Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Дорогами богов

ModernLib.Net / История / Петухов Юрий / Дорогами богов - Чтение (стр. 3)
Автор: Петухов Юрий
Жанр: История

 

 


      Заслуживает внимания и обязательное участие, и важная роль девушек как в купальских обрядах, так и в Аполлоновых торжествах – гиперборейки специально прибывают на Делос издалека. На Купалу костер разжигают девушки и ходят потом по полю с факелами в руках (обряд сохранился вплоть до XX в.). Кстати, в купальских песнях не только жертвенное чучело, но и сам костер называют "купалом", что говорит о неоднозначности и глубине этого образа. Чучело может называться как угодно, в частности Морена (от "мара" – смерть). И если внимательно рассмотреть всю обрядовую сложность купальского празднества, то, без всякого сомнения, можно сказать, что сравнивать Купалу как такового и соломенную куклу можно только, как целое и частное, как божество и приносимую ему жертву.
      Вернемся еще раз к Купавону италийских венетов. Культ поклонения Купавону географически лежит между ареалами поклонения Купале и Аполлону, к тому же, это середина и связующая область на
      пути гиперборейских даров. А если прислушаться к звучанию, то можно заметить, что на слух Купавон – нечто среднее между Купалой и Аполлоном, которые сами по себе кажутся не очень-то схожими. Но лишь на первый взгляд между ними нет лингвистического единства. Распространенное Аполлон попало в Россию через Францию, а потому приобрело свойственное французскому языку ударение на последнем слоге. В греческом же языке Аполлон имеет ударение на втором слоге, как и в английском – вспомним стыковку космических кораблей "Союз-АпЬлло". Сопоставление с английским вариантом звучания подтверждает мысль о нетвердости "н" в конце слова, тем более, что славянское носовое "он", "ан" при развитии языка постепенно пропадало – отсюда Купала-Купало. Но во время переноса имени на греческую почву оно ("он", "ан") было и потому сохранилось в греческом варианте. Зафиксированное лингвистами превращение дифтонгов "оу", "ау" в "у" и другие гласные, постоянный переход "а" в "о" и наоборот позволяют нам приблизительно реконструировать праславянское звучание имени Купала, как Коуполо(н) – Кауполо(н) с носовым "н" (читается примерно так: Кополо-Каполо-Куполо). Удвоение – это свойство сонанты "л". Утрата первой согласной характерна не только для греческого языка: например, Италия первоначально звучала как Виталия. В греческом же языке такие утраты типичны, и не только для одной согласной, но и для двух. Характерно и начальное "А", особенно для "занесенных" богов и героев, имеющих негреческое происхождение (Афродита, Арес, Артемида, Афина, Адонис и др.).
      Особо следует учесть тот факт, что имя нового божества воспринималось на новой почве не по смыслу (например, Гея-Земля), а как имя собственное, пришедшее уже готовым и не требующим осмысления, поэтому оно и не этимологизируется из греческого языка, поэтому оно и подвержено искажениям. А вот сыновья Аполлона, родившиеся уже на местной почве, вполне объяснимы: Аристей – "наилучший", Кикн – "лебедь" и т. д. Из изложенного выше становится объяснимой трансформация праславянского Кополо(н) в русский, как Купала, в древнегреческий, а затем греческий – как Аполлон.
      В славянском Купала заключен более ранний, индоевропейский корень *кир со значением "кипеть", "вскипать", "страстно желать". Этот корень прослеживается и в латинском "купидо" – вожделение. Такая этимология соответствует как Купале с его брачными обрядами, так и архаичному Аполлону, далекому от сдержанности и воздержания. Аполлон вечно молод, молод и Купала вместе со своими поклонниками, приходящими на купальские игрища не в качестве зрителей, а участниками, – оба божества юных. Мотив умирания и воскрешения Купа-лы, как символа плодородия, воплощен и в олитературенном мифе об Аполлоне, который спускается в Аид (умирает), а затем возвращается обратно (воскресает). Б. А. Рыбаков называет Аполлона "сезонным богом", связывая основу мифа с идеей зимнего перерыва в развитии семян и растений, а затем их расцвета весной.
