Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Алекс Кросс (№4) - Кошки-мышки

ModernLib.Net / Триллеры / Паттерсон Джеймс / Кошки-мышки - Чтение (стр. 6)
Автор: Паттерсон Джеймс
Жанр: Триллеры
Серия: Алекс Кросс

 

 


Однако он тут же удивил меня, улыбнувшись во всю ширь:

– Ничего плохого, Алекс. Мы ничего у нее не обнаружили. Сонеджи просто пудрил тебе мозги. Все анализы показали абсолютную норму. Никаких инородных веществ в ней нет. Серологическая лаборатория взяла кровь на анализ, который будет готов через пару дней, но и тут, я уверен, они ничего не найдут. Если хочешь, можешь на это время оставить Рыжика у нас. Это замечательная кошка.

– Знаю, – улыбнулся я и облегченно вздохнул. – А можно мне на нее посмотреть?

– Разумеется. Тем более, она все утро приглашала тебя зайти. Уж не знаю, почему, но она от тебя без ума.

– Она признала во мне замечательного кота. Мы отправились навестить Рози, которую поместили в небольшую клетку. Она выглядела насмерть перепуганной. Уж раз я сам привез ее сюда, так мог бы самостоятельно ей и заниматься.

– Я не виноват, так уж получилось, – попытался оправдаться я перед животным. – Это все тот псих Гэри Сонеджи. И не смотри на меня так.

Как только я взял Рози на руки, она тут же прижалась мордочкой к моей щеке.

– Храбрая милая девочка, – ласково прошептал я. – Теперь я тебе должен, но за мной не заржавеет.

Она замурлыкала и лизнула меня в щеку своим розовым шершавым язычком. Милая киска Рози!

Глава 32

Лондон, Англия

Мистер Смит был одет более чем неброско: типичный уличный бродяга в засаленной поношенной черной куртке с капюшоном. Убийца торопливо шел по Риджент-стрит в направлении Пикадилли.

«Иду повеселиться, иду поразвлекаться», – цинично напевал он про себя. Его сарказм своей тяжестью напоминал густой грязный воздух Лондона.

День клонился к вечеру, и никто в толпе не обращал на Смита никакого внимания. Да и кому какое дело в одной из самых цивилизованных столиц Европы до обыкновенного оборванца. Сам же мистер Смит давно подметил это и обратил себе на пользу.

Так он и шел себе с джутовым мешком за спиной, пока не достиг Пикадилли, где толпа была еще гуще.

Его внимательный взгляд фиксировал рычащий транспортный поток, что было совсем обычным явлением на пересечении пяти главных улиц Лондона. Уж слишком здесь много неоновых реклам: тут тебе и «Тауэр Рекорде», и «Макдональдс», и «Трокадеро»… И на мостовой, и на тротуаре толклись бесчисленные туристы с рюкзаками за плечами и фотоаппаратами в руках.

Здесь присутствовало лишь одно внеземное создание – он сам.

Единственное существо, считавшее себя чуждым всем остальным.

Внезапно, среди бурлящей толпы в самом центре Лондона мистер Смит испытал потрясающее чувство полного одиночества.

Он поставил тяжеленный длинный мешок прямо под знаменитой статуей Эроса на Пикадилли, но и этим не привлек ничьего внимания.

Оставив свой груз на месте, он побрел в сторону Хей-маркета.

Отойдя на несколько кварталов, он, как и всегда в подобных случаях, позвонил в полицию. Его сообщение было коротким, четким и по существу. Ну, вот теперь настал их черед действовать.

– Инспектор Дрю Кэбот находится на Пикадилли. Он упакован в серый джутовый мешок. Вернее, то, что от него осталось. Идите и гляньте. Привет!

Глава 33

Сотрудница Интерпола Сондра Гринберг заметила Томаса Пирса, когда тот приближался к месту преступления на Пикадилли. Даже в такой толпе этот мужчина умудрялся выделяться.

Он был высок, длинные светлые волосы всегда стягивал в конский хвост, а глаза его неизменно закрывали темные очки. Мало того, что Пирс не походил на фэбээровца – он ничем не напоминал ни одного из агентов, с которыми приходилось сталкиваться Гринберг.

