Журналы, газеты, письма. Все - с определённым уклоном. Например, раз в месяц в почтовом ящике обнаруживался богато иллюстрированный немецкий журнал "Das Schwarze Korps", посвящённый истории СС и Третьего Рейха. Не менее раза в неделю появлялась газета "Vril" - печатный орган эстонской национал-социалистической партии. Среди писем преобладали восторженные послания от прыщавых юнцов, натянувших от большого ума чёрную униформу и считавших Раннета чуть ли не своим духовным вождём. Сразу возникал вопрос, кто снабдил их адресом. Пенсионер рвал эти послания, не читая, и, добавляя их к кипе неонацистской периодики, отправлял в мусорное ведро. Впрочем, несколько писем всё же привлекли его внимание и заставили крепко задуматься. Они были подписаны неким Юханом Мяльком, директором Музея древней истории стран Балтии. В этих письмах, удостоверенных огромными печатями, Мяльк просил господина Раннета посодействовать в розыске "ценных предметов старины", принадлежащих эстонскому народу и утерянных в ходе Второй мировой войны. Что это за предметы, директор Музея древней истории не уточнял, но письма свои присылал с завидной регулярностью. Однако по-настоящему Раннета напугала надпись, сделанная красным маркером на двери его квартиры одной тихой ночью. Надпись гласила: "Смерть фашисту!" и имела подпись "Мосад". Несмотря на то, что слово "Моссад" пишется через два "с", да и сама эта организация предпочитает не афишировать свои намерения, Отто Раннет почувствовал себя обложенным со всех сторон. Он не знал, что надпись сделал Олег Филиппов - тот самый "ученик шестого-а класса", подросший, дослужившийся до звания лейтенанта полиции, обременённый женой и двумя детьми, но так и не сумевший избавиться от потаённого страха перед старым эстонцем, причин которого давно уже не помнил. Его дурацкая и совершенно подростковая выходка стала последней каплей, переполнившей чашу, и нелюдимый пенсионер сорвался с насиженного места. Отто Раннета арестовали 10 сентября 1999 года в Нарве при попытке приобретения фальшивого паспорта с вклейкой, разрешающей свободный выход в Ивангород. При личном досмотре у него были изъяты пистолет П-38 системы "вальтер", пять тысяч долларов крупными купюрами старого образца, десять бриллиантов по четыре карата и старинная гравюра, изображающая рыцаря с копьём и чашей и женщину, стоящую на коленях. Вместе со всем изъятым Раннета доставили в Таллинн - на роскошную виллу в пригороде, окружённую высоким забором, с охраной и собаками. Там его посадили на металлический стул, установленный в центре совершенно пустой комнаты с обитыми звукоизолирующим материалом стенами. Стул имел особенности - в подлокотники его были вмонтированы стальные зажимы. Сопровождавший арестованного пенсионера полицейский вложил его руки в эти зажимы и защёлкнул механический замок, приковав Раннета к стулу. Старый эстонец понял, что доигрался: живым его из этой комнаты не выпустят. Впрочем, оставался ещё один шанс на миллион, а Раннет за свою длинную и многотрудную жизнь привык полагаться даже на такие ничтожные шансы. Через некоторое время в комнату вошли двое. Одного Отто узнал сразу замминистра Эйно Парве, одетый, как и тогда, при первой встрече, в чёрный френч с серебряными позументами. За ним следовал персонаж менее солидный, но зато более колоритный. Он был худ до нескладности и небрит, носил простенький дешёвый костюм, на лацкане которого имелся значок - глаз в треугольнике, знаменитое Всевидящее Око. Но самое примечательное в наружности спутника Эйно Парве было то, что уже по первому впечатлению становилось ясно: он психически ненормален. Бегающий взгляд, неровная дёргающаяся походка, мимика шимпанзе - всё говорило за это. Раннет почувствовал боль в низу живота - так давал о себе знать глубоко спрятанный ужас перед двумя безумцами, во власти которых он оказался. - Guten Tag, Herr Ran!106 - приветливо сказал Эйно Парве. - Я не понимаю