Следом за сотней Чаура Ратибор вел колонну копейщиков. За ними шли 60 лучников, далее, предводительствуемые самим Кучуком, семь сотен разноплеменных, разноязыких, но объединенных жаждой богатства людей.
      Наступающие продвигались вперед молча - все было непривычно в этом сражении: земляные люди - люди тьмы, сама тьма, полная неизвестных опасностей, гулкость и протяжность звуков, все было непривычно и страшно.
      Свистели стрелы, глухо били в щиты, иногда слышался вскрик раненого, металось пламя факелов, словно почуявшее опасность животное, стремящееся вырваться из каменной трубы.
      А из подземелья, отступая вглубь перед вторгшейся силой, несся непрерывный вой.
      Временами казалось: там не люди, а гигантский волк, отползающий вглубь норы. Коридор кончился, и щитоносцы вступили в пещеру.
      Светящиеся пятна усеивали стены, но свет их был так слаб, что только намечал контуры предметов. Пещера была велика - сотни людей помещались в ней. Ни вглубь, ни ввысь свет факелов не достигал ее пределов.
      Выходя из горла туннеля, сотня Чаура торопливо строилась рядами напротив волнующейся массы людоедов. Их вой становился громче и громче, голоса все выше и выше. Внезапно вой оборвался и земляные люди с ревом кинулись на кочевников. Лучники Чаура дали залп, выкосив передние ряды нападающих, но расстояние между врагами было столь невелико, что мало кто успел послать вторую стрелу.
      Раскатом грома пронесся грохот и треск - копья, палицы, камни ухнули в деревянные щиты. Земляные люди карабкались друг другу на плечи, прыгали через головы щитоносцев, бились меж их рядов с лучниками.
      Вот уже истаял один ряд, не стало второго, орда перемолола их, подмяла, растоптала.
      Копейщики Ратибора почувствовали вскоре давление спин передней сотни. Щиты, сослужившие хорошую службу в коридоре, стали теперь почти бесполезны. И Кучук приказал Ратибору пропустить остатки авангарда сквозь ряды.
      Лучники дали последний залп, остановив наступающих, копейщики раздвинулись, и вой ны Чаура, побросав щиты, побежали сквозь открывшиеся проходы. Впереди остались лишь шеренги, сдерживавшие людоедов, пока железный еж расправлял свои смертоносные колючки.
      Земляные люди нахлынули волной и откатились. Накатились снова и опять были отброшены. Они попытались действовать по-старому, прыгая с плечей соплеменников через головы воинов передней шеренги, но натыкались на поднятые копья следующего ряда и гибли.
      Сотня Ратибора развернулась полностью - пятью изогнутыми шеренгами по 20 человек в каждой. Через головы копейщиков лучники, почти не целясь, обрушили ливень стрел на орду земляных людей.
      Стрела ударила в щит Ратибора и упала, переломившись, к его ногам. Он окинул взглядом ряды своей сотни - они стояли незыблемо, как крепостная стена. Воины задних восполняли убыль передних, непрестанно звенели тетивы луков, врагу уже приходилось растаскивать завалы из убитых, чтобы подобраться к кочевникам.
      На миг перед мысленным взором Ратибора возник образ великана, с оскаленным в жуткой ухмылке черепом вместо головы. Сидя на корточках, он с усердием тер друг о друга два гигантских жернова. Жернова грохотали и выли, кричали предсмертными человеческими голосами. Кровь капала с них и между ног чудовища росла груда остывающих тел.
      Свет факелов в руках воинов, столпившихся за спинами лучников, слабо и неровно освещал место сражения, выхватывая из тьмы то закованные в панцири и кольчуги ряды копейщиков, то бледные оскаленные лица жителей подземного города. Земляные люди изменили тактику: пользуясь своим преимуществом способностью видеть в темноте - они нападали молча, метали дротики, копья, камни. Прижимаясь к полу, прятались за трупами, и стрелы, летевшие из-за спин копейщиков, уже не так часто достигали цели. С беспокойством смотрел Ратибор, как то одну, то другую надламывающуюся фигуру его воина поглощал мрак.
      Ряд смыкался, в него вставал новый боец из следующей шеренги, а пятая, последняя, быстро укорачивалась.
      Вот их уже четыре, три. О чем думает Кучук?!
      Может быть, он решил пожертвовать сотней?!
      Кучук думал о свете. Сейчас он видел свою ошибку - нужно было больше света, