Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Последний Хранитель (№1) - Последний Хранитель

ModernLib.Net / Фэнтези / Плахотникова Елена / Последний Хранитель - Чтение (стр. 20)
Автор: Плахотникова Елена
Жанр: Фэнтези
Серия: Последний Хранитель

 

 


Холод.

Лапы подгибаются. Ледяные зубы вцепились в кончик хвоста...

Прыжок!

...не удержали.

Я свободна.

Хочется остановиться и посмотреть, от чего я убегала.

«Не оборачивайся! Вперед!»

Не оборачиваюсь.

Передо мной простор, светло-оранжевое поле. На поле растет низкая трава. Кустики желто-оранжевой травы с колосками, похожими на язычки огня. Ветер колышет их, и они легко сминаются под лапами, гладят мое брюхо. Тепло и приятно. Бегу дальше. Трава становится выше. Трогает за плечи, тянется к глазам...

Огонь!

Это поле огня, и каждая травинка – это язык пламени!

Я хочу остановиться, повернуть...

«Вперед!»

Приказ наставника хлестнул испуганную Ипшу внутри меня, обжег сильнее, чем огненная трава.

И я побежала. Уже на двух.

Быстрее!

Огонь поднимается.

...от колена и выше...

Быстрее!!

...подбирается к груди.

Еще быстрее!!!

...тянется к плечам.

Вперед!

...плещется у горла.

«Беги! Не дыши!»

Бегу, сжав зубы, а где-то впереди мелькает фигура наставника.

...огонь почти у глаз.

Закрываю их и бегу. Бегу!..

Прохлада.

Тишина.

Огонь что-то пел, но понимаю я это, когда остаюсь далеко от него.

КРИК. Справа от меня.

Удар томта.

Еще и еще раз.

Частые удары. Сердца? Томта?

А впереди уже что-то белело. Это была женщина в просторном длинном одеянии, каких не носят т'ангайи. Женщина танцевала, медленно и плавно шла по кругу, раскинув руки в широких рукавах. А еще она поворачивалась вокруг себя. Похоже, плясунья не касалась ногами земли.

Я была почти рядом с ней, когда плясунья остановилась, а потом начала кружиться в другую сторону. Ее длинные волосы летали, закрывая лицо, а мне так хотелось увидеть его!

Плясунья исчезла.

И опять замелькал узор из цветных спутанных нитей. Но был он уже не такой яркий и занимал не все пространство, а только часть. Большую часть слева. А правая часть оставалась пустой. Без рисунков. Гладкая желтовато-серая поверхность. Между узором и пустотой вытянулась широкая светлая лента.

Мне было интересно, что же это такое, и я мыслями потянулась к наставнику.

«Это так ты видишь город, канал и незастроенное место за каналом. Я тоже так видел все в первый раз».

Каким наставник стал видеть город, я так и не узнала.

Не успела.

«Пора возвращаться», – позвал наставник.

Но возвращаться мне не хотелось. Что-то манило меня, притягивало, и я начала спускаться. Город обещал мне силу, звал меня, и я пошла на зов.

«Нет! Тебе рано! Назад!»

И в глазах сразу потемнело от мысленного крика наставника.

Темно.

Удары томта. Частые...

Шаги. Сдавленный кашель.

Темно. Спираль лестницы пронизывает темноту. Узкая красно-оранжевая лестница. Узкие треугольные ступени. Нога едва помещается на ней.

Наверх! Скорее наверх!

Кажется, лестнице не будет конца.

Удар томта.

Тоннель. Узкий и длинный.

Скорее вперед!

Удар томта.

Тоннель поворачивает.

Еще быстрее!

Удар томта.

Шаги. Сдавленный кашель.

Тоннель опять меняет направление. Я бегу прямо на красный огонь. Глаз Карающей подмигивает мне и... светлеет.

Удар томта.

Кашель. Слева.

Стон. Справа.

Серая стена. В ней темные арки.

«Скорее! В одну из них!»

Спешу на голос наставника, и... шипы цепляются за свод арки.

«Вперед!»

Бегу на полусогнутых лапах. А лаз становится все ниже и теснее. Страшно застрять в такой норе.

