Семнадцатое [правило].
      Братьям школы наряду с учением следует заботиться об одежде и прическе. Они не должны стричься наголо или отращивать кудри, как миряне, но со скромной стрижкой, в благопристойном платье, далекие от распущенности, должны они ходить в пределах школы и по улицам города, так, чтобы по этим двум [признакам] каждый мог узнать их, свой и чужой.
      Восемнадцатое [правило].
      Никто из братьев школы не должен под благовидным предлогом [общаться] с женщинами, монахинями, городские они или вне города, а также иметь с женщинами длительные разговоры и многочисленные дела, чтобы по этой причине не было обиды и оскорбления. Если окажется, что кто-либо поступает иначе, будет отчужден от собрания и уйдет из города.
      Девятнадцатое [правило].
      Братья, которые пришли ради учения, не должны жить с врачами, чтобы книги мирского искусства со святыми книгами в одном [месте] не читались. {105}
      Двадцатое [правило].
      Братья, которые оставляют школярство и уходят к ним [врачам] ради врачевания, не имея хорошего свидетельства, не должны слушать [занятия] в школе, за исключением врачей, уроженцев города.
      Двадцать первое [правило].
      Никто из братьев школы под видом благодеяния не смеет скрывать пленных или позволять рабам бежать от их господ, чтобы не было повода причинить вред святому собранию.
      Все эти правила помогают мышлению, упорядочению свободы [воли], пользе и совершенствованию как души, так и тела.
      Мы согласились и соглашаемся с ними, все известные братья и философы, которые есть в настоящее время в святом собрании школы Нисибина, как Он, мы знаем и уверены, что повеления эти от нашего Господа. Тот, кто отвратится от них и пренебрежет их соблюдением, чужд нашему собранию и не может общаться с нами.
      В этот тринадцатый год победы милосердного и благодетельного царя царей Хосрова, когда были разысканы, собраны и записаны эти правила, было решено всем собранием, чтобы они (эти правила) печатью и приложением руки известных братьев и философов вместе с чтецами и экономом были удостоверены, и положены правила эти с великой заботой в доме школы, и чтобы они читались каждый год, в год один раз перед всем собранием для того, чтобы, слушая их чтение, преуспевающие стали еще более усердными, а ленивые и лицемерные или изменили своему обычаю и исправились, или были бы осуждены и изгнаны, а другие не стали бы следовать их дурному примеру.
      Мы, известные братья и философы, имена которых написаны рядом с нашими печатями, для обозначения нашего согласия с этими правилами, мы приложим [свои руки], каждый в отдельности, и поставим печати.
      Мы просили также его избранность, отца нашего благословенного мар Ахадабуя, епископа, митрополита, и его святость нашего учителя почтенного мар Хенану, священника, и они также приложили свои печати вместе с нами к этим писаниям и удостоверили их, они истинны и верны без изменения и перемен.
      Окончены правила эти школы Нисибина, матери городов. {106}
      НАУКА У СИРИЙЦЕВ
      1. Филология
      Сирийский язык на протяжении веков был международным языком Востока, которым широко пользовались не только сами сирийцы, но и их соседи - персы, византийцы, арабы. На сирийском языке велись дипломатические переговоры между Ираном и Византией, составлялись деловые и судебные документы в Сирии и Месопотамии, писались и переводились книги самого разного содержания - от комментариев на сочинения Аристотеля до басен "Калилы и Димны". Через посредство сирийцев знакомились с греческой наукой и философией персы и арабы.
      Важным звеном в процессе передачи знаний были язык и письмо сирийцев. Сирийский был близок не только арабскому, но и письменному языку сасанидского Ирана, впитавшему еще во времена Ахеменидов множество арамейских слов и гетерограмм.
      Сирийская письменность первой из семитских усвоила величайшее достижение в развитии письма. Вслед за греками, применившими специальные буквы для обозначения гласных звуков, сирийцы ввели в свое письмо для этой цели особые знаки и стали систематически употреблять их. Это нововведение потребовало значительного времени и неоднократного усовершенствования. Известно несколько систем огласовки, но все они построены по единому принципу: гласные обозначаются не буквами, а специальными значками, помещаемыми над или под буквой. Такой прием оказался чрезвычайно удобным и был воспринят и другими семитскими письменностями, арабской и древнееврейской. Он позволяет легко приспосабливаться к нуждам и пишущего и читающего и создавать варианты от совершенно неогласованного письма личных бумаг до текстов с подробнейшей вокализацией, передающей малейшие оттенки гласного в особенно важных случаях, таких, как запись Священного Писания.