– Что здесь за базар? – поинтересовался он, подходя ближе. – Еженедельное убийство мистера Смита. Ничего особенного, – без привычного сарказма Пирс обходился редко.

Сондра оглядела плотную толпу зевак, в которой уже мелькали репортеры, и покачала головой. К Пикадилли уже устремлялись фургончики телекомпаний.

– Какие действия предприняты местными гениями? – осведомился Пирс. – Я имею в виду полицию.

– Прочесывают округу. Очевидно, Смит побывал здесь.

– А полисмены заняты опросом лиц, видевших зелененького уродца с окровавленными клыками?

– Именно, Томас. Не желаешь ли взглянуть? Пирс очаровательно улыбнулся, и вообще перестал быть похожим на американца из ФБР.

– Что ты сказала? На что там полюбоваться? Гринберг безнадежно тряхнула темными кудряшками. Ростом почти с Пирса, она была наделена каким-то особенным обаянием. Сондра всегда пыталась быть с Пирсом помягче, и ей это без труда удавалось.

– Мне кажется, я постепенно выдыхаюсь, – призналась она. – С чего бы это?

Они прошли к месту преступления, находившемуся прямо под сверкающей алюминиевой статуей Эроса – к одному из наиболее приметных лондонских ориентиров. К тому же Эрос служил символом газеты «Ивнинг Стандард». Хотя многие считали памятник олицетворением любви, задумывался он как воплощение христианской благотворительности.

Небрежно взмахнув удостоверением ФБР, Пирс подошел к мешку, который мистер Смит использовал для транспортировки останков старшего инспектора Кэбота.

– Такое впечатление, что он пребывает в глухом средневековье, – заметила Сондра и склонилась над мешком рядом с Пирсом. Вдвоем они производили впечатление не только команды, но и супружеской пары.

– Тебя тоже вызвал сюда, в Лондон, Смит своим звуковым посланием? – спросил Пирс. Гринберг кивнула:

– Твое мнение о теле? Это недавнее убийство? Ты посмотри, насколько аккуратно и тщательно Смит разместил в мешке части тела. Обычно так укладывают вещи в чемодане.

Томас нахмурился:

– Урод, грязная скотина!

– Почему именно на Пикадилли, в самом центре, да еще и под Эросом?

– Он оставляет нам очевидные намеки. Мы просто не научились их правильно трактовать, – мрачно произнес Пирс, продолжая хмуриться.

– Ты абсолютно прав, Томас. Мы не говорим по-марсиански.

Глава 34

Итак, путешествие по местам преступлений продолжалось.

На следующее утро нас с Сэмпсоном встречал город Уилмингтон, штат Делавар, родина Дюпонов, которую мы посетили во время первой охоты на Сонеджи несколько лет назад. Всю дорогу я беспощадно давил на газ своего старенького «порше», так что поездка заняла всего два часа.

Еще раньше я получил новости, которые меня порадовали. Одна из наиболее нудных задач перестала быть тайной. Я навел справки в банке крови госпиталя Св. Антония. Из их запасника исчезла пинта моей донорской крови. Кто-то не поленился вломиться туда и украсть ее. Гэри Сонеджи? А кто же еще! Он продолжал демонстрировать, что я не смогу чувствовать себя в безопасности.

«Сонеджи» был просто псевдоним, использованный Гэри для того, чтобы похитить двух детей в Вашингтоне. Эта странная фамилия настолько занимала газетные полосы, что прижилась и у нас, и в ФБР. Настоящая фамилия Гэри – Мэрфи. Он проживал в Уилмингтоне со своей женой Мередит, которую называл Мисси. У них была дочь Рони.

Фамилию «Сонеджи» он придумал для себя еще в детстве, размышляя в темноте подвала о будущих преступлениях. Гэри мотивировал это тем, что, будучи школьником, он подвергся сексуальному насилию со стороны учителя Мартина Сонеджи. Лично я подозревал, что подобное могло иметь место, но с кем-то из близких родственников. Например, с дедом по отцовской линии.

Мы появились возле дома на Центральной авеню в начале одиннадцатого утра. Симпатичная улица была пустынна, если не считать катающегося на роликах мальчика. Он тренировался на лужайке перед своим домом. Разумеется, это место должно было держаться под контролем местной полиции, но никаких признаков этого нам обнаружить не удалось.

