Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Адмирал Макаров

ModernLib.Net / Биографии и мемуары / Островский Борис Генрихович / Адмирал Макаров - Чтение (стр. 20)
Автор: Островский Борис Генрихович
Жанр: Биографии и мемуары

 

 


Он не переставал призывать Макарова к бдительности. Серьезные подозрения вызывали у Агапеева курсировавшие без всякой видимой цели в районе Порт-Артура английские пароходы, скрывавшиеся иногда под германским флагом. «Сегодня с утра, — доносил 12 марта 1904 года Агапеев, — к Порт-Артуру приблизился германский пароход, который начал быстро уходить, как только мы выслали дежурный миноносец, и когда он не остановился по данному сигналу, то пришлось пустить в него снаряд, тогда только пароход остановился и его осмотрели. Он оказался английским и на нем корреспондент „Dail Mail“; хотя ничего подозрительного на нем не нашли, а корреспондент подарил даже командиру миноносца фотографии „Корейца“ и „Варяга“ после взрыва, тем не менее, думаю, что там были шпионы. Это уже не первый раз к нам подходят под германским флагом пароходы, и на следующий день бывает атака — это самый безопасный способ разведки"178.

28 марта крейсер «Баян» задержал недалеко от порта Дальний и привел в Порт-Артур английский пароход «Хаймун», на котором находился корреспондент «Times». Пароход был оборудован беспроволочным телеграфом. Это наводило на мысль, что японский штаб пользуется сведениями, получаемыми от подобных пароходов.

Таковы были условия, в которых защитникам Порт-Артура приходилось вести борьбу с неприятелем.

Макаров работал очень много и напряженно, и все окружающие поражались его работоспособности. Он поспевал всюду: бывал на батареях, в порту, на поврежденных кораблях, везде стремясь устранить недочеты, доделать недоделанное, вдохнуть в людей бодрость и веру в свои силы.

Агапеев, вспоминая в своих записках о днях, проведенных с Макаровым в Порт-Артуре, писал, что адмирал обладал завидной способностью мгновенно засыпать в назначенное им самим для отдыха время и просыпаться в определенный срок. Хотя ему приходилось очень мало спать в Порт-Артуре, да и то по большей части урывками, не раздеваясь, непродолжительный, но крепкий и глубокий сон являлся для него защитной мерой, которая спасала его от нечеловеческого переутомления. Макаров работал в Порт-Артуре восемнадцать часов в сутки и сохранял в течение всего этого времени высокую работоспособность. «Военный человек, — говорил он, — в любой обстановке должен уметь и поесть и поспать. Это тоже искусство, которое нужно в себе воспитать. Какой толк, что иной от усердия три ночи не смыкает глаз; ну, он тогда никуда и не годится. Тот хорош, кто при самом спешном деле сумеет выспаться».

Обсуждая с Агапеевым вопросы обороны, Макаров предложил целую систему защитных мероприятий на случай ночной атаки японцев.

Прежде всего Макаров приказал ставить на ночь предохранительные противоминные сети, так как японцы все время пытались закупорить выход из Порт-артурской гавани брандерами. Первая такая попытка была предпринята ими еще до приезда Макарова в Порт-Артур, в ночь на 12 февраля.

Японские пароходы стали двигаться к берегу, чтобы попытаться проникнуть в проход, ведущий в гавань. Войдя в проход, командиры брандеров должны были бросить якоря и затем при помощи специальных подрывных патронов взорвать суда.

Но выполнить задуманное японцам не удалось. Меткий огонь «Ретвизана» и береговых батарей, главным образом огонь ставшей потом знаменитой батареи Э 15 Электрического утеса, не позволил японцам приблизиться к берегу, три парохода были затоплены, остальные два выбросились на берег179.