      Нельзя не отметить, что сирийская эстрангела имела лишь очень скромную вокализацию: точки над и под буквами. Но буквы отличались сложными очертаниями; скоропись очень резко меняет их. Достаточно обратить внимание на изображение алефа - , который теряет все дополнительные части и становится вертикальной, чуть изогнутой чертой (). Крупный почерк, эстрангела, длительное вре-{107}мя используется в качестве шрифта литургических книг, Писания, Евангелия, Апостола, предназначенных для чтения в церкви. Они писались каллиграфически, чтобы чтец без затруднений мог прочесть их вслух.
      Несторианский почерк ближе к эстрангеле, и вокализация его выработалась из краткой пунктуации эстрангелы. Постепенно эта пунктуация стала очень подробной и могла точно передавать характер воспроизводимых звуков. Но, несомненно, в ходу была и деловая, почти не имевшая огласовки скоропись. В этом отношении характерны мелкитские тексты, которые сохраняют минимальную вокализацию точками.
      Монофизитская вокализация греческими буквами применялась при скорописном, значительно упрощенном почерке, выработавшемся у западных сирийцев. По почеркам имеется возможность определять монофизитское или несторианское происхождение рукописи, но следует добавить, что иногда встречаются рукописи, в которых одновременно с яковитской вокализацией дана дополнительно и несторианская.
      Так, мандеи писали более архаично, чем сирийцы, но и у них письмо связное, развившееся из разных форм арамейского. Персы также освоили арамейское письмо (это началось еще при Ахеменидах), и пехлевийская письменность, какой мы ее знаем по сасанидскому Ирану, по происхождению представляет одно из ответвлений арамейского письма и носит курсивный характер. Сложность фонетики иранских языков привела к тому, что 22 арамейские буквы не могли отразить всего разнообразия ее звуков, и некоторые буквы приобрели несколько значений. Использовались также арамейские гетерограммы: так, в пехлевийских текстах писалось арамейское малка - "царь", но читалось оно по-среднеперсидски - шах. С распространением ислама в Иране была воспринята арабская письменность, но в зороастрийской среде еще в течение нескольких веков продолжали употреблять пехлеви.
      К арамейскому письму восходит и письменность согдийцев, сыгравшая большую роль в распространении грамоты в Средней и Центральной Азии, прежде всего в среде тюрок (к этому нам еще придется вернуться). Собственно сирийское (несторианское) письмо было воспринято христианами-персами сасанидского Ирана, а затем и в христианских общинах Согда и Центральной Азии, чем и объясняется наличие согдийских и древнетюркских христианских текстов на сирийском алфавите (согдийцы и тюрки-христиане пользовались наряду с сирийским и согдийским письмом, а {108} также непосредственным потомком согдийского - уйгурским).
      Очень близко к раннему сирийскому манихейское письмо, выработанное, очевидно, самим Мани (214-273) на основе одного из курсивных вариантов месопотамского арамейского письма.
      Сирийский алфавит представлялся несравнимо более легким, чем, например, пехлевийское или согдийское письмо, почему он и был адаптирован в христианских общинах персами, согдами, манихеями и уйгурами, хотя и сирийское письмо имело свои несовершенства и трудности. Сами сирийцы отмечали, что письменный текст не соответствовал полностью произношению, которому надо было учиться. Обучение грамоте, как это видно из источников, предполагало написание букв, отдельных слов и текста, которые ученик выучивался правильно читать. В высшей школе был специальный учитель чтения, на котором лежала обязанность учить правильному произношению и чтению.
      Известно, что сирийский алфавит, как и другие виды арамейской письменности, состоит из 22 букв, которые передавали только согласные звуки. Вокализовать их сирийцы начали, применяя точки, которые располагались над и под строкой. Наиболее древние тексты имеют редкую вокализацию точками, которая с веками была разработана детально. Конфессиональное разделение сирийцев на западных - монофизитов - и восточных - несториан - не замедлило сказаться и на характере произношения. Соответственно развились и различные системы огласовки текста, которые имели целью закрепить произношение; словарный состав литературного сирийского языка остался в основном неизменным в обоих ответвлениях.