      В том, что Купала не только исторически, но и этимологически старше Аполлона, нет ничего странного. В лингвистике есть версия (не менее обоснованная, чем остальные), по которой славяне, как прямые наследники древних индоевропейцев (прародина славян совпадает с областью формирования индоевропейской общности), сохраняют больше архаических черт, и их отрыв от праязыка не носит такого характера, какой бывает при дальних переселениях, ведущих к изоляции от прародины. Но язык неотделим от народа-носителя, а потому архаичные представления о внешнем мире и архаичные божества в памяти славян сохранились, если можно так выразиться, в более первозданном виде. Пример тому – Кополо-Купала.
 
      ДОРОГИ БОГОВ
      Так откуда все-таки пришел Аполлон в Грецию – с севера или с востока? Для того, чтобы выяснить этот вопрос, необходимо перейти от богов к людям, к народам пронесшим своих кумиров через пространство и время. Для начала отправимся в Северное Причерноморье середины II тысячелетия до н. э., не забывая о том, что ираноязычных племен в тех краях, по всей видимости, еще не было. Они пришли позже, вслед за другим народом, и потому называли себя по отношению к нему "напа" – младшие. По свидетельству Страбона, оба побережья Черного моря, и северное и южное, были тесно связаны между собой напрямую через море еще со времен позднебронзово-го века. Не были закрыты для контактов и торговли другие пути: морские вдоль побережий и сухопутные в обход моря с обеих сторон, западной и восточной. Для Ахилла не составило труда сменить родину на "далекую" Фессалию, основательно прижиться там, а позже возвратиться в свои края. Напомним заодно, что малоазиатские венеты жили не только в Троа-де – география их распространения довольно-таки широка, скажем, Антенор со своим войском пришел из Пафлагонии – области, расположенной на южном берегу Черного моря, непосредственно напротив Таврии (нынешнего Крыма). Стоит ли удивляться наличию "лады" в Малой Азии, если культ коня, свойственный малоазийским венетам, присутствует и в более отдаленных местах – у венедов Прибалтики и у славян по всему ареалу их расселения.
      Не случайно наш поиск начался с Трои, с Малой Азии. Общность культур протославян и малоазийцев прослеживается еще с энеолита. И позже она не пропадает, не сглаживается ни временем, ни контактами с иными этническими группами. Погребение Гектора, описанное в "Илиаде", тризна, погребальный костер и все сопровождающее это действо не могут не привести на память славянские погребальные обряды, сохранившиеся до Х-XII вв. н. э. и имевшие почти трехтысячелетнюю историю, то есть, уходившие в середину II тысячелетия до н. э. Они более чем похожи, они совпадают до мелочей, как, например, курган Патрокла (товарища Ахилла, тоже тавроскифа) и черниговский курган Х в. н. э. Черная Могила и описание погребения русса у Ибн-Фадлана. В IX в. н. э. мы встречаем в войске Святослава под Доростолом то же трупосожжение с жертвами и возлиянием вина. Причем, Лев Диакон Калойский, описавший события русско-византийской войны, так и говорит, что "приняли они, руссы, эти эллинские таинства от товарищей Ахилла".
      Мы уже останавливались на присутствии в Северном Причерноморье сколотов. Этноним этот дожил до середины V в. до н. э., когда его засвидетельствовал Геродот. Но история сколотов значительно древнее – вспомним про воинственные племена, упоминаемые X. Коте. И если праславянские племена Подунавья шли на Балканский полуостров с севера, то их сородичи, обитавшие восточное, продвигались в Малую Азию в том же направлении, с севера на юг, используя все вышеназванные пути или один из них, наиболее удобный. В принадлежности сколотов к праславянам сомневаться не приходится, это убедительно доказал Б. А. Рыбаков. Присутствие предков, в Северном Причерноморье и Таврии глубоко запечатлелось в народной памяти славян – именно в тех местах располагался так называемый ирий – загробный мир более поздней славянской мифологии, "райская земля", лучше которой ничего на свете нет". В такой форме сохраняется память о прародине у народов, выходящих из последней стадии доклассового общества.
      На Юг с одной обширной прародины вели два пути, а значит, существовало два основных направления проникновения в Средиземноморье славянских народов, а с ними и культов славянских богов. При таком объяснении проблемы, откуда пришли в Грецию чуждые боги – с Севера или с Востока, из Подунавья или из Малой Азии, становится ясно: с обеих сторон и примерно в одно время – в середине II тысячелетия до н. э. Однако, не следует понимать, наверное, этот процесс как Великое переселение народов. Значительно большая, основная масса праславянства оставалась на прародине. Но наиболее подвижная, молодая, раннедружинная прослойка устремлялась в оживленные и богатые приморские области. Процесс этот характерен для всех индоевропейских народов того времени, и исключать из него представителей праславян, крупнейшего этнического массива древней Европы, нет оснований, тем более, что и археологические данные позволяют нам судить об этом.