вас, - отозвался Раннет по-эстонски. - Полноте, дружище, - замминистра ухмыльнулся. - На эстонском языке вы говорите гораздо хуже, чем на своём родном - немецком. Хотя могли бы и освоить за столько-то лет. Но если угодно, будем говорить по-эстонски. - Вы меня с кем-то перепутали, - попробовал играть по старинке Раннет. Эйно Парве и второй, походивший на сумасшедшего, встали бок о бок напротив металлического стула, к которому был прикован Раннет, и замминистра заметил: - А вы, оказывается, плохо держите удар, господин штандартенфюрер. Наверное, стареете? Раньше вы были спокойнее и не поддавались на прямые провокации. Кстати, хочу представить вам моего друга. Его зовут Юхан Мяльк, он возглавляет Музей древней истории. Директор Музея древней истории тут же скорчил такую рожу, что впору было вызывать санитаров. - Он очень большой специалист в своей области, - отрекомендовал замминистра приятеля, - и умеет работать не только головой, но и руками. Отто Раннет искоса посмотрел на руки Мялька - пальцы у директора Музея были длинные и тонкие, с такими пальцами из него мог бы получиться хороший хирург или музыкант. Но, видно, не получился. - Вы меня с кем-то перепутали... - Ну, разумеется, перепутали, - Эйно Парве засмеялся. - Тогда объясните нам, господин Раннет, откуда у бывшего заключённого концентрационного лагеря, у бывшего механизатора совхоза имени Пегельмана, а ныне малообеспеченного пенсионера, оказалась крупная сумма в долларах США, бриллианты, пистолет Вальтера, и вот это? - замминистра полез в карман френча и извлёк из него сложенную вчетверо гравюру, девятнадцать лет служившую единственным украшением однокомнатной квартиры Отто Раннета. Очень неосторожно с вашей стороны, господин штандартенфюрер, хранить у себя подобную картинку. Она же выдала вас с головой. Я ведь ещё сомневался, когда ехал к вам полгода назад, но когда увидел её, понял: вы тот, кто нам нужен. - Я не знаю, о чём вы говорите, - отозвался пенсионер хмуро. - Я вырезал эту картинку из "Огонька". Она мне понравилась. Юхан Мяльк мерзко захихикал и облизнулся. - Глупо, господин Ран, глупо. В "Огоньке" никогда не напечатали бы символическое изображение Мистерии Грааля. Товарищ Суслов не допустил бы. Он в этих делах разбирался. - Что вам от меня нужно? - спросил старый эстонец безнадёжно. - Вот это совсем другой разговор, - сказал Эйно Парве, он спрятал гравюру и закурил. - Нам нужно совсем немного. Вы даёте нам несколько цифр точные координаты антарктической базы и шифр устройства самоликвидации. В обмен мы предлагаем: домик в престижном пригороде Таллинна, хорошую пенсию и достойную старость. Соглашайтесь. Это очень выгодное предложение. Раннет сделал вид, что размышляет. Потом ответил так: - Хорошо, я сознаюсь. Я действительно штандартенфюрер СС Отто Ран. Однако вы ошиблись в главном: я никогда не имел отношения к антарктическим экспедициям Третьего рейха. Этой темой занимался Альфред Рихтер. - А мы располагаем другими данными, - сказал Эйно Парве. - С 39-го года, с момента вашей мнимой смерти, по декабрь 44-го вы под именем штандартенфюрера СС Отто Келера находились на базе "Ной Швабенланд". Фактически вы возглавляли специальный антарктический отдел "Аненербе" и принимали в строительстве базы самое непосредственное участие. Настал долгожданный момент, и Раннет не преминул воспользоваться своим единственным шансом. - Это ложная информация, - сказал он просто. - Я не знаю, откуда вы получили сведения о базе, но они не соответствуют действительности. С 39-го года я занимался теоретическим обоснованием проекта "Новая раса" и работал в концлагерях. Например, с профессором Августом Хиртом из Страсбургского университета. Замминистра помолчал. - Вы настаиваете на своей версии? - спросил он после паузы. - Да. Но это не версия - это правда. Эйно Парве взглянул на Юхана и отошёл к стене. Мяльк выпятил нижнюю губу, от чего его сходство с шимпанзе