      История грамматических учений у сирийцев представляет большой интерес. В своих истоках проблемы сирийской филологии упираются в историю вокализации текстов до разделения языка на западный и восточный диалекты, а затем - в историю несторианской и монофизитской систем.
      Гласные рассматриваются сирийскими грамматиками как "движение между согласными звуками" 213. Бар Эбрей писал о несовершенстве сирийского алфавита в двух отношениях: в возможности различной огласовки такой буквы, как алеф, и в различном произношении одной и той же согласной 214. Роль диакритических знаков заключалась в том, чтобы устранить несоответствие между письменным знаком и {109} произносимым звуком, как бы определить качество данной буквы. Можно проследить постепенное развитие системы огласовки как в восточных, так и в западных рукописях и до VII в. В этом отношении большой интерес может представить вторая по древности датированная рукопись - "История" Евсевия Кесарийского 215. Написанная в 462 г. превосходной, четкой эстрангелой в два столбца, она снабжена скупой пунктуацией, представляющей тем не менее большой интерес, особенно потому что не относится к библейским текстам, чтение которых к этому времени уже установилось.
      Иосиф Хузайа (из Хузистана), один из учеников мар Нарсая, посвятил себя грамматическим штудиям, особенно развитию системы пунктуации. Сообщение, поддерживаемое несторианской традицией, что анонимный сирийский перевод греческой грамматики Дионисия Фракийского - ????? ?????????? был сделан именно Иосифом Хузайа 216, вполне заслуживает доверия. Он связывает сирийскую грамматику с греческой и ведет ее истолкование, исходя из правил греческого языка 217.
      Большое значение для развития этой отрасли науки, как и для многих других, имели труды монофизита Иакова Эдесского (ум. в 708 г.), ученейшего человека своего времени. Он родился в области Антиохии, учился в Кеннешрине, когда там был епископом Север Себохт. Овладев греческим языком, Иаков закончил свое образование в Александрии. По возвращении в Сирию он стал епископом Эдессы, а затем жил в разных монастырях 218. Иаков ввел в обиход западных сирийцев масоретские рукописи библейских текстов, а для этого снабдил их тщательной огласовкой, расстановкой диакритических точек и знаков препинания. Ему принадлежит послание к Георгию Серугскому "О правописании" и "Трактат о пунктуации", где говорится о способах различать глагольные и именные формы. Под влиянием греческого алфавита Иаков решил ввести в сирийское письмо систему знаков для обозначения гласных звуков, причем, по первоначальному замыслу, гласные следовало писать в строку, наряду с согласными 219. Однако эта попытка не приви-{110}лась 220. Более приемлемой оказалась огласовка сирийского текста греческими буквами, которые располагались над строкой. Такую систему вокализации приняли западные сирийцы. Перу Иакова принадлежит также трактат о пунктуации и акцентах в греческом и сирийском языках, их различиях и значении 221.
      XI век явился новой ступенью в развитии грамматической теории сирийцев. Несторианский патриарх Илия I (ум. в 1049 г.), в бытность свою епископом Тирхана, составил грамматику 222, особенность которой заключалась в том, что в ней впервые были применены к сирийскому языку правила и положения арабской грамматической системы. До этого сирийские грамматики строились по образцу греческих. Однако автор не смог провести свое начинание последовательно, и его труд, скорее, может быть назван рассуждением по поводу грамматических явлений в сирийском языке 223. Трактат Илии Тирханского стал предметом специального изучения Р. Г. Рыловой, которая дала русский перевод и подробное исследование, охарактеризовавшее филологические взгляды сирийцев этого времени 224.
