Он попросил не завязывать ему глаза, и магистрат, как ни странно, пошел навстречу осужденному на смерть. Разумеется, руки были крепко привязаны к столбу, а рот заткнут плотным кляпом – однако это уже не имело значения.

Он был готов к смерти и не боялся последних мук. Единственное, чего он еще хотел – увидеть своими глазами хотя бы начало того, к чему приведет гибель последнего из Одаренных.

Начало конца.

Это, кстати, было еще одной из причин, по которым он не воспрепятствовал действиям «охотников за колдунами», схватившим его девять дней назад. Он предчувствовал в будущем великую боль мироздания, и эту боль никак не могла бы вызвать его смерть. Лишь одно событие было достаточно трагическим, чтобы породить подобные чувства у Вселенной; и как бы его ни называли люди – Апокалипсисом, Светопреставлением, Днем Гнева или Черным Рассветом, – обозначало это только одно.

Конец.

Два палача, тщившиеся спрятать за капюшонами своих бесформенных одеяний охвативший их страх, бочком подбирались к сложенной вокруг его столба груде дров. Магистрат не пожалел средств: мало того, что поленья были исключительно из дуба, ольхи, ясеня и осины (препятствовавших, как считалось, проникновению и распространению черной магии) – они вдобавок были щедро политы лучшим лавандовым маслом, освященным самим Иерархом. Во всей вероятности, с целью побыстрее изгнать дух сожженного колдуна с места казни.