Я выползла из нее, обдирая шкуру на плечах, и опять увидела тоннель. Сбоку он пересекался еще с одним. Увидела я и широкие пологие ступени, что поднимались куда-то из моего тоннеля. У каждой ступени выгрызли середину – кусок, похожий на половинку луны. Укусы были совсем свежими: острые и блестящие. Я бы не смогла подняться по такой лестнице. Не хотелось идти за тем, кто сделал такое с камнем. Не нужен мне такой попутчик. И ступени мне эти не нравились.

Я пробежала мимо них, будто за мной гналась та маска, с зубами.

Впереди был выход. Я знала это... откуда-то. И мне надо было успеть, пока его дверь не задвинулась.

«Скорее! Беги!!»

Кажется, никогда я не бегала так быстро.

Я почти успела.

Дверь еще не закрылась. Осталась узкая, совсем узкая щель. Четырехлапая в ней застряла бы. Двуногая – тоже. И я в прыжке начинаю изменяться.

Мне тесно. Мне нечем дышать. Шерсть сползает и остается на камне. Выдыхаю и, ломая ногти, вытаскиваю себя из щели. Обдираю кожу на боках и коленях, но выбираюсь на волю. Кости занимают свои места, ребра распрямляются. Вдыхаю свежий, вкусный воздух. Каждая мышца дрожит от напряжения. Но я свободна!

СВЕТ.

Взошло солнце.

Солнце?! Но ведь только что ушла третья луна... Белая... Куда делась ночь?!

Стон. Справа.

Поворачиваюсь. Теперь уже можно.

Тхалт-Ту.

Я увидела, что он сидит, смотрит на солнце широко открытыми глазами. И не моргает.

С той ночи, с ночи первого ритуала, глаза Тхалт-Ту больше не видели солнца. Город забрал его зрение и дал Силу его рукам. Руки Тхалт-Ту стали видеть болезнь в теле других, усыпляли боль и изгоняли ее. Только себе он не смог помочь...

«Третий Страж коснулся его», – сказал тогда наставник.

Я обернулась на его голос и увидела... Один из нашей четверки. Самый сильный, самый быстрый, самый нетерпеливый. Его слова всегда злили меня, а насмешки задевали...

...он лежал на спине, широко раскинув руки, а из-под закрытых век текли кровавые слезы. Из его носа тоже текла кровь, и из ушей, и изо рта. Кровь впитывалась в песок, и текла она давно – песок вокруг него стал темным.

«Первый Страж взял его. Он был... неосторожным», – вздохнул наставник.

А четвертый из нас застонал. Когда я увидела его после Ритуала, он лежал на песке и спал. А когда наставник послал нам свою мысль, он проснулся и увидел мертвого друга. Потом он увидел Тхалт-Ту, глядящего на солнце, потом меня...

Нет, у Тхалт-Ту тогда не было имени. И у меня еще не было. Мы все тогда были учениками, и наставник, если хотел позвать меня, говорил: «Эй, ты!..» Для учеников я была Третьей, а они для меня – Первым, Вторым и Четвертым. Когда наставник призвал меня, у него уже было два ученика. Первый и Тхалт-Ту.

Он стал потом целителем. А Четвертого стали называть Мартик-То – Глаза Целителя. Но для нас он так и остался «Эй ты!».

– Я видел ворота. Но я не смог открыть их. А потом он... – Четвертый отводит глаза, а взгляд упорно возвращается к лежащему на песке, – ...он застонал, и я посмотрел на него. Потом я не смог найти ворота.

«Или не захотел».

Кто еще это подумал – наставник или Тхулт-Ту, – я не ведаю. Но я не поверила в «не смог», наставник хорошо нас учил.

Потом были и другие ночи Ритуала, но Четвертый так и не вошел в Город древних. А я... я давно уже прохожу мимо Стражей так, будто их нет совсем.

Мирр-Ралла – Хранитель убежища. Я должна была стать им после смерти наставника. Город принял мой дух, а потом принял мое тело. Осталось научиться открывать врата...

Не стала. Не успела. Не доучилась.