заметно усилилось, и приблизился к Раннету. Он наклонился над пенсионером, и заговорил отвратительно визгливым голосом: - Слушай ты, старый ублюдок, хватит вешать нам лапшу на уши. У нас есть способы тебя разговорить. Знаешь, наверное, есть всякие химические препараты. Но я - я! - сторонник старых методов. Потому что я хочу увидеть, какого цвета у тебя кровь. Увидеть, как ты обгадишься. Увидеть, как ты будешь плакать и умолять меня о смерти. Пенсионер знал, что это не пустые слова - директор Музея древней истории явно не зря был приглашён на допрос. Но Раннет не строил иллюзий: не будет никакого домика в пригороде, ни обещанной "достойной старости", а быстрое согласие ответить на заданный вопрос означает только быструю смерть. Бывшему штандартенфюреру СС вдруг стало интересно узнать напоследок предел своих возможностей. За годы войны он насмотрелся на смерть в разных её формах. На его глазах людей стреляли, душили, топили, травили газами, расчленяли, но сейчас он вспомнил только один эпизод из своей биографии. По приглашению Института экспериментальной медицины, подчинённого "Аненербе", Отто Ран присутствовал при опытах доктора Рашера из Мюнхена. Зигмунд Рашер по заказу Люфтваффе проводил исследования воздействия больших высот на человеческий организм. В качестве подопытного материала использовались заключённые лагеря Дахау. Рашер встретил Рана приветливо и сразу провёл в свою лабораторию, где как раз шла подготовка к очередному эксперименту с переохлаждением. В лаборатории стоял чан с обычной водой, в которую ассистенты доктора набросали толчёный лёд, поддерживая температуру не выше трёх градусов по шкале Цельсия. В чан поместили двоих раздетых догола русских офицеров. По расчётам Рашера смерть должна была наступить максимум через сорок минут, но он ошибся, и эта пытка длилась целых пять часов! Офицеры кричали и на русском и на немецком просили убить их. На втором часу один из ассистентов проявил беспокойство и потребовал прекратить эксперимент, и тогда Рашер пригрозил ему пистолетом, сказав, что застрелит любого, кто попытается прервать опыт до его "естественного завершения". На четвёртом часу сорвавшие голос русские вдруг обнялись и один что-то тихо сказал другому. Рашер потребовал от присутствующего в лаборатории поляка перевести слова подопытного, чтобы занести их в протокол. Поляк помялся, но потом сказал: "Они прощались". На пятом часу подопытные потеряли всякую подвижность, а ещё через некоторое время Рашер констатировал остановку дыхания и смерть... Старый эсэсовец вспомнил всё это, засмеялся и плюнул склонившемуся над ним Юхану Мальке прямо в безобразное лицо. Больше никто и никогда Раннета не видел. Он исчез без следа, как, случается, исчезают в этом мире люди, выйдя из дома и не вернувшись. Возможно, лет через сто или двести кто-нибудь из наших потомков будет производить раскопки на месте элитной загородной дачи под Таллинном и сильно озадачится, обнаружив в старом подвале под слоем бетона множество ниш, в которых покоятся мумифицировавшиеся останки. Среди них наш потомок найдёт и искалеченный труп нелюдимого эстонца - бывшего штандартенфюрера СС Отто Рана. И уж точно никто никогда не увяжет его "таинственное" исчезновение с тем, что в первых числах января 2000 года из порта Пярну в кругосветное плавание с обходом мыса Горн отправился новый круизный лайнер "Таллинн". По сообщениям СМИ, на его борту находились "видные деятели культуры и науки стран Балтии". Это было правдой, но лишь отчасти. Дело в том, что под "крышей" Министерства культуры Эстонии работала целая группа "специалистов особого профиля", некогда составлявшая прибалтийское отделение НИИ Нематериальных Взаимодействий, а ныне подчинённая Управлению стратегического планирования при президенте Эстонской республики. Среди её сотрудников числились заместитель министра Эйно Парве и директор Музея древней истории Балтии Юхан Мяльк...
