Валентин ПИКУЛЬ
      Что держала в руке Венера
      В апреле 1820 года древний ветер с Эгейского моря принес к скалам Милоса французскую бригантину "Лашеврет". Сонные греки смотрели с лодок, как, убрав паруса, матросы травят на глубину якорные канаты. С берега тянуло запахом роз и корицы, да кричал петух за горою - в соседней деревне.
      Два молодых офицера, лейтенант Матерер и поручик Дюмон-Дарвиль, сошли на нищую античную землю. Для начала они завернули в гаванскую таверну; трактирщик плеснул морякам в бокалы черного, как деготь, местного вина.
      - Французы, - спросил, - плывут, наверное, далеко?
      - Груз для посольства, - отвечал Матерер, швыряя под стол кожуру апельсина. - Еще три ночи, и будем в Константинополе...
      Надсадно гудел церковный колокол. Неуютная земля покрывала горные склоны. Да зеленели вдали оливковые рощицы.
      Нищета.., тишь.., убогость.., кричал петух.
      - А что новенького? - спросил Дюмон-Дарвиль у хозяина и облизнул губы, ставшие клейкими от вина.
      - Год выпал спокойный, сударь. Только вот зимой треснула земля за горою. Как раз на пашне старого Кастро Буттониса, который чуть не упал с плугом в трещину. И что бы вы думали?
      Наш Буттонис упал прямо в объятия прекрасной Венеры...
      Моряки заказали еще вина, попросили поджарить рыбы.
      - Ну-ка, хозяин, расскажите об этом подробнее...
      Кастро Бутгонис глядел из-под руки, как к его пашне издалека шагают два офицера, ветер с моря треплет и комкает их нежные шарфы. Но это были не турки, которых так боялся греческий крестьянин, и он успокоился.
      - Мы пришли посмотреть, - сказал лейтенант Матерер, - где тут треснула у тебя земля зимою?
      - О господа французы, - разволновался крестьянин, - это такое несчастье для моей скромной пашни, эта трещина на ней.
      И все виноват мой племянник. Он еще молод, силы в нем много, и так сдуру налег на соху...
      - Нам некогда, старик, - пресек его Дюмон-Дарвиль.
      Бутгонис подвел их к впадине, открывающей доступ в подземный склеп, и офицеры ловко спрыгнули вниз, как в трюм корабля. А там, под землей, стоял беломраморный цоколь, на котором возвышались вдоль бедер трепетные складки одежд.
      Но только до пояса - бюста не было.
      - А где же главное? - крикнул из-под земли Матерер.
      - Пойдемте со мной, добрые французы, - предложил старик.
      Буттонис провел их в свою хижину. Нет, он никого не хочет обманывать. Ему с сыном и племянником удалось перетащить к себе только верхнюю часть статуи. Знали бы господа офицеры, как это было тяжело.
      - Мы несли ее через пашню бережно. И часто отдыхали...
      Средь нищенского убожества, обнаженная до пояса, стояла чудная женщина с лицом дивным, и офицеры быстро переглянулись - взглядами, в которых читались миллионы франков.
      Но крестьянин умел читать только свою пашню, а в людские глаза смотрел открыто и чисто.
      - Продам.., купите, - предложил он наивно.
      Матерер, стараясь не выдать волнения, отсыпал из кошелька в сморщенную ладонь землепашца:
      - На обратном пути в Марсель мы заберем богиню у тебя.
      Буттонис перебрал на своей ладони монеты:
      - Но священник говорит, что Венера за морями стоит дороже всего нашего Милоса с его виноградниками.
      - Это лишь задаток! - не вытерпел Дюмон-Дарвиль. - Мы обещаем вернуться и привезем денег сколько ни спросишь...
      С вечера задул сильный ветер, но Матерер не брал паруса в спасительные рифы. Срезая фальшбортом клочья пены, "Лашеврет" влетел в гавань Константинополя, и два офицера появились на пороге посольства. Маркиз де Ривьер, страстный поклонник всего античного, едва успел дослушать их о небывалой находке - сразу дернул сонетку звонка, вызывая секретаря.