Наставник не торопил меня, а я... я готовилась стать Зовущей. Среди чарутти нет Зовущих, но ученица Зовущей может стать. Если успеет до посвящения. Пока наставник ждал, а я готовилась, Повелители устроили большую облаву.

Зовущие не сражаются. Те, кто скоро станут Зовущей, не сражаются. Дающие жизнь тоже не сражаются. И я ждала, когда воины закончат битву. Но битва все не заканчивалась. Нападающих было очень много. И они убивали всех: воинов и охотников, т'ангай и детенышей, Дающих жизнь и чарутти.

Я видела, как упал наставник, когда все воины возле него погибли. Наставник упал, и даже руки Тхалт-Ту не помогли бы ему – Целитель не умеет воскрешать мертвых. Таких мертвых.

И тогда я стала убивать. И убивала. Убивала! За наставника. За мертвых воинов. За убитых детенышей и т'ангай, что уже не станут Зовущими. За всех, кто своей кровью напоил пески в ту ночь. Убивала так, как меня учили. И так, как не учили... я даже не знала, что умею так. Убивала, а потом тьма сомкнулась надо мной...

...и ошейник сдавил мое горло.

Не ведаю, почему меня не убили там же. Почему оставили мне жизнь и заперли в клетку?

Ошейника больше нет.

Нет тесной клетки.

Нет плена.

И нет клана Ипш в убежище.

Куда увел их Тхалт-Ту? Где спрятал?

Я узнаю. Найду их. Потом. Когда Карающая закроет свой глаз. И уйдет еще на пятьдесят сезонов. Я подожду. Остался еще один день.

За этот день мне надо решить, что делать с непрошеными гостями и их вожаком.

«Он не только вожак – он Люуй-я», – напомнил Город голосом наставника.

«Я знаю».

«А ты Зовущая...»

«Нет! Я – Мирр-Ралла!» – яростно возражаю, но вся моя ярость разбивается о холодный голос наставника.

«Ты – Зовущая. Клан потерял много жизней. Не лишай его еще этих».

«Этих?!»

Наставник хочет, чтобы у меня было больше одного детеныша?! Они же выпьют из меня всю Силу! И какой же чарутти я тогда стану?

«Сила вернется. Потом. А клану понадобится воин и чарутти, что придет тебе на смену. Ты научишь ее всему, что успела узнать от меня. И тому, что узнаешь сама, тоже научишь».

«Ее?! Мужчина тоже может быть чарутти... Хранителем убежища...»

«Но мужчина не сможет стать Зовущей», – шепнул легкий ветерок и полетел вперед.

Ветерок взъерошил волосы на голове чужака.

Я знала, что таким будет совет наставника. Знала прежде, чем услышала его. Я знала, что чужак обернется, а потом придет ко мне. Знала прежде, чем он обернулся...

Он обернулся.

«Клану нужен воин и нужна чарутти», – напомнила я себе, пока мужчина шел от стоянки к городу. Он остановился на границе, у первых стен, и я позвала его, совсем чуть-чуть, чтобы он нашел меня.

Он нашел.

Я взяла все, что он смог мне дать.

«Клану нужны...»


Он будет жить, наставник! Я так решила. И не потому, что он Люуй-я, а моя жизнь нужна клану. И не потому, что он открыл мою клетку и снял с меня ошейник. Чужак будет жить. И я позволю ему увести тех, кто пришел с ним. Я не стану ему мешать. А Город... с Городом он договорится сам. Он сможет.

Чужак спит. И тот, второй в нем, спит тоже. Или не спит, но хорошо прячется.

Чужак спит, а я смотрю на него.

Я оставила еще один укус на его плече. Не думала, что стану отмечать его еще раз, но... я даже не заметила, когда это сделала. Будут и другие Зовущие, что отметят его после меня. Надеюсь, Ипши тоже будут среди них.

«Клану нужны...» Да, клану нужны!.. И теперь у клана будут чарутти и воин. Ты доволен, наставник? Тогда оставь нас. Мужчина просыпается, и я хочу... Я хочу попрощаться с ним... без тебя...