– Послушай-ка, – заявил Джон, – эта прилизанная улочка просто убивает меня. Так и кажется, что из какого-нибудь дома вот-вот выскочит Джимми Стюарт.

– Я бы предпочел, чтобы вместо него выскочил Сонеджи, – буркнул я.

Машины, припаркованные вдоль Центральной авеню, исключительно американские, смотрелись здесь как-то не к месту: «шевроле», «олдсмобили», «форды» и несколько «доджей» – пикапов.

С утра Мередит Мэрфи на телефонные звонки не отвечала, что, в общем-то, было и неудивительно.

– Мне жаль миссис Мэрфи, а особенно девочку, – признался я, когда мы подрулили прямо к входной двери. – Мисси и понятия не имела, что собой представляет ее муж.

Сэмпсон кивнул:

– Я помню. Они показались мне удивительно милыми. Даже чересчур милыми и доверчивыми. Гэри-обманщик дурачил их, как хотел.

В окнах дома горел свет. Сбоку стоял припаркованный «шевроле». Улица продолжала оставаться такой же мирной и спокойной, какой я запомнил ее в последнее свое посещение. Правда, тогда спокойствие продлилось недолго.

Мы направились к двери, и я машинально положил ладонь на рукоять «Глока». Я не мог отделаться от мысли, что Сонеджи ожидает нас, подстроив очередную ловушку.

А городишко и улица как будто застыли в 50-х годах. Дом содержался в порядке и выглядел так, словно его недавно покрасили. Гэри и здесь все тщательно продумал. Одна из его многочисленных личин – идеальное мирное гнездышко, за фальшивым фасадом которого может скрываться все, что угодно.

– Как ты думаешь, что сейчас поделывает Сонеджи? – спросил Джон, когда мы остановились у порога. – Ведь он сам изменился с тех пор. Ты не считаешь? Он уже не тот требовательный режиссер, каким был раньше. Теперь Гэри ведет себя более импульсивно и нервно.

Похоже, Сэмпсон был прав.

– Изменился, но не сильно. По-прежнему ставит спектакли и играет в них главные роли. Но сейчас он бесится, как никогда раньше. Похоже, ему даже наплевать, что его поймают. И тем не менее, раз ему удается ускользнуть, значит, он по-прежнему беспокоится о деталях.

– А почему же ему удается ускользать, доктор Фрейд?

– Для того чтобы выяснить это, мы сюда и приехали. И по той же самой причине завтра же нам придется навестить Лортонскую тюрьму. То, что сейчас происходит, невероятно даже для Сонеджи.

Я нажал кнопку звонка. Сэмпсон и я ожидали появления на пороге Мисси Мэрфи. Нас не волновало, что мы мало похожи на жителей провинциального городка. Мы с Джоном и в Вашингтоне производим должное впечатление. Оба во всем черном, в темных очках – исполнители блюзов, да и только.

– Гм… Никакого шевеления, – пробормотал я.

– Но свет-то внутри горит вовсю, – напомнил Сэмпсон. – Кто-то же должен находиться дома. Может быть, им не нравятся Люди в Черном.

– Миссис Мэрфи! – громко позвал я на тот случай, если она действительно не решалась открыть дверь. – Миссис Мэрфи, откройте. Это Алекс Кросс из Вашингтона. Мы все равно не уйдем, не переговорив с вами.

– В мотеле «Бэйтс» никто не открывает, – сплюнул Джон.

Он решил обойти дом вокруг, и я последовал за ним. И лужайка, и кусты были совсем недавно подстрижены. Все вокруг выглядело аккуратно и безобидно.

Я подошел к задней двери, которая, насколько я помнил, вела на кухню. «Не прячется ли он внутри?» – мелькнула мысль. От Сонеджи можно ожидать всего. Причем чем извращенней поступок, тем больше он тешит его эго.

Перед моим мысленным взором вспыхивали сцены последнего визита сюда. Неприятные воспоминания. У Рони был день рождения, и мать устроила ей настоящий праздник. Девочке исполнялось семь лет. Гэри Сонеджи находился в доме, но ему удалось уйти в тот Раз. Просто Гудини какой-то. Умен, подонок!

