Глава 7

Болан надеялся, что Кингоро Накада будет встречать самолет. Недавно назначенный глава японской службы безопасности сможет провести его мимо таможни и иммиграционной службы через заднюю дверь, как поступал в таких случаях в Лос-Анджелесе Хэл Броньола. Иначе могли возникнуть неуместные вопросы по поводу содержимого чемодана. Мак Болан, он же Джон Феникс, решил взять с собой в поездку только «беретту»-автомат, который мог пригодиться при возможных столкновениях.

Его легенда была проста. Она была разработана полковником Федом из Вашингтонской «страны чудес».

Джон Феникс, офицер в отставке и советник по безопасности для федеральных и местных частных агентств, прибыл по особому поручению «для сбора последних сведений по организации и эффективности информации по безопасности». Его предложения могли повлиять на многие службы — от ЗАПД до личного телохранителя президента.

Командующий Накада был рад играть роль хозяина для такого эксперта. Им о многом следовало поговорить, и он предвкушал откровенный и полезный обмен мнениями. Как раз этого хотел и Броньола. Болану же такая легенда давала свободу передвижений и неоценимых контактов.

Погасла надпись «Не курить», и Болан потянулся за пачкой сигарет, лежащей в кармане рубашки.

Стюардесса Сьюзи Кентон наблюдала, как он закурил и сладко затянулся, затем повернулась, чтобы проследить за приготовлением кофе. Ей хотелось бы предложить этому человеку что-нибудь покрепче, но шестое чувство подсказывало ей, что ему нужен именно кофе.

Болан же размышлял о ниндзя. Из собственного опыта он знал, что если ниндзя загнать в угол, то он скорее откусит свой язык, нежели заговорит. С этим придется считаться.

Одна вещь странно поразила Палача — контраст между посвящением, дисциплинированностью, необходимой для совершенствования искусства ниндзя, и неукротимым нравом Зеко Танаги. Насколько Болан понимал, сила ниндзя была в абсолютном контроле железной воли, а не во взрывах непредсказуемой ярости. Видимо, кто-то или что-то изменило Танагу в самом расцвете его кровавой карьеры.

Воспоминание о тех бездушных глазах все еще преследовало Болана. И он был уверен, что ключ к этой разгадке находится на родине ниндзя. Возможно, и другие ответы, связанные с тайной Шиноды, он сможет там найти.

Подошла стюардесса с прохладительными напитками. Она обслужила лысеющего владельца права голоса из Токио, нашла лишнюю подушку для его жены, а затем подошла к сиденью Болана.

— Вы хотите что-нибудь из бара, сэр? — Сьюзи смотрела прямо в эти голубые глаза.

— Хорошо бы кофе, черного, пожалуйста.

Стюардесса улыбнулась сама себе, наливая полную чашку ароматного напитка. Она знала, с кем собирается провести ночь в постели, по крайней мере, в мыслях. Подавая ему пару новых журналов и газет, она случайно коснулась его руки, и дрожь пробежала по ее позвоночнику. Имя Феникса окружала какая-то аура возбужденности. Сьюзи нашла его имя в списке пассажиров, и оно показалось ей очень соблазнительным.

Болан посмотрел, как блондинка в облегающей форме прошла вниз по проходу, затем начал листать рекламную брошюру, которую она подала ему.

Туристский буклет назывался «Япония. Земля счастливых контрастов». Снимок лодки, плывущей вверх по Внутреннему морю на фоне гладкого локомотива-пули — одного из самых быстрых пассажирских поездов в мире. Фотография неоновых фонарей в Токио — даже ярче, чем в Лос-Вегасе, — была помещена вдоль изящной композиции, подчеркивающей безмолвие сада Дзен. И студенты в голубых робах были изображены напротив отважных альпинистов на японских горных вершинах. Старая и новая, вечная и такая неожиданная своими последними причудами, Япония, казалось, находилась в двух мирах.

Болан взглянул на снимок маленькой девочки, наблюдающей за престарелым ремесленником, делающим красивую куклу. Ребенок и сам выглядел как кукла. «Как любопытно, — думал он, — что страна такой красоты может также взращивать семена бессмысленного насилия».