Потерпев неудачу, японцы стали готовить второе нападение, на этот раз более серьезное. В городе распространился слух, что японцы якобы собираются применить в качестве брандеров какие-то устаревшие броненосцы, начиненные сотнями тонн динамита; взрыв этих брандеров будет таким сильным, что уничтожит не только всю Порт-артурскую эскадру, но и крепость с городом. Не обращая внимания на панические слухи, Макаров готовил флот и береговые батареи к отражению предстоящего нападения. Главной задачей было не допустить подхода японских кораблей к гавани, топить их в море.

В ночь на 14 марта командующий японской эскадрой адмирал Того приказал брандерам в сопровождении крейсера «Тацута» и девяти миноносцев выйти к Порт-Артуру. Ночь была пасмурная, и это давало возможность японцам незаметно подойти к берегу. Но когда японские корабли стали приближаться к входу в гавань, они были освещены прожекторами, что позволило дежурным кораблям и береговым батареям открыть сильный и точный огонь по кораблям противника. В результате один пароход, не дойдя четырехсот метров до гавани, выбросился на берег и взорвался. Другой был атакован и потоплен миноносцем «Сильный», третий — миноносцем «Решительный», четвертый, подобно первому, выбросился на берег.

Особенно отличился в эту ночь миноносец «Сильный», которым командовал лейтенант Криницкий(?). Под градом снарядов «Сильный», расправившись с брандером, вступил в бой с сопровождавшими брандеры японскими миноносцами и потопил один из них. Затем «Сильный» полным ходом устремился к другому японскому миноносцу, намереваясь таранить его. Однако вражеский корабль успел уклониться от удара и, отстреливаясь, стал уходить. Другие японские миноносцы также открыли ожесточенный огонь по «Сильному». Командир миноносца капитан 2 ранга Криницкий(?) решил повернуть обратно. Но в это время вражеский снаряд попал в машинное отделение и пробил главную паропроводную магистраль. Паропровод вышел из строя, но «Сильный» все же, хотя и тихим ходом, продвигался к Порт-Артуру. В наступившей темноте японские миноносцы не рискнули его преследовать. Однако дойти до базы «Сильный» не смог и выбросился на отмель у Золотой горы.

Макаров, наблюдавший в бинокль всю картину сражения и с восхищением следивший за действиями миноносцев «Сильный» и «Решительный», на другой же день наградил Криницкого орденом Георгия 4-й степени.

Когда начался ночной бой, адмирал, заслышав первые выстрелы русских орудий, велел подать катер, чтобы лично руководить боем. Потом он перешел на канонерскую лодку «Бобр», которая приняла участие в бою с японскими миноносцами, и, убедившись, что с походом брандеров японцы потерпели неудачу, вернулся в гавань.

Наутро, когда к гавани Порт-Артура приблизилась эскадра адмирала Того, Макаров приказал всему флоту выйти в море. Японцы повернули назад и скрылись за горизонтом.

Ночные события 14 марта явились экзаменом для русского флота, и этот экзамен был блестяще выдержан. Исключительно смелые действия «Сильного» и «Решительного», блестящая работа артиллерии, хладнокровие, энергия и неустрашимость личного состава, общий подъем боевого духа — все это свидетельствовало о том, что флот в короткое время стал неузнаваем.

Но останавливаться на достигнутом, считал Макаров, значит идти вспять. И Макаров с еще большей энергией начал работать над планом отражения очередной операции брандеров, несмотря на то, что после второй, окончившейся полным провалом попытки запереть Порт-артурскую эскадру японцы, казалось бы, должны были отказаться от своей затеи. Вскоре и в самом деле стало известно, что японцы готовятся к третьей попытке.

Решив, что японцы на этот раз отправят в операцию значительно большее число брандеров с расчетом на то, что часть пароходов все-таки сможет прорваться и войти в проход к Порт-Артуру, Макаров организовал три линии оборонительных заграждений. У самого входа в гавань было установлено круглосуточное дежурство двух миноносцев, которые при появлении брандеров должны были с двух сторон атаковать и взорвать их.

Естественно было ожидать, что брандеры изберут для набега кратчайший путь. На этом предполагаемом пути Макаров приказал затопить три огромных парохода — «Хайлар», «Харбин» и «Шилку».