Наставник выполнил мою просьбу. Я перестала ощущать его присутствие. Мы остались вдвоем – я и чужак. Тот, второй, внутри чужака, тоже затаился. Я не чувствовала и не видела его, и если бы я не заметила его тогда, возле канала, то решила бы, что чужак – обычная пустышка, как многие ущербные.

Мужчина открыл глаза и улыбнулся. Его пальцы коснулись моей спины, начали выписывать спирали и круги, волоски на спине зашевелились, пальцы добрались до шеи, тронули ухо...

«Я попрощаюсь с ним потом, – пообещала я себе, склоняясь над мужчиной. – Потом. Клану нужно... Нет! Мне... мне нужно, мне нравится...»


– Ты придешь к нам? – спросил он перед уходом.

– Нет.

– Ты хочешь остаться здесь? – удивился он. – В этом месте?..

– Да. Это мое место. Мое и моего клана.

Он молча склонил голову.

– Значит, мы пришли к тебе незваными. – Едва заметная виноватая улыбка. – Прости.

Он умен, умнее других.

– Я не стану мешать, когда вы будете уходить, – сказала я ему.

– А помогать?..

Я молчу.

– Спасибо и за это.

В его голосе нет обиды и нет насмешки. Он еще умнее, чем я думала, – это хорошо. Им повезло с вожаком. И мне... повезло.

– Я могу что-нибудь для тебя сделать: еда или еще что-то?..

Вожак. Он думает о тех, кто пошел за ним. И даже о тех, кто за ним уже не идет.

– Нет. Еда мне не нужна, – качаю головой и... улыбаюсь. «А то, что ты мог дать, я уже взяла. Все, кроме одного...»

– Если не еда, то что? Скажи. Если я смогу...

– Сможешь. Если захочешь. – Я больше не улыбаюсь. – Вход в убежище. В подземный город. Я не умею открывать его. Наставник умел, но наставник унес эту тайну с собой. Научи, если можешь.

Чужак молча сидел, скрестив ноги в лодыжках и положив локти на колени. Точно так же мы сидели перед Ритуалом. Он к чему-то прислушивался, а я увидела, как тот, второй, подходит все ближе, садится рядом с ним... за ним...

– Научу, – сказал вожак. – Возьми меня за руки.

Он протягивает мне руки – они оба протягивают – и я принимаю его ладони, чувствуя его тепло и... тепло поверх своих ладоней.

Тело нового наставника стало скрываться в теле того, другого, как камешек в миске с водой. На меня смотрели две пары глаз, и я смотрела в них. Я видела два лица – одно под другим – и проваливалась в эти странные глаза, уходила... уходила от Города...

Я прошла мимо тех, кто сидел у канала, перегнулась через край плиты, спустилась к самой воде и пошла... пошла по воде! Нет, не по воде. Там, под водой, был выступ. Он был уже, чем тропа вдоль стен пещеры, но все-таки был, и по нему можно было идти. Так я дошла до края пещеры, подземный город закончился, а тропа ведет в низкую арку, под стену, все дальше от города. И я иду по тропе в темноту. Но мои глаза видят. Видят воду и другой берег подземной реки. «Там тоже есть тропа», – беззвучно шепчет мне тот, другой. Я благодарно принимаю его знание. Узкая щель слева. «Нам туда». Поворачиваю. Поднимаюсь по ступеням. Под ногами становится сухо. Узкий коридор ведет меня наверх. Подъем едва заметный, но я чувствую, что это подъем, а не спуск. «Скоро мы выйдем наружу. Там опасно для всех, кроме меня и тебя». Я знаю, что это тот, другой, говорит со мной. А вожак... теперь он прячется в другом, как тот прежде прятался внутри вожака. «Я поняла тебя, Люуй-я», – говорю и слышу смех того, другого. «Можешь звать меня так, если хочешь», – разрешает он. Камень на границе наших земель. Мы выходим из него и бежим, бежим по пескам, не оставляя следов и не отбрасывая тени. Бежать легко и приятно! Сбоку прыгает красный шарик – Карающая, а мне не страшно, мне смешно. Я повторяю путь, что уже прошла с вожаком и теми, остальными. Я прохожу-пробегаю его снова с единственным попутчиком. Быстро, очень быстро. Тело не знает усталости, не просит пищи и воды. «Тела нет, – напоминает мне Люуй-я. – Оно осталось в городе». Я радостно смеюсь в ответ: пусть оно подольше побудет там. Я хочу бежать так вместе с ветром, растворяться в ночи, скользить над багровыми песками, не зная страха и усталости.