Глубокие синие воды Тихого океана сверкали глубоко внизу, между туманными просветами в облаках. Болану в этот момент захотелось, чтобы он ехал в Японию с мирной миссией.

Но каждый раз, пересекая океан, он шел на войну...

Он взял «Семь дней», один из еженедельных журналов. Стюардесса возвращалась с миксером и имбирным пивом для парня — владельца фирмы, торгующей машинами, Болан взглянул на нее и был награжден улыбкой, говорящей: «Мы должны как-нибудь встретиться». Он улыбнулся ей в ответ. Перелистывая страницы в поисках рубрики фотоновостей, Болан наткнулся на фотографии, которые видел до этого уже много раз. Фоторепортаж из Белфаста.

На одном из снимков была изображена молодая девушка, стоящая около разрушенной булочной. Фотокамера поймала взгляд, полный страха и непонимания, взгляд, который Болан видел на многих лицах невинных жертв терроризма.

Злость воспламенилась, когда Болан взглянул на другую фотографию. Бедный ирландский подросток, понятия не имевший ни о каких политических теориях, никогда не интересовавшийся ими, погиб во имя какой-то идеологической абстракции.

Нет, не абстракции.

Эти ублюдки хотели власти. Настоящей и простой. И это была реальность, а не абстракция. Им было все равно, кого убивать, лишь бы захватить власть.

Наемные убийцы готовились Пятым отделом КГБ за пределами Москвы, эксперты-подрывники прибывали из Ливии. «Красные бригады», «Красные колонны»... Солдаты высасывались путем нескончаемой пропаганды из сточных труб Кремля... Все эти убитые — безвинные свидетели. Убивали всех, кто стоял на дороге, — и все это во имя каких-то извращенных идей.

Но что они действительно хотели установить — это порядок, при котором они бы всегда находились выше других, менее удачливых, порядок, который дал бы им право посягать на свободу других.

Это касалось не только личных убеждений Болана, это было делом гласности — показания современной истории.

Да, Болан знал этих убийц. Он слишком хорошо их знал. Их безжалостный бизнес держался на том, что власти не противостояли им. Мягкотелые политики давали свободу террористам разворачивать кровавые кампании против безвинных мишеней.

Ладно, Мак Болан тоже может быть торговцем смертью, если это необходимо.

В истории всех цивилизованных обществ бывают времена, когда разрыв между законом и справедливостью доходит до разрушающей точки, когда механизм по защите порядочного, трудолюбивого народа катит свои колеса на пять пунктов сложных юридических тонкостей, в то время как право простого человека на справедливость нарушается. Эти времена требуют появления на исторической арене особого человека, который смог бы восстановить равновесие. В британской легенде, когда принц Джон не справился с управлением страной во время отсутствия своего брата, Ричарда Львиное Сердце, на защиту народа встал разбойник Робин Гуд.

На американском Западе такие люди, как Бат Мастерсон и братья Ирп, брались за оружие, чтобы заставить кровожадных сорвиголов подчиняться порядку и законности. И в другие времена, в других местах права граждан всегда защищали люди, стоявшие вне закона.

Сегодня времена востребовали Палача.

Болан, прослужив два срока во Вьетнаме, вел в одиночку войну против мафии. Теперь же его маленькая, но сильная группа столкнулась с новым врагом. Болан должен был нанести ответный удар. Он сражался за того убитого в Белфасте ребенка, ставил свою жизнь на карту, чтобы защитить учителя из деревенской школы в далекой стране и получить гарантию, что еще одна область на карте не окрасится в красный цвет.

И, как всегда, он рисковал ради страны, которую любил и в которую верил.

Болан знал, почему эта война так важна, он знал и то, что вступит в нее даже в одиночку, если это потребуется.

Пять лиц.

Это все, над чем ему надо сосредоточиться. Неуклюжий парень с половиной мизинца; парень постарше с белой полоской на голове; человек в очках, возможно просто гость; женщина, симпатичная, но не очень запоминающаяся; и наконец, террорист, долгое время считавшийся мертвым.

Это было похоже на поиск проклятой иголки в стоге сена.

Аэропорт был запружен людьми, прибывшими тремя рейсами. Часть присутствующих находилась на площадке для встречающих. А снаружи было больше сотни миллионов жителей, густо населявших полуостров размером с Калифорнию.

Задание казалось невыполнимым.

Болан сверху обозревал толпу, пытаясь уловить того, кто должен его встретить. Молодую американку спрашивали о сроках действия визы.

— О, ради святого Петра, я в третий раз за последний год приезжаю в вашу страну. Мой паспорт в полном порядке.

Японский служащий смотрел на нее с каменным выражением лица. Он ждал, когда к нему присоединится его напарник.

«Бедняжка, — подумал Болан, — ну и начало поездки!»

У американки были длинные волосы, затянутые в довольно-таки строгий пучок, очки в роговой оправе, которые подчеркивали озадаченное выражение ее глаз, и большой рот с вызывающе сжатой линией губ.

Подошел второй служащий, и она повторила ему то же самое на достаточно хорошем японском. Оба мужчины были явно удивлены, но показывали, что не понимают ее.

Женщина повторила все в третий раз, уже на английском, и теперь они уловили смысл ее слов. Японцы умеют говорить по-английски, но, видимо, им нелегко понять иностранца, который что-то хочет выразить на их родном языке.

Парень в синем плаще, узнав Болана по описанию, помахал рукой, чтобы привлечь его внимание. Американец последовал за ним через дверь, которая находилась сбоку от таможенного контроля. Он так и не узнал, чем закончилась история с той женщиной.

В тишине коридора они представились друг другу.

— Кингоро Накада. Зовите меня просто Кинг, — сказал парень в плаще. — Это мое прозвище — Король. Извините за опоздание: помешала авария на дороге.

Единственный человек, мимо которого они прошли окольным путем, минуя бюрократический барьер, был пожилой дворник, толкавший металлический ящик с чистящими приспособлениями. Мог быть хороший способ проскользнуть, минуя службу безопасности аэропорта. Болан заметил это не из-за какого-то профессионального побуждения, а просто потому, что всегда запоминал подобную информацию.

Машина Накады ждала их в зоне, запрещающей стоянку. Это был черный лимузин марки «Тойота». Женщина, сидевшая за рулем, вышла и открыла им заднюю дверцу.

— Это Сетсуки Секи, мой водитель. Я зову ее просто Суки. Некоторое время она работала со мной по делу о расследовании убийств. Когда меня перевели сюда, с месяц назад, я привез ее с собой.

— Привет, Суки.

Она улыбнулась в ответ на непроизвольную улыбку Болана. Хотя на ней была обычная одежда — зеленая юбка, пастельного цвета блузка, но выглядела она на ней очень аккуратно, как форма.

Суки, несомненно, была профессиональным водителем. Она так маневрировала в пробках на дорогах Токио, что наверняка смогла бы сдать тест на квалификацию для гонок в «Формуле 1».

Глядя в окно, Болан обратил внимание, что в отличие от американских городов, зеленых даже в своей деловой части, здесь всего несколько парков или деревьев оживляют безжалостно динамичную растянутость столицы. В центре города пересекаются транспортные магистрали, каждая из которых вливает в общий поток свою порцию машин.

— Держитесь, — сказала Суки спокойно, когда они обгоняли такси, чтобы быть первыми на узкой дороге.

Таксист, недовольный, что его так неожиданно подрезали, просигналил в знак протеста.

— Знаете, не все наши молодые пилоты-камикадзе принесли себя в жертву во время войны, — заметил Накада, кивая в сторону заднего стекла. — Некоторые из них стали таксистами. Но они, конечно, не любят статьи номер девять.

В нашей Конституции от 1948 года, в статье номер девять, японцы отрекались от войны навсегда. Но те парни опять хотят получить свою работу — они говорят, что там было намного безопасней.

Болан вежливо усмехнулся, посмотрев на хозяина, который, похоже, радовался шутке, наверняка рассказанной гостям не один раз. Он старался играть роль туриста с широко раскрытыми глазами. Кингоро Накада продолжал:

— Решив не иметь больше ничего общего с войной, Япония не испытывала потребности в военной машине и поэтому не имела военных секретов. Итак, официально у нас нет разведывательной службы, как таковой. Мое подразделение набрано из различных полицейских департаментов и сил самообороны — я служил и там, и там. Безопасность приезжающих особо важных персон и наших лидеров — это наш мандат, но это требует определенного уровня разведывательной деятельности, чтобы следить за известными возмутителями спокойствия.

— Мне было бы интересно проследить за вашими действиями в этой области. Мы могли бы обменяться некоторыми полезными советами в этом направлении, — сказал Болан, играя роль новичка.

— Хорошо, я договорился, чтобы вам завтра устроили поездку с гидом. Но сначала я хочу показать вам мой город. Кроме того, я бы счел за честь пригласить вас куда-нибудь поужинать сегодня вечером.

Болан кивнул в знак согласия.

Кингоро Накада наклонился вперед:

— Суки, заедьте, пожалуйста, за полковником Фениксом в восемь. Хорошо?

Глава 8

Гостиница представляла собой массивный лабиринт коридоров, в которые выходили одинаковые двери номеров, расположенные друг от друга на определенном расстоянии.

В ванной Болан нашел зубную щетку и одноразовую бритву, запакованную в целлофан. Все соответствовало мировым санитарным нормам. Если бы не буклет о буддийском священном писании, лежащий рядом с Библией, и не усталость, ощущаемая после полета, можно было бы подумать, что он в Миннеаполисе. Болан щелкнул кнопкой телевизора и начал распаковывать чемодан. Спортивная борьба на экране показалась ему детской игрой в сравнении с тем, что ему, вероятно, придется испытать.

Он с силой ударил по кнопке «стоп» и завалился на кровать.

Суки приехала точно по графику. Когда она позвонила к нему в номер, Болан был уже готов.

— Командующий Накада приносит свои извинения, — объяснила Суки, когда Болан сел в машину — на этот раз впереди, рядом с ней. — Он все еще занят в офисе. Мы встретимся с ним в ресторане.

Очевидно, у Суки было время зайти домой и переодеться. Теперь на ней была обтягивающая юбка и вышитая шелком блузка с широкими рукавами.

И хотя ее одежда выглядела вполне современной, в ней улавливалось что-то от традиционного кимоно. Ее волосы, гладкие и черные, как крыло ворона, были зачесаны назад и непринужденно заколоты.

Токио к ночи стал намного шумнее, чем был днем. Крики продавцов, звонки велосипедистов, нескончаемая суета уличного бизнеса перекликались с ревом автомобилей. Ослепительные ряды неоновых вывесок выкрикивали непонятные названия.

— Хотя официально командующий больше не занимается расследованием убийств, он все же иногда помогает вести наиболее сложные дела, — объяснила Суки отсутствие Накады. — Его называют «Королем города». Это заслуженный титул, и он никому его не уступит.

— А как вы? — спросил Болан. — Вы рады, что вас перевели?

— Трудно сказать. В Японии женщине гораздо сложнее продвинуться, чем в Америке, и было бы глупо с моей стороны отказываться от повышения в должности.

Они остановились перед пешеходным переходом. Окно в машине было открыто. Болан вдыхал странную смесь запахов: ладана и портящейся рыбы, сигарет и свежесрезанных цветов — неопределенный, но характерный аромат Востока. Вдруг внимание Болана привлекло отражение в боковом зеркале. Поправив его, он стал изучать машину, стоящую третьей за ними. Похоже, в ней было несколько человек. Болан отметил, что видел эту машину у гостиницы. Наверняка невинные бизнесмены едут на состязание по сумо...

— Я многое повидала, эта работа лучше, потому что никто никогда не может привыкнуть к виду смерти.

Суки взглянула на него с симпатией, как будто была благодарна за то, что приезд их гостя не повлечет за собой ужасных последствий.

— Думаю, это не так, — сказал Болан, понимая, что она имела в виду. Он знал, что такое смерть, намного лучше, чем она, и научился признавать ее необходимость, ее случайную оправданность, ее неизбежность, но привыкнуть к ней — никогда.

