Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Черная книга

ModernLib.Net / Современная проза / Памук Орхан / Черная книга - Чтение (Ознакомительный отрывок) (стр. 12)
Автор: Памук Орхан
Жанр: Современная проза

 

 


» Он будто увидел, как зевающая Рюйя поднимается с постели, лениво потягиваясь, сует ноги в тапочки; тут Галип быстро сменил бобину в фильме своего воображения: обеспокоенный муж идет через коридор в спальню, чтобы позвать жену к телефону, но находит ее спящей. "Она заснула, тетя Сузан, у нее от температуры глаза распухли, она умылась, легла и снова заснула! Вечером мы, возможно, пойдем в «Конак», — сказал Галип довольно уверенно. «Не простудиться бы ей снова!» — забеспокоилась тетя Сузан, но, видимо, решив, что дает слишком много наставлений, переменила тему: «Знаешь, по телефону твой голос вправду удивительно похож на голос Джеляля. Или ты тоже простыл? Смотри не заразись от Рюйи!» Оба они положили трубки тихонько, осторожно, будто боялись разбудить Рюйю.

Положив трубку, Галип вернулся к статье Джеляля, снова вообразил себя человеком, за которым наблюдает «глаз», и вдруг его осенило: «Рюйя вернулась к бывшему мужу!» Он удивился, что, всю ночь мучаясь всякими фантастическими предположениями, не пришел к такому простому выводу. Решительно подойдя к телефону, он позвонил Джелялю: сейчас он расскажет ему о своем беспокойстве и решении: «Я иду искать их. Я найду Рюйю с бывшим мужем, это не займет слишком много времени, но боюсь, что не смогу убедить ее вернуться. Что сказать ей, чтобы она вернулась (он хотел сказать „ко мне“, но не сказалось) домой?» — «Прежде всего успокойся, — сочувственно ответит Джеляль. — Когда Рюйя ушла? Успокойся! Давай подумаем вместе. Приезжай ко мне в редакцию». Но телефон не отвечал. Джеляля не было ни дома, ни в редакции.

Перед уходом Галип снял трубку с телефона. Если тетя Сузан пожалуется: «Я звонила, звонила, но было все время занято», я скажу: «Наверно, Рюйя плохо положила трубку, вы же знаете, какая она рассеянная».

Буквы горы Каф

Разве имя должно что-то значить?

Льюис Кэрролл

Выйдя после бессонной ночи на улицу, Галип понял, что сильный снег шел дольше, чем он предполагал: обычно свинцово-серый Нишанташи сверкал непривычной белизной. Пройдя мимо цветочных лавок с запотевшими окнами, пассажей, куда то и дело ныряли разносчики чая, лицея, где они с Рюйей учились, мимо сказочного вида каштанов, с веток которых свисали сосульки, Галип вошел в лавку Алааддина. Алааддин с голубой повязкой на голове, девять лет назад упомянутой в статье Джеляля, держал платок у носа.

— Алааддин, ты что, приболел?

— Простудился.

Галип перечислил названия левых политических журналов и попросил Алааддина подобрать их по одному экземпляру: в одних раньше публиковался бывший муж Рюйи, некогда популярный политик, в других были статьи в его поддержку, в третьих писали его противники. С обычным детским выражением на лице, в котором можно было прочитать опаску, иногда — недоверие, но никогда — враждебность, Алааддин сказал, что эти журналы покупают только студенты, и спросил:

— Тебе-то они зачем?

— Кроссворды буду разгадывать, — сказал Галип.

— Алааддин рассмеялся, показав, что понял шутку, а потом сказал с грустью кроссвордомана:

— В них не бывает кроссвордов, брат! Вот тут два совсем свежих журнала, хочешь?

— Давай, — сказал Галип, а потом шепотом, как старик, купивший журнал с голыми женщинами, добавил: — Заверни-ка мне все это в газету!

