При этом три из них были совершенно определенно элитными формированиями с германским оснащением и обучением; они представляли собой по существу личную армию поглавника. Три легионерские дивизии были организованы по германскому образцу и в основном сражались с регулярными войсками противника. Восемь легковооруженных бригад использовались в качестве местного ополчения для защиты важных объектов. Включая сюда же 10 тысяч человек в составе жандармерии и 70 тысяч человек, занятых в службах тыла, можно сказать, что в 1944 году находившаяся под хорватским командованием армия насчитывала в общей сложности 235 тысяч человек.

Политический поворот и вступление Красной армии в Юго-Восточную Европу принесли с собой также и изменения в государственной жизни Хорватии. С оставлением Южных Балкан и созданием нового фронта от Струмы[40] до Железных Ворот[41] военно-политическое значение Хорватии в глазах Гитлера значительно повысилось. Она превратилась практически в важнейший тыл германских позиций на юго-востоке, особенно после того, как стало понятно, что Загреб не собирается последовать примеру Бухареста, Софии и Будапешта. Создание хорватских вооруженных сил было ускорено, а осенью 1944 года была введена всеобщая воинская обязанность. Одновременно был принят более жесткий курс во внутренней политике. Министр по делам усташей, который позволял себе не соглашаться по отдельным вопросам с Павеличем, был вынужден подать в отставку, после чего его арестовали. Верность «вождю государства» стала важным ключевым пунктом в политической и хозяйственной жизни, да и в армии режим стал избавляться от не внушающих доверия офицеров. Еще до конца года верховное командование хорватской армией принял на себя сам Анте Павелич. На одном из собраний усташей Павелич сказал среди прочего также такие слова: «Даже если в настоящий момент враг может похвастаться определенными успехами, даже если кое-кто из руководителей государства и проявляет слабость, я лично верю в нашу победу и в победу наших союзников. Мы хотим работать и сражаться, и победа будет за нами. Вместе с нашими союзниками мы будем стойко сражаться и вместе с ними победим. Хорватский народ никогда не предаст ни себя, ни своих союзников».

Павелич посетил Гитлера с официальным визитом 18 сентября 1944 года и смог, несмотря на неблагоприятное положение на фронтах и неверие Гитлера в союзников, добиться некоторых успехов – например, отзыв генерала Гляйзе фон Хорстенау, который по многим внутриполитическим вопросам (в особенности относительно обращения с сербами) не был согласен с Павеличем. Преемник фон Хорстенау, генерал Юппе, еще в сентябре получил из Берлина директиву Гитлера о том, что в будущем политическую основу хорватского государства будут составлять только усташи; все германские воинские части и учреждения в Хорватии должны всячески поддерживать курс усташей.

Хорватия той осенью сосредоточила свои военные усилия на двух фронтах. Внутри страны бушевала ожесточенная партизанская война, а на восточной границе страны, в Сирмии – под Осиеком, что в междуречье Савы и Дуная, – германские и хорватские части (усташи и домобранцы) удерживали тонкую линию фронта против русских и партизан Тито. Здесь были задействованы 2-я и усиленная 13-я бригады усташей, а также 8-й егерский полк домобранцев, одна из довольно слабых на фоне всей хорватской армии частей вооруженных сил.

Красная армия, однако, не стала продолжать свои наступательные действия против Хорватии. Она не перешла – кроме двух-трех незначительных операций демонстративного характера – через восточную границу Хорватии.

15 октября маршал Толбухин получил приказ ставки Верховного главнокомандования перейти к обороне на достигнутых рубежах и не продвигаться дальше по территории Югославии (кроме завершения операции по взятию Белграда). Это решение было продиктовано Москвой, исходя из глубоких причин военно-политического характера. Одновременно это решение представляло собой и жест по отношению к Черчиллю (который в октябре 1944 года нанес визит в Москву), которого было необходимо убедить в том, что Советский Союз не вынашивает намерений направить свои войска в Грецию (где как раз начиналась гражданская война) или на восточное побережье Адриатики. При этом перед Тито ставилась задача – что его вполне устраивало – освободить всю остальную территорию Югославии своими собственными силами. Русские же вследствие этого оказывались в состоянии произвести переброску войск на Балканском полуострове, то есть перегруппировать 3-й Украинский фронт на север в направлении к Дунаю, где эти войска в последующие недели и месяцы решительно вступили в сражение. Основная борьба за Дунайский регион происходила в бассейне Дуная, в той области, для захвата и обороны которой как с русской, так и с германской стороны были предприняты самые большие усилия.

