Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Площадь Магнолий

ModernLib.Net / Современные любовные романы / Пембертон Маргарет / Площадь Магнолий - Чтение (стр. 10)
Автор: Пембертон Маргарет
Жанр: Современные любовные романы

 

 


Не ворвись Роза в спальню, они заговорили бы о концентрационных лагерях, и тогда настроение у обоих окончательно испортилось бы. Война закончилась, и пора забыть о ней. Лучше думать о будущем! Демобилизовавшись, Джек намеревался сколотить приличное состояние, пусть даже не совсем законным образом. Он любил рисковать, а после шестилетней службы в частях специального назначения риск стал образом его жизни. Он хотел создать для Кристины и своих будущих детей все предпосылки для счастливого и беспечного существования.

Поправляя кожаный ремень на брюках, он с улыбкой заметил:

— Не пройдет и года, как у нас появится такая же маленькая егоза, как юная мадам Роза. Мы подберем ей такое же милое, веселенькое имя по названию какого-нибудь цветка, верно?

Кристина отвернулась, застегивая юбку, и тихо ответила, стараясь скрыть возмущение:

— Не много ли станет тогда в доме цветов? Мне бы хотелось назвать дочь в честь своих родных.

Джек не уловил в ее голосе каких-то особых ноток. Уже стоя возле двери, голый по пояс, он спокойно сказал:

— Я согласен. Только напомни: как звали твою маму и бабулю?

У Кристины задрожали губы.

— Мою маму зовут Ева, а бабушку — Якоба.

Да как он смеет не помнить имена самых дорогих для нее людей! И как он может говорить о них, как об умерших!

— Спускайся на кухню, пока не остыла твоя жареная селедка, — язвительно произнесла Кристина, чувствуя потребность побыть хоть минутку одной и успокоиться. — Я надену чулки и тоже спущусь.

Когда Джек, загорелый и мускулистый, вышел из комнаты, она тяжело опустилась на кровать, комкая в руках чулки. Как же любить человека, который тебя не понимает?

— Селедка остынет, Кристина! — крикнула Роза.

Кристина стала торопливо надевать чулки, пока кто-нибудь из сидящих за столом не поднялся и снова не поторопил ее, что окончательно испортило бы ей настроение.

На ней была коричневая юбка и кремовая блузка. Перехватив талию бежевым ремешком, Кристина сунула ноги в кремовые туфли. Как только она проводит Джека, то сразу же пойдет к Фойтам: вдруг у Карла есть для нее какое-нибудь известие?

Керри встретила ее вымученной улыбкой. По утрам Керри подташнивало, и готовить селедку ей не хотелось. Но Джек обожал это блюдо, и сегодня, в день его отъезда, хотелось его порадовать. Она откусила кусочек гренка и тяжело вздохнула. Кристина сидела за столом мрачная как туча. Видимо, расстроилась из-за предстоящей разлуки с мужем. Только напрасно она куксится, подумала Керри, ведь не пройдет и нескольких месяцев, как Джек вернется уже навсегда, и тогда они переберутся в дом Робсонов. Если бы им с Дэнни привалило такое счастье, она бы не переживала даже из-за утренней тошноты.

Керри взглянула на настенные часы: их стрелки показывали половину десятого, а Дэнни все еще валялся в постели. Керри порывисто вскочила из-за стола, схватив с него свою тарелку, и крикнула ошарашенной Розе:

— Сбегай к папаше и передай ему, что, если он не появится здесь через пять минут, я залеплю ему жареной селедкой прямо по его наглой физиономии!

Глава 13

— Пора тебе обзавестись постоянной подружкой, — заявила Мейвис Малкому Льюису.

Минула неделя, как Джек уехал в свою войсковую часть. Она болтана с Малкомом, прислонившись к мотоциклу Теда, одетая в грубые штаны и форменную куртку автобусного кондуктора. Голову Мейвис покрывала красная косынка, концы которой были стянуты на макушке.

Малком усмехнулся.