Сонеджи может и сейчас прятаться где-то поблизости. Почему меня не покидает тревожное чувство, будто я добровольно направляюсь в ловушку?

Я остановился у заднего крыльца, не зная, что делать дальше. Наконец, я позвонил. Что-то странное и неприятное чувствовалось в атмосфере. Неужели Сонеджи здесь, в Уилмингтоне? Зачем? И для чего ему понадобилось убивать людей на вокзалах?

– Алекс! – раздался крик Джона. – Алекс, сюда! Скорее, Алекс!

Я опрометью бросился на его зов через лужайку, чувствуя, как запульсировала кровь в жилах на шее. Сэмпсон стоял на четвереньках, согнувшись возле собачьей конуры, которая тоже была аккуратно покрашена, а крыша даже выложена черепицей, чтобы будка напоминала настоящий домик. Что, черт возьми, Джон нашел там, внутри этой конуры?

Подбежав поближе, я заметил черное облако мух.

И только потом до моего слуха донеслось их отвратительное жужжание.

Глава 35

О Господи, Алекс, ты посмотри, что этот псих наделал! Ты только погляди, что он с ней сотворил!

Мне хотелось отвести взгляд в сторону, но надо было смотреть. Я нагнулся пониже. Сейчас мы оба отчаянно махали руками, отгоняя прочь слепней и прочих насекомых. Повсюду – ив конуре, и по лужайке – ползали белые жирные личинки. Я смял носовой платок в комок и прикрыл им нос и рот, хотя это почти не помогло, и зловоние легко просачивалось через ткань. У меня заслезились глаза.

– Что же с ним такое происходит? – удивлялся Сэмпсон. – Откуда в его башке появляются такие уродливые идеи?

В конуре в лежачей позе находилось тело ретривера, вернее, часть тела. Деревянные стены будки были сплошь заляпаны кровью. Голова у собаки отсутствовала.

Ее место занимала идеально пристроенная голова Мередит Мэрфи. Хотя по сравнению с туловищем животного она выглядела непропорционально, вся эта безумная операция была проделана безупречно. Более гротескное зрелище трудно себе представить. Мне сразу вспомнились уродливые детские игрушки с приставными заменяющимися головами зверей и птиц. Открытые глаза Мередит Мэрфи уставились прямо на меня.

Я встречался с ней всего один раз четыре года назад. Теперь меня мучила мысль: что же Мисси сделала такого, чтобы настолько взбесить Сонеджи? Во время наших бесед он редко касался темы своей семьи. Кроме презрительных кличек, которыми Гэри награждал жену, более ничего не припоминалось: «Жалкое ничтожество», «Безголовая домохозяйка», «Белобрысая корова»…

– Что же творится в голове у этого больного сукиного сына? Ты хоть что-нибудь понимаешь? – сквозь прижатый ко рту платок, голос Сэмпсона прозвучал глухо.

Мне казалось, что я представлял себе приступы психопатической ярости Сонеджи, так как сам был свидетелем нескольких подобных припадков. Но то, что происходило с ним в последние дни, не укладывалось ни в какие рамки. Уж слишком возросли частота, патологическая уродливость и извращенность его действий.

У меня возникло мрачное предчувствие, что Сонеджи перестал контролировать свою ярость. Она не угасала даже после очередного убийства. Никакое преступление теперь не приносило ему прежнего удовлетворения.

– О Господи! – я резко выпрямился. – Джон, а что с девочкой?! Его дочь, Рони. Что он сделал с ней?

Мы обшарили поросший кустами и деревьями участок, включая даже рощицу чахлых вечнозеленых растений. Однако нам ничего не удалось обнаружить: ни Рони, ни других тел или их частей, короче, вообще никаких новых страшных сюрпризов.

После этого мы продолжили поиски в гараже, заглянули под заднее крыльцо и тщательно проверили все три мусорных контейнера. Ничего. Где же Рони Мэрфи? Неужели он взял ее с собой? Мог ли Сонеджи похитить собственную дочь?

Мы с Сэмпсоном вернулись к дому. Разбив окно на кухне, я забрался внутрь, опасаясь самого худшего – увидеть еще один труп.