Другим союзником Германского рейха в Дунайском регионе была Словакия, которая с момента своего основания как государство в марте 1939 года оставалась под защитой Германского рейха. Отношения Пресбурга[42] и Берлина регулировались заключенным на 25 лет договором, в котором помимо прочего было также согласовано: «Германский рейх принимает на себя защиту политической независимости словацкого государства и целостность его территории. Словацкое правительство будет создавать свои собственные вооруженные силы в тесном взаимодействии с германским вермахтом. В соответствии с согласованными договоренностями в области обороны словацкое правительство будет проводить свою внешнюю политику по согласованию с германским правительством».

В Словакии царил авторитарный режим, во главе которого стояли президент страны монсеньор Йозеф Тисо и премьер-министр Войтех Тука; внутренняя политика страны определялась одной-единственной государственной партией. Словакия присоединилась как к Трехстороннему пакту в 1940 году, так и к Антикоминтерновскому пакту в 1941 году и вступила в войну – несмотря на незначительность своей территории – на стороне Германии. В германской кампании против Польши участвовали три словацкие дивизии, при этом словацкая 3-я дивизия даже вступила на территорию Польши. Для войны против Советского Союза Тисо направил на Восточный фронт две дивизии, которые вместе с немецким вермахтом дошли до Кавказа.

Когда звезда Гитлера в 1943 году начала закатываться и конец Германского рейха стал просматриваться вполне отчетливо, появилось немало словаков, которых стали одолевать мысли, как бы им сохранить свою республику в послевоенной Европе. Перспективы этих людей нельзя было назвать радужными, поскольку страны антигитлеровской коалиции договорились относительно восстановления после окончания войны Чехословацкого государства, которое должно было возродиться по образцу исчезнувшего государства Бенеша[43] и Масарика[44]. Об этом государстве, однако, в котором словаки отнюдь не были «равноправным народом», не хотел слышать ни один словак, безотносительно к его политическим воззрениям.

Но времени для торга им оставалось совсем немного. В 1944 году Красная армия уже появилась вблизи границ Словакии, а победоносное вторжение западных союзников положило конец всем надеждам на окончание войны на основе status quo, сложившегося в Дунайском регионе. Приверженцы режима Тисо были исполнены решимости оказывать русским самое решительное сопротивление. Один из их словесных лидеров, Ф. Дурчанский, двумя десятилетиями спустя мотивировал их намерение следующим образом: «При этом они надеялись, что, несмотря на принятые совместно в Тегеране решения, государства Запада будут вынуждены пересмотреть свою политику по отношению к Кремлю, чтобы самим не оказаться под угрозой. Они надеялись на то, что самое позднее в день падения Германии западные страны смогут понять исходящие из этого последствия… И хотя эти ожидания не исполнились, сегодня вполне понятно, что логически они были вполне обоснованны». Говоря другими словами, режим Тисо, который объявил войну западным союзникам по антигитлеровской коалиции, рассчитывал – как и остальные праворадикальные режимы в Дунайском регионе, – что западные союзники «за пять минут до двенадцати» могли бы заключить с Гитлером сепаратный мир, чтобы не в последнюю очередь спасти и эти режимы от надвигающейся Красной армии!

Летом 1944 года снова начало оживать словацкое движение Сопротивления. Численно незначительные до этого партизанские формирования были укреплены русскими инструкторами, и через несколько месяцев в словацких горах уже действовало около 1200 хорошо обученных русских партизан. Поскольку страна, за исключением зоны безопасности в Восточной Словакии, не была занята германскими войсками, а части словацкой армии в это время уже симпатизировали движению Сопротивления, для партизан было относительно просто сплотиться в крепкие отряды. Целью этого было всеобщее восстание, которое по времени должно было быть приурочено к наступлению Красной армии, чтобы облегчить ей переход через Северные Карпаты и открыть путь на Вену. В планах готовивших восстание учитывалось и активное участие в предстоящей акции словацкой армии. Общая ее численность составляла 100 тысяч человек. Самой боеспособной и наиболее хорошо вооруженной частью был размещенный под Прешовом Восточно-Словацкий корпус. Он состоял из более чем двух дивизий общей численностью более 24 тысяч человек и располагал в достатке оружием и боеприпасами.