— Если ты готова стать ею, то я не против, — ответил он, хотя и понимал, что здесь ему ничего не светит. Впрочем, это его не сильно огорчало: к чему портить репутацию совращением чужих жен? Как-никак он церковный активист и лидер бойскаутов. Вот если бы Мейвис не была замужем, тогда другое дело! Малком снова ухмыльнулся, представив, что бы сказала его матушка, приведи он домой такую подружку, как всем известная красотка Мейвис. Мать обозвала бы девчонку дешевкой, потаскухой и ночной бабочкой.

Даже в более чем скромном наряде Мейвис выглядела очень соблазнительной. Локоны ее обесцвеченных волос ниспадали на лоб, как у Бетти Грейбл, губы и ногти были того же цвета, что и ее косынка.

— Не наглей, приятель! — беззлобно остерегла она. — Ты же знаешь, что я почтенная замужняя женщина.

Малком взглянул на нее с неподдельным изумлением. О какой порядочности может идти речь, если всем известно о ее романе с Джеком Робсоном! Разговор этот происходил на краю тротуара напротив дома номер шестнадцать. Чуть поодаль гигантский кот Эмили Хеллиуэлл охотился в розовых джунглях на птичек, не подозревающих о грозящей им опасности. Напротив на своем крыльце неподвижно сидела в кресле Нелли Миллер, внимательно наблюдая за Мейвис и Малкомом.

Чувствуя спиной ее сверлящий взгляд, юноша решил сменить тему разговора:

— А когда демобилизуется твой муж? Он тебе пишет?

При упоминании Теда Мейвис нахмурилась: в его отсутствие она могла позволить себе пофлиртовать с Малкомом и дать ему повод усомниться в том, что она действительно порядочная замужняя дама. Но как только муж вернется из армии, всякому флирту наступит конец, даже совершенно невинному.

— Он недавно звонил мистеру Джайлсу и просил передать мне, что демобилизуется к Рождеству. А если повезет, то в октябре приедет на побывку, как раз на юбилей нашей свадьбы.

Телефон на площади Магнолий был лишь у викария, но пользоваться им можно было только в присутствии Джайлса. Мейвис очень хотелось бы лично поговорить с Тедом. Они так давно не виделись, что с ней начало твориться нечто немыслимое: она нервничала, стоило ей только подумать об окончательном возвращении мужа домой.

— Я рад за вас, — сказал Малком, удивленный тем, что супруги Ломакс не пренебрегают такими маленькими земными радостями, как празднование годовщины свадьбы. — Наверняка в пабе «Лебедь» в этот вечер будет весело, как в добрые старые времена.

— В этом я не уверена, — разочаровала его Мейвис. — Тед не Джек, он не очень общительный и вряд ли станет всех угощать.

Малком снова постарался скрыть изумление. Теда Ломакса он не знал, тот ушел добровольцем, когда Малком еще не стал руководителем группы бойскаутов при церкви Святого Марка. Но неужели Мейвис вышла за отшельника, не любящего шумные дружеские пирушки?

— Тебя это удивляет, верно? — прищурившись, спросила Мейвис. — Не верится, что я вышла замуж за такого человека?

Такая проницательность заставила Льюиса покраснеть. Неужели Мейвис угадывает все его мысли?

Она поудобнее устроилась на седле мотоцикла и с подкупающей откровенностью промолвила:

— Нас с мужем ничего не связывает, кроме детей. Он совсем не такой, как… — Она запнулась, не осмелившись произнести имя Джека Робсона. Она запретила себе даже думать о нем и тем более сравнивать его с мужем. Кто знает, куда могут завести ее мысли о том, что у них с Джеком слишком много общего? — Как Дэнни, к примеру. Они с Керри — словно одно целое.

Малкому, не знакомому толком с этой супружеской парой, оставалось лишь поверить ей на слово.

— Если они знают друг друга с детства, то в этом нет ничего удивительного, — заметил он. — Но лично мне так жить неинтересно, я люблю сюрпризы, они вносят в жизнь приятное разнообразие. А что неожиданного может совершить человек, которого ты знаешь с пеленок?