А вот и ворота с замысловатым рисунком на створках, что я увидела при первом Ритуале. Только на них больше нет груды камней. Камни отброшены в сторону. Это работа моих попутчиков, дань Городу за то, что он принял их, укрыл от огня Карающей.

«А моего клана в нем нет», – опять подумалось мне, и радостная легкость тут же исчезла.

Все вокруг потемнело, ворота задрожали и стали уменьшаться.

«Смотри!» – приказал Люуй-я.

Еще один камень на границе наших земель. За ним соленая пустыня, где совсем нет жизни.

Я только слышала о ней и камень этот видела только раз, издалека.

«Что там?»

Камень стал приближаться. Он весь в трещинах, песок и ветер сильно исхлестали его. Трещины на нем складываются в какие-то знаки, незнакомые мне.

«Под ним небольшое помещение, – шепнул Люуй-я. – Там можно спрятать нескольких человек».

Я никогда не слышала о нем. А ведь я Мирр-Ралла! Кто больше меня может знать об убежище?

«Это особое место. Оно лечит раненых, восстанавливает силы уставших – ты могла и не знать о нем».

«Место Целителей? Тогда я слышала о нем, но никогда не была там. Тхалт-Ту знает его. Если он увел половину клана с собой... Там можно спрятать пять когтей?»

Молчание.

Мне холодно от этого молчания, но я надеюсь, что Люуй-я не понял меня, что он просто не знает, сколько людей надо, чтобы получился один коготь.

«Я знаю, что такое один коготь. Нет, пять когтей там не поместится».

«А четыре?.. Или хотя бы три?..»

«Боюсь, там меньше, чем ты надеешься».

В словах Люуй-я слышу грусть и жалость.

Жалость?! Мне не нужна жалость – мне нужна месть! Я хочу смерти тех, кто уничтожил мой клан!

«Как знаешь. Ты можешь превратить свою землю в зону смерти, можешь мстить всем, кто переступит ее границу, но тогда тебе придется забыть о своих людях. А еще ты можешь собрать осколки своего клана и создать новый клан. Но это долгая и трудная работа, и не на одну жизнь, отомстить убийцам ты уже не успеешь. Или ты можешь уйти со своим избранником, создать новый дом для своих детей и для тех, кто захочет пойти с тобой».

А те, кто не захочет?.. Бросить и забыть?

«И так можно. А те, кто не захочет, останутся здесь. Доживать. Но это место стало опасным для жизни».

«Что ты мне советуешь, Люуй-я?! Мой клан уже почти мертв, а я должна всех бросить и забыть о мести?»

«Я не советую. Я только показываю тебе три пути, а ты можешь выбрать любой из них или найти свой собственный».

Я молчу. Мне пока нечего ответить. Я хочу вернуться в Город и подумать. Но сначала вход в убежище: я должна научиться открывать его!

«Тогда возвращаемся к воротам», – предлагает Люуй-я.

У меня только один вопрос:

«Там, в убежище Целителей, там есть живые? Ты можешь узнать это?»

«Есть, – уверенно отвечает Люуй-я. – Меньше двух когтей мелких искорок и четыре двойных огонька».

Я не понимаю, что это значит.

«Похоже, ваш Целитель собрал там всех детей, до кого смог дотянуться, и беременных. Разумный подход: сохранить жизнь тем, кто сможет потом возродить клан».

Если доживут. Кто будет защищать их, если все воины ушли из мира живых? Кто станет охотиться...

«У них есть ты. И есть убежище», – напомнил Люуй-я.