Подготовка к восстанию в общем и целом была завершена в августе. В ней участвовали даже члены правительства Тисо – Туки, а именно министр внутренних дел Мах и военный министр генерал Чатлош. Они надеялись на помощь Москвы в обеспечении независимости в будущем Словацкой Республики. Было известно, что 5-й конгресс Коминтерна в 1924 году принял резолюцию о необходимости создания независимой Словакии и с тех пор не дистанцировался от этой резолюции. Так что существовала надежда и на это, поскольку, несмотря на запрещение всех коммунистических партий, в стране нелегально действовала словацкая коммунистическая партия, которая была признана Москвой.

В середине августа 1944 года генерал Чатлош вступил с Красной армией в переговоры и стал готовить своих солдат к восстанию, которое началось 29 августа и стало расширяться с быстротой молнии. К 31 августа уже две трети страны находились в руках повстанцев, которые образовали в Банска-Бистрице политический центр движения, Словацкий национальный совет. В нем были представлены как коммунисты, так и буржуазно-демократические партии. Пока Национальный совет занимался мобилизацией сил и подготовкой отпора немцам и приверженцам Тисо, полковник В. Тальский, заместитель командира Восточно-Словацкого корпуса, перешел фронт Красной армии и, представ перед командующим 1-м Украинским фронтом маршалом Коневым, сообщил, что в случае масштабного советского наступления в юго-западном направлении 1-я и 2-я словацкие дивизии, стоящие против Красной армии, могут нанести удар в направлении на Кросно (т. е. ударить в тыл немцам, защищавшим подступы к Дукльянскому (Дукельскому) перевалу, и захватить этот перевал. – Ред.).

Русский Генеральный штаб изучил ситуацию и сообщил, что он готов провести силами 1-го и 4-го Украинских фронтов операцию с целью подготовки вторжения в Словакию. В этой операции было также разрешено принять участие 1-му чехословацкому корпусу – соединению, которое было сформировано в Советском Союзе. Чтобы придать восстанию политический характер, в Банска-Бистрице в течение следующих недель побывали несколько членов делегации чешского правительства в изгнании, в том числе военный министр правительства Бенеша в Лондоне генерал Виест. Однако в поддержке восстания оружием и солдатами словакам отказали как русские, так и Бенеш с Черчиллем. (За время восстания только с центральной базы Народного комиссариата обороны самолетами было доставлено в Словакию 2050 винтовок, 1702 автомата, 461 пулемет, более 100 противотанковых ружей и др. – Ред.) Словакия, как и весь Дунайский регион, была сферой исключительно русских операций, в которой другие части, пусть даже и союзные, не должны были пытаться участвовать.

Словацкое восстание, столь многообещающе начавшееся, в конце концов было подавлено. Причины этого разнообразны и до сего дня не вполне прояснены. Прежде всего можно обвинить словацкую армию, которая по большей части не оказала никакого сопротивления вторгшимся для ее разоружения германским войскам. Процесс этот – согласованный с братиславским правительством – был осуществлен быстро собранными силами (вермахт, войска СС, полицейские части и даже русские из армии Власова) под командованием обергруппенфюрера СС и генерала полиции в Словакии Хёфле, которые сразу же после этого начали военные действия против повстанцев. Они прекрасно понимали всю серьезность положения и прекрасно осознавали, какие последствия будет иметь для германских позиций в краеугольном камне Дунайского региона беспрепятственное преодоление русскими Карпат с севера и северо-востока.