Мейвис тоже обожала сюрпризы, но только не такого рода, как ей преподнес Джек, влюбившись в Кристину. Что особенного он в ней нашел? Джек — рубаха-парень, душа компании, бесшабашный заводила, а Кристина — аккуратистка, тихоня и недотрога, слишком много возомнившая о себе. К тому же Джек свой в доску, коренной житель южного Лондона, а Кристина — чужестранка. Мейвис задумчиво нахмурила брови. Странно, что все, даже Джек, об этом забыли, возможно, потому, что Кристина почти безупречно говорит по-английски. И все же именно замкнутость и серьезность выдавали в ней иностранку, ей бы не помешало стать более общительной и приземленной.

— Вечером я пойду купаться с Эммерсонами, — сказал Малком. — Не хочешь составить нам компанию? Лето заканчивается, грядет холодный сентябрь.

— Спасибо, Малком, что-то не хочется, — покачала головой Мейвис. Настроение у нее вдруг испортилось. — Пригласи лучше Пруденцию Шарки, может быть, она пойдет с вами. Бедняжка истомилась, целыми днями просиживая взаперти. Ей не помешает развлечься на свежем воздухе.

Мейвис, виляя бедрами, решительно направилась к дому, обойдя остолбеневшего Малкома и груду металла, возвышающуюся в палисаднике. Форма кондуктора не скрывала достоинства ее фигуры. Проводив ее взглядом, Малком тяжело вздохнул и с сожалением подумал, что эта штучка ему не по зубам.

— Что, получил от ворот поворот? — язвительно крикнула ему Нелли. — Иначе и быть не могло, уж я-то знаю! Ей нужен такой лихой парень, как Джек, бравый вояка. А бойскаутским свистком ее не приманишь.

Малком добродушно улыбнулся, ничуть не обидевшись на толстуху. Пусть себе потешится, если ей хочется. Он засунул руки в карманы брюк, размышляя, стоит ли рискнуть еще раз и постучать в дверь дома номер десять. Один раз ее уже захлопнули у него перед носом. Решив, что унижаться перед невоспитанной девчонкой не стоит, Малком побрел в направлении Магнолия-Хилл, думая о том, как провести следующее собрание бойскаутов.

Пруденция Шарки, наблюдавшая всю эту сцену из окна, горестно вдохнула и задернула штору. Конечно, ей далеко до Мейвис, которой плевать, что о ней думают окружающие. Естественно, Малком Льюис заинтересовался такой яркой и привлекательной женщиной, а не ею, невзрачной и скромно одетой девчонкой. Ну почему же она, Пруденция Шарки, не может быть такой независимой, как Мейвис, и кружить головы не только холостым парням, но и импозантным женатым мужчинам?

— Пруденция! — нервно окликнула ее мать. — Иди ко мне. По-моему, успокоительное уже не действует на отца. Он рвется на улицу со своими плакатами. Помоги мне удержать его, ради Бога!


Керри свернула с Магнолия-Хилл и вышла на площадь, неся в руках тяжелую корзину с продуктами. День шел к концу, а ее все еще подташнивало. Неожиданно прошлое нахлынуло на нее, хотя еще недавно страшные первые дни войны казались ей настолько далекими, словно бы они относились к доисторической эпохе.

Она переложила ношу в другую руку и рассеянно побрела вдоль площади, мимо домика викария. Воспоминания не отступали. Оказалось вдруг, что трудно забыть волнующие и пугающие события той поры, когда все прятались, вместе с грудными детьми, собаками, вязаньем и термосами с чаем, в общественные бомбоубежища и пытались заглушить заунывный вой фашистских самолетов пением старых английских песен. Днем Керри работала на военном заводе в Вулидже, а вечером была предоставлена самой себе.

Она миновала ухоженный палисадник Гарриетты Годфри и подумала, как удивительно изменила война жизнь этой женщины. Ей перевалило за шестьдесят, когда начались бомбардировки Лондона, но Гарриетта добровольно пошла в водители кареты «скорой помощи» и бесстрашно носилась по пылающим улицам, среди разрушенных зданий, всегда аккуратно причесанная и одетая, с неизменным жемчужным ожерельем на шее. Позже она вернула к нормальной жизни пожилого хулигана Чарли Робсона, обучила его грамоте и в конце концов завоевала его сердце.