      Современные исследователи показали, что на долгом, многотысячелетнем пути славянства были и взлеты, и падения, и ранне государственные образования задолго до Киевской Руси. Лингвисты также вычленяют тот период, как историческую эпоху со значительными сдвигами в экономике и социальной структуре племен (выделение воинов и вождей). Славянские термины, связанные со скотоводством, в частности, для той эпохи распространены "от Адриатики до Архангельска".
      Итак, по всей видимости, носителями культа божества (Кололо), сохранившего в себе основные черты покровителя пастухов и земледельцев, была племенная молодежь. Отметим сразу, Б. А. Рыбаков считает, что "исходная точка многообразного облика Аполлона связана со скотоводческой пастушеской средой". Молодые воины-пастухи двигались на юг, вовлекая в это движение другие народы, точнее, соответствующую им часть этих народов (возможно, они сами в качестве составной части были вовлечены в это движение). Правильнее было бы говорить не о едином, одновременном переселении, а о целом ряде малых вторжений на протяжении веков. Вовлеченные в процесс "культурной интеграции" и осевшие на новых землях пришельцы частично ассимилировали местное население и подвергались сами ассимиляции, привнося при этом элементы своей культуры.
      Что же двигало переселенцами? И почему они отрывались от своего народа, от своей земли и устремлялись в далекие края? У них не было своей земли как таковой, а сама жизнь мыслилась бесконечным медленным движением. В середине II тысячелетия до н. э. закончилось расселение по Европе кочевых пастушеских племен, в том числе и праславянских. Земли Подунавья, бассейны Одера, Вислы, Днепра, а также Северное Причерноморье были ими прочно заняты, включая и промежуточные территории. Благодаря длительным контактам древних индоевропейцев, еще не успевших резко обособиться друг от друга, земли к югу не были неведомыми краями (вспомним о направлении балканских экспансий), они всегда представлялись привлекательными. В то же время резкое увеличение численности племени, происходившее на фоне возрастающего материального благополучия как результата оседлости, заставляло отправлять часть молодежи "на новые места жительства". Безусловно, действовал и фактор, определяемый для более поздних времен термином "казачество".* По сути своей индоевропейцы-русы вели "казачий" образ жизни и были первыми казаками. Соответственно, можно сказать, что нынешние казаки – последние русы-индоевропейцы.
      Не исключено, что в пограничных районах происходило слияние с иными этническими группами, например фракийцами или венедами. Последние или сами являлись частью славянского мира, или были в значительной мере ославяненными кельтами*. На самых ранних этапах своего развития праславяне были смешанным народом, чем объясняется в дальнейшем их отличительная черта – способность к ассимиляции и ассимилированию**.
      Единство праславянского населения на огромной территории подтверждается как ареалом распространения археологической культуры "шнуровой керамики" (она же культура "боевых" топоров") и культуры "курганных погребений", связанной с тшинецко-комаровской культурой XV-XIII вв. до н. э., так и более поздними пшеворской и зарубинецкой.
      Заслуживает внимания, что, скорее всего, даже на Юге между сколотами и праславянами Подунавья ни территориального, ни этнического разрыва не было. В промежутке между ними лежали земли "таинственных" агафирсов. Но настолько ли они таинственны? Попробуем разобраться с ними как с частным случаем "культурной интеграции". Геродот доносит до нас греческую версию легенды, по которой Геракл в поисках потерянных быков Гериона прибывает в скифские земли, где встречается с женщиной-змеей. От нее у Геракла рождаются трое сыновей: Агафирс, Гелон и Скиф. Исходя из легенды, в родстве этой троицы сомневаться не приходится. В этнической принадлежности гелонов и скифов того времени тоже сомнений нет – это праславяне с возможными включениями иных этносов.
      * Теснейшая связь между славянами, венетами, кельтами, прослеживающаяся во все времена – с III тысячелетия до н. э. до средневековья, отсутствие между ними четкой этнической и географической границы отражены в работах А. Г. Кузьмина и А. Л. Никитина.