– Не торопись. Помедленней, – нашептывал сзади Сэмпсон. Он знал, каким я становлюсь, если речь заходит о детях. Заодно Джон, как и я, тоже не мог отделаться от мысли о расставленной нам ловушке. Уж для этого-то трудно было найти более подходящего места.

– Рони, – негромко позвал я. – Рони, ты здесь? Ты меня слышишь?

Я хорошо помнил ее лицо со времени своего последнего визита, и если понадобилось бы, смог бы его нарисовать.

Гэри когда-то говорил мне, что Рони – это единственное светлое пятнышко в его жизни. Единственное, что имеет для него значение в этом мире. Тогда я ему поверил. Возможно, я подспудно переносил свое отношение к детям и на него. Или же я был одурачен Сонеджи, потому что очень уж хотел поверить в то, что у него остались хоть какие-то добрые чувства.

– Рони! Это полиция. Ты можешь выходить, милая. Рони Мэрфи, ты здесь?

– Рони! – громким голосом подхватил Сэмпсон. Мы обыскали весь первый этаж, заглядывая в каждую комнату, в каждый шкаф, без конца повторяя имя девочки. Я начал молиться, вернее, произносить то, что вполне сошло бы за молитву. Гэри – только не свою собственную девочку. Не надо убивать ее, чтобы лишний раз что-то доказать нам. Мы и так знаем, какой ты, плохой и злой. Мы разобрались в твоем послании. Мы уже поняли тебя.

Прыгая через две ступеньки, я взлетел на второй этаж. Джон тенью следовал за мной. Хотя его лицо редко выражает испытываемые им эмоции, сейчас он переживал не меньше моего.

Это слышалось и в его голосе, и в его поверхностном прерывистом дыхании:

– Рони! Ты здесь, наверху? Ты прячешься? Кто-то до нас уже посетил спальню, перевернув и переломав в ней все, что только возможно.

– Ты помнишь ее? – спросил я Джона, когда обыск второго этажа был закончен.

– Прекрасно помню, – почти прошептал он. – Милая маленькая девочка.

– О нет, не-е-ет!

Опрометью я рванулся на первый этаж, пролетел кухню и распахнул потайную дверь, располагавшуюся в проеме между холодильником и кухонной плитой.

Мы вдвоем скатились в подвал, где находился еще и погреб, о котором знал только сам Сонеджи.

Я уже не мог справляться с бешеным биением своего сердца. Мне не хотелось находиться здесь, чтобы наткнуться на плоды «творчества» безумца Сонеджи.

Подвал его дома.

Символичное место – памятник всем детским кошмарам Гэри.

Подвал.

Кровь.

Поезда.

Погреб в доме Мэрфи был маленьким и аккуратным. Я огляделся. Детская железная дорога исчезла! Когда мы впервые попали сюда, эта роскошная и очень дорогая игрушка находилась здесь.

Никаких следов девочки мы не обнаружили, да и вообще казалось, что здесь давно никого не было. Мы открывали ящики верстаков, проверили стиральную машину и сушилку.

Рядом с баком водонагревателя и ванной для белья находилась маленькая дверца. Но ни в ванной, ни на куче грязного белья не обнаружилось ни капельки крови. Может быть, эта маленькая дверца ведет наружу, и девочка убежала, услышав, как отец зашел в дом?

Это шкаф! Я резко рванул ручку на себя. Скрученная веревками и с кляпом из тряпки во рту, Рони Мэрфи, живая, находилась там. Ее огромные голубые глаза переполнял страх.

Он не тронул ее. Сонеджи убил ее детство, как когда-то было убито его собственное. Несколько лет назад он проделал то же самое с девочкой по имени Мэгги Роуз.

– Милая моя, – шептал я, развязывая Рони и вынимая изо рта кляп. – Теперь все будет хорошо. Все хорошо, Рони. Теперь с тобой все в порядке.

Я не стал говорить ей то, что произнес про себя:

«Твой папуля достаточно любил тебя для того, чтобы не убить. Зато теперь он будет убивать всех подряд».

– Все хорошо, деточка, все хорошо, – лгал я бедняжке. – Теперь все хорошо. Разумеется, так оно и есть.