      Илия бар Шинайа, автор замечательной хронографии, о которой речь пойдет позднее, родился в Нисибине в 975 г. и умер после 1049 г. Его труды принадлежат в одинаковой мере как христианско-арабской литературе, так и сирийской. Им были составлены сиро-арабский словарь и грамматика. Последняя написана с целью дать более легкое пособие, доступное для начинающих, у которых грамматика Иакова Эдесского вызывала трудности 225. Из сохранившихся рукописей грамматики Илии видно, что он детально разработал систему огласовки и тщательно разместил пунктуацию в своем тексте. По его свидетельству, восточные сирийцы располагали семью гласными буквами 226, тогда как западные употребляли лишь пять заимствованных из греческого знаков.
      Иосифу бар Малкону (он же Ишояб) принадлежит раз-{111}витие положений Илии Нисибийского о глаголе. Иосиф делит все глаголы на три класса: с двумя коренными, с тремя коренными и глаголы с начальным алефом 227. Разработка сирийской грамматики достигла своего расцвета в XIII в. Выдающееся значение имели труды несторианского грамматика Иоанна бар Зоби, сочетавшего изучение философии с глубоким анализом этимологии и синтаксиса сирийского языка. В монастыре Бет Коке в области Адиабены он вел занятия, в числе его учеников был Иаков бар Шакко (он же Север). Большой интерес представляет то, что Бар Зоби не последовал за Илией Тирханским, пытавшимся изложить сирийскую грамматику в соответствии с нормами арабского языка, а вернулся к традиции, связывавшей сирийский язык с грамматическими учениями греков 228. Последние различали 8 частей речи, в грамматике Бар Зоби для сирийского языка названо 7 частей: имя, глагол, местоимение, партиципиальная форма, наречие, предлог, союз. Этому же автору принадлежит трактат о пунктуации. К данному вопросу сирийским грамматистам постоянно приходилось возвращаться 229.
      Иаков бар Шакко (ум. в 1241 г.), монах знаменитого монастыря монофизитов мар Маттаи, свою высокую ученость обрел не только у несториан, но и у мусульман, будучи учеником школы Камаль ад-Дина Мусы ибн Юнуса, где совершенствовался в логике и философии. Перу Иакова бар Шакко принадлежит книга диалогов, которая содержит разделы, соответствующие разным направлениям науки того времени, в том числе и грамматику. "Слово о грамматике - первое слово книги диалогов, которую сложил святой епископ священного монастыря мар Маттаи Иаков Тагритский, называемый также мар Севером" было впервые издано Мерксом, который снабдил текст таблицей разночтений и многочисленными примечаниями 230. Следующие разделы книги посвящены риторике и поэтике, они дополнены словарем редких слов, синонимов и омонимов.
      Одним из самых выдающихся деятелей сирийской культуры является Григорий Абу-л-Фарадж бар Эбрей (1226-{112}1286), мафриан Востока, глава сирийских монофизитов. Нет такой области средневековой науки, в которую этот выдающийся ученый, сочетавший теологические, философские и медицинские знания, не внес бы своего существенного вклада 231. Большая грамматика Бар Эбрея "Книга лучей" отличается, с одной стороны, эрудицией и "ученой рационализацией", с другой стороны, тем, что "непроверенные теории" предшествующих грамматиков приняты в ней безоговорочно. Это характерное явление того времени. Но особенностью этого автора следует признать то, что он объективно относился к несторианам, принимал их выводы и одобрительно отзывался о методике 232. Философские положения Дионисия Фракийского были восприняты Бар Эбреем наряду с учением Иакова Эдесского. Вместе с тем он не удовлетворился отдельными параллелями между сирийским и арабским языками, как Илия Тирханский, но освоил всю систему арабской грамматики, отмечая при этом своеобразие и особенности строя сирийской речи. Особенно большое влияние на него оказала грамматика Замахшари, составленная в 1120 г., которая высоко оценивалась арабами и которая в известной мере явилась образцом для "Книги лучей" 233. Эта последняя доступна в превосходном издании А. Моберга, с разночтениями и индексом сирийских слов 234.