Накануне затопления пароходов в Порт-Артур прибыл знаменитый художник В. В. Верещагин180 старый знакомый и боевой товарищ С. О. Макарова. Макаров встретил своего друга, предоставив ему место на «Петропавловске», на котором он держал свой адмиральский флаг, и пригласил посмотреть, как будут затапливать на рейде торговые суда для защиты Порт-артурской гавани от японских брандеров.

Район затопления пароходов был минирован. Этим решались сразу две задачи: загораживался прямой проход для вражеских судов и создавалось прикрытие для дежурных миноносцев.

В обороне гавани, помимо миноносцев, должны были участвовать крейсера и канонерские лодки.

Макаров тщательно выбирал позиции кораблям, выделенным для отражения атак брандеров. Так, канонерская лодка «Гиляк» была поставлена за затонувшим на мели японским брандером. Береговая оборона также была усилена. Из снятых с транспорта «Ангара» пушек была оборудована новая береговая батарея. Все вместе взятое: дежурные миноносцы, минированные участки, новая батарея — составляло первую линию обороны. Расположившиеся по правую и левую стороны прохода канонерские лодки составляли вторую линию, и, наконец, в стороне, наблюдая за всем проходом, стояли крейсера «Аскольд» и «Баян» — это была третья линия. Все корабли несли дежурство со спущенными в воду противоминными сетями. Флот готовился встретить неприятеля во всеоружии.

За любое дело, даже если оно казалось совершенно незначительным, Макаров брался с огромной энергией и воодушевлением, работая зачастую по восемнадцати часов в сутки и своей работоспособностью и энергией заражая всех окружающих. «С его приездом, — писал В. Семенов в письме к жене Макарова от 14 марта 1904 года, — эскадра ожила и зашевелилась. Раньше командиров не только не звали для объяснений и разговоров но даже и думать им считалось предосудительным. Теперь их призывают то порознь, то вместе, и все они стали какими-то бойкими и бодрыми!181»

Поднять боеспособность флота, заставить моряков поверить в свои силы Макарову удалось быстро. Его по-настоящему полюбили не только матросы эскадры, но и младший офицерский состав. Нашел он единомышленников и среди старших офицеров флота — командиров кораблей.

Командир броненосца «Ретвизан» капитан 1 ранга Щенснович, командир отряда миноносцев Матусевич, командир крейсера «Аскольд» Грамматчиков, знавший Макарова с детских лет, капитаны 2 ранга Эссен, Юрасовский, Бубнов, лейтенант Криницкий, приехавшие в Порт-Артур вместе с Макаровым капитан 1 ранга Васильев и капитан 2 ранга Шульц и многие другие были смелые решительные командиры, сторонники энергичных действий флота. Все они, помогая Макарову в его начинаниях, направленных к укреплению дисциплины и поднятию боеспособности эскадры, поддерживали и его стремление ликвидировать вражду, существовавшую между офицерским составом армии и флота.

Макаров понимал, что для успеха обороны Порт-Артура с моря и с суши необходимы общие и дружные усилия армии и флота, согласованные действия, направляемые волей командира, сосредоточившего в своих руках командование и сухопутными и морскими силами.

Попытки Макарова объединить армию и флот для решительных боев за Порт-Артур, которые он предвидел, натолкнулись на непонятное для Макарова противодействие со стороны Стесселя, нерешительность и вялость коменданта крепости генерала Смирнова, молчаливую неприязнь со стороны наместника царя адмирала Алексеева, сидевшего в Мукдене и управлявшего военными действиями при помощи маловразумительных телеграмм.

Вскоре в штаб Макарова в качестве начальника военно-морского отдела прислали из Петербурга великого князя Кирилла Владимировича. Иметь в качестве подчиненного члена императорской фамилии, не отличавшегося ни умом, ни тактом и обладавшего только великокняжеской спесью, было для Макарова чистым наказанием.