Керри удивленно покачала головой: как можно влюбиться в таком возрасте? Неужели Гарриетта и Чарли еще и спят вместе? Ей трудно было представить, как они с Дэнни будут греметь костями в супружеской постели, когда им стукнет по семьдесят. Сомнительно, что ее родители все еще позволяют себе плотские шалости. Мириам всегда ложилась спать, накрутив волосы на бигуди, а могучий храп Альберта сокрушал весь дом, едва лишь его голова касалась подушки.

Керри открыла калитку Кейт и пошла к дому. Если у них с Дэнни и дальше так будет продолжаться, то они позабудут о сексе уже к тридцати годам. Этим утром они снова поругались из-за пустяка. Она постучала в желтую дверь и вошла, зная наперед, что сейчас к ней с радостным лаем бросится Гектор. Как всегда, пес едва не сшиб ее с ног. Успокаивая его, Керри вспомнила, почему Дэнни устроил ей сцену перед тем, как уйти на работу. Он заявил, что ему надоели сандвичи с сыром и помидорами, которые она второй день подряд клала ему в пакет.

— Скажи спасибо, Дэнни Коллинз, что это не хлеб с повидлом! — в ярости крикнула Керри, измученная утренней тошнотой. Она и так издергалась, представляя реакцию мужа на известие о ее беременности и пребывая в неведении, отдадут ли им дом, из которого выехали Бинсы.

— Мама никогда не готовила мне бутерброды с повидлом! — взбеленился Дэнни. — Мы всегда хорошо питались, на столе не переводились тушеные свиные ножки с бобами и говядина с подливой из почек. А какой она готовила рулет с луком! Пальчики оближешь!

Объяснять ему, что речь идет не о горячих блюдах, которые Керри исправно готовила на ужин, было бессмысленно. Скандал продолжатся, пока Дэнни не спохватился, что опаздывает на работу. Хлопнув дверью, он пулей вылетел из дома. Керри взглянула в преданные глаза Гектора, почесала у него за ухом и тяжело вздохнула. Она знала, в чем истинная причина скверного настроения мужа. Дэнни ненавидел свою однообразную работу, бесился из-за того, что ему нужно ежедневно отмечаться на проходной и не опаздывать к началу рабочего дня, терпеть пренебрежительное отношение начальства и выполнять одни и те же отупляющие манипуляции.

— Я на кухне! — крикнула из глубины дома Кейт, угадав, кто к ней пожаловал. — Не балуй Гектора, не позволяй ему совать нос в корзину. В последнее время он пристрастился к сухофруктам и сахару.

Убрав корзину из-под носа собаки, Керри пошла по коридору к кухонной двери, украшенной витражом. Кто же мог предугадать, что жизнь «на гражданке» станет для Дэнни наказанием? Она так надеялась, что теперь, когда война закончилась и муж вернулся домой, они заживут счастливо, пусть и вместе с ее родителями! Для нее возвращение Дэнни из армии означало, что наступил конец их разлуке и что каждое утро она будет провожать его на работу, приготовив пакет с сандвичами, а по вечерам встречать и кормить вкусным горячим ужином. Керри надеялась, что они будут регулярно ходить в кино, гулять в Гринвичском парке с Розой, а вечером посещать паб «Лебедь». Какая же она наивная! Будни быстро развеяли ее иллюзии и принесли одни горькие разочарования.

— Я готовлю пирог с патокой, — сообщила ей Кейт, раскатывавшая тесто на обсыпанной мукой доске. — Если хочешь, я дам тебе немного теста, чтобы ты испекла себе дома пирожок. Или потерпи до вечера, и я угощу тебя своим.

— Если ты не против, я посижу у тебя, пока он будет печься. — Керри поставила корзину с продуктами на пол. — Угости меня горячим чаем! Умираю от жажды и желания поболтать с тобой.

Кейт отряхнула ладони и пристально посмотрела подруге в глаза:

— Что, дела совсем плохи?