      Тот же А. Моберг дал немецкий перевод "Большой грамматики" Бар Эбрея, снабженный введением, описанием использованных рукописей и очень ценным послесловием, названным им "К терминологии" 235. Большой интерес представляет сопоставление сирийских терминов с греческими или арабскими, которые, впрочем, указывают лишь на их родственность, на первоначальную связь. Тот или иной термин в дальнейшем мог получить свое собственное истолкование в применении к сирийскому языку. "Большая грамматика" связана с различными отраслями науки, в частности с философией, с масорой, с особенностями греческой и арабской грамматики, с проблемами их перевода и терминологии. Труд Григория Бар Эбрея как бы венчает филологические штудии сирийцев; он объединяет то, что было достигнуто его предшественниками, как монофизитами, так и несторианами. {113}
      Наиболее глубокое влияние на сирийскую филологию оказала арабская грамматическая школа, так как по самому строю языка арабский ближе сирийскому, а грамматика Замахшари была воспринята как вершина арабской филологии 236.
      Достигнутое в области сирийской грамматической литературы законченное представление о строе языка, правилах орфографии и систематизация сложной структуры речи связаны с развитием науки у сирийцев. В общих чертах это развитие зависело от восприятия сирийцами античного, греческого наследия, которое пришло вслед за христианизацией, за переводом с греческого священных книг. Особая роль и значение сирийцев в истории культуры Востока заключались в том, что, приняв христианство, они приобщились к мировой религии, получили бесценные сокровища знаний, новых понятий, взывавших к миру глубоких чувств, переживаний. Их заслугой было, что они на этом не остановились: экзегеза пробудила к жизни такие запросы, которые могли быть удовлетворены лишь напряжением познавательных способностей, их обострением. Сирийцы нашли у греческих авторов философские основы экзегезы, для них особенно важно было освоение философии Аристотеля.
      Наиболее глубоко были освоены "Органон", "Поэтика" и "Риторика" великого грека. Их стройность, логическая последовательность и четкость создали систему представлений о мире и всех его явлениях. Для развития филологии особенное значение имели главы "Поэтики", посвященные грамматическим вопросам. Для сирийского языка они стали необходимы как философская основа для понимания строя речи, по характеру своему резко отличавшейся от греческой. Общие понятия, изложенные в этих сочинениях, могли сыграть немалую роль в осмыслении и анализе сирийского языка. На сирийский была также переведена и замечательная книга Дионисия Фракийского ????? ??????????. Эта последняя своей детальностью особенно подчеркивала различие между греческим и сирийским языками, не позволяя применить ее в полном объеме к строю семитской речи 237. Философская же основа "Поэтики" давала простор для создания системы "правил языка". Следует помнить, однако, о значении обоих греческих памятников в истории сирийской филологии, как нельзя забывать и о важном взаимном влиянии сирийского на арабский и арабского на сирийский. {114}
      2. Греческая философия у сирийцев
      Со времени Селевкидов распространение греческого языка в Передней Азии пошло с еще большим успехом. Антиохия стала местом встречи и общения греческой и сирийской культур, высокий уровень развития которых дал блестящие результаты во всех областях. Сирийский литературный язык сложился в центрах Междуречья, связанных с христианизацией Сирии. Сирией древние географы Арриан, Ксенофонт, а позднее и Стефан Византийский называли как приморскую часть с центром в Антиохии, так и область Междуречья.
      Сирийский язык несомненно был разговорным и письменным языком городов и селений Сирии, но сведения о школах, о передаче знаний относятся главным образом к городам Месопотамии. В очень отдаленное время были сделаны переводы Ветхого завета на сирийский язык. Они, осуществлялись силами не одного человека, а многих людей, трудившихся в разное время. В связи с христианизацией Месопотамии были переведены канонические книги Нового завета, богослужебные книги, проповеди. Особое внимание уделялось толкованию, комментариям, которые давали то или иное объяснение текста писаний. В истолковании отчетливо намечались две традиции, одна основывалась на реально историческом объяснении, другая - на аллегорическом и символическом понимании текста.
      Перевод и экзегеза требовали прежде всего знания грамматических особенностей обоих языков. Благодаря переводам с греческого заметно изменился строй сирийского языка, обогатился его словарный запас 238. Множество греческих слов было освоено сирийцами и приводилось в транслитерации. Такие греческие термины и понятия стали употребляться не только в переводных, но и в исконно сирийских сочинениях. Таблицы греческих заимствований дают об этом некоторое, представление 239.