И вот я снова стою перед воротами, и мои руки трогают и нажимают выступы на камне, повторяя движения нового наставника. Створки вздрагивают, песок осыпается с них... Истертые множеством ног ступени. Я спускаюсь по ним. Еще одна дверь. Она похожа на каменную плиту, но я знаю, что это дверь. Ворота за спиной закрываются, и дверь передо мной сдвигается в стену. Совсем немного, но мне хватает и узкой щели. Вторая дверь тоже закрывается. Я сумею открыть ее, когда понадобится, и с одной, и с другой стороны открою. Быстрый спуск по коридорам, по карнизу вдоль стен пещеры, бег по улицам Города – я возвращаюсь в свое тело.


Чужак уходит.

Он дал мне все, что мог дать, и теперь идет к тем, кто ждет его у канала.

Я остаюсь на нашем месте и слушаю его шаги. Так я прощаюсь с ним.

Чужак уходит к каналу. А я слышу еще шаги. И голоса.

Зовущая из клана Кугаров... нет, уже не Зовущая. Возле нее еще один Кугар.

Эти двое далеко, и говорят они тихо, но Город, мой Город, доносит до меня не только их запах, но каждое слово, сказанное ими. Даже их дыхание мне слышно так, будто они стоят в шаге от меня.

Я не хочу их слушать, мне надо подумать и выбрать путь из подсказанных Люуй-я. Мне нужна тишина, а я слышу их...

– ...ты могла позвать меня. Могла выбрать своего, а ты позвала чужака. Зачем ты выбрала ущербного? Ведь я лучше, и я – Кугар!

– Да, ты – Кугар. И только. А он – чужак. Потому я и позвала его, а не Адри.

– Не понимаю...

«Не удивительно...» Я уже не пытаюсь думать, и я не злюсь, я слушаю.

– Конечно, не понимаешь. – Голос т'ангайи. Ни злости в нем, ни насмешки. Только усталость и уверенность: она сделала то, что надо. – Не понимаешь, что, призови я Кугара, и уже к концу сезона мне понадобится спокойное место. Мне и моему детенышу. А до этого я буду тяжелой, медлительной и голодной. А про ошейник ты помнишь? Или запах Зовущей отшиб тебе память? Любой хост с кнутом может заставить нас ползать на брюхе. Или ты хочешь, чтобы мой детеныш родился в клетке? На потеху Повелителям? И бегал в ошейнике, проклиная ту, что дала ему жизнь. Ты этого хотел, Охотник?!

– Я не...

– Или ты хотел, чтобы я позвала не ущербного? Так Медведи и Кот тоже т'анги, а это место... я не знаю, что может случиться в нем. Если в твоем клане и бегают полукровки, то я не хочу родить непонятно кого.

– Не бегают, и я не думал...

– Конечно, ты не думал, – т'ангайя не дала самцу договорить. – Думала я... Они никогда не думают. Они бегут на Зов, когда их зовут, они обижаются и злятся, если выбирают не их, они... А думать приходится Зовущим. Думать о жизни, о спасении, о том, что будет через сезон, через пятьдесят сезонов...

– А та, другая... – Голос у самца стал другим. Он больше не злится, он смеется. – Он снял с нее ошейник, и она успела отблагодарить чужака.

– Она тоже Зовущая и... тоже умеет правильно выбирать. А он – чужак. Не т'анг...

Спасибо, т'ангайя. Ты права и... не права. На мне нет ошейника, и у меня есть убежище. Спокойное место, какого нет у тебя. А еще моему клану нужны полукровки. Ты права, т'ангайя, что боишься полукровок. Только Ипши умеют смешивать свою кровь с чужой и не давать жизнь выродкам, опасным для себя и для клана. У наших наставников были хорошие учителя, и, если придется, наши Зовущие найдут нужных самцов и среди ущербных...

Кугар ушел. Т'ангайя осталась. Я слушала ее дыхание и ожидала. Мы обе ожидали одного.

Он пришел. Чужак.