Однако больше всего беспокоила Макарова бездеятельность и небрежность сухопутного командования в подготовке Порт-Артура к обороне. Система береговых батарей продумана не была. Например, к сооружению батарей на горе Ляотешан приступили только после того, как неприятельская эскадра обстреляла гавань и город перекидным огнем. Из-за отсутствия общей сигнализации и службы оповещения русские береговые батареи несколько раз обстреляли свои корабли, причинив им повреждения. А когда Макаров после одного из таких случаев предложил послать на батареи сигнальщиков с кораблей, Стессель ответил отказом. Все это вместе взятое вывело из терпения Макарова, и он, связавшись через голову Стесселя с командиром крепостной артиллерии генералом Белым, согласовал с ним вопросы взаимодействия береговой и корабельной артиллерии при отражении атак противника.

Еще когда Макаров в поезде подъезжал к Порт-Артуру, он, предвидя возможность атаки крепости с суши, отметил слабость и неподготовленность русских оборонительных позиций у Киньчжоуского перешейка. Теперь он и в самом Порт-Артуре видел вопиющую беспечность Стесселя и бездеятельность Смирнова, не принимавших по существу почти никаких мер к усилению обороны Порт-Артура. Встревоженный этим, Макаров встретился с командиром стрелковой бригады генералом Кондратенко182, саперным инженером по образованию, и обсудил с ним вопросы обороны Порт-Артура (после гибели Макарова этот умный, энергичный и смелый генерал стал душой обороны Порт-Артура).

Знакомство с положением дел на суше все больше укрепляло Макарова в мысли о том, что командование обороной Порт-Артура и всего Квантунского полуострова как с моря, так и с суши необходимо сосредоточить в одних руках. Но Стессель, по мнению Макарова, был для этого непригоден.

Наступали решающие дни русско-японской войны.

В течение первых трех месяцев войны центр тяжести всех военных действий находился главным образом на морском театре. Одна сторона всячески пыталась переправить свои войска на материк, другая стремилась этого не допустить. Все усилия японцев были направлены к тому, чтобы уничтожить русский флот по частям или хотя бы ослабить или парализовать его. С этой целью были совершены пиратские нападения на Порт-Артур и Чемульпо в ночь на 27 января и предприняты отчаянные попытки запереть русскую эскадру в Порт-Артуре с помощью брандеров и постановки минных полей на внешнем Порт-артурском рейде. Наконец, японцы начали артиллерийский обстрел кораблей эскадры, доков и города.

Однако сколько-нибудь серьезных успехов на море японцы добиться не смогли. Русская эскадра в Порт-Артуре становилась все более боеспособной и готовилась к началу активных действий. Японцы вынуждены были торопиться и начали переброску войск на континент, не решив основной задачи первого этапа войны — уничтожения русского флота.

Японское командование знало, что в Кронштадте готовится к выходу на Дальний Восток 2-я Тихоокеанская эскадра, с прибытием которой в Порт-Артур русский дальневосточный и японский флот стали бы примерно равными и положение на море могло бы резко измениться не в пользу Японии.

К концу марта 1904 года Япония заканчивала высадку в Корее 1-й армии генерала Куроки. В это же время подходило к концу формирование в Японии 2-й армии генерала Оку. Для перевозки ее в порт Хиросима стягивались многочисленные транспортные средства. Высадка 1-й армии охранялась вспомогательными отрядами японского флота. Главным же силам, которыми командовал адмирал Того, было поручено следить за тем, чтобы Порт-артурская эскадра не помешала начавшейся перевозке войск. Но если до прибытия Макарова русская эскадра не представляла для японцев большой угрозы, то теперь дело стало принимать совершенно иной оборот. Несмотря на то, что из строя выбыли лучшие русские корабли, Порт-артурская эскадра начала быстро превращаться в значительную силу. Японцы убедились в этом во время последней попытки закупорить брандерами выход на Порт-артурский рейд. Макаров в кратчайший срок добился таких результатов, что можно было уже начать активную борьбу на море. Порт-Артур и русская эскадра все больше беспокоили японское командование. За время пребывания Макарова в Порт-Артуре эскадра шесть раз в полном составе выходила в море.