Но и Красная армия не собиралась осуществлять запланированный прорыв. Вместо этого она начала предусмотренную ранее операцию в направлении на Кросно, проводила ее непонятно почему слабыми силами и занималась только ею весьма длительное время. (Здесь, в условиях горно-лесной местности, шли тяжелейшие бои. – Ред.) В стандартной работе советских историков об этом упоминается в нескольких строках: «Фашистские войска начали военные действия против восставших, когда в Карпатах начались проливные дожди. 38-я армия и

1-й чехословацкий корпус были вынуждены временно отложить свое наступление. Фашисты поспешили использовать это обстоятельство и подавили восстание». Сами собой напрашиваются параллели с Варшавским восстанием, когда русские в это же время придержали свое наступление и, стоя на противоположном берегу Вислы, наблюдали, как немцы подавляли восстание в Варшаве. (Измотанные более чем двухмесячным наступлением советские войска просто не смогли преодолеть здесь оборону немцев. Советская 2-я танковая армия в боях севернее Варшавы потерпела поражение, высадившиеся на левый берег Вислы в Варшаве подразделения были либо уничтожены, либо сумели эвакуироваться на правый берег. Повстанцам была оказана помощь артиллерией, боевой авиацией, а транспортная авиация сбрасывала оружие и др. – Ред.)

Весь сентябрь и октябрь бушевала борьба в Словакии. Но сражения другого рода проходили в Словацком Национальном совете в Банска-Бистрице. Раздоры между представителями различных партий, вращавшиеся в основном относительно будущего Словацкой Республики, разжигали страсти. В то время как генерал Виест, в октябре ставший уже заместителем командующего военным центром восстания, выступал за восстановление Чехословакии, словаки хотели для себя только независимого государства. Даже коммунисты поддерживали независимость, хотя стремились к варианту Словацкой Республики, как позднее и получилось при поддержке СССР (Словацкая Социалистическая Республика в составе федеративной Чехословацкой Социалистической Республики. – Ред.).

Преимущество в результате этих противоречий обрели немцы, которые в октябре силами пяти дивизий и различных полицейских частей стали хозяевами положения. В ходе двухмесячных сражений пало более 25 тысяч словаков. Голиан, один из руководителей восставших, попал вместе с генералом Виестом в немецкий плен и был казнен вместе с другими высшими словацкими офицерами (за исключением Чатлоша). «Умиротворением» Словакии занялся лично рейхсфюрер СС Гиммлер, который тотчас же объявил ответственными за восстание еще остававшихся в стране евреев. По стране прокатилась волна преследований. По достоверным данным, до конца года было арестовано 18 937 человек, из которых более половины были евреями.

1 ноября в Банска-Бистрице состоялось грандиозное празднование победы над восставшими, организованное немцами и режимом Тисо. Монсеньор Тисо выступил с докладом о победе. В нем он назвал день, когда была одержана последняя победа над восставшими, поворотной вехой в истории молодого Словацкого государства, которое отныне будет еще надежнее сражаться на стороне Германии. Была зачитана выдержанная в таком же духе приветственная телеграмма Гитлера, в которой тот выражал надежду на верность своего союзника. Хотя Тисо благодарил за подавление восстания не только немцев, но и выразил свою признательность также «частям словацких домобранцев, Глинковой гвардии[45] и Глинковой молодежи», республика, собственно, больше не располагала регулярными воинскими формированиями. Оставшиеся словацкие воинские части были разоружены и использовались на принудительных работах. Полномочия братиславского правительства были урезаны, продолжилась германская военная оккупация Словакии. Разумеется, все это обуславливалось не только внутриполитической ситуацией, но и прежде всего приближением фронта.

Наряду с войной, восстанием, внутриполитическим кризисом, партизанской борьбой и «тотальной мобилизацией» в эти октябрьские дни на пространстве Дунайского региона разыгрывалась еще и драма другого рода: драма проживающих уже в течение столетий в Юго-Восточной Европе фольксдойче – этнических немцев. Когда звезда Гитлера еще стояла в зените, они искренне ассоциировали себя с Великим Германским рейхом и становились членами действующей поверх всяких государственных границ организации «Народное содружество всех немцев». Их принадлежность к германоязычному большинству и привилегии, которых добились для них руководители этой организации у правительств стран их проживания, снискали дружную нелюбовь к ним у населения национальных государств Дунайского региона. Приближение Красной армии к границам Румынии, Венгрии и Югославии понятным образом повлияло на рост этой неприязни. Невозможно себе представить, какая судьба ждала этих людей при занятии русскими их поселений! Особенно яростной была реакция на них югославов, в чьих глазах этнические немцы были не только представителями гитлеровского рейха, но и шпионами и предателями государств, в которых проживали.