      (Земля Королевы Мод, Антарктида, апрель 2000 года) Сорокадвухлетний Аарон О'Мэлли имел репутацию опытного и хладнокровного капитана. Может быть, именно поэтому Эллисон выбрал подчинённый О'Мэлли эсминец в качестве передового рубежа обороны. Если бы контр-адмирал удосужился более внимательно изучить досье О'Мэлли, он, скорее всего, предпочёл бы послать на передовой рубеж кого-нибудь другого, благо, в составе группировки имелся ещё один эсминец, два фрегата УРО107 и два лёгких крейсера со своими капитанами. Но выбор был сделан, и печальный итог оказался предопределён. Эскадренный миноносец "Дэвид Р. Рей" (DD971, тип "Спрюенс") считался идеальным инструментом для решения задач наблюдения и оперативного противодействия. Выписывая круги и восьмёрки на удалении двадцати миль от "Варяга", эсминец должен был, по замыслу командира АУГ, напоминать русским, что их корабль находится под неусыпным контролем. На борту эсминца разместился довольно внушительный комплект вооружения: ЗРК "Си Спэрроу", противолодочная установка АСРОК, 127-миллиметровые артустановки, парочка 20-миллиметровых артиллерийских комплексов "Вулкан-Фаланкс" Mk15, торпедные аппараты и вертолёты, но главную опасность для русского авианосца представляли две пусковые установки противокорабельных ракет RGM-84 "Гарпун". Восемь таких ракет, выпущенных залпом и с близкого расстояния, прорывали любую, самую совершенную, систему ПВО. После такого залпа "Варяг" должен был получить столь серьёзные повреждения, что о дальнейшем ведении им каких-либо военных действий не могло идти речи. Впрочем, Аарон О'Мэлли не собирался пускать эти ракеты в ход. Дело в том, что капитан "Дэвида Р. Рея" был слабохарактерным и даже робким человеком. Его жизнью всегда кто-то управлял. Сначала - отец, военный моряк, потом - многочисленные командиры, под началом которых Аарону приходилось служить. Это его вполне устраивало. Он никогда не бегал в "самоволки", никогда не дерзил начальству, никогда не проявлял излишней инициативы, превыше всего ставил порядок и уставную определённость. В целом Аарону нравилось служить на флоте, поскольку там, как нигде в других структурах, существовала чёткая вертикаль власти, все знали свои права и обязанности, и жизнь каждого была расписана на много лет вперёд. Он довольно быстро сделал карьеру, приняв под своё командование эскадренный миноносец и достигнув таким образом предела своих возможностей и притязаний. Возможно, если бы волею судьбы он попал в экстремальную ситуацию, требующую принятия быстрых решений, то, опозорившись, был бы списан на берег, но царь морей берёг О'Мэлли, что в конечном счёте привело к страшной гибели трёхсот двадцати четырёх человек. ...Когда с палубы "Варяга" поднялся вертолёт с десантниками, капитан "Дэвида Р. Рея" готовился ко сну. В боевом информационном центре миноносца, представлявшем собой миниатюрную копию БИЦ авианосца "Джон Ф. Кеннеди", находился вахтенный офицер лейтенант Гордон. Взлёт "хеликса" и параметры его движения зарегистрировал сначала пост радиолокационной станции AN/SPS-40 самого эсминца, а секундой позже пришло подтверждение от "хоукая", барражировавшего в тридцати милях севернее. На оперативном дисплее появился новый значок, и лейтенант Гордон, поразмыслив, решил всё-таки вызвать капитана. О'Мэлли явился через пять минут и тут же связался со штабом группировки. Однако Эллисон, озабоченный просчётом последствий, не захотел разговаривать с ним, предоставив капитану право действовать по собственному усмотрению. Это была уже вторая ошибка контр-адмирала. О'Мэлли поднял с коек личный состав эсминца и приказал начать сближение с русским авианосцем, продвигаясь длинными галсами. Именно так рекомендовал действовать в подобной ситуации боевой устав ВМФ. Однако О'Мэлли не учёл, что эти рекомендации вырабатывались более двадцати лет назад, когда у потенциального противника ещё не было на вооружении авианосцев подобного типа.
      * * * - Они убили их! - надрывно крикнул Антон после того, как вертолёт "Ка-27" исчез с экранов. - Эти сволочи убили их! На несколько секунд в помещении БИП воцарилось молчание. Никто из присутствующих не мог до конца поверить в то, что американцы решились сбить чужой вертолёт и что Романа Прохорова и его ребят больше нет на этом свете. Потом Долгопрудный встал и произнёс громко, чтобы все слышали и до всех дошло: - Готовьтесь к отражению атаки. Они начали и они не остановятся. Операторы информационного поста очнулись, хватаясь за микрофоны и телефонные трубки. - Эсминец! На нас идёт эсминец! - Нужно задействовать локаторы. - Нет! Я запрещаю! Пользуйтесь тем, что есть. - Господи, он будет стрелять! Его РЛС активна! - Мать вашу, не жуйте сопли, дайте целеуказание на дисплей! - Пеленг по эсминцу - 210. Удаление - 29. Скорость - 30 узлов. Идёт галсами. - Это атака. Приказываю: цель уничтожить!
      * * * Аарон О'Мэлли внимательно следил за оперативным дисплеем. Местоположение русских не изменилось. По-прежнему работала только одна радиолокационная станция малой мощности, самолёты авиагруппы оставались на борту - словно ничего не произошло, и не их вертолёт только что был поражён американской ракетой. О'Мэлли испытывал смутное беспокойство: он не мог предсказать, как поступит противник, и это его пугало. Он хотел было снова связаться со своим командованием и запросить инструкций, но тут от "Варяга" отделился объект, который на огромной скорости понёсся по направлению к эсминцу. - Противокорабельная ракета! - закричал лейтенант Гордон так, что сорвал голос. Аарон О'Мэлли застыл, открыв рот и таращась на дисплей. Впервые в его жизни ситуация вышла из-под контроля, и он не мог принять решения. Ведь на учениях всё было совсем по-другому! К чести вахтенного офицера следует сказать, что он быстро заметил неспособность капитана отдать приказ и принял командование на себя. - Разворот вправо на девяносто, - просипел Гордон, - полный вперёд, запустить НУР с отражателями. "Вулканы", огонь! Но было уже поздно. Крылатая ракета, выпущенная противокорабельным комплексом "Гранит", расположенным под полётной палубой "Варяга", развив сразу же после старта скорость в два с половиной Маха108 и следуя указаниям инерциальной системы наведения, за тридцать шесть секунд преодолела сравнительно небольшое расстояние, разделявшее эсминец и "Варяг". Навстречу ей полетели 120-граммовые снаряды с бронебойными сердечниками из обеднённого урана, выстреливаемые шестиствольной пушкой комплекса "Вулкан-Фаланкс", но это артиллерийский комплекс рассчитан на борьбу с дозвуковыми ракетами и против "Гранита" оказался неэффективен. При ударе крылатой ракеты о корпус миноносца на ней сработал контактный взрыватель, и тонна мощнейшей взрывчатки сдетонировала, разорвав прочную сталь, словно бумагу, в районе сотого шпангоута. Чудовищный взрыв расколол эсминец пополам. Ледяная вода хлынула в отсеки, убивая на месте тех, кто ещё уцелел. За четверть минуты "Дэвид Р. Рей" затонул, оставив на поверхности обломки деревянных панелей и несколько спасательных кругов.
      * * * Завыли сирены, засвистели свистки, забегали матросы. - Внимание, всем постам! Внимание, всем постам! - неслось из громкоговорителей. - Боевая тревога! Боевая тревога! Боевая тревога!