      Следует также отметить влияние греческого синтаксиса. Это было вызвано необходимостью передать греческую речь возможно ближе к оригиналу. В частности, употребление в сирийском тексте оборотов с далетом в значении относи-{115}тельного местоимения "который" является своеобразной особенностью синтаксиса, не имеющей параллели в арабском и несомненно связанной с соответствующей синтаксической конструкцией в греческом. Перевод литургических книг, песнопений, разного рода стихотворений способствовал развитию свободной речи, усложнению предложений и образованию новых слов, более точно выражающих на сирийском языке отвлеченные понятия.
      Аристократия языческой Сирии знала греческий язык - прежде всего, язык науки, богатейшей литературы. Обращение в христианство широких слоев народа поставило вопрос о том, чтобы сделать доступными и для них книги новой религии, для чего нужно было перевести их с греческого на сирийский 240.
      Начав с перевода христианских греческих сочинений, сирийцы перешли вскоре и к переводу светской литературы, причем у них рано наметился интерес, с одной стороны, к философии, а с другой - к медицине. Они переводят Плутарха, Лукиана, псевдосократовы диалоги 241. Замечательно, что только на сирийском языке дошла до нас речь Фемистия "О добродетели" (??? ????). Современник и в некоторой степени соперник Либания (IV в.), с которым он переписывался, Фемистий жил в Константинополе, где прославился не только как философ, но и как политический деятель. Резиденцией Либания была Антиохия. На сирийском языке существует и полный текст речи Фемистия "О дружбе" (??? ??????), сохранившейся на греческом в краткой версии 242.
      Самый ранний деятель сирийской культуры, имя которого дошло до нас,сириец Татиан. Он известен как автор "Диатессарона", последовательного рассказа, составленного на основании четырех Евангелий. Это сочинение было создано между 175 и 180 гг., вероятнее всего, на сирийском языке 243. Арабский перевод и некоторые фрагментарные от-{116}рывки на других языках позволяют судить о том, каким был этот текст 244. Уже в первой половине III в. существовал греческий перевод этой "гармонии", на что указывает отрывок греческого текста "Диатессарона", найденный в Дура-Еуропосе 245.
      "Диатессарон" Татиана получил большое признание и на Востоке и на Западе; его читали во время церковной службы. И хотя литургическое использование "Диатессарона" прекратилось уже в начале V в., его влияние ощущалось и значительно позже. Так, в целом ряде древних латинских кодексов Нового завета (кодексы Беды, Кентерберийский) исследователи находят, следы такого связного текста, к какому стремился Татиан 246. На сирийском языке сохранились составленные из четырех Евангелий тексты, читаемые в страстные дни 247, возможно, они связаны с традицией "Диатессарона". Епископ Феодорит Киррский (до середины V в.), который отметил литургическое чтение "Диатессарона" в своей епархии, сообщает, что оно велось в 200 из 800 подведомственных ему церквей 248.
      Эти данные красноречиво свидетельствуют о той выдающейся роли, которую сыграли сирийцы в ранней истории христианства, в становлении и развитии христианской доктрины.
      Характерно, что сирийцы-христиане интересовались тем же кругом идей, который был очерчен языческой философией. Они, как и греки-христиане, стремились освоить философию и поставить ее на службу своему вероучению 249. В этой связи выделяется замечательная личность ученого, философа и поэта Бардесана.
      3. Бардесан - ученый, философ и поэт
      На заре сирийской культуры появляется яркая интересная фигура "последнего гностика", сочетавшего философские представления древней Месопотамии с христианством и гностическими учениями, пришедшими из Александрии. Бар-{117}десан родился в 154 г. близ Эдессы в знатной семье. Он воспитывался вместе с будущим царем Абгаром VIII, при дворе которого затем оставался. Греческие современники называли его "парфянином", а имя свое он получил от реки Дайсан, на которой стоит Эдесса 250. Из источников известно, что Абгар VIII и его приближенные приняли христианство. Бардесан, как придворный этого царя, также стал христианином 251.