Японцы предполагали высадить 2-ю армию или на корейском берегу в порту Цинампо или вблизи Бицзыво — на берегу Ляодунского полуострова, недалеко от Порт-Артура. Окончательный выбор места зависел от исхода боев на суше, от того, где 1-я армия встретит наибольшее сопротивление.

Японцы не случайно беспокоились за судьбу своей 1-й армии, высадившейся в Корее в районе реки Ичжу. При достаточно смелом и энергичном натиске русских японская армия могла бы оказаться отрезанной и уничтоженной. Против шестидесятитысячной армии генерала Куроки русские имели более чем стотысячную армию. Но сторонник пассивной тактики генерал Куропаткин, бесконечно повторявший: «терпение, терпение», не сумел воспользоваться удачно сложившейся обстановкой и отступил к Ляояну, оставив всю Корею и Ляодунский полуостров. Японцы воспользовались этим и немедленно приступили к переброске на Ляодун 2-й, а вслед за ней 3-й и 4-й армий.

Получив сведения о происходившей в Японии подготовке к массовым перевозкам войск, Макаров задумал сорвать японский план вторжения на материк морским сражением. Учитывая, что выход из строя ряда кораблей значительно ослабил Порт-артурскую эскадру, Макаров решил усилить ее кораблями отдельного крейсерского отряда, базировавшегося во Владивосток. Командиру этого отряда адмиралу Иессену было приказано выйти скрытно из Владивостока, проскочить Корейским проливом (например, ночью) и идти к Ляодуну или Инкоу для поддержки Порт-артурской эскадры, которая намерена была воспрепятствовать высадке японских войск.

После неудачной операции с брандерами в ночь на 14 мирта японский флот в течение двух недель не подходил к порт-артурским берегам. Это не могло не показаться подозрительным: японцы явно что-то готовили. И действительно, вскоре в ставке Алексеева стало известно, что в конце марта следует ожидать появления вражеского флота с транспортами у берегов Ляодуна.

Макаров считал, что японские транспортные суда, хотя бы и под охраной крейсеров, вряд ли рискнут идти к необорудованному берегу; предварительно японцы должны будут подготовить на побережье временные базы. В 60-70 милях от Порт-Артура как раз имелись острова (острова Эллиот), вполне пригодные для использования в качестве такой промежуточной базы; с этих островов японцы, выбрав благоприятный момент, могли попытаться высадиться на Квантун.

30 марта на совещании командиров 1-го и 2-го отрядов миноносцев Макаров отдал распоряжение вечером выйти в ночную разведку к островам Эллиот и действовать там исходя из обстановки. Командирами отрядов были назначены капитаны 2 ранга Бубнов и Елисеев. В каждый отряд входило по четыре миноносца.

Предполагалось, что утром к островам Эллиот выйдет вся эскадра с целью уничтожить транспортный флот противника или заставить главные силы японского флота принять бой.

Проводив миноносцы, Макаров около десяти часов вечера прибыл на дежурный крейсер «Диана», где и оставался всю ночь. Вероятно, беспокоясь за участь миноносцев, ушедших в опасную разведку, он чувствовал себя тревожно и не спал, а возможно, ожидал, что японцы еще раз попытаются повторить операцию с брандерами.

Семенов писал, вспоминая о вечере 30 марта 1904 года:

«Только что адмирал успел обойти батареи, бросив тут и там несколько ласковых, в боевой обстановке так много значащих фраз команде, застывшей на своих постах, как „что-то увидели“… Трудно сказать, что именно, но, несомненно, в лучах прожектора Крестовой горы обрисовывались силуэты каких-то судов…

Особенно мешала разобрать в чем дело сетка мелкого дождя, ярко освещенная прожекторами… Казалось, что подозрительные силуэты не то стоят неподвижно, не то бродят взад и вперед по тому же месту. Было 10 час. 20 мин. вечера.