Глава 36

Когда-то, давным-давно, Бабуля Нана научила меня играть на рояле.

В те дни старый инструмент стоял в комнате, словно постоянное приглашение создавать в доме музыку. Как-то днем Бабуля услышала, как я пытаюсь воспроизвести некое подобие буги-вуги. Мне было одиннадцать лет, но я помню это так отчетливо, словно все происходило вчера. Нана неслышно впорхнула в комнату и уселась рядом со мной на скамеечку. Точно так же поступаю и я сейчас, занимаясь с детьми музыкой.

– Я думаю, что с этим джазом ты немножко поторопился, Алекс. Давай я покажу тебе нечто более подходящее. То, с чего ты можешь начать свою музыкальную карьеру.

Она предложила самое простое: всевозможные гаммы, упражнения для пальцев, и я повторял их каждый день, пока не пришло время, когда я смог по-настоящему оценить и играть Моцарта, Бетховена, Генделя и Гайдна. И все это благодаря стараниям Бабули Наны. Она занималась со мной с одиннадцати до восемнадцати лет, до той поры, пока я не поступил в колледж Джорджтауна, а затем и в институт Хопкинса. К тому времени я мог исполнить любой джаз, а заодно определился и с тем, что мне нравится и почему.

Когда я вернулся поздно вечером из Делавара, я обнаружил Нану сидящей за роялем на веранде. Вот уже много лет я не слышал, как она играет.

Я вошел совершенно бесшумно и несколько минут стоял в дверях, наблюдая за ней. Нана исполняла Моцарта с чувством, которое выдавало ее глубокую любовь к музыке. Как-то раз она сказала мне: «Очень грустно, что никто не знает, где похоронен великий Вольфганг».

Когда замер последний звук, я прошептал:

– Браво. Это было великолепно. Нана повернулась ко мне:

– Глупая старуха, – проворчала она, смахивая с ресниц набежавшие слезы.

– Совсем не глупая, – заявил я, присаживаясь рядом и обнимая ее. – Старая – не спорю. Старая и капризная. Но не глупая.

– Я неожиданно вспомнила третью часть 21-го концерта Моцарта, и то, как я когда-то исполняла ее, – она вздохнула. – Вот и всплакнула. Мне было так хорошо и легко.

– Извини за вторжение, – сказал я, не отпуская ее из своих объятий.

– Я люблю тебя, Алекс, – шепнула Бабуля. – А ты еще не разучился играть «Луну» Дебюсси?

Она устроилась поудобней рядом со мной, и я взял первый аккорд…

Глава 37

Работа, сопровождаемая вздохами и стонами, продолжилась на следующее утро.

Первым делом я получил по факсу от Кайла Крейга данные о работе его агента Томаса Пирса. Это было описание убийств, совершенных мистером Смитом в разных городах: Атланте, Сент-Луисе, Сиэтле, Сан-Франциско, Лондоне, Гамбурге, Франкфурте и Риме. Пирс помог схватить убийцу в Форте-Лодердейл, но тот не имел отношения к преступлениям мистера Смита.

Далее следовали статьи под следующими заголовками:

«ТОМАС ПИРС ВСЕГДА ДЕРЖИТ МЕСТО ПРЕСТУПЛЕНИЯ В ГОЛОВЕ»

«СПЕЦИАЛИСТ ПО РАССЛЕДОВАНИЮ УБИЙСТВ ПРИБЫЛ В СЕНТ-ЛУИС»

«ТОМАС ПИРС ПРОНИКАЕТ В МОЗГ УБИЙЦ» «СЕРИЙНЫЕ УБИЙЦЫ ГЕНИАЛЬНЫ ЛИШЬ ИНОГДА. АГЕНТ ТОМАС ПИРС – ВСЕГДА» «ТОМАС ПИРС РАССЛЕДУЕТ УБИЙСТВА СВОИМ УМОМ, ПРИЧЕМ САМЫЕ ЖУТКИЕ»

Если бы я не знал Кайла, то посчитал бы, что он пытается вызвать во мне чувство глубокой зависти к успехам Пирса. Но я не завидовал, да и времени на это у меня просто не было.

Перед полуднем я выехал в Лортонскую тюрьму – мое самое нелюбимое место во Вселенной.