      Склонность к ученым занятиям он мог удовлетворять благодаря тому, что наравне с сирийским знал греческий язык. Став христианином, он развивал учение Валентина и офитов; в космогонии он обращался и к древним астрологическим поверьям. Его христология создавалась под влиянием идей докетизма и была близка учениям Маркиона и Мани 252, так как гносис был глубоко дуалистичен. В соответствии с этим он говорил об особой природе плоти Христа и отрицал телесное воскресение 253. Философ Порфирий приписывает Бардесану книгу об Индии, сведения о которой были якобы почерпнуты им из рассказов членов индийского посольства, направленного к императору Гелиогабалу (218-222 гг.) 254. В 216 г., когда Каракалла захватил Эдессу, Бардесан бежал в Армению и там, по-видимому, им была составлена на сирийском языке история армянских царей, переведенная на греческий язык. Об этом сообщает Моисей Хоренский. Армянский историк, называя Бардесана последователем секты Валентина, говорит, что впоследствии он отделился и основал свою собственную секту. Историю, составленную Бардесаном, "армянский Геродот" считает правдивой и упоминает, кроме того, о его многочисленных проповедях, направленных против маркионитов 255. Годом смерти Бардесана считается 222 год 256.
      Известная "Книга законов стран" представляет собой составленную учеником Бардесана Филиппом сирийскую ре-{118}дакцию диалога "О душе" - ??? ????????? 257,- авторство которого приписывается Бардесану. Сирийский текст этой книги был переведен на греческий язык и использован в "Praeparatio evangelica" Евсевия Кесарийского 258 и в "Recognitiones" Псевдо-Климента 259. Влияние философских взглядов Бардесана, его астрологического и астрономического учения на современников и ученых последующих веков было чрезвычайно велико. Оно проявилось как в сирийской, так и в греческой литературе. Хотя многие высказывания Бардесана связаны с гностическими учениями и местными "вавилонскими" астрологическими традициями, острый интерес к его "ереси", ее мощное воздействие отмечаются всеми христианскими и языческими писателями эпохи. "Книга законов стран" является типичным образцом того сложного литературного движения, которое, сочетая в себе христианское учение, эллинистический гносис и вавилонскую астрономию, характеризует ученый мир довизантийского периода. Самая форма - диалог является неким подражанием той древней философской античной традиции, в центре которой стоял Сократ. Существеннейшим философским выводом, к которому пришел Бардесан, было его положение о свободе воли человека, которая не подчинена ни природе, т. е. естественному закону, ни судьбе. Эти силы не могут принудить человека к каким-либо действиям этического характера 260. Он свободен и по собственному побуждению может совершать добрые и злые поступки. Бардесану чужд "астрологический детерминизм", благодаря чему его астрономия выделяется из общей сложной системы вавилонских поверий.
      Отрицательное отношение Бардесана к ереси Маркиона находит подтверждение в неопровержимом свидетельстве жития Аверкия 261. Среди христианских надписей Малой Азии особое место занимает 22-строчная метрическая эпитафия, посвященная епископу Иераполя во Фригии Аверкию. Она составлена до 216 г., к которому относится надгробная надпись Александра, сына Антония, воспроизводящая несколько гекзаметров надписи Аверкия. Последняя сообщает важнейшие события жизни и деятельности епископа Иераполя; в 10-й и 11-й строках говорится о его посещении Сирии, о том, что, переправившись через Евфрат, он побывал и в Ни-{119}сибине 262. Согласно житию Аверкия, он совершает свое путешествие, стремясь внести мир в христианские общины, встревоженные ересью маркионитов. Когда епископ Иерапольский стал проповедовать в Месопотамии, к нему пришли христиане с неким Бархазаном во главе (?????????? == ??????????), который был "мужем знатным и богатым" 263. Красноречие и эдесского философа, и епископа Иераполя было направлено против одной и той же ереси Маркиона. Бардесан убеждает своих соотечественников не навязывать святому вещественных подарков, от которых он отказывается, а почтить его званием равноапостольного - ???????? 264. Евсевий Кесарийский считал Бардесана талантливым автором трактатов, написанных на сирийском языке и направленных "против учения Маркиона и разных других выдвинутых догматов". Ему принадлежат многочисленные сочинения, которые были переведены его учениками на греческий язык. Первоначально Бардесан был последователем школы Валентина, затем отказался от этого учения, разоблачил его создателя и выдвинул свое собственное, по словам Евсевия, "не полностью очищенное от скверны старой ереси" 265. Это свидетельство, как видим, совпадает с тем, что сообщал и Моисей Хоренский.