Ни у кого на «Диане» не было, казалось, сомнений, что под покровом ночи пришли японцы и сейчас забрасывают рейд минами.

— Прикажете открыть огонь? — спросил командир.

— Эх!.. Кабы знать! — досадливо махнул рукой адмирал. — Вернее всего наши же!.. Не умеют еще ходить по ночам! Отбились, растерялись… и теперь толкутся около Артура! И своих найти не могут, и вернуться не решаются, чтобы за японцев не приняли!.. Чистое горе!..

— Но тотчас же, поборов свою досаду, он добавил спокойным, уверенным тоном: — Прикажите точно записать румб и расстояние. На всякий случай, если не наши, надо будет завтра же с утра протралить это место, не набросали бы какой дряни…

Видение только мелькнуло и быстро скрылось за сеткой дождя».

Дежурные наблюдатели на береговых батареях также заметили подозрительное движение на рейде, о чем было немедленно доложено Стесселю183.

Однако утром 31 марта Макаров почему-то не отдал распоряжения протралить подозрительное место. Позже выяснилось, что силуэты кораблей были замечены как раз на том месте, где немногим более суток спустя произошла катастрофа с «Петропавловском».

На следующий день с рассветом Макаров с «Дианы» перешел на «Петропавловск», где находился весь его штаб. Художник В. В. Верещагин был также здесь, и Макаров попытался уговорить его оставить корабль. «Сегодня возможен бой, и вы рискуете жизнью», — заметил он. Но Верещагин ответил, что он в Порт-Артур и приехал за тем, чтобы увидеть на близком расстоянии морской бой и запечатлеть его на картине, а рисковать он привык и в сражениях бывал.

Сразу по прибытии «Петропавловска» Макаров поднялся на мостик, взял бинокль и стал смотреть в том направлении, куда накануне вечером отправились русские корабли. Вскоре на востоке показались дымки. Миноносцы возвращались, но их было лишь семь.

Произошло следующее. Придя в район островов Эллиот и не обнаружив там неприятеля, миноносцы повернули назад к Порт-Артуру. Шел дождь, и в густой ночной темноте корабли то и дело теряли друг друга, хотя старались не отходить один от другого на большое расстояние. Обилие подводных камней и мелей в районе островов заставляло командиров быть особенно осторожными.

Около полуночи миноносец «Страшный» заблудился среди островов. Сделав несколько попыток найти своих товарищей, командир миноносца решил идти в Порт-Артур самостоятельно. Часа два шли благополучно. Но вот вдали замелькали огоньки. «Наконец-то нашли своих!» — подумал командир, капитан 2 ранга Юрасовский, и направился к замеченным огням. Однако из предосторожности «Страшный» не включил огней. Как только забрезжил рассвет, командир, все еще не различая очертаний кораблей, за которыми он следовал, приказал дать позывные. Эти позывные и погубили миноносец. Грянул залп, и шесть японских миноносцев и два крейсера, окружив «Страшного», стали засыпать его снарядами. Прорваться сквозь вражеское кольцо было невозможно. Оставалось либо сдаться, либо биться насмерть. Начался неравный бой, в котором моряки «Страшного», подобно экипажам «Стерегущего» и «Сильного», покрыли себя неувядаемой славой. Одним из первых шестидюймовых снарядов был убит Юрасовский. Этот же снаряд вывел из строя всю прислугу носового орудия и повредил само орудие. Снаряды с восьми японских кораблей сыпались непрерывно. Число убитых и раненых все возрастало. Командование кораблем перешло к лейтенанту Малееву.

Исход боя был ясен, на помощь рассчитывать не приходилось. Но лейтенант Малеев и оставшиеся в живых матросы решили, что дешево свою жизнь они не отдадут. Распоряжения Малеева были четкими и точными, сам он поспевал всюду. Его видели то на носу, то на корме и всегда там, где происходила какая-нибудь заминка; он успевал кинуть подбадривающее словцо и в машинный люк. Его товарищ, мичман Акинфиев, осколком разорвавшегося снаряда был тяжело ранен в бок. Превозмогая боль, он, собрав последние силы, уложил секретные карты и сигнальные книги в мешок с балластом и выбросил мешок за борт.