Заблаговременная эвакуация германских поселенцев из Юго-Восточной Европы была бы единственной возможностью спасти этих людей от гнева местного населения. Но Берлин пока что не хотел об этом и слушать. Идеологический лозунг гласил: «Однажды покинутые земли – это навсегда потерянные земли!» К этому добавлялись и экономические соображения: урожай в Бачке[46] и в Банате[47] – этой бывшей житнице к. и к. монархии – в 1944 году был особенно хорош. Кто стал бы собирать этот урожай, на котором не в последнюю очередь покоилась вся германская система продовольственного снабжения, если бы этот регион был освобожден от большей части своего населения? Результаты соображений Берлина были убийственными: трансильванские саксонцы испытали полный шок от румынской измены и очутились в руках русских. Из Северной Трансильвании удалось своевременно эвакуировать лишь небольшую часть тамошнего немецкого меньшинства, да и то только потому, что руководитель «Народного содружества немцев» в Венгрии, Баш, договорился с другими ответственными чиновниками об осуществлении тотальной эвакуации, несмотря на противодействие венгерского правительства и армии. Об эвакуации или оставлении 300 тысяч немцев, населявших румынский Банат, шли споры весь сентябрь. В результате проблему решили русские захватом Баната; бежать оттуда удалось лишь нескольким тысячам этнических немцев.

Лишь когда Трансильвания, весь Банат и большая часть Бачки, а также Восточная Венгрия были заняты Красной армией, Гитлер дал свое принципиальное согласие на эвакуацию фольксдойче, находящихся в еще не захваченных юго-восточных районах. В телеграмме от 14 октября 1944 года с грифом «Совершенно секретно», которая была направлена соответствующим органам власти в Берлин, Будапешт и Загреб, генерал-фельдмаршал Кейтель среди прочего сообщал: «С учетом складывающегося положения фюрер дал согласие на прием в рейх 215 000 фольксдойче из юго-восточных районов. По информации министерства внутренних дел районами приема будут: верхние и нижние области по течению Дуная (т. е. Верхняя и Нижняя Австрия), Зальцбург, Байройт, Верхняя Бавария и Саксония…»

Тем временем толпы беженцев на проселочных дорогах в Придунавье становились все многочисленнее. Во многих случаях их удавалось буквально вырвать из занимаемых неприятелем прифронтовых селений. До других, как до немцев из Бачки, приказ об эвакуации дошел уже 7 октября. «Сплошная колонна беженцев движется по дороге Сомбор – Байя в направлении на Дунафёльдвар. На 11 октября длина колонны составляет около 120 км…» – говорится в одном из современных документов. Обозы первых беженцев из восточных районов переправились через Дунай по большому мосту в Дунафёльдваре и по четырем заблаговременно наведенным переправам южнее этого моста. Какое число из 240 тысяч живших в Бачке немцев эвакуировалось в соответствии с приказом, точно установить невозможно. Многие из них уже в последние минуты приняли решение остаться, в том числе поддавшись уговорам церкви (обеих конфессий), которая принципиально выступала против оставления «отеческих земель». В комитате[48] Баранья, находящемся в так называемой Швабской Турции[49], в первую очередь были эвакуированы школьники с матерями, причем последние беженцы покинули эту область 24 ноября. Но, как и в других местах, многие не захотели покинуть ставшую родной землю. Они остались в своих домах и приняли то, что на них надвигалось.

Эвакуация живших в Хорватии этнических немцев произошла вполне успешно. Здесь немецкие поселки вывозились планомерно с востока на запад, начиная с Земуна и все дальше на запад. Весь процесс занял шесть недель. К эвакуации очередного села не приступали до тех пор, пока не было очищено расположенное восточнее его соседнее село. Разумеется, здесь приказ об эвакуации полностью соответствовал интересам немцев, которые должны были спасаться не только от русских, но и от партизан. Дело доходило даже до того, что, например, в коммуне Горьяни (округ Дьяково) партизаны сами призывали этнических немцев эвакуироваться и провожали их до следующего населенного пункта только после того, как те разминировали ранее заминированные ими же улицы и дороги. Поэтому и получилось так, что из всех этнических немцев Юго-Восточной Европы из опасной зоны была своевременно вывезена только основная масса хорватских немцев.

Примечания