Т'ангайя зашипела, увидев свежую отметину на его теле, и... пошла рядом с ним. Я слушала их шаги, потом слова, ее слова:

– Я прошу твоей помощи, вожак. Ты снял ошейник с Ипши, помоги моему... помоги Четырехлапому. Он ранен. Нет, я говорю не о царапинах, что оставила ему твоя Ипша. Они заживут через несколько дней... если его не убьют раньше. Ты или Медведь. Или Ловчие. В Четырехлапом сидит дротик из белого металла. Если он останется, то Четырехлапый сойдет с ума и станет убивать всех, кого увидит. Потом он тоже умрет. Безумцы не пьют и не едят, они только убивают. Скоро придет белая луна, и тогда... Подумай, чем ты можешь помочь нам. Не отвечай пока ничего, подумай...

– А кто еще может помочь? – спросил чужак.

– Чарутти может, но где здесь найти чарутти?

Т'ангайя ушла. Я слушала ее шаги до самого канала.

Чужак долго оставался на месте.

– Расскажи мне о белом металле, – попросил он, когда вернулся. – О раненных белым металлом.

Я рассказала. Все, что узнала от других и что видела сама.

Он слушал, молчал. Другой прятался в нем.

Я замолчала, а чужак все сидел и смотрел на свои ладони.

Я показала ему несколько путей, но не стала советовать, какой из них выбрать. Пускай выбирает сам или отыщет свой собственный.

А потом чужак ушел. Его тайную половину я так и не увидела.

49

Тирэлл. Охотник из клана Кугаров

Я не стал спорить с Зовущей. Повернулся и пошел к прежней стоянке.

Все последние дни я ждал, когда меня позовут – я знал, что меня позовут! А кого же еще? И тогда я услышу, как она рычит и стонет подо мной. Они все рычат и стонут... Но... ошейник и чужак. Проклятый чужак и ошейник... Если бы не они, она бы меня позвала.

Четверо сидели у реки: трое ждали своего вожака, а четвертый – Зовущую. Бывший избранник... А он знает, что он уже «бывший»? Думаю, знает, если ошейник не лишил его нюха. Даже я чую запах чужака на ее теле.

Чужак... Этот выродок бесхвостой кошки едва не убил нас. Из-за него Карающая почти забралась в убежище, пока он ходил за хромоногим. И после этого они называют его вожаком! Чужака, ущербного... Глупо! А мелкий из клана Котов даже ударил меня, чтобы я не мешал старику. Я думал, старик умнее, а он дал камню давить себя, чтобы чужак и хромой смогли войти. Только глупец делает такое. И как Лохматый только выжил? Ведь старик уже. Хотя Медведи – они живучие, как и все дикари.

А, раздери их всех Кугар и сожри! Не хочу видеть этих глупцов и думать о них не хочу. Спать, спать и спать, пока чужак с этой где-то бродят. Пусть делают, что хотят, а я буду спать.

Проснулся я, когда она вернулась. И на ней не было запаха чужака. Это было приятно. Я всегда знал, что ущербные совсем слабые самцы. Их на один раз только и хватает.

Зовущая долго сидела рядом с Четырехлапым, о чем-то молчала.

А потом вернулся чужак.

Один.

Длиннозубой больше не было с ним.

Это тоже приятно.

Когда-нибудь, когда он останется один, совсем один... Но это потом. Вот выберемся из проклятого города. С местью придется подождать. Но чем дольше выслеживаешь добычу, тем она вкуснее.

И совсем не похожа на ту гадость, что чужак вытащил из воды. Не знаю, как такое можно есть, но остальные жрали и облизывались, будто ничего вкуснее не пробовали. Вот выберусь наверх, устрою настоящую охоту. И забуду о подачке чужака.

О, кажется, тот опять проголодался.

Ну и ненасытное же у него брюхо! Или все силы потратил на Длиннозубую? Храни Кугар от такой самки – заиграется и сожрет, не заметит. Только безумный глупец станет крутиться возле такой. Хорошо, что меня не было рядом, когда эта уродка стала Зовущей. Выбрала бы лучшего самца и как бы я ей отказал? Обиделась бы и загрызла на месте. Хорошо, что меня не было и она позвала этого бесхвостого чужака.

Вон он, свесился над водой и что-то высматривает. Добычу, что ли? Даже старику стало интересно, притопал на берег и пялится то на воду, то на своего занюханного вожака.