В федеральной тюрьме усиленного режима время течет крайне медленно. Как будто вас погрузили под воду и удерживают невидимые руки. Этот процесс тянется дни, годы, а то и десятилетия.

В корпусе максимальной безопасности заключенные находятся в камерах по двадцать два – двадцать три часа в сутки. Тоска неописуемая и невообразимая для тех, кто ни разу не попадал за решетку. Это просто нельзя вообразить. Гэри Сонеджи рассказывал мне о своем состоянии, когда я навещал его в Лортоне несколько лет назад. Сравнение с погружением в воду принадлежит ему.

Он даже поблагодарил меня за то, что я предоставил ему такую возможность, обогатившую его жизненный опыт. При этом он добавил, что если ему выпадет шанс отплатить, он обязательно им воспользуется. Чувство того, что мое время подошло, овладевало мной все больше и больше. Теперь оставалось только догадываться, насколько мучительной окажется расплата.

Это просто нельзя было вообразить.

Я тоже чувствовал себя, словно в аквариуме, меряя шагами маленькую комнату рядом с кабинетом начальника тюрьмы на пятом этаже.

Меня ждала встреча с убийцей-рецидивистом Джамалом Отри. Он заявил, что располагает важной информацией о Сонеджи. В Лортоне Отри был известен под кличкой «Верняк» – трехсотфунтовый хищник, убивший в Балтиморе двух проституток-тинэйджеров.

«Верняка» доставили ко мне в наручниках два вооруженных охранника с дубинками и препроводили в маленький кабинет.

– Ты Алекс Кросс? – недоверчиво смерил меня взглядом Отри. – Ничего себе! В этом что-то есть.

Когда он говорил, то криво улыбался и характерно для среднего Юга гнусавил. Его нижняя челюсть настолько отвисала вниз, что напоминала слюнявчик. К тому лее у Отри были маленькие, неправильно расположенные поросячьи глазки, бегающий взгляд которых казался неуловимым. Он продолжал улыбаться, словно его ждало досрочное освобождение или он крупно выиграл в какой-нибудь тюремной лотерее.

Я объявил охранникам о своем желании побеседовать с заключенным наедине. Хотя Джамал и был в наручниках, конвоиры покинули кабинет с явной неохотой. Мне ничуть не был страшен этот громила. Я ведь не беззащитная девочка-тинэйджер.

– Может быть, я не оценил твоего юмора? – наконец обратился я к Отри. – Что ты все время скалишься?

– Ничего, проехали. Ты ведь во все врубаешься, доктор Кросс. Я просто чуток к тебе пригляделся. А юмор будет, это я гарантирую. Только не все сразу.

Пожав плечами, я продолжил разговор:

– Ты просил о встрече со мной, Отри, значит, тебе есть что рассказать. Да и ты чего-то ожидаешь от нашего свидания. Я явился сюда не для того, чтобы выслушивать твои дурацкие шутки и развлекать тебя. Хочешь назад в камеру – разворачивайся и уматывай.

Продолжая улыбаться, Джамал присел на один из стульев.

– Мы оба хотим кое-что друг от друга поиметь, – теперь он пытался перехватить мой взгляд. Улыбка испарилась, а глаза приобрели жесткое выражение.

– Ну, ладно, выкладывай, что у тебя есть важного. Тогда посмотрим, что я смогу сделать для тебя взамен. Можешь не сомневаться, я постараюсь, – убедительно кивнул я.

– Сонеджи называл тебя крутой задницей. Мол, слишком ты умный для копа. Ну-у, сейчас увидим, – протянул он.

Я проигнорировал грязный жаргон, так и сыплющийся из его огромной пасти. У меня не выходили из головы две убитые Джамалом шестнадцатилетние девушки. Наверняка он так же гнусно улыбался и им.

– А ты часто с ним болтал? Может быть, Сонеджи – твой дружок?

Отри отрицательно помотал головой, а его свинячьи глазки не двигались. Он словно впился в меня взглядом:

– Э, нет, парень. Он говорил со мной только тогда, когда ему что-то было от меня нужно. А так он всегда молча сидел в камере и пялился куда-то в пустоту, в небо. Как будто на Марс или еще куда. Да и дружков-то у него здесь не было. Ни одного.