Керри вытащила из-под стола табурет и, плюхнувшись на него, призналась:

— Хуже некуда! Мы с Дэнни цапаемся по любому поводу. Сегодня утром поругались из-за сандвичей. Вчера он придрался к тому, как я глажу его сорочки. Завтра он найдет какой-нибудь другой повод. Он ведь не знает, что я забеременела, я ему еще не сказала. А мистер Джайлс по-прежнему тянет с ответом насчет вселения в семнадцатый дом.

— Ты беременна? — вытаращила глаза Кейт, ухватив из ее монолога самое главное. — Так это вовсе не скверная новость! Это прекрасная новость, моя дорогая!

Керри застенчиво улыбнулась и откинула с лица прядь темных волос.

— Да, пожалуй, — признала она, досадуя, что смешала в одну кучу известие о своей беременности и жалобы на Дэнни и викария. — Не будь Дэнни в последнее время так раздражителен и живи мы с ним отдельно от родителей, я была бы на седьмом небе от радости.

— Я приготовлю чай, — сказала Кейт. — Тесто подождет! Тебя, наверное, подташнивает, если у тебя сроку всего несколько недель? Потому-то все и рисуется тебе в мрачных тонах, подруга.

Она стала наполнять водой чайник.

— Не переживай из-за дома номер семнадцать! Его ведь никто не занял, значит, надежда остается.

Кейт поставила наполненный чайник на газовую конфорку.

— Что касается скверного настроения Дэнни, то этому должна быть какая-то причина. Возможно, ему уже невмоготу жить с твоими родителями и бабушкой. Как только вы отделитесь, он вновь обретет свое обычное душевное равновесие.

Керри повеселела и улыбнулась. Кейт всегда благотворно действовала на нее благодаря своему умению все разложить по полочкам, чего так не хватало ее беспокойной натуре.

— Это Дэнни-то, по-твоему, уравновешенный парень? — саркастически поинтересовалась она. — Кто это тебе такое наговорил? Да он такой же невозмутимый, как дымящийся вулкан!

Керри перестала улыбаться и серьезно добавила:

— Дело вовсе не в том, что мы живем с моими родителями. Все обстоит значительно хуже. Настолько, что я сомневаюсь, можно ли вообще исправить эту ситуацию.

Кейт откинула косу на спину и внимательно посмотрела на подругу.

— Выкладывай все как на духу!

Керри вздохнула:

— Дэнни ненавидит «гражданку». Его бесит, что он больше не сержант Коллинз. Он злится из-за того, что лишен привычного уважения и никем не может командовать, а должен вовремя являться на завод и отмечаться в проходной, да к тому же еще бояться, что его накажут, если он опоздает. И во всем этом виновата я: не нужно было уговаривать его демобилизовываться, лучше бы он продолжал служить в армии, раз ему это нравится. А я, дурочка, размечталась, что он снимет наконец военную форму и будет жить с семьей.

Чайник выпустил струйку пара, и Кейт стала заваривать чай, лихорадочно соображая, что ей посоветовать подруге.

— Не вини себя, — наконец мягко вымолвила она. — Вспомни-ка лучше, как вам жилось до войны. Дэнни то и дело уезжал в командировки, а ты оставалась с родителями и бабушкой. Что же удивительного в том, что тебе захотелось почаще видеть его? Мучаясь угрызениями совести, этим делу не поможешь.

— А ты полагаешь, что можно исправить положение? — с надеждой спросила Керри, подавшись вперед.

— Нужно попытаться, дорогая. Должна же быть какая-то работа, которая ему понравится. Подумаем над этим вместе, но сначала выпьем чаю.

Она подошла с чайником к столу. Из открытого кухонного окна неслись детские крики. Керри удивленно вскинула брови. Кейт с улыбкой пояснила:

— Леон устроил на месте нашего домашнего бомбоубежища песочницу. Теперь дети целыми днями из нее не вылезают. Их любимая игра — закапывать Гектора.

Керри улыбнулась: Леон даже яму превратил в нечто полезное! И он не психовал, когда его списали на берег из королевского военного флота. До войны он работал на лихтере и теперь вернулся к прежней профессии.