      ** В настоящее время можно с полной уверенностью утверждать, что способность к ассимиляции и
      ассимилированию праславян объясняется значительно проще: праславяне-русы-индоевропейцы были тем самым материнским народом, из лона которого вышли все прочие сыновние и дочерние индоевропейские этносы (Ю. П.).
 
      Ираноязычные скифы-кочевники появятся в здешних местах значительно позднее. Нет сомнения в сколотской версии легенды: сут* прежняя, хотя братья лосят другие имена, – племена их родственны. Приглядимся к агафирсам внимательнее. Геродот пишет об общности жен у них, обычае наносить на тело татуировку и красить волосы в синий цвет. Последнее возможно только в том случае, если агафирсы светловолосы. Стоит вспомнить Юлия Цезаря, упоминавшего бриттов, у которых был также обычай краситься в синий цвет-. Еще в прошлом веке А. К. Толстой обратил внимание на то, что в Британию заодно с Генгистой и Горсой попал славянский Чернобог. Как мы знаем, боги сами не ходили. Толстой призывал отказаться от формального понимания истоков русской культуры и мироощущения и обратиться к глубинной истории индоевропейских народов.
      Но вернемся к агафирсам. По Геродоту, татуировка и плотность рисунка на теле говорили о знатности и социальном положении. В описании русов Ибн-Фадланом, в котором много сходного с геродотов-скими заметками по части обычаев, есть такое: "И от края ногтей иного из русов до шеи имеется собрание деревьев, изображений и тому подобного". Речь, конечно же, о татуировках.
      Где мы можем встретить агафирсов еще? Оказывается, на Делосе, у алтаря Аполлона. "И с шумом алтарь окружают толпы дриопов, критян и раскрашенных агафирсов", – свидетельствует Вергилий в "Энеиде". Агафирсы не только участвовали в обрядовых празднествах, посвященных "пришельцу с севера", но и делали это совместно с нашим старым знакомым Энеем.
      Делались попытки этнически привязать агафирсов к фракийским племенам. Прямо скажем, попытки довольно-таки робкие, но небезосновательные. Вспомним про контакты праславян с Фракией. Вспомним фракийского царя Реза с его войском, защищающим Трою. Вспомним и то, что многие переселенцы из Малой Азии перебирались в новые места на фракийских кораблях, когда те возвращались на родину. И это далеко не все факты наличия связи, родства.
      Мы не будем рассматривать проблему славянофракийского единства. Здесь нам трудно что-либо прибавить к изысканиям одного из исследователей древнего мира, ученого и писателя Владимира Ивановича Щербакова – создателя теории глобальных перемещений племен и народов на протяжении тысячелетий. Теория Метаистории многогранна и мно-гопланова. У нас есть все основания полагать, что будущее науки не за "историческими" статистами и статистиками, не за очередными компиляторами античных и средневековых авторов, а за теми, кто сможет понять и осознать историческую картину мира во всей ее сложности, в движении.
      Сейчас еще не все осознали, что с созданием обобщенной теории Метаистории- мы вступаем в новую эру научного мировидения, что сама историческая наука поднимается на наших глазах на новую, качественно новую ступень своего развития. Но как говорится, большое видится на расстоянии. Современники не всегда могут оценить происходящее по достоинству.
      Славяно-фракийская проблема входит в теорию Метаистории одним из звеньев. Настоятельно рекомендуем читателю ознакомиться с ее популярным изложением, опубликованным под названием "Века Трояновы" в сборнике "Дорогами тысячелетий", выпуск второй, вышедшем в 1988 г. в издательстве "Молодая гвардия". Нет сомнения, что Фракийская Русь для подавляющего большинства читателей – терра инкогнита.
      Мы же не ставим задачи вычленения из праславянской массы отдельных частей, народов, племен, имевших на определенном этапе свой путь развития. Для нас важно и существенно то, что другие этносы в зоне влияния сливались с коренным населением прародины славян, впитывали в себя элементы культуры (закономерно шел и обратный процесс) и в дальнейшем уже являлись распространителями этих элементов наряду с самими праславянами. Прокопий Кессарийский в "Войне с готами", например, писал, что анты и славяне были когда-то одним народом и что в древности славян называли спорами (рассеянными). Он приводит свою трактовку такого названия. Но вероятнее будет предположить, что "рассеяны" они не потому, что "живут отдельными поселками" (так же жили и другие народы – рассеянными поселками ли, городами – одно и то же), а потому, что они рассеяны по земле, по другим странам. Это могло происходить в результате постоянного проникновения праславян в другие этносы, разно-этнические образования.