— А вот и он, — сказала Суки.

Полковник только сейчас заметил, что Накада довольно крупный мужчина. Возможно, не такой высокий, как Болан, но более грузный и широкоплечий, нежели окружающие его люди. Полицейский стоял на краю тротуара у ресторана и своим присутствием никому не позволял припарковать автомобиль на пустующее перед ним место. Держа в зубах сигарету, он обозревал окружающие окрестности.

Когда Суки подъехала к свободному месту, Накада швырнул окурок в сточную канаву.

Болан вылез и почувствовал, что идет дождь. Большие теплые капли искрились на веренице открытых зонтов. Болан инстинктивно повернулся и посмотрел на дорогу, но машина, вызвавшая его любопытство, исчезла.

Они вошли в тускло освещенный ресторан. Накада поздоровался с хозяином и договорился, что они сначала осмотрят кухню в задней части ресторана. Один из поваров приветливо кивнул ему. Казалось, Накада чувствовал себя здесь как дома. Повар поднял нож и ловко стал нарезать им тонкими ломтиками сырую рыбу. Два старших шеф-повара внимательно следили за одной из своих подчиненных, которая разделывала рыбу — ее название Болану так и не удалось определить.

— Она учится готовить «фугу», — с восхищением сказал Накада. — Нужно заработать право подавать «фугу». Определенные органы у крупных рыб содержат яд, и поэтому их нужно умело удалить, прежде чем разрезать рыбу.

— Одно неверное движение ножа — и какая-нибудь ядовитая часть останется в рыбе, — добавила Суки. — В результате обед станет таким же смертельным, как и «русский рулет».

— В таком случае я буду есть мясо, — заметил Болан.

— Превосходный выбор, сэр, — сказал м-р Миусаки, владелец ресторана. Он пришел на кухню сообщить, что все уже готово.

Решетчатые перегородки, создающие интим, были раздвинуты, и за ними показалась столовая. Низкий столик был накрыт на троих. Накада повернулся к Болану:

— Я выбрал это место за его интимность. Возможно, мы будем говорить о вещах, которые не следует слышать другим. Но сначала надо снять обувь.

— М-р Миусаки суетился вокруг, желая убедиться, что гости чувствуют себя комфортно.

— Преимущество работы в полиции в том, что приобретаешь много полезных друзей, — сказал Болан, усаживаясь за стол высотой со спичечный коробок.

— Это правда, — согласился Накада, когда хозяин, низко кланяясь, удалился. — Но вы приобретаете и много врагов.

— Что с делом Икиды? — спросила Суки.

— Ничего нового, — ответил Накада, устало кивая. — Это дело, с которым я помогал разобраться сегодня вечером, полковник Феникс. Если мы в скором времени не задержим убийцу, то все это может закончиться войной, которая будет на нашей совести.

Он наблюдал, как Болан с отточенной легкостью, орудовал палочками для еды. «Этот человек не лишен тайны», — подумал Накада.

— Вы когда-нибудь имели дело с промышленным шпионажем? — спросил Болан, как можно более непринужденно.

Накада покончил с последним лакомым кусочком закуски.

— Нет, это не моя сфера... Но думаю, это не так интересно, как убийства.

Оба мужчины, как борцы сумо, психологически оценивали друг друга.

Суки тем временем хотела спросить гостя, где он так искусно научился обращаться с палочками для еды. Но потом она поняла, что полковник был в свое время во Вьетнаме, и смутилась, вспомнив, о чем говорила с ним в машине.

— Надеюсь, вы пробудете здесь достаточно долго и сможете посмотреть окрестности Токио. Возможно, найдется время...

Внезапно Болан почувствовал в теле знакомое покалывание. Он подал женщине знак рукой, как телевизионный режиссер, чтобы она не прерывала разговора.

— ...время посетить гору Фуджи или даже Киото, — продолжала Суки.

Болан вскочил на ноги и стал продвигаться с грациозностью кота по позолоченной циновке. Затем мягко постучал по бумажной стенке напротив скользящей перегородки, через которую они вошли. Суки продолжала говорить. Болан добрался до замка и резко отодвинул задвижку. Мужчина, стоявший за дверью, упал в комнату.