Ну а теперь-то что? Похоже, чужаку захотелось в воду. Безумец – он и есть безумец. Начал стягивать одежду, бросать ее под ноги. Какое все-таки отвратительное у него тело... И хвоста совсем нет. А то, что болтается под брюхом... У меня больше будет. И как только Зовущим хватило этого заморыша? Такой и показать стыдно, а он самку им пользовал. Теперь понятно, почему у чужака свежие укусы на плече. Хорошо хоть, что не на шее. Нужен мне мертвый враг, как Зовущей сморщенный стручок чужака.

Этот безумец таки полез в воду. А старику это не нравится. Что-то недовольно ворчит и с опаской поглядывает в реку. Да пусть себе лезет! Может, водные твари откусят что-нибудь бесхвостому, и он станет дважды бесхвостым.

Подходить к воде не хочется, но другие-то подошли. Стоят, смотрят. Подойти, что ли, и мне?

Не успел. Ну и ладно, обойдусь. Мне и сидя всех видно.

Старик присел, опустил лапы над водой, поднялся. Сжал пальцы на запястьях чужака, а тот висит себе и не трепыхается, совсем как дохлый. Потом старик отошел от края, поставил чужака на плиты, и тот начал одеваться. Но прежде руками по себе повозил – проверял, ничего ему не отъели?

– Что ты искал там?

А это другой Медведь открыл рот. Интересно хромоногому стало, зачем глупец делает глупости. Будто этому есть объяснение.

– Искал дорогу.

Ну и как тебе ответ, Лохматый? Нравится? Один глупец спросил другого. Дорогу он искал, в воде! И было-то ума у них мало, да и тот Карающая сожгла. Лучше бы вы там с ней и остались!

– А по воде можно ходить?

Вот ведь настырный...

– Говорят, можно. Я сам не видел, но кое-кто утверждал, что был такой... у нас, кто ходил по воде.

– А ты умеешь?

Чужак оскалился.

– Только там, где есть дорога.

– А здесь она есть?

Лохматый все не уймется.

– Нет. – Чужак уже совсем оделся. – Пойдем дальше, поищем.

Ну вот, два глупца поговорили, а я должен куда-то идти. Да какое мне дело до какой-то дороги?!

А калека не унимается, любопытно ему, зачем чужаку нужна дорога.

– Это дорога наружу.

А что, по прежней пройтись нельзя? Возвращаться придется, но дорога-то цела.

Я только подумал, а хромой уже спрашивает. Глупец, он и есть глупец: не может держать пасть закрытой.

Чужак посмотрел на город проклятых, пожал плечами.

Еще одна глупая привычка.

– Или твой Прародитель запрещает тебе возвращаться?

Старик молчит, как все остальные, и только переминается с ноги на ногу. Будь я старшим, приказал бы хромому заткнуться, а то треплет языком, как вонючий хост. Было лучше, когда мы шли по пескам: хромой тогда молчал.

– Прародитель? – Чужак опять скалится. – Мой прародитель позволяет мне делать все, что нужно, чтобы выжить.

Хороший прародитель... я о таком еще не слышал. И никакого долга перед кланом, и никакого уважения старейшим и вожаку, никакой заботы о...

– ...если бы здесь был один выход, я бы уже шел к нему, – говорит чужак, пока я думаю о его прародителе.

– А здесь есть еще один выход?

Это уже Кот сует свои усы в болтовню двух глупцов.

– Есть. И не один.

– Тогда зачем ты полез в воду? Выбери какой-нибудь другой...

Советчик выискался. Уж не умнее ли Повелителей ты себя считаешь, мелкий?..

– ...чтобы вам не пришлось лезть в воду? Не получится. Все другие дороги начинаются в воде.

– А в воду лезть надо всем?

Это уже Зовущей интересно. Или не-Зовущей – я пока не пойму. Кот молчит, смотрит под ноги. Оба Лохматых тоже не рычат от радости, узнав, какую тропу ищет их любимейший вожак. Еще один калека – Трехлапый – дохромал до т'ангайи, вопросительно рыкнул.

Чужак посмотрел на него, потом на старика.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24