Стоя в автобусе, ехавшем в Эминеню1, он внезапно почувствовал, что пакет с журналами словно потяжелел, и тут же ощутил на себе чей-то взгляд. Но это не были глаза одного из пассажиров автобуса, потому что все пассажиры, качающиеся, как в катере на волнующемся море, старались удержаться на ногах и рассеянно смотрели на заснеженные улицы и пешеходов. Галип заметил, что на него с газетной фотографии смотрит Джеляль: оказывается, Алааддин завернул журналы в старый номер газеты «Миллиет». Эту фотографию он видел много лет каждое утро, но сегодня Джеляль смотрел с этой фотографии совершенно по-иному, пугающе, как бы одним глазом. Этот взгляд говорил: «Я тебя знаю и все время наблюдаю за тобой!» Галип закрыл пальцем этот проникающий в душу глаз, но на протяжении всего пути в автобусе ощущал его на себе.

Добравшись до своей конторы, он сразу позвонил Джелялю, но того не было на месте. Развернув газету, Галип осторожно отодвинул ее в угол, положил перед собой журналы и, внимательно читая их, вспомнил о Сайме, своем старом товарище, который собирал политическую литературу.

Ему хотелось получше познакомиться с черно-белым странным политизированным миром маленьких левых партий, чтобы, когда он найдет Рюйю, быть готовым к разговору с ее бывшим мужем, и, отыскав в книжке номер телефона, он позвонил приятелю-коллекционеру.

— Ты все еще собираешь журналы? — спросил он с надеждой. — Мне нужны кое-какие данные для защиты одного клиента, могу я поработать в твоем архиве?

— Конечно, — сказал Саим с обычной готовностью, довольный, что ему звонят поповоду «архива». Они договорились, что Галип придет вечером, в полдевятого…

Когда стемнело, Галип, не зажигая света, закрыл тяжелые ящики стола, надел найденное на ощупь пальто и вышел из конторы.

По холодным пустынным улицам он добрался до дома Сайма в районе Джихангир.

Саим и его жена смотрели телепередачу. Когда программа закончилась и телевизор был выключен, в комнате воцарилась тишина; супруги вопросительно посмотрели на Галипа. Он объяснил, что взялся защищать студента, обвиняемого в преступлении, которого он не совершал. К сожалению, в деле фигурирует труп: трое неопытных молодых людей совершили ограбление банка; один из них в метаниях между банком и угнанным ими такси сшиб старушку. Несчастная женщина упала, ударилась головой о мостовую и скончалась на месте. («Надо же!» — воскликнула жена Сайма. ) Во время этого происшествия был задержан скромный на вид молодой человек, у которого нашли пистолет. Он не назвал полиции имена своих товарищей, устоял под пытками; плохо то, что своим молчанием, как сказали Галипу, молодой человек взял на себя ответственность и за смерть старушки. А студент-археолог Мехмет Йылмаз, который сбил старушку и стал виновником ее смерти, через три недели после происшествия был убит наповал в тот момент, когда писал лозунг на стене фабрики в новом районе бедняков в Умрание. Теперь, казалось бы, юноша мог назвать имя виновного; однако полиция не верит, что погибший был действительно Мехметом Йылмазом, к тому же руководители организации, устроившей ограбление банка, настойчиво утверждают, что Мехмет Йылмаз жив и по-прежнему пишет статьи в журнале, который они издают. Галип, который взялся за это дело по просьбе богатого и добронамеренного отца юноши, находящегося в тюрьме, хочет: во-первых, просмотреть статьи Мехмета Йылмаза, чтобы доказать, что тот, кто пишет сегодня под этим именем, не является Мехметом Йылмазом; во-вторых, установить по псевдонимам, кто подписывает статьи именем погибшего Мехмета Йылмаза; в-третьих, поскольку эту странную ситуацию создала политическая фракция, которую какое-то время возглавлял бывший муж Рюйи, Галип хочет посмотреть, чем эта фракция занималась последние шесть месяцев; и, наконец, в-четвертых, ему хочется разгадать, кто пишет, прикрываясь именами умерших и пропавших без вести людей.