Вторая фигура тенью последовала за первой, направляясь прямо на Болана.

Распахнулась дверь, с другой стороны, и ворвались еще два человека в масках.

— Осторожно, Король! — выкрикнул Болан, перед тем как схватил запястье нападающего, и, использовав его импульс, отбросил на первого.

Накада мгновенно обернулся для отражения атаки со своей стороны. Его правая нога поднялась в высокой дуге. Удар был направлен в голову бандита — тот упал с пронзительным воплем. Суки кружилась рядом, доставая из волос длинную шпильку. На полу рядом с ней с трудом приходили в себя двое парней. Один, с лицом в оспинах, пытался залезть в карман куртки. Не дожидаясь, когда он вытащит оружие, Суки вонзила ему в руку что-то наподобие иглы. В проходе появился пятый нападающий. Сверкнув золотыми зубами, он зычно отдал своим людям приказ об отступлении.

Болан схватил ближайшего к нему человека прежде, чем тот собрался ретироваться. Воспользовавшись бедром в качестве рычага, он бросил его на циновку и ударил в шею. Этого парня надо было взять живым, чтобы задать ему некоторые вопросы. Партнер этого парня, с проколотой рукой, воспользовавшись тем, что Болан какое-то мгновение был занят, хотел выскочить в коридор. Накада ударом ноги заставил еще одного бандита отлететь — тот споткнулся и с грохотом упал на непрочную обшивку. Человек с золотыми зубами помог ему подняться, и они побежали к выходу. Обернувшись, Накада увидел, что парень, лежавший у ног Болана, вынимает из кармана нож. Подскочив к нему, он опустился на колено и нанес сильный удар по дыхательному горлу. Когда Накада встал, его мишень лежала неподвижно, уставившись остекленевшими глазами в пол, на остатки разбросанного ужина, который он прервал так неудачно для себя.

Все происшедшее заняло не более минуты. Пять против троих в замкнутом пространстве — все вокруг выглядело так, будто сюда ворвались разъяренные звери.

Накада обернулся и посмотрел на ошеломленного Миусаки. Тот, видимо, хотел принести извинения своим почетным гостям, но шок от увиденного мешал ему это сделать. Суки спокойно воткнула шпильку обратно в волосы, поправляя выбившуюся прядь, как будто она просто попала под сильный порыв ветра.

Болан встал на колени, чтобы получше рассмотреть труп. Он ругался про себя, считая поведение Короля довольно необдуманным. Но видимо, у того не было достаточно времени, чтобы иметь возможность действовать полегче. Ведь нож до сих пор был зажат в руке мертвеца.

Она-то, рука, и приковала внимание Болана. На мизинце отсутствовали два верхних сустава — так же, как у парня на фотографии.

Глава 9

— Это знак «якудза», — сказал Накада, проглатывая слова. — След гангстера. Как я вам уже говорил, если полицейский в этом городе — честный человек, то у него в скором времени появятся какие-нибудь влиятельные враги.

Болану пришлось переспросить, чтобы понять, о чем говорил шеф безопасности.

На следующее утро Болану захотелось побольше узнать об этих людях из шайки японской «коза ностры».

Они выехали и направились далеко за пределы города, на юг вдоль залива, в штаб-квартиру Накады. Японский офицер выглядел озабоченным, он хмуро смотрел в окно.

— Итак, отсутствующие фаланги свидетельствуют о том, что он принадлежит именно к этой группировке? — спросил Болан.

— Да, если их воин провалит какое-нибудь поручение или задание, то он должен отрезать часть пальца, чтобы искупить свою вину. Хотя это так часто встречается, что мне кажется, что оябун иногда устраивает просто проверки, чтобы узнать честность своих людей.

— Оябун?

— Это те, кого вы называете «крестными отцами», но они скорее живут как даймио, великие феодальные лорды прошлых лет.

— Расскажите мне по подробнее об этих якудза. Накада заколебался, не зная, с чего начать.