      (Земля Королевы Мод, Антарктида, апрель 2000 года) У всякого бывалого лётчика есть свой секрет сокращения времени сбора в случае объявления тревоги. Секрет Громова был в том, что всё своё обмундирование он раскладывал в определённой, строго фиксированной последовательности. Сначала лётный комбинезон, на него надевается носимый аварийный запас, затем планшет с картой, шлемофон, защитный шлем, перчатки - готов, можно бежать. Несмотря на столь продуманную последовательность сбора, на палубе он оказался третьим - подполковник Барнавели уже шёл на взлёт, а старший лейтенант Рашидов раскручивал движки в ожидании, когда взлётная полоса освободится. Константин быстро забрался в кабину, махнул техникам рукой и опустил фонарь. Двигатели пошли хорошо, и табло отказов не осветилось красным - значит, можно лететь. - Витязь к взлёту готов, - сообщил он диспетчеру. - Вперёд, Витязь. Не загромождайте палубу. Это действительно было серьёзнейшей проблемой "бескатапультных" авианосцев - одномоментно с него мог взлетать только один истребитель, и на то, чтобы поднять в воздух всю авиагруппу, уходило гораздо больше времени, чем у тех же американцев. Громов двинул РУД до защёлки "максимальный газ", и "Су-33" рванулся по палубе к ночному небу. Поднявшись до двухкилометровой высоты, Константин занял определённый эшелон, ожидая дальнейших распоряжений штаба. У него наконец появилась возможность попытаться осмыслить то, что произошло за последние полчаса. Заявление Дугова, вылет группы спецназовцев, катастрофа вертолёта и дуэль с эсминцем накладывались друг на друга, словно карты в колоде. И что там дальше? Тузы или шестёрки? Красная масть или чёрная? И не означает ли полная раздача колоды коллективное самоубийство?.. Всё было не так, всё должно было быть совсем по-другому. Когда они с Барнавели разрабатывали программу подготовки пилотов авиагруппы, им и в голову не пришло, что ход событий может приобрести столь стремительное и непрогнозируемое развитие. Помнится, речь шла об отдельных стычках в воздухе, сопровождаемых интенсивной радиоигрой. Потопление эсминца означало начало самой настоящей войны, к которой авиагруппа "Варяга", по большому счёту, была не готова. Одно дело, вывесив таблицы с лётно-техническими характеристиками, выступать с докладом о заметных преимуществах "Су-33" перед "томкэтами" и "хорнетами", и совсем другое дело - применять эти преимущества на практике. Оставалось только надеяться, что замысел штаба удался, и американцы не подозревают, какой сюрприз их ждёт. На многофункциональном индикаторе Громов видел, как поднимаются в воздух истребители противника. Скоро он сбился со счёта - их было так много, что даже бортовой компьютер сообщил о переполнении буфера оперативного запоминающего устройства и невозможности отследить все цели. Работали сотни радиолокационных станций и систем постановщиков помех - американская группировка напоминала рой потревоженных пчёл, ждущих только сигнала, чтобы напасть на обидчика. Прошло пятнадцать минут с того момента, как Громов покинул палубу. Все истребители авиагруппы находились в воздухе, но пока не удалялись от крейсера. Разбившись на звенья, пилоты "Варяга" молча наблюдали за действиями противника. Противник перестраивался и готовился начинать атаку.