Море вокруг буквально кипело от рвущихся снарядов. Но на палубе среди раненых и убитых товарищей уверенно работали у уцелевших орудий оставшиеся в живых матросы, посылая в корабли противника снаряд за снарядом. Выбрав удобный момент, Малеев приказал минеру Черепанову пустить торпеду в близко подошедший японский крейсер. Раздался взрыв, и крейсер стал крениться на борт, к нему на помощь пошли другой крейсер и два миноносца. Сразу четыре японских корабля вышли из боя, и у Малеева даже появилась надежда пробиться. Воспользовавшись замешательством врага, он решил торпедировать и второй крейсер. Черепанов уже зарядил аппарат, но в тот момент, когда он взялся за спусковой рычаг, неприятельский снаряд попал в самую торпеду. Взрывом торпеды все находившиеся поблизости были убиты. Машина вышла из строя. «Страшный» остановился, и японские миноносцы начали в упор расстреливать его. Миноносец получил пробоины и стал медленно погружаться. В это время с миноносца заметили, что на помощь к нему полным ходом идет четырехтрубный крейсер «Баян». Японские корабли прекратили огонь и ушли. Но помощь пришла слишком поздно: палубу «Страшного» уже захлестывали волны.

Малеев погиб вместе со своим кораблем. Из сорока восьми человек команды и четырех офицеров «Страшного» спаслись только пять матросов.

«Баян» был послан на помощь «Страшному» Макаровым. Утром, заметив на горизонте дымы и одновременно услышав раскаты отдаленных выстрелов, Макаров решил, что это возвращающиеся из разведки русские миноносцы ведут бой с японскими кораблями, и послал им на выручку «Баяна». Когда «Баян» подходил к месту гибели «Страшного», моряки увидели сквозь пелену тумана очертания кораблей японского крейсерского отряда, в том числе силуэты двух броненосных крейсеров — «Асамы» и «Токивы». Командир «Баяна», капитан 1 ранга Вирен, доложил об этом по радио Макарову и приказал приготовить шлюпки для спасения моряков со «Страшного».

Свою задачу «Баян» выполнил блестяще. Став лагом к неприятелю, он открыл из орудий одного борта сильнейший огонь по японским кораблям, а с другого борта спустил шлюпки для спасения тонущих матросов. Лишь после того, как были подобраны все пятеро, «Баян» повернул к Порт-Артуру.

Заслышав канонаду и получив радио с «Баяна», Макаров выслал в помощь ему быстроходные корабли «Новик» и «Аскольд».

Следом должна была идти еще «Диана».

Но «Баяну» помощь не понадобилась. Выполнив свою задачу, он вернулся в Порт-Артур.

Командир «Баяна» доложил Макарову о своих действиях и добавил, что, возможно, в боевой обстановке не удалось подобрать всех моряков со «Страшного». Макарова очень взволновала судьба людей миноносца. Сигнальщики немедленно передали приказание эскадре: «Быть в строе кильватера. „Баяну“ идти головным и вести эскадру к месту. Всем смотреть за плавающими обломками».

Пока корабли занимали места в колонне, «Петропавловск» под флагом Макарова вышел в море. Погода тем временем разгулялась, проглянуло солнце, с моря дул свежий ветер, разводивший порядочную волну. Адмирал стоял на верхнем мостике, тут же находились командир корабля капитан 1 ранга Яковлев и флаг-капитан адмирала капитан 1 ранга Васильев.

— Здорово, молодцы! — раздался звучный баритон адмирала, когда «Петропавловск» проходил мимо крейсера «Диана».

Матросы с «Дианы» отвечали на приветствие командующего флотом как-то особенно дружно, громко и радостно. Никому и в голову не могло прийти, что они видят любимого адмирала в последний раз.