— Честно говоря, я не в курсе, до какой степени вы дошли в общении с гангстерами в вашей стране, но считаю, что якудза это не совсем то же самое, что мафия.

— Да?

— Куми, преступные кланы и семьи, получают большую часть своих доходов из общественных нелегальных источников. Это — проституция и порнография, наркотики, азартные игры, шантаж, рэкет. Но у них много и узаконенных сфер деятельности: гостиницы, ночные клубы и дискотеки, закусочные и прачечные, пахинко — залы для игры в китайский бильярд. Они могут сойти за государственные структуры. В действительности их часто так и воспринимают. Это бизнес, который приносит семь биллионов долларов в год.

Мак Болан почувствовал холодок.

— Именно так, — кивнула Суки. — Они имеют тесные связи с некоторыми политическими группами и влиятельными организациями, не говоря уже о зайбатцу — наших промышленных гигантах.

— Я думаю, Суки хочет сказать, что с якудза шутки плохи, но это наша внутренняя проблема, и она не должна вас особо интересовать, — сказал Накада, по-видимому недовольный вмешательством своей помощницы. — Нет, то, о чем нам следует побеспокоиться с точки зрения безопасности, так это международные террористические группы и частные армии. Один из самых знаменитейших писателей-романистов Японии Юукио Мишима создал свою собственную армию и совершил над собой харакири, когда увидел, что это ни к чему хорошему не привело. Но есть и другие, менее романтичные, но более практичные. И эти потенциально опасны. А якудза не заинтересованы в создании беспорядков в нашей стране и не станут привлекать к себе внимание таким способом.

Болан никак не прокомментировал услышанное, но все, что он узнал, делало якудза очень похожими на ту организацию, с которой Болан боролся в Штатах.

— Примерно через десять минут мы доберемся до места, — проинформировал Накада Болана, поменяв тему разговора, Он слегка похлопал Суки по плечу: — Я бы хотел, чтобы ты показала полковнику Фениксу нашу территорию, провела по нашим регистрационным отделам. Яамашито ждет вас. А закончите экскурсию в моем офисе.

Дальше они ехали молча. Окидывая взглядом улицы, склады и кварталы, мимо которых они проезжали, Болан пытался разгадать смысл недавнего нападения. Была ли это давняя ненависть местного характера, которая неожиданно прорвалась? Пришли ли эти головорезы за Накадой? Если нет, то какой интерес мог представлять для них Мак Болан?

— Все не так, как в Вирджинии, да, полковник?

Болан вздрогнул, посмотрев в его сторону.

Накада сдержал улыбку. Все это хождение вокруг да около, «зондирование почвы» — он поймал Болана на крючок. И понял, что полковник Феникс коллега Пола Риона из посольства. Накада не мог устоять, чтобы не подчеркнуть этой маленькой победы.

— Нет, это совсем не похоже на Лэнгли. — Болан отрицательно покачал головой.

Сначала он подумал, что Накада обнаружил какие-то сведения в связи с операцией «Каменный человек», но потом с облегчением понял, что тот имел в виду ЦРУ.

Казалось бы, резиденция штаба Накады должна быть расположена в какой-нибудь традиционно японской вилле или современном бетонном здании, но она размещалась в неспроектированном викторианском чудовище, довершаемом готическими башенками, облицованными керамическими плитками, и дорожкой для автомобилей, усеянной гравием. Когда машина подъезжала к дому, Накада рассказал историю этого здания. Оно было построено тогда еще в сельской местности голландцем Вильямом Римейном, который жил здесь во время процветания Иокогамы как международного порта. В то судьбоносное утро — 1 сентября 192 3 года — Вильям и его жена Мери провожали своих друзей на пристани. Они оба погибли во время первого толчка Великого землетрясения.

Дом, такой крепкий, что выдержал разрушающую дрожь, использовался во время реконструкции как архив для хранения муниципальных отчетов. В течение последующих лет он переходил из рук в руки дюжине правительственных организаций и в конечном итоге был отдан под главный центр службы безопасности, теперь возглавляемый Накадой.

Огромные конюшни были переделаны под спортзал и помещение для пожарной команды. Высокие стены укреплены и оснащены сигнализацией.