      * * * - Все в воздух! Все в воздух! Покинуть палубу! Это было основой основ. Если в момент начала боя на "крыше" авианосца находятся самолёты, они должны немедленно взлететь. На то есть две причины. Первая - в условиях активных боевых действий мощь авиационной группировки должна быть наращена до возможного предела. Вторая - оставаясь на палубе, самолёты авиакрыла становятся наиболее уязвимым элементом авианосца и, как следствие, лакомой целью для врага. Первыми взлетели "томкэты". Двадцать четыре истребителя, несущие на подвесках ракеты AIM-7M "Спэрроу" и AIM-9M "Сайдвиндер". Они должны были обеспечивать прорыв и подавление вражеской системы ПВО. За "томкэтами" в воздух поднялись "хорнеты". Двадцать четыре штурмовика, на пилонах которых были размещены противорадиолокационные ракеты HARM AGM-88 и противокорабельные ракеты AGM-84 "Гарпун". Они должны были нанести главный удар по русскому авианосцу, превратить его в груду дымящихся обломков. За "хорнетами" палубу покинули два самолёта ДРЛО "хоукай". Они сразу разошлись по флангам, обеспечивая авиакрыло информацией о воздушных и надводных объектах противника, необходимой для точного наведения на цель. За "хоукаями" с небольшим интервалом стартовала эскадрилья самолётов радиоэлектронной борьбы ЕА-6В "Проулер". В их задачу входило подавление вражеских РЛС путём постановки помех и созданием большого количества ложных целей. Противолодочные самолёты S-3A "Викинг" остались на ангарной палубе. Двумя днями раньше кэптен Санчес распорядился убрать их туда в связи с тем, что вражеских подводных лодок в зоне действия ударной группировки обнаружено не было; "независимый эксперт" Джек Риан оказался прав - "Варяг" пришёл сюда один. На взлёт и перегруппировку авиакрыла было потрачено почти двадцать минут. За это время корабли боевого охранения выстроились в ордер ПВО, прикрывая авианосец и корабль снабжения от возможного нападения. Расстояние в сто морских миль - не самое большое для современных ракет, способных развивать сверхзвуковую скорость, и русские вполне могли воспользоваться естественной паузой, чтобы нанести удар. Но они почему-то медлили, и авиакрыло без каких-либо проблем заняло удобную для атаки позицию. Убедившись в этом, Майкл Санчес запросил штаб: - База, здесь Пустынник. Я прошу подтверждения. Омега-девять-стена. Как того требовал боевой устав, кэптен воспользовался таблицей кодов связи, чтобы в штабе были уверены, что это именно он просит подтверждения приказа к началу атаки. - Пустынник, здесь База. Мы подтверждаем. Альфа-четыре-рубин. - Начали, парни! - скомандовал Санчес. В один и тот же момент руки в одинаковых перчатках передвинули одинаковые рукоятки управления. Сорок восемь боевых машины, выстроенные в линию на высоте мили, со скоростью, близкой к звуковой, понеслись на восток - к русскому авианосцу.
      * * * - Они летят, - сообщил Мстислав Губанов, командир БИП. Слова его были лишними: все, кто находился на боевом информационном посту, могли видеть на тактическом дисплее картинку, передаваемую с истребителей, барражирующих над крейсером. - Будем отбиваться, - сказал вице-адмирал Долгопрудный. - Пора открыть карты. Задействуйте САУ по основному плану.
      * * * Если бы экспедиция в Антарктиду готовилась более тщательно, а командование ударной группировки располагало хоть какими-то сведениями о потенциальном противнике, на "Джоне Ф.Кеннеди", скорее всего, были бы установлены самые современные модификации видов вооружения. В частности, обязательный комплект противорадиолокационных ракет пополнился бы модификацией HARM AGM-88B, отличающейся от предыдущей версии новой головкой самонаведения, которая имеет встроенное запоминающее устройство, обеспечивающее оперативную перезапись информации при изменении параметров цели. Однако никто всерьёз не думал, что ударная группировка встретит сопротивление, а потому снабженцы предпочли сэкономить. Это была ошибка, и она стала роковой. Когда Мстислав Губанов по приказу Долгопрудного инициировал систему автоматического управления огнём, и радиолокационные станции крейсера после долгого простоя вышли на рабочий режим, пилоты штурмовиков-истребителей "хорнет", находившихся на расстоянии 40 миль от русского авианосца, сразу же запустили свои AGM-88, принятые на вооружение ещё в 1983 году. В головки самонаведения этих ракет были заложены цифровые эталоны частот станций "Варяга", данные по которым американцы получили при первом "боевом" контакте, едва не окончившемся трагически для лейтенанта Кинга. Специалисты дивизиона радиоэлектронной разведки были убеждены в подлинности полученных данных, не догадываясь, что штаб русского авианосца предусмотрел подобное развитие событий и подготовил имитаторы. До сих пор на "Варяге" в нормальном режиме работала только одна РЛС - маломощная станция носового ракетно-артиллерийского комплекса "Кортик", но в момент атаки она как раз была отключена. Ни одна из девяноста шести выпущенных "хорнетами" ракет не попала в цель. Головки самонаведения, не обнаружив излучения на заданных частотах, выдали сигнал самоликвидации. Ночное небо озарилось фейерверком из тысяч раскалённых осколков.
