Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Тьма века сего (№1) - Тьма века сего

ModernLib.Net / Фэнтези / Перетти Фрэнк / Тьма века сего - Чтение (стр. 5)
Автор: Перетти Фрэнк
Жанр: Фэнтези
Серия: Тьма века сего

 

 


Ни у кого не было сомнений в том, что произойдет. Демоны попятились, помня, что меч Рафара может описать широкую дугу.

Меч настиг Люциуса так быстро, что они поняли это только по воплю, который испустил мятежник, свернувшись на полу в уродливый клубок. Его меч вместе с ножнами валялись рядом, ловко срубленные одним ударом. Рафар снова взмахнул своим страшным оружием, на сей раз прибив волосы Люциуса к доскам пола.

Князь Вавилона стоял, наклонившись над противником. Кроваво-красные клубы дыма вырывались из его пасти и ноздрей.

— Кажется, ты претендуешь на мое положение? Люциус молчал.

— ОТВЕЧАЙ!

— Нет!

— завопил Люциус.

— Я сдаюсь!

— Поднимайся!

Люциус заставил себя встать, и сильная рука Рафара бросила его к остальным демонам. В эту минуту вид Люциуса был жалок. Он был совершенно раздавлен. Рафар подцепил меч Люциуса крючковатым острием и, описав им в воздухе дугу, вложил его в протянутую руку бывшего князя.

— Слушайте внимательно все, — прогремел Рафар. — Люциус, не боящийся Небесного воинства, струсил. Он лжец и безмозглый слизняк. Нечего его слушать. Я говорю вам: бойтесь Небесного воинства! Ангелы — наши враги, и их задача — победить вас. Если вы забудете это, если дадите им возможность беспрепятственно действовать, они вас одолеют.

Рафар тяжело, неуклюже шагал вдоль шеренги демонов, пристально вглядываясь в каждого. Заметив жалкого Разувера, он приблизился к нему и качнулся вперед, отчего тот опрокинулся навзничь. Рафар зацепил его одним пальцем за загривок и поставил на ноги.

— Скажи-ка мне, каракатица, что ты сегодня видел? Дух самодовольства и отчаяния от напряжения вдруг потерял память.

— Посланников Живого Бога, так ты сказал? — напомнил ему князь.

Разувер утвердительно закивал головой.

— Где?

— Здесь, прямо перед этим зданием.

— Что они делали?

— Я…я…

— Напали они на тебя?

— Нет.

— Ты видел сияние?

Эти слова заставили ничтожного духа очнуться. Он опять закивал.

— Когда Посланник Бога нападает, всегда виден свет, — Рафар со злобой повернулся к остальным. — И вы упустили такую важную примету! Вы смеялись! Вы издевались! Враг собирался атаковать, а вы не придали этому значения!

Теперь Рафар снова двинулся к Люциусу, чтобы продолжить пытку.

— Скажи-ка мне, князь в отставке, что происходит в Аштоне? Все ли готово?

— Да, Ваал-Рафар, — быстро ответил Люциус.

— Ах, вот как! Значит, ты уже покончил с молящимся Бушем и этим сонным смутьяном Хоганом? Люциус замялся.

— Значит, ты этого не сделал? Сначала ты позволил им явиться в город, который мы выбрали как чрезвычайно важное место для нашего дела…

— Это была ошибка, Ваал-Рафар! — выпалил Люциус. — Прежнего шефа «Кларион» удалось убрать по твоему приказу, но… никто не знает, откуда взялся Хоган. Он купил газету прежде, чем мы успели что-нибудь предпринять.

— Ну, а Буш? Я думал, что вы помогли ему исчезнуть.

— Это… это был другой служитель. Его мы убрали.

— Ну, и…?

— Вместо него появился этот молокосос. Неизвестно откуда.

Длинная зловонная струя вырвалась между клыками Рафара.

— Небесное воинство, — грозно произнес он. — Вы его прозевали. И теперь они действуют через избранников Божьих прямо у вас под носом! Ни для кого не секрет, что Ханк Буш постоянно молится. Тебя что, это не пугает?

Люциус кивнул:

— Да, конечно, это самое ужасное. Но мы на него все время нападаем, стараемся выжить из города,

— Ну, и как он реагирует?

— Он… он…

— Говори!

— Он молится.

Рафар покачал головой.

— Да, именно так, ведь он Божий служитель. Ну а, Хоган? Что вы предприняли против него?

— Мы… мы воздействовали на его дочь. Услышав это, Разувер не смог сдержаться:

— Я же сказал им, что это не поможет! Мы только раздразним Хогана и поможем ему выйти из летаргического сна.

Люциус изо всех сил старался привлечь внимание Ра-фара:

— Если мой господин позволит мне объяснить…

— Позволяю, — снисходительно бросил князь, не сводя глаз с Разувера.

Люциус лихорадочно выкладывал свои соображения:

— Иногда бывает неумно атаковать напрямую, так что мы нашли его слабое место — дочь, и решили, что нужно начать наступление с нее, нанести удар по дому, может быть, разбить его семью. Нам удалось разрушить жизнь предыдущему редактору. По крайней мере, это первое, что нужно попробовать.

— У вас ничего не выйдет, — опять затявкал Разувер. — Маршалл был безопасен для нас, пока вы не нарушили его благополучия. А теперь… теперь я боюсь, что мне не удастся заполучить его обратно, он…

Нетерпеливый угрожающий жест Рафара оборвал излияния духа самодовольства и отчаяния:

— Я не желаю, чтобы Хоган стал таким, каким был прежде, я хочу, чтобы он был уничтожен. Да, забирайте его дочь. Отберите у него все, что только возможно. Нам ни в коем случае нельзя рисковать.

— Но…

— пискнул Разувер.

Рафар снова схватил его и процедил, обжигая ядовитым дыханием его лицо:

— Забери у него мужество! Это-то ты наверняка сможешь сделать.

— Да-а-а-а…

Но Рафар не собирался ждать ответа. Сильным взмахом руки он вышвырнул Разу вера из подвала.

— Мы его уничтожим, окружим со всех сторон, мы выбьем почву у него из-под ног. Что же касается нового служителя, который затесался здесь не к месту, мы ему подстроим какую-нибудь ловушку. Но наши противники, насколько они сильны?

— У них нет никакой силы, — ответил Люциус, пытаясь поправить свое шаткое положение.

— Они достаточно умны, чтобы заставить вас поверить в свою слабость. Роковая ошибка, Люциус, — князь Вавилона обернулся к остальным. — Не смейте больше избегать ангелов. Надо охотиться за ними, считать, сколько их. Узнайте, где они, их планы, их имена. Не было еще ни одного задания, в которое бы не вмешалось Небесное воинство. А это дело особой важности. Меня прислал наш хозяин, и я должен исполнить его волю. У него большие виды на этот город. Одного моего появления достаточно, чтобы стянуть целую армию противника на наши головы. Будьте бдительны и не отступайте ни на шаг. Особенно это касается двух типов: пастора и журналиста, которые путаются у нас под ногами. Последние две занозы необходимо вытащить. Сегодня ночью испытаем, на что они способны.

Глава 6

Был темный дождливый вечер. Крупные капли стучали в старую оконную раму, не давая никому уснуть. В конце концов сон одолел Мэри, но Ханк, на душе у которого было и без того неспокойно, никак не мог расслабиться. Минувший день был тяжелым и неприятным во всех отношениях. Пришлось потратить немало сил, чтобы замазать надпись на фасаде дома, и все это время он неотступно

Размышлял, кто же был способен написать о нем такое. В ушах звучал последний телефонный разговор с Альфом Бруммелем. К тому же Ханку не давали покоя высказанные ему членами правления горькие и обидные слова. Он не ждал ничего хорошего от общего собрания, назначенного на пятницу, и сейчас, лежа в темноте, он в отчаянии шептал Господу свою молитву.

Удивительно, насколько каждый комок в матрасе кажется еще жестче, когда человек взволнован. Ханк уже начал беспокоиться, что ворочаясь, он разбудит Мэри. Он то ложился на спину, то поворачивался с боку на бок, засовывал руки под подушку, но тут же вытаскивал их оттуда. Наконец, совершенно измучившись, Ханк взял бумажную салфетку и высморкался. Часы показывали двадцать минут первого. Когда они ложились спать, было десять.

Ханк впал в полузабытье. Через некоторое время сон овладел им, и, как это обычно бывает, настолько незаметно, что утром и не вспомнить, как заснул.

Прошел час-другой, и его начали одолевать неприятные сновидения. Сначала это был давно знакомый сон: будто он едет на автомобиле прямо через гостиную, а потом машина превращается в самолет и взлетает. Затем сновидения начали сменяться с невероятной быстротой, становясь все более хаотичными и лихорадочными. Ханк из последних сил избегал невероятных опасностей, слышал крики, чувствовал, что на него нападают, видел кровь и ощущал ее вкус. Картины сменялись, переходя с цветных ярких на мрачные черно-белые. Он отчаянно боролся за свою жизнь: бесконечные преграды и враги подстерегали его, окружая со всех сторон. Происходящее было полной бессмыслицей, но одно ощущение не оставляло его ни на мгновение: леденящий душу ужас. Ему отчаянно хотелось закричать, но и лишней секунды у него не было. Он боролся с чудовищами и невидимой нечистой силой.

У него стучало в висках. Весь мир кружился, и ужасная вакханалия, проносившаяся в голове Ханка, стала доходить до его сознания, пробуждая ото сна. Он потянулся, перевернулся на спину, глубоко вдохнул, чтобы окончательно сбросить с себя кошмарные видения. Глаза его были полуоткрыты, но взгляд еще не мог ни на чем окончательно остановиться. Ханк испытывал неприятное чувство оцепенения, какое бывает, когда человек еще находится между сном и явью.

Но что это? Видит ли он это на самом деле? Похожее на привидение существо парило в воздухе под потолком, будто изображение, светящееся на черном бархате. Прямо над кроватью, настолько близко, что он ощущал серное удушливое дыхание, ужасная рожа гримасничала и изрыгала злобные слова, смысла которых он не понимал.

Усилием воли Ханк резко открыл глаза. Ему казалось, что он все еще видит перед собой эту маску, между тем изображение угасло, и в этот момент он почувствовал резкий сильный удар под ложечку. Сердце забилось и застучало с такой силой, будто хотело выскочить из груди. Пропитанные потом пижама и простыня прилипли к телу. Ханк лежал, тяжело дыша и выжидая, когда ужас оставит его. Все оставалось без изменений, и он чувствовал, что не в силах совладать с собою,

«Мне просто приснился кошмар, — уговаривал себя пастор, — может, я еще так и не проснулся». Он широко открывал глаза, озирался по сторонам, пытаясь узнать знакомые очертания домашней обстановки. Одновременно ему хотелось, как в детстве, спрятаться с головой под одеяло в надежде, что привидения, чудовища и ночные воры исчезнут сами собой.

Ханк не мог различить в темноте ничего, кроме обычных вещей. В углу притаилось вовсе не приведение — это белая рубашка висела на стуле. Мерцавший на стене странный кружок света был всего лишь отблеском от стекла его часов, отражающего свет уличных фонарей. Но что-то его напугало, и он по-прежнему испытывал безотчетный ужас. Ханка всего трясло, и он судорожно пытался понять, где галлюцинации, а где реальность. Он, затаив дыхание, прислушивался, но даже тишина, царившая вокруг, несла в себе угрозу. Она была обманчивой и не успокаивала. Ханку казалось, что в ней затаилось нечто злое, незваный гость или бес, выжидающий удобного случая для нападения. «Что это? Чьи-то шаги? Или кто-то скребется? Нет, это ветер стучит в окно», — уговаривал он себя. Дождь прекратился.

Еще какой-то звук, на этот раз шелест, донесся из истиной. Он никогда раньше не слышал ночью ничего подобного. «Я должен проснуться. Я должен проснуться. Сердце, перестань, успокойся, чтобы я мог слышать».

Ханк заставил себя сесть, хотя так он чувствовал себя еще более уязвимым. Несколько минут пастор сидел в постели не шелохнувшись, прижав руку к груди, пытаясь сдержать удары сердца. В конце концов оно забилось ровнее, однако пульс оставался слишком частым. Капли пота холодели на коже. Встать или попытаться снова заснуть? Но он знал, что уснуть ему не удастся. Пастор решил все же пройтись по дому. Неожиданно на кухне что-то грохнуло со страшным металлическим лязгом.

Только после этого Ханк начал молиться.

* * *

Похожие кошмары одолевали и Хогана, сердце его стучало от неотступного страха. Голоса. Действительно, где-то разговаривали. Санди? А может быть, радио?

«Но кто его знает, — решил он про себя, — должно быть, этот город окончательно сошел с ума, и теперь помешанные появились и в моем доме». Он встал с постели, надел тапочки и направился к гардеробу, чтобы взять там бейсбольную биту. «То же самое случалось и в городе, где мы жили раньше, — думал он. — А сейчас, наверное, придется кому-то раскроить череп».

Маршалл выглянул из спальни в коридор. Там было темно, ни единого лучика света, ничего. Однако ноги у него подкашивались от страха, он не мог найти этому никакого объяснения. Хоган щелкнул выключателем. Проклятие! Лампочка в коридоре перегорела. Когда это произошло, он не знал. Но сейчас, стоя в кромешной тьме, Маршалл чувствовал, что мужество окончательно покинуло его. Сжав биту, он осторожно двинулся по коридору, прижимаясь к стене, напряженно оглядываясь по сторонам и прислушиваясь. Ему почудился легкий шорох, как будто кто-то тихо крался.

Маршаллу показалось, что он разглядел что-то под аркой дверного проема, ведущего в гостиную. Журналист вжался в стену, стараясь остаться незамеченным. Дверь на улицу была открыта. Сердце забилось еще сильнее, в висках стучало. Это был беспричинный, отвратительный страх, как детский страх темноты. А ведь сегодня он уже испытывал подобный ужас. Странно, но почему-то он почувствовал себя немного спокойнее, по крайней мере, распахнутая дверь указывала на реального врага.

Неожиданно в голове пронеслась дикая мысль: профессор должна быть где-то здесь, в доме.

Маршалл прошел.по коридору в комнату Санди, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Он хотел увидеть Кэт и Санди, ведь в доме явно что-то происходило.

Дверь в спальню дочери была открыта, это было необычно, и поэтому он насторожился еще больше. Держа биту наготове, Хоган медленно двинулся к открытой двери и заглянул в комнату.

С Санди явно что-то случилось. Кровать была пуста, а сама она исчезла. Маршалл повернул выключатель. Постель была разбросана: одеяло валялось на полу, как будто его поспешно отшвырнули прочь, в комнате царил совершенный беспорядок.

Маршалл вышел из комнаты дочери, и пока он на ощупь пробирался дальше по темному коридору, ему пришло в голову, что Санди могла просто выйти в ванную или на кухню выпить воды. Но эта простая мысль вовсе не объясняла того дикого ужаса, который охватил его. Он сделал несколько глубоких вдохов, изо всех сил пытаясь взять себя в руки, но страх не проходил. Это был предательский, неестественный страх, как будто Маршалл был всего в дюйме от неведомого чудовища, готового сомкнуть челюсти на его горле.

В ванной было темно и холодно. Маршалл щелкнул выключателем, приготовясь к ужасному зрелищу. Все было в порядке, он не заметил ничего необычного. Оставив свет гореть, он повернул обратно в сторону гостиной.

Настороженно, как вор, готовый броситься в любую секунду прочь, Маршалл осторожно заглянул в комнату. Шелест послышался снова. Он быстро включил свет. Нет! Это лишь холодный воздух, задувающий в открытую дверь, шевелил гардины. Санди не было и здесь. Ни в гостиной, ни на кухне, нигде. Может, она вышла во двор?

Но Маршалл не сразу решился пойти к входной двери. Идти надо было через гостиную, где за каждой вещью могла притаиться опасность. Он покрепче сжал биту, занес ее для удара и начал обходить гостиную кругом, держась спиной к стене: отступил к дивану, заглянул за него, обогнул «стерео» и наконец добрался до двери.

Маршалл вышел на веранду и, окунувшись в холодный ночной воздух, сразу почувствовал себя спокойнее. В городе было по-прежнему тихо. Все жители в этот час мирно спали в постелях, а не шастали, крадучись, по собственному дому с бейсбольной битой. Постояв некоторое время и собравшись с силами, Маршалл снова вошел в дом.

Закрыть за собой дверь было все равно, что запереться в тесном чулане с сотнями гадюк. Страх вернулся снова, Маршалл покрепче сжал биту и, стоя спиной к двери, оглядел комнату. Но почему так темно? Свет был зажжен, но лампы горели настолько тускло, будто их окунули в черную краску. «Хоган, — подумал он сам о себе, — ты или рехнулся, или влип в неприятную историю». Он замер у двери, вглядываясь и вслушиваясь. И все-таки в доме кто-то был. Хоган никого не видел и не слышал, однако ощущал чье-то присутствие.

А перед домом, укрывшись в тени кустов, Тол и его спутники наблюдали за тем, как демоны — Тол насчитал их не меньше сорока — испытывали рассудок и дух Маршалла. Они шныряли из дома на улицу и обратно в дом, как угольно-черные ласточки, они носились по комнате, кружа вокруг Маршалла, выкрикивая ему в уши ругательства и богохульства. Они тешились его страхом, который становился все сильнее и сильнее. Тол внимательно следил, не появится ли Рафар, но его не было в этой беснующейся своре. Хотя, без сомнения, демоны действовали по приказу самого грозного князя Вавилона.

Тол и его друзья страдали вместе с Маршаллом, всем сердцем переживая его мучения. Один из бесов, маленький уродливый дьяволенок с острыми шипами по всему телу, вспрыгнув на плечи Маршалла, бил его по голове и орал: «Ты умрешь, Хоган! Ты умрешь! Твоя дочь мертва, и ты тоже умрешь!»

Гило был не в силах больше сдерживать себя. Его меч со свистом выскользнул из ножен, но сильная рука Тола остановила его.

— Позволь мне, Капитан, — умолял Гило. — Никогда еще я не видел такой наглости!

— Успокойся, мой дорогой воин, — урезонил его Тол.

— Я только разочек ударю!

Гило видел, какую муку испытывал сам Тол, отдавая приказ: «Наберись терпения. Терпение. Он должен пройти через это».

* * *

Ханк зажег свет по всему дому, но ему казалось, что зрение сыграло с ним злую шутку, потому что в комнатах по-прежнему было очень темно, и тени оставались совершенно непроницаемыми. Он не мог понять, сам ли он или это только тени двигаются по комнате. Странные вздымающиеся волны полусвета-полутени колыхались, будто в такт медленному ровному дыханию.

Ханк стоял в дверях между кухней и гостиной, весь превратившись в слух и зрение. Он чувствовал какое-то неясное движение воздуха, но это был не свежий ветер с улицы, а скорее оно было похоже на чье-то горячее, едкое, липко-зловонное, гнетущее дыхание.

Заглянув на кухню, Ханк обнаружил, что грохот наделала всего лишь лопатка для жаренья, соскользнувшая с сушилки на пол. Настолько обычное объяснение должно было бы немедленно успокоить его взвинченные нервы, но страх не проходил. Он знал, что рано или поздно ему придется преодолеть себя, и наконец пастор решился и сделал первый шаг от порога в гостиную — это было словно падение в бездонный колодец ужаса. Волосы встали дыбом от безумного страха, губы начали лихорадочно шептать молитву.

Ханк сделал еще один шаг, и, прежде чем он успел сообразить, что произошло, его тело рывком подалось вперед, и он грохнулся на пол. Словно попавшее в ловушку животное, он инстинктивно боролся, пытаясь освободиться от навалившейся на него невидимой тяжести. Руки и ноги бились о мебель, вещи сыпались на него, но, охваченный ужасом, он не чувствовал боли. Ханк извивался и судорожно глотал воздух. Он наносил удары руками и ногами во все стороны, чувствуя какое-то необъяснимое сопротивление, подобное тому, какое ощущает своим движениям пловец. Комната казалась заполненной дымом.

Тьма ослепила, слух изменил, связь с реальным миром исчезла, время остановилось. Ханк почувствовал, что умирает. Неожиданно перед ним возник не то фантом, галлюцинация, не то зловещая реальность: два желтых, горящих, как у привидения, полных ненависти глаза. Горло перехватило, сдавило клещами, не давая крику вырваться наружу. "Иисус!

— пронеслось в его сознании.

— Помоги мне!"

Следующая его мысль, короткая, мимолетная, похоже, пришла от

Господа: "Связывай их!

Используй свою власть!"

Ханк твердо выговаривал слова вслух, сам не слыша их:

— Я связываю тебя во имя Иисуса Христа!

Страшная тяжесть, навалившаяся на него, внезапно исчезла. Ему почудилось, будто вихрь подхватил его и оторвал от пола. Ханк глотнул воздуха и заметил, что сражается с пустотой. Но страх еще не отпускал: чье-то присутствие, черное, таящее угрозу, не исчезало.

Приподнявшись, он сел, еще раз перевел дыхание и произнес громко и отчетливо:

— Во имя Иисуса, я приказываю тебе оставить мой дом!

Мэри проснулась внезапно, как от удара, удивленная и испуганная звуками борьбы и криками боли. Вначале шум был оглушительным, но потом звуки начали затихать, ослабевать, как бы удаляясь.

— Ханк!

— встревоженно воскликнула Мэри.

Маршалл зарычал как дикарь и занес биту для удара. Нападающий тоже закричал от ужаса.

Это была Кэт. Неожиданно для себя они столкнулись спинами, пятясь в темном коридоре.

— Маршалл! — проговорила Кэт срывающимся голосом. — Что ты тут делаешь, в конце концов?! — Она была вне себя и готова заплакать.

— Кэт, — вздохнул Хоган и почувствовал, что напряжение уходит, как воздух из проколотой камеры. — Что ты тут делаешь? Тебе что, жить надоело?

— Что происходит? — Кэт посмотрела на биту, поняв, что все-таки что-то случилось, и в страхе прижалась к мужу. — В доме кто-то есть?

— Нет… — пробормотал он со смешанным чувством облегчения и отвращения. — Никого. Я проверял.

— Что случилось, кто это был?

— Я же сказал, никого.

— Но мне показалось, ты с кем-то разговаривал. Он с раздражением взглянул на нее и выпалил, едва не срываясь на крик:

— Ну и как, похоже, что я вел светские беседы? Кэт отрицательно покачала головой:

— Я, наверное, спала. Но меня разбудили голоса.

— Какие еще голоса?

— Казалось, что у нас идет новогодняя вечеринка. Выкладывай, кто это был?

— Никого не было, я же сказал. Кэт была озадачена:

— Но ведь меня что-то разбудило.

— Значит, это были привидения.

Кэт с силой сжала руку мужа с такой силой, что та совершенно онемела.

— Не говори так!

— Санди исчезла, — наконец решился сообщить Маршалл.

— Как это — исчезла, что ты имеешь в виду?

— Ее нет. Ее нет в доме. Комната пуста. Испарилась. Исчезла, понимаешь!

Кэт бросилась в комнату Санди. Маршалл двинулся за ней и через открытую дверь наблюдал, как Кэт осматривала гардероб, ящики письменного стола. Потом она произнесла с тревогой:

— Часть одежды пропала, и учебников нет на месте. Кэт выглядела совершенно беспомощной.

— Маршалл, она действительно ушла из дома!

Он довольно долго смотрел на Кэт, не произнося ни слова, потом оглядел разоренную комнату, и голова его с глухим стуком ударилась о дверной косяк.

— Рехнуться можно, — простонал несчастный отец.

— Вчера вечером я заметила, что она была не в себе. Мне надо было разобраться.

— Да, у нас произошел не совсем удачный разговор.

— Явно неудачный. Ты вернулся домой без нее.

— А как она, кстати, добралась домой?

— Ее подвезла Тэрри, подруга.

— Тогда, может быть, она отправилась спать к Тэрри?

— Позвонить ей, спросить?

— Не знаю…

— Ты не знаешь?

Маршалл закрыл глаза и попытался собраться с мыслями.

— Нет, уже поздно. Все равно, она там или ее там нет.

Если ее нет, то мы только зря поднимем людей с постели. А если она там, то, по крайней мере, с ней все в порядке. Кэт начала нервничать.

— Я все-таки позвоню.

Маршалл поднял руку и снова прислонился головой к косяку.

— Ну-ну, не паникуй. Погоди немного.

— Я только спрошу, у них ли Санди…

— Ладно, ладно…

Тут Кэт заметила, что с мужем творится что-то неладное. Он был бледен, слаб и явно чем-то потрясен.

— Что с тобой, Маршалл?

— Погоди немного…

Обеспокоенная, она обняла его за плечи

— Что с тобой?

Маршалл явно колебался, прежде чем признаться:

— Мне страшно.

Его заметно била дрожь.

— Я действительно боюсь, но сам не знаю чего. Теперь уже перепугалась Кэт.

— Маршалл…

— Не волнуйся, пожалуйста. Не теряй головы.

— Чем тебе помочь?

— Держись сама. Этого вполне достаточно. Кэт немного подумала и участливо обратилась к Маршаллу:

— Лучше бы тебе накинуть халат. Хочешь, я согрею молока?

— Да, это было бы очень кстати.

* * *

Первый раз в жизни Ханк Буш сражался с бесами и связывал их. Они проявили удивительную наглость: внезапно под покровом ночи ворвались в дом, чтобы издеваться над ним и все крушить. Демоны метались с воплями по комнате, прыгали по телу Ханка, стараясь до смерти напугать его. Неожиданно Криони и Трискал вместе с другими ангелами увидели из своего укрытия, как стаи перепуганных и разъяренных духов, подобно взбудораженным летучим мышам, с шумом начали вылетать из дома. Они возмущенно кричали, зажимая лапами уши. Их было около сотни, обычных «шутников» и хулиганов, работу которых Криони уже видел по всему городу. Без сомнения, это «великий Ваал» послал их, и теперь, когда они потерпели неудачу, неизвестно было, что скажет Рафар и что он предпримет в дальнейшем. Что же касается Ханка, он выдержал первое испытание блестяще. В мгновение ока путь освободился, опасность миновала, так что воины вздохнули с облегчением и вышли из засады. Криони и Трискал были довольны.

— Тол прав, Ханк Буш не так прост, — начал Криони.

— Этот человек — крепкий орешек, — добавил Трискал.

Однако Ханк и Мэри в ту минуту не чувствовали себя ни сильными, ни, тем более, победителями. Потрясенные, сидели они за кухонным столом, Мэри с ледяным пузырем в руках, Ханк с шишкой на лбу и множеством синяков и ссадин на руках и на ногах. Ханк был доволен уже тем, что остался жив, а Мэри, все еще не оправившаяся от потрясения, была в полном недоумении.

Молчание затянулось. Но они не решались заговорить о пережитых событиях из боязни, что после расспросов и рассуждений происшедшее окажется всего-навсего следствием того, что оба съели на ночь слишком много копченой колбасы и острого перца. Однако шишка на лбу Ханка заметно увеличивалась, и ему пришлось подробно рассказать все, как было. Мэри верила каждому его слову, вспоминая разбудившие ее дикие вопли. Поделившись друг с другом неприятными впечатлениями, оба пришли к выводу, что случившееся этой бурной ночью было все же реальностью, а не кошмарным сном.

— Бесы, — заключил Ханк. Мэри согласно кивнула.

— Но почему? — не унимался Ханк. — Для чего это все?

У Мэри сразу не нашлось ответа. Она ждала, что скажет муж. Наконец, он произнес:

— Это был мой первый экзамен по рукопашному бою. Я был совершенно не готов — и провалился.

Мэри подала ему пузырь, он дернулся от боли, прикладывая его ко лбу.

— Почему ты так решил?

— Не знаю. Я сам виноват, они обвели меня вокруг пальца. Я позволил им втянуть себя в это безобразие. Боже, милостивый! Помоги мне быть начеку в следующий раз! Дай мне мудрости, научи чувствовать их приближение и предвидеть их действия.

Мэри пожала ему руку:

— Может быть, я ошибаюсь, но разве Господь этого уже не сделал? Я имею в виду, как бы ты мог узнать, как противостоять прямой сатанинской атаке, если бы ты… просто не испытал ее?

Именно это необходимо было услышать Ханку.

— О! Выходит, я уже ветеран!

— Я считаю, что ты справился. Они исчезли, ведь так? А ты остался. Если бы ты слышал эти ужасные крики!

— Ты уверена, что это кричал не я?

— Абсолютно уверена.

Затем последовала долгая напряженная пауза.

— Что же теперь будет? — спросила наконец Мэри.

— Давай молиться, — ответил Ханк. Для него это было естественным выходом из любого положения.

И они молились, сидя за маленьким кухонным столиком. Взяв друг друга за руки, они держали совет с Господом, благодарили Его за ночное переживание, за то, что он оградил их от настоящей опасности, дав им почувствовать, что представляет из себя враг. Они провели так около часа, и постепенно их мысли перенеслись с личных проблем на общечеловеческие. Ханк и Мэри молились за свою церковь, за прихожан, за город, за свой народ, за весь мир. Это дало им чудесное ощущение связи с Божьим престолом, уверенность в союзе с Господом и в своей сопричастности к серьезному делу. Ханк твердо решил продолжать сражение с дьяволом, пока не заставит его обратиться в бегство, и был уверен, что Бог хочет того же.

* * *

Теплое молоко и присутствие Кэт успокаивающе подействовали на взвинченные нервы Маршалла. С каждым глотком молока и с каждой минутой покоя к нему возвращалось сознание того, что мир не перевернулся, и он сам будет жить дальше, и утром, как обычно, взойдет солнце. Маршалл недоумевал, отчего еще недавно все выглядело столь ужасно.

— Ну как, теперь лучше? — спросила Кэт, намазывая масло на теплый поджаренный хлеб.

— Вроде бы да! — ответил Маршалл, отметив про себя, что сердце стучит так же размеренно, как и всегда. — Не понимаю, что на меня нашло.

Кэт поставила перед ним тарелку.

Маршалл взял хлеб и спросил:

— Значит, у Тэрри ее нет?

Кэт утвердительно кивнула головой.

— Ты уверен, что хочешь поговорить о Санди? Маршалл был готов к беседе.

— Да, нам нужно переговорить о многом.

— Не знаю, с чего начать…

— Ты думаешь, что я виноват?

— Ох, Маршалл…

— Пожалуйста, говори честно, я целый день получал удары в спину. Я тебя слушаю.

Глаза их встретились, и Кэт долго смотрела на Маршалла серьезным и полным любви взглядом.

— Вовсе нет, — наконец сказала она.

— Уверен, что виноват во всем я.

— Я думаю, мы все виноваты, Санди тоже. Не забывай, что она многое решает сама.

— Конечно, но, может быть, это произошло оттого, что мы не предложили ей взамен чего-нибудь лучшего.

— Как ты считаешь, не поговорить ли с пастором Янгом?

— Вот уж подходящий тип.

— Что?

Хоган безнадежно покачал головой.

— Может быть… может быть, этот Янг слишком либерален. Ты знаешь, он так много говорит об общечеловеческой семье, о самопознании, о спасении китов…

Кэт была удивлена.

— А я думала, что он тебе нравится.

— Да… пожалуй. Но не всегда. Вообще-то, когда я бываю на службе у Янга, у меня не возникает ощущения, что я нахожусь в церкви. Скорее это напоминает заседание парламента или одну из тех странных лекций, которые слушает Санди.

Он посмотрел жене в глаза; они были серьезны. Кэт была вся внимание.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31