      Вся трудность розыска представителей праславянства заключается в том, что оно было бесписьменным и потому не сохранило собственных этнонимов*. В историю же народов, обладавших письменностью, славяне входили, как и другие общности и их части, под различными и часто менявшимися названиями. Вторая главная причина заключается в том, что пра-славянам было свойственно трупосожжение на протяжении двух с половиной тысячелетий – это существенно затрудняет работу антропологов. И тем не менее по мере развития науки история протославян – праславян – славян не только раздвигает свои временные рамки, но и расширяет географические границы.
      Таким образом, и этническая цепочка: энеты – венеты – праславяне Подунавья – венеды – сколоты, и цепочка географическая: Малая Азия – Эге-ида – Балканский полуостров – Северная Италия – побережье Балтики – Поднепровье – Северное Причерноморье – замыкаются. В центре замкнутой цепи на огромных пространствах раскинулась древняя прародина славян с культом Лады-Лели-Кополо, глубоко архаичным по своему характеру. В восточной, южной и западной пограничных зонах этой области почитались более "современные" боги: Лето-Артемида-Аполлон.
      Чем же объясняется разница между божествами и их культами, если они имеют общие корни? По Б. А. Рыбакову, "расщеплением единства благодаря во-
      * Данное положение ошибочно. Теперь нам достаточно ясно, что все ранние алфавиты и системы письма возникли на основе праславянской письменности. Причина сокрытия данного факта кроется отнюдь не в исторических перипетиях, а в сферах политических (Ю. П.)
 
      влечению в разные сферы влияния" и прежде всего уже упомянутым расслоением самих праславян. Для тех, кто остался на родине, Кополо по-прежнему мирный бог, отвечающий за плодородие, скот, благосостояние и солнечный свет. Переселенцы же вкладывают в старое божество и новые качества.
      По Ж. Дюмезилю*. всех основных богов индоевропейского пантеона можно разбить на три группы, соответствующие основным их носителям внутри племени: первая – боги магии, культа и закона, вторая – боги насилия и физической силы (войны), третья – боги плодородия, материальных благ и- здоровья. Но на практике, как показали исследования, все обстояло гораздо сложнее. И часто "бог-труженик" превращался по совместительству в "бога-воина" – боги теряли свои функции, приобретали новые или же совмещали и те, и другие. Видимо, так случилось и с Кополо – знаменем переселенцев. Для них самих он оставался добрым богом, заботящимся о благосостоянии и здоровье. И одновременно он же, как "бог-воин", вел их в походах. Для племен же, подвергшихся экспансии с севера, Кополо был тем самым "губителем", каким запомнился "микенским грекам". •Но. прошли сотни лет, и в сознании потомков аборигенов и переселенцев действует уже нечто обобщенное: Апблло, который сразу и губитель и целитель, и свой и чужак. Память спластовалась, выковала странный, необъяснимый с точки зрения эволюции на местной почве образ. Усиливается этот образ тем, что идет в Эгеиду и с Востока, из Малой Азии, где уже успел освоиться, как освоились там переселенцы сколоты-тавроскифы, влившиеся в родственные индоевропейские малоазийские племена. Отдельные "кополо", пришедшие с прародины разными путями, сливаются в Средиземноморье в единого, многофункционального бога, который проходит в течение веков основательную творческую обработку (в условиях расцвета мифотворчества и культуры в целом) и становится знакомым нам Аполлоном.
      * См.: Дюмезиль Ж. Верховные боги индоевропейцев. М., 1986.
 
      Еще до этого он вместе в Энеем прибывает в Северную Италию, где он вовсе не чужак, но и не совсем свой; проходит тысячелетие, он поднимается вверх по ступенькам и, наконец, занимает одно из ведущих мест в пантеоне богов могущественной Римской империи.