Саим был взволнован рассказом Галипа, и они немедленно приступили к работе. Первые два часа они пили чай, который подавала жена Сайма (Галип вспомнил, что ее зовут Рукие), бросали в рот кусочки кекса и просматривали имена и псевдонимы только авторов журналов. Потом расширили круг поиска до псевдонимов признавшихся на допросах и сотрудников журналов: скоро у них голова пошла кругом от этого увлекательного полулегального мира с его сообщениями о смертях, угрозами, признаниями, бомбами, опечатками, стихами и лозунгами, мира, который все еще существовал, но уже начал исчезать из людской памяти.

Саим считал, что большинство имен, с которыми они встречались в журналах, были вымышленными. Они пытались угадать, кто стоит за этими именами, понять, по какому принципу изобретались псевдонимы, расшифровать их; жена Сайма ушла, оставив мужчин в комнате с наваленными повсюду грудами бумаг, газет, журналов и листовок. Было далеко за полночь; в Стамбуле царило волшебное снежное безмолвие.

Имя Мехмеда Йылмаза встретилось им в журнале четырехлетней давности. Галип подумал, что это случайность, и хотел было уже уйти, но Саим удержал его, заверив, что в его журналах — он так и называл их все: «мои журналы» — ничего случайного быть не может. Следующие два часа они усердно просматривали журналы и открыли, что Мехмет Йылмаз сначала превратился в Ахмета Йылмаза, а в журнале, где на обложке был изображен колодец, вокруг которого стояли крестьяне и разгуливали куры, Ахмет Йылмаз преобразился в Метина Чакмаза. Саим без труда установил, что Метин Чакмаз и Ферит Чакмаз — одно и то же лицо; отказавшись от сочинения теоретических статей, этот человек стал писать песни, но и в этом жанре работал недолго. Саим на цыпочках пошел в спальню, принес еще одну подборку журналов и в номере, вышедшем три года и два месяца назад, уверенно нашел своего героя, будто сам поместил туда его статью: теперь это был уже не Ферит Чакмаз, а Али Харйкаульке, и он писал, что, поскольку в прекрасном будущем отпадет надобность в королях и королевах, то изменятся правила шахматной игры, что детей по имени Али хорошо кормят, поэтому они вырастут рослыми и крепкими, что в конце концов будут разгаданы все тайны, и счастливые люди будут беспечно сидеть по-турецки, и на лицах у них можно будет прочитать их имена. Открыв другой номер журнала, они поняли, что Али Харйкаульке не автор, а переводчик этой статьи. Автором же статьи оказался албанский профессор. Галипа поразило, что рядом с биографией профессора он встретил имя бывшего мужа Рюйи, который никогда не скрывался за псевдонимами.

Галип молчал, удивленный, а Саим гордо сказал: «Нет ничего более удивительного, чем жизнь! Кроме слова».

Он снова на цыпочках пошел в спальню и принес две больших коробки, доверху набитых журналами: «Это журналы фракции, имеющей связи с Албанией. Я открою тебе странную тайну, на разгадывание которой у меня ушли годы, поскольку вижу: то, что ты ищешь, каким-то образом связано с ней».

Саим разложил журналы, заварил чай и начал рассказ:

— Шесть лет назад, как-то в субботу после обеда, я листал последний номер одного из журналов, придерживающихся курса Албанской партии труда и ее вождя Энвера Ходжи (тогда выходило три таких журнала, и они вели между собой острую борьбу); итак, я просматривал журнал «Халкын змеи» («Труд народа».)— вдруг попадется что-нибудь интересное. Мое внимание привлекла статья и фотография к ней: в статье говорилось о торжествах по случаю вступления в организацию новых членов.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4