Макаров, видимо, решил вывести в море всю эскадру и, несмотря на неравенство сил, дать японскому флоту генеральное сражение. Хотя он и не говорил об этом прямо, но, как свидетельствует находившийся при нем младший флаг-офицер мичман В. П. Шмидт, никто не сомневался, что именно таково было его намерение. «Чувство приподнятости духа, — замечает Шмидт, — передалось от адмирала всем нам, и мы были нервно возбуждены и наполнены сознанием, что наконец настал момент отомстить за январскую атаку. Это чувство инстинктивно передалось всем».

Вслед за «Петропавловском» вышли на внешний рейд «Полтава», а за нею «Победа». Посматривая на часы, адмирал следил за выходом кораблей, проявляя заметное нетерпение. Все шло гладко, но вот произошла какая-то заминка с «Севастополем».

Макаров приказал запросить «Севастополь», почему он не выходит. Тотчас был получен ответ, что броненосец сильным ветром прижимает к стенке и четыре портовых буксира бессильны его оттащить. Адмирал чрезвычайно рассердился и приказал поднять сигнал: «Севастополю» остаться в гавани».

Не дожидаясь выхода остальных кораблей, Макаров с «Баяном» и броненосцами «Полтавой» и «Пересветом» вышел в море. Он спешил к месту гибели «Страшного», где могли быть еще люди. «Баян», развив полный ход, ушел далеко вперед. Вскоре он нагнал японский крейсерский отряд адмирала Дева и вступил с ними в бой. Тем временем подоспели и остальные русские корабли. Одновременно сигнальщики внимательно всматривались в волнующееся море, но никого из команды «Страшного» не обнаружили.

По приказу Макарова корабли заняли места в кильватерной колонне в таком порядке: впереди «Петропавловск», за ним «Полтава», «Пересвет», «Аскольд», «Баян», «Диана» и «Новик». На фланге, мористее, шли миноносцы. Но Макарову не удалось осуществить свой замысел. Адмирал Дева уклонился от боя, японские корабли, поспешно повернув, стали отходить. Макаров сразу разгадал маневр японского адмирала: Дева хотел завлечь русскую эскадру подальше в море и, соединившись там с главными силами, обрушиться на нее. Как выяснилось впоследствии, Макаров не ошибся в своих предположениях. Дева известил по радио Того, что главные силы русских вышли из гавани и ведут бой с японскими кораблями.

Развивая предельную скорость, русские корабли настигали японцев и засыпали их снарядами крупного калибра. Особенно досталось кораблям «Токива» и «Иосико». «Только бы догнать и дать настоящий бой!» — таково было в тот момент желание всех моряков на эскадре. Вдруг впереди показались новые неприятельские вымпелы — один, другой, третий… Число их вскоре возросло до двадцати трех. Это адмирал Того, получив радиограмму, шел на выручку Дева. Положение резко изменилось. Принимать бой с противником, втрое сильнейшим, вдали от своих береговых батарей, было бы, конечно, неоправданным риском, и Макаров приказал повернуть к Порт-Артуру. Эскадра быстро перестроилась и двумя колоннами, во главе с «Петропавловском», направилась в Порт-Артур. Впереди шли миноносцы. Эскадра Того начала преследование русских кораблей, но, войдя в район действия русской береговой артиллерии, прекратила погоню и отошла.

Начинался ясный и солнечный день. Дул резкий, холодный ветер, разводя зыбь. Эскадра Макарова подходила к Порт-Артуру. «Петропавловск» уже поравнялся с Золотой горой. Вдали, вне досягаемости огня береговых батарей, маневрировала неприятельская эскадра.

Вдруг раздался сильный гул, похожий на приглушенный залп двенадцатидюймовых орудий, и со всех кораблей эскадры увидели, как над «Петропавловском» взвилось гигантское облако черно-бурого дыма. На мгновение дым окутал почти весь броненосец, закрыв носовую и среднюю часть корабля.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23