      У себя на родине Кополо не сделал такой блестящей карьеры. Когда-то он был единым и неделимым. Потом его "половину" унесла молодежь племени. На родину доходят слухи о победах племенной молодежи, племенного бога – отсюда и "дары гипербореев" – знак почитания кумира, отличившегося в чужих землях, ушедшего с сыновьями, внуками, правнуками… Только и сам кумир становится достаточно чужим, ведь он ушел, а "уход" богов воспринимался вполне реально и конкретно. Прообраз ушедшего, Кополо, каким был на прародине, таким и остался. Ему не приписывают далеких побед, потому что он всегда был рядом и продолжал выполнять свои функции. Со временем его будут вытеснять другие, более могущественные боги и он займет второстепенное место, а еще позже сольется в понимании.людей с ритуальным костром, с самим празднеством, с той жертвой, что ему приносили в день летнего солнцестояния, – и превратится в соломенную куклу, сжигаемую на костре.
 
      ГНЕВНЫЙ БОГ
      Феб, не стригущий власов… Аполлон сребролукий.
      Быстро с Олимпа вершин устремился, пышущий гневом,
      Лук. за плечами неся и колчан, отовсюду закрытый;
      Громко крылатые стрелы, биясь за плечами, звучали
      В шествии гневного бога: он шествовал ночи подобный.
      Гомер. Илиада.
 
      У читателя может сложиться мнение, что все изложенное выше не соответствует "академической" версии истории. Да, не соответствует. Но само таковое мнение есть результат многолетней односторонней обработки читателя, зрителя, слушателя, не знакомого с трудами выдающихся русских ученых, начиная, пожалуй, с Ломоносова и его преемников. Разумеется, и в те времена бытовали определенные стереотипы, мешавшие исследователям, ведь сама Петровская и послепетровская эпоха, ознаменовавшаяся искусственной германизацией как науки, так и всей жизни, заставляла рассматривать российскую и славянскую историю чужими глазами, порою просто близорукими, а порою и предвзято прищуренными. И тем не менее, ученые тех и последующих лет не впадали в догматизм, свойственный ответственным научным работникам 20-70-х гг. нашего столетия. Во всяком случае, шли дискуссии, и наблюдатель-читатель мог, как и вся научная общественность, взвесить доводы одной, другой, третьей и т. д. сторон – обязательного для советской исторической школы противоборства двух, и только двух, противоположных направлений не было. Да и, наверное, общественности XIX в. показалось бы странным, если бы ей начали усиленно навязывать вместо плюрализма мнений именно дуалистический антагонизм.
      А ложные представления, сидящие в нашем сознании, ох как сильны! Взгляд со стороны, ставший в 20-70-х гг. нашим единственным взглядом, начал прививаться задолго до того. И не без помощи, как это ни покажется нам странным, античных и ран-несредневековых историков. Например, сейчас мы зачастую называем довольно-таки обобщенно жителей многих частей света африканцами, австралийцами, азиатами и так до бесконечности. Но ведь там проживают самые различные народы, иногда имеющие больше различий между собой, чем общего.
      Примерно так же античные авторы делили всех европейских "варваров" практически лишь на две категории: германцев и скифов, не выделяя составные части, а если и выделяя, как Геродот, скажем, то лишь со слов, по рассказам самих "варваров", а точнее, какой-либо одной части "варваров".
      Византийские авторы, как прямые продолжатели своих античных предшественников, повторяли вслед за ними: германцы, скифы… Славян, как непосредственно славян, они воспринимали, когда те контактировали с византийцами, и как часть населения, входившего в империю. Но стоило их взгляду преодолеть границы империи и пограничные области – и снова сплошь и рядом появлялись безликие "скифы" и "германцы".
      Единственная, пожалуй, попытка разобраться со славянами извне была сделана в сочинении византийского императора Константина VII Багрянородного (Порфирогенета) "Об управлении империей", составленном в 948-952 гг. и впервые изданном в 1989 г. Славянам Константин посвятил небольшую главку, написанную им по рассказам русских торговых людей. Из этого труда явно следует, что для историков Византии и в целом для ее авторов славяне Севера оставались загадкой, "скифами". Очень характерно воззрения современников выражает, например, такой византийский автор, как Лев Диакон, с "Историей" которого, написанной во второй половине Х в,, мы опять-таки сумели познакомиться лишь в 1988 г. благодаря издательству "Наука". По представлению Диакона, древляне являлись германским племенем, то есть, были "германцами". Очень типично. И в комментариях не нуждается! Но исходя из этого, мы можем с полным основанием полагать, что когда "античные" и византийские историки писали о "германцах", на самом деле они имели ввиду тот этнос, который мы называем славянами.