      * * * - Сработало, - возбуждённо сказал Губанов. - Мы их сделали! - Рано радуетесь, - Долгопрудный взял микрофон. - Ас, говорит Куб, как слышно меня, приём? - Слышу хорошо, Куб, - отозвался Барнавели. - Кажется, наши друзья сильно удивлены. - Не расслабляйтесь там, - предостерёг вице-адмирал. - И начинайте работать. С Богом, ребятушки! - Слышали, разбойники? - Барнавели переключился на канал ближней связи авиагруппы. - Пора работать. Вставим им фитиль по самые гланды. Двадцать четыре истребителя "Су-33" устремились навстречу армаде.
      * * * Подготовка к воздушному бою занимает несколько часов( а если смотреть шире и ретроспективно, то вполне уместно говорить и о месяцах, и о годах: нужно ведь сначала выучить лётчиков( сконструировать и построить летательные аппараты( модернизировать вооружение( установленное на них. Однако сам бой длится не более нескольких минут( и очень часто человеческому восприятию оказывается не под силу уследить за его молниеносным развитием. Истребители "томкэт" вышли вперёд и именно им предстояло вступить в поединок с "флэнкерами". На подвесках штурмовиков после запуска "хармов" осталось по четыре противокорабельных ракеты "гарпун", а шестиствольная ротационная пушка М61А1 "Вулкан" может быть использована только как средство ближнего боя. Поэтому "хорнеты" отстали, дожидаясь, когда "коты" прорвут оборону, расчистив им проход к русскому авианосцу. "Флэнкеры" тоже разделились на две подгруппы. Те из них, кто был вооружён управляемыми ракетами Р-27ЭР1 (шесть штук) и Р-73Э (четыре штуки), готовились принять бой с "томкэтами". Меньшая часть истребителей, основным элементом вооружения которых были противокорабельные ракеты "Москит", собирались выполнить сходную по смыслу задачу, что и американские штурмовики, а потому снижали скорость, дожидаясь, чем закончится бой. Передовые "флэнкеры", используя тактику, предложенную подполковником Барнавели, стали набирать высоту. На скорости 500 миль в час они приближались к тому рубежу, за которым запуск Р-27 становился столь же неотвратимым, как и сам бой. На самом деле эти ракеты можно было запустить гораздо раньше, однако при этом имелся риск потерять как минимум половину из них. Дело в том, что максимальная задокументированная дальность пуска Р-27 в два раза больше того участка траектории ракеты, когда головка самонаведения может захватить и удержать цель. Пилоты не хотели рисковать и растрачивать боекомплект впустую. Однако расстояние сокращалось, и пора было принимать решение.
      * * * Над Антарктикой, на востоке, медленно поднималась полная перевёрнутая луна южного полушария. Истребители летели в её серебристом призрачном свете, словно птицы ада, выпущенные на волю неведомым демоном. В сущности, так оно и было на самом деле. - Всем пилотам, внимание! - обратился к авиагруппе Тимур Мерабович. Приготовиться к запуску ракет. Пускаем одновременно на счёт пять. Один, два, три, четыре, пять... Пошли! На удалении в пятьдесят километров от противника передовые "Су-33" выпустили по две ракеты Р-27ЭР1. Сброшенные подвесными катапультами АКУ-470 пятиметровые титановые хищницы со скоростью полторы тысячи метров в секунду понеслись навстречу американским самолётам, оставляя за собой дымный след пороховых газов. Строй "томкэтов" сразу разбился - активно маневрируя, лётчики спасали себя и свои машины. Однако кто-то из них успел сделать ответный выстрел и остался в горизонтальном полёте, "подсвечивая" бортовыми радиолокаторами выбранную цель. Скорость ракет AIM-7М "Спэрроу" была ниже на триста метров в секунду, и американские лётчики узнали о результатах своей отчаянной контратаки на девять секунд позже русских коллег.