Отри доверительно наклонился вперед: сразу стало понятно, что ему есть что сказать, и эта информация стоила многого. Он понизил голос так, словно в кабинете, кроме нас двоих, присутствовал еще кто-то.

«Чуть ли не сам Гэри Сонеджи», – невольно подумал я.

Глава 38

Слушай меня. У Сонеджи не было ни единого приятеля здесь. Да он в этом и не нуждался. У него в башке неполадки наблюдались. Ты меня понял? А ко мне обращался только в крайнем случае.

– И какие же услуги ты оказывал Сонеджи? – тут же осведомился я.

– Несложные. Доставал ему курево, порнокартинки, да и так, по мелочам. Он мне платил за то, чтобы я убирал подальше неугодных ему людей. У Сонеджи всегда капуста водилась.

Я не раз задумывался над этим. Кто снабжал Гэри деньгами, пока тот находился в Лортоне? Уж во всяком случае, не жена. По крайней мере, я так считал. У него еще оставался дед в Нью-Джерси. Может быть, он? Насколько мне было известно, у Гэри имелся всего один приятель, да и то это было давно, еще в школьные годы.

Джамал Отри продолжал разглагольствовать:

– Можешь проверить у кого угодно, парень. Защиту я Сонеджи предоставлял первоклассную – лучшую здесь не купишь. Да и против меня кто попрет?

– Я не слишком улавливаю твою мысль, – перебил я Отри. – Если можно, расскажи поподробнее. Мне важно знать все до мелочей.

– Здесь можно защитить какого-то одного человека в течение какого-то времени. Но не навсегда. Вот в чем дело. Тут был один уголовник, звали его Шариф Томас. Ненормальный такой черномазый ублюдок из Нью-Йорка. С ним посадили и двух его дружков – Обормота и Кукушку. Эта парочка та еще, с ними тоже лучше не связываться. Шариф уже откинулся, но когда он еще был тут, то вел себя так, будто ему сам черт не брат. Хочешь немного прищучить Шарифа, тогда лучше сразу пришей его. А для надежности – пришей дважды.

Рассказ Отри становился интересным. Он не обманул моих надежд. Да, ему было чем поделиться:

– А какая связь была между Сонеджи и Шарифом? – попробовал я сразу выйти на нужную линию.

– Сонеджи пытался загасить Шарифа. Хорошую сумму выкладывал. Но Шариф – парень смекалистый. Да и повезло ему тогда…

– А зачем Сонеджи потребовалось убивать Шарифа?

Отри буквально пронзил меня своим ледяным взглядом:

– Ты не забыл о нашей сделке? Я получу за это хоть что-нибудь?

– Я внимательно тебя слушаю, Джамал. Я приехал сюда специально для этого. Так что же произошло между Шарифом Томасом и Сонеджи?

– Сонеджи нужно было убрать Шарифа за то, что тот его опустил. И не один раз. Томас пытался доказать Гэри, что он – Шариф – настоящий мужик здесь, а Гэри – получеловек, нечто вроде дырки для пользования. Пожалуй, у этого типа крыша поехала еще круче, чем у Сонеджи.

Я только покачал головой и весь подался вперед, стараясь запомнить каждое слово Отри. Слушая Джамала, я смутно догадывался, что все же в его рассказе что-то не стыкуется.

– Но как это могло произойти? Ведь Гэри был изолирован от остальных заключенных. Он находился в отсеке максимальной безопасности. Как, черт побери, Томас вообще мог попасть туда?

– Ох, ты, Боже мой! Нашел трудности, тоже мне! Здесь дела делаются не хуже, чем на воле. Тебе просто про тюрягу много лапши понавешали. Тут все решается быстро. И так было всегда.

Я внимательно посмотрел на Отри:

– Итак, получается, что ты брал деньги, чтобы оберегать Сонеджи, а Томас все равно к нему пробирался и насиловал? Так получается? Или ты что-то недоговариваешь?

Я чувствовал, что Джамал наслаждается своим положением. Видимо, самое «вкусное» он приберегал напоследок. А, может, ему просто нравилось иметь хоть на какое-то время некоторое превосходство надо мной.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20