      Мы не будем вдаваться в детали того, как складывался "взгляд извне" на славян – это сложнейшая проблема, заслуживающая отдельного исследования. Скажем лишь, что прививался он из века в век. Мы и сами не заметили, как стали называть, например, Россиийское государство XVI-XVII вв. Московией, а его жителей – московитами. Почему?! Ведь наши предки того времени не называли себя так. Но мы почему-то позаимствовали обобщенное название у заезжих иностранцев, которые у себя, разумеется, имели право придерживаться каких-то своих названий и определений. Зачем?! Причины были. В какой-то мере и субъективные и объективные. И этот взгляд со стороны, "взгляд извне", оценка глазами как коммивояжеров и ландскнехтов, так и вполне добросовестных западных ученых и путешественников по России восторжествовали. Мы начали смотреть на историю страны с "того берега", забывая о том, что берег может быть и крут, и высок, и хорош, но все же он несколько удален, нужна подзорная труба, но и в нее ведь не все углядишь.
      Трудно избавляться от ложных представлений. Но нам никуда не деться от этого. Идеальным вариантом было бы совмещение всех "взглядов", оценок со всех сторон, в том числе и изнутри. Честно признаемся, нашей, да и мировой, науке пока еще далеко до идеала. Но уже сейчас проникают в нашу научную печать сведения, о публикации которых всего несколько лет назад мы не могли и мечтать. А это означает то, что через некоторое время сознание читателя, опутанное паутинами однобоких схем и зацикленное в бесконечном повторении череды двух-трех десятков лжестереотипов, начнет очищаться, подготавливаться к самой возможности объемного восприятия всемирной истории.
      И раз уж мы коснулись проблемы "скифов", то вернемся к легенде о трех царских братьях. Как мы помним, в греческом варианте это были сыновья Геракла. Теперь же на очереди скифский вариант. О полиэтничности "скифов" мы говорили ранее, ссылаясь на Б. А. Рыбакова, детально рассмотревшего эту проблему. И все же горы литературы, как научной, так и художественной, уверяют читателя, что все скифы были иранского происхождения. И избавиться от подобного заблуждения не так-то просто. Рассмотрим саму легенду. У царя Таргитая было три сына: Липоксай, Арпоксай и младший Колоксай. Сам Тар-гитай был первочеловеком, рожденным от верховного божества (в передаче Геродота это Зевс, но разумеется, у "скифов" было свое название божества) и дочери Борисфена-Днепра. Во времена правления сыновей с небес упали на землю золотые предметы:
      плуг с ярмом, секира и чаша. Двум старшим братьям не удалось овладеть дарами, потому что при попытках приблизиться к ним братья испытывали жар, словно золото раскалялось и горело. Все взял себе младший брат Колоксай. В результате земли скифов были поделены на три царства. И главное царство – золотое – стало принадлежать счастливчику Колок-саю. От него и пошли все скифские цари.
      В русском и – шире – славянском фольклоре излюбленный мотив – это соревнование трех братьев. Выигрывает всегда тоже младший. К числу наиболее популярных сказок принадлежат сказки о трех царствах. Они разные в разных вариантах, в разных местностях. Наиболее часто встречаются такие их определения: "Царство железное, царство серебряное и царство золотое". "Золотое царство" достается всегда младшему.
      На схожесть славяно-скифских мотивов внимание обратили очень давно. Но, исходя из бытующего и по сию пору мнения, что скифы-иранцы "бесспорно старше славян", выводы делались однозначные: славяне позаимствовали мотивы и детали сказок у иранского происхождения скифов-кочевников или, в крайнем случае, у потомков иранских скифов – аланов, предков осетин. При этом обращалось внимание на такие странные факты: почему в сказаниях и легендах кочевников, не державших в руках плуга и вовсе не собиравшихся переходить от скотоводства к земледелию, с небес вдруг падает плуг с ярмом? Исследователи замечали это несоответствие, но старались закрывать на него глаза: мало ли чего, дескать, не бывает! Но представим себе на минуту ситуацию сходного типа: земледельческая среда, скажем, славянская, множество сказаний, преданий и тому подобного, а самое главное предание о перво-человеке, основателе выглядит следующим образом:

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14