— Вряд ли мой отец и Дэнни выкопают листы железа из ямы на заднем дворе, — с сожалением сказала она, разливая молоко по чашкам. — Эмили Хеллиуэлл попросила Дэниела разобрать ее бомбоубежище и сделать из него клетку для кроликов. Однажды во время воздушной тревоги я залезла в эту ужасную конструкцию и почувствовала себя как зверь в зоопарке.

Кейт села за стол, и Гектор положил голову ей на колени. Она погладила его по шелковистой шерсти.

— Слава Богу, нам больше не придется туда прятаться, Керри! Больше не будет ни сигналов воздушной тревоги, ни гула приближающихся бомбардировщиков, ни…

Громкий стук в дверь не дал ей закончить. Кейт вскочила и побежала отворять, но Керри крикнула ей вдогонку:

— Боюсь, что ты заблуждаешься! Чрезвычайные ситуации еще могут возникнуть!

Стук повторился, более настойчивый и громкий. Гектор с лаем побежал за хозяйкой по длинному коридору. Кейт терялась в догадках, что стряслось. Что-то произошло с Дейзи в школе? Или с Леоном на реке? Наконец она распахнула дверь и увидела викария.

— Слава Богу! — воскликнул он. — Я уже было подумал, что вас нет дома. Мне нужна ваша помощь, Кейт. Приехала госпожа Радцынская, и у меня возникли проблемы, причем весьма пикантного свойства.

— Да, разумеется, я вам помогу, — заверила она. — Вот только попрошу Керри присмотреть за детьми. Они играют в саду…

— Я возьму чашку с собой в сад и пригляжу за мальчиками, — отозвалась Керри.

Боб Джайлс облегченно вздохнул, повернулся и стал спускаться с крыльца. Кейт поспешила следом. Керри взяла Гектора за ошейник и проводила их озадаченным взглядом: как ни странно, викарий направился не к церкви, а к дому, выделенному приходом для эмигрантки из Польши.

— Буду краток, — начал он, когда Кейт с ним поравнялась. — Мисс Радцынская подверглась чудовищному насилию в концентрационном лагере, вследствие чего у нее помутился рассудок и расстроилось здоровье. — Он рассеянно провел рукой по седеющим волосам. — Я, разумеется, был в курсе ее печальной истории, — мрачно продолжил он. — И конечно же, знал, точнее, думал, что знаю, какие трудности могут возникнуть. — Он открыл калитку у дома номер восемь. — К сожалению, я не предвидел, что она не станет помогать нам в преодолении этих трудностей. Впрочем, возможно, ее нельзя осуждать: она не ведает, что творит.

Они торопливо шли по заросшей сорняками дорожке. Кейт недоуменно покосилась на викария и задалась вопросом, что он имеет в виду. Почему мисс Радцынская, прошедшая курс лечения в больнице и направленная Красным Крестом в Англию, не желает взаимодействовать со священником, который помогает ей адаптироваться на новом месте? Все это выглядело загадочно и странно.

Боб Джайлс не заметил ее подозрительного взгляда, он пылал яростью и возмущением. Такие же чувства охватили его, когда он впервые узнал подробности злоключений Анны Радцынской. Тогда он спросил у представителей Красного Креста дрожащим от негодования голосом:

— Объясните мне, ради всего святого, как могли люди совершить такие жестокие и греховные деяния?

— Но ведь это вы слуга Господа, — возразил чиновник, подвигая к нему лежащую на столе тонкую папку. — Вот вы и объясните мне это!

Боб не сумел найти объяснения, как не нашел он в себе и сил рассказать о всех мытарствах Анны своим помощникам, когда сообщил им о ее предстоящем вселении в дом номер восемь. Он поделился только с Рут, разговаривая с ней с глазу на глаз в своем уютном кабинете.

— Анну подвергли насильственному медицинскому эксперименту, как и многих других заключенных — женщин и детей неарийского происхождения, — произнес он, обняв собеседницу за плечи. — Одному Богу известно, какие тайны генетики пытались раскрыть эти монстры, но после этих опытов Анна уже никогда не будет ни выглядеть, ни вести себя как женщина.

— Боже правый! — смертельно побледнев, прошептала Рут. — Бедняжка! Что же с ней будет? Сможет ли она жить нормально, как все люди? Будет ли ей хорошо в Англии?

