньги – значит, марш! Сами не могут, заняты.
       Корпелов. Зачем мне три рубля выслали? И чем занят он?
       Сакердон. Известно, не дрова же ему колоть, умственное занятие: гранпасье раскладывает.
       Корпелов. Что? Сам карты раскладывает, а товарищу милостыньку высылает! Да я двери выломаю, все окна перебью!
       Сакердон. Не шуми! Ты, коли юродствовать, так пойдем в людскую!
       Корпелов. Брось ему эти деньги! Я не нищий. (Бросает деньги.)Покажись он мне только!…
       Потрохов отворяет дверь.
       Потрохов. Что за шум?
       Корпелов. А! тебя-то мне и нужно.
       Потрохов. Ты здесь еще, мой милый? шел бы ты домой спать.
       Корпелов. Пойду, пойду… Что это ты выдумал, stultissime! Мне милостыньку высылать, гнать меня! Али ты не знаешь, кто я? Ведь я Корпелов: честный, благородный труженик, а не нищий, не шут. Ты бы за честь должен считать, что старый товарищ, трудящийся человек, не погнушался тобой, глупым лежебоком. Ты за честь должен считать, что я обращался с тобой, как с равным по образованию, что я попросил у тебя одолжения!
       Потрохов. Что такое, что такое?
       Корпелов. Да, конечно, за честь… потому что я человек, homo sapiens, а ты опуек, полувал, юфть!
       Потрохов. Ты захмелел, любезный!
       Корпелов. Нет, ты захмелел от глупости и от денег, которые тебе даром достались. Ты думаешь, что кто беден, тот и попрошайка, что всякому можно подавать милостыню. Ошибся, милый… Да я… я… я не хочу быть богатым, мне так лучше. Ты вот и с деньгами, да не умел сберечь благородства; а я мерз, зяб, голодал, а все-таки джентльмен перед тобой. Приди ко мне, я и приму тебя учтивее и угощу честней своим трудовым хлебом! А если тебе нужда будет, так последним поделюсь. Прощай. (Уходит.)

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