— Да, — уверенно ответил Боб. — И все жители площади Магнолий позаботятся об этом.

Но три часа назад, впервые увидев Анну воочию, он усомнился, не был ли его прогноз относительно этой польки чересчур оптимистичным. У викария возникло серьезное опасение, что она не сможет жить вне специального учреждения. Он знал, что ей под сорок, и представлял ее себе хрупкой и ранимой. Анна же оказалась высокой и крупной женщиной, походившей скорее на мужчину. По всей видимости, и раньше, до того как она подверглась медицинским экспериментам, она была такой же. Волосы у нее на голове торчали отдельными пучками, зубы были гнилые и редкие, а многих вообще недоставало. На подбородке и щеках виднелась щетина. Платье, явно с чужого плеча, было тесное, короткое и вылинявшее. Наряд Анны завершали тяжелые стоптанные ботинки на шнурках, надетые на босу ногу.

— Здравствуйте, — сказал по-английски викарий — из личного дела польки он узнал, что до войны она изучала английский язык в Краковском университете. — Меня зовут Боб Джайлс, я отвезу вас домой.

Это было кошмарное путешествие. Анна не шла, а ковыляла, привлекая своим внешним видом и резкими движениями внимание прохожих. Ехавшие с ними в одном вагоне пассажиры метро перешептывались и хихикали. На перегоне от Чаринг-Кросс до Льюишема какие-то юнцы, не постеснявшись викария, начали оскорблять Анну вслух. На главной улице подросток бросил в нее помидор, а компания юных хулиганов сопровождала их, смеясь и выкрикивая обидные словечки, до самой Магнолия-Хилл. Не лучше обстояли дела и на площади.

Лия Зингер, мывшая ступеньки крыльца, бросила свое занятие, едва завидев приближавшуюся Анну. Она подхватила ведро и швабру и шмыгнула в прихожую прежде, чем Джайлс успел представить ей свою спутницу.

Билли Ломакс, которому следовало находиться в школе, производил ревизию своего арсенала. Углядев странную пару, он во все горло закричал:

— Привет, викарий! Что это с вами за чучело? В каком сумасшедшем доме вы ее подобрали?

Собака Чарли Робсона при виде Анны залилась яростным лаем и стала прыгать на ограду. Дорис Шарки, вытряхивающая на крыльце скатерть, выронила ее и раскрыла от удивления рот. Добравшись наконец до дома номер восемь, Боб Джайлс уже понял, что наладить жизнь его подопечной будет чрезвычайно трудно. Когда же она переступила порог дома, он получил еще один удар — от нее самой. Грубым гортанным голосом Анна воскликнула:

— Уходите! Я не люблю английских детей. И ненавижу английских собак. Уходите и оставьте меня в покое.

Напрасно Боб пытался убедить ее осмотреть вместе с ним дом. Тщетно он лепетал о своем намерении выпить с ней по чашечке крепкого бодрящего чая с дороги и обсудить предстоящие им дела. Анна упрямо твердила:

— Уходите!

И наконец, к полнейшему его разочарованию и огорчению, она грубо вытолкнула его из прихожей, так что викарий едва не упал на садовую дорожку, и захлопнула дверь.

Мало того, она заперлась изнутри на два засова.

Пока они с Кейт поднимались по широким ступенькам, он говорил:

— Боюсь, что мисс Радцынская заперлась, но, согласитесь, ее можно понять. Видите ли, Кейт, пока мы с ней добирались сюда из центра Лондона, произошло несколько неприятных происшествий. И теперь она чувствует себя не слишком уверенно и пытается как-то оградиться от опасности.

Они остановились на крыльце, и викарий добавил:

— Меня тревожат ее грубые манеры. Если Анна с самого начала восстановит против себя соседей, ей будет нелегко здесь прижиться.

Кейт отлично понимала, что это еще мягко сказано. Люди сочтут ее ненормальной и в лучшем случае начнут ее сторониться. И тогда ей будет здесь еще более одиноко, чем в лагере для перемещенных лиц.

Викарий опасливо постучал в дверь и в ответ услышал:

— Убирайтесь! Дайте мне побыть одной!

— Со мной тут одна молодая дама, — громко сказал Боб. — Ее зовут Кейт. Она живет с вами по соседству и хотела бы вас поприветствовать.

Раздались какое-то бормотание, вероятно по-польски, и грохот какого-то тяжелого предмета, запущенного в дверь. Джайлс поправил воротничок и сделал глубокий вдох. Зря он не взял с собой Рут или Кейт на первую встречу с Анной, возможно, это как-то расположило бы ее. Но теперь…

— Мисс Радцынская! — проникновенно произнесла Кейт. — Я живу через два дома от вас. Не хотите ли выпить у меня чаю? Правда, со мной живет собака, но она очень дружелюбная и вас не обидит.

Из-за двери не раздалось ни звука. Боб Джайлс затаил дыхание: Кейт Эммерсон была его последней надеждой завоевать доверие Анны.

— Я собираюсь испечь пирог с патокой, — бодро продолжала Кейт. — Могу вас угостить или испечь для вас отдельный пирожок. Я знаю, что посуды у вас достаточно, как и съестных припасов на первое время, но ведь вам будет приятно полакомиться домашней снедью, правда?

И вновь тишина.

Сидевшая в кресле на своем крыльце Нелли Миллер, наблюдавшая сцену прибытия Анны, встала и вперевалку направилась к дому Коллинзов, не сводя глаз с дома номер восемь.

Викарий слегка оттянул пальцем свой римский воротничок, нервно повел головой и тяжело вздохнул. Он понимал, что спустя несколько минут Нелли поделится своими новостями с Хетти, и та немедленно примчится сюда, чтобы не пропустить редкостное зрелище.

— Мисс Радцынская! — вкрадчиво повторила Кейт. — Мистер Джайлс рассказывал, что вы родом из Польши. Во время войны неподалеку от нас, возле аэродрома, квартировали молодые польские летчики. Все они были очень симпатичные и храбрые ребята, они нравились местным девушкам.

Боб Джайлс едва не разразился истерическим хохотом. Местные женщины действительно оценили по достоинству симпатичных польских пилотов. Поговаривали, что с одним из них гуляла Мейвис, а у красотки Эйлин Дандас из поселка Дартмут-Хилл родился милый мальчуган с высокими славянскими скулами и светленькими волосиками.

— Проваливайте, говорю я вам! — с сильным акцентом зарычала Анна. — Терпеть не могу ни собак, ни детей, ни мужчин!

Кейт выразительно взглянула на Боба. Хетти и Нелли уже вышли от Коллинзов и, сгорая от любопытства, наблюдали за происходящим. У калитки палисадника Робсонов стояла Лия, уже наверняка сообщившая Чарли о прибытии Анны. Возле церкви Святого Марка, в тени развесистой магнолии, собралась толпа зевак, тех, которые преследовали викария и Анну от самого Льюишема.

— Вам лучше уйти, — извиняющимся тоном проговорила Кейт. — По-моему, мисс Радцынская не откроет, пока вы будете здесь стоять.

Боб придерживался того же мнения.

— Хорошо, — нехотя согласился он, с беспокойством наблюдая за растущей толпой возле церкви. — Но я обязан предупредить вас, что…

— Не нужно, — перебила его сообразительная Кейт. — Я все понимаю.

Однако Джайлс продолжал переминаться с ноги на ногу. Если Радцынская набросится на Кейт со всей своей геркулесовой силой, то…

— Эй, викарий! — раздался чей-то возглас из толпы любопытных. — Это правда, что вы свозите на площадь Магнолий дураков со всех окрестных сумасшедших домов? Значит, нужно тронуться, чтобы получить здесь жилье?

Викарий стиснул зубы. Ему лучше было уйти, пока не разразился скандал.

— Я вас покидаю, — с горечью произнес он. — Если Анна вам не откроет, подождите минут пять и тоже уходите. А я попытаюсь разогнать это сборище грубиянов у храма.

Он быстро пересек площадь и, подойдя к юнцу, позволившему себе издевательскую реплику, в сердцах воскликнул:

— Я не знаю, откуда вы, юноша, однако вам явно не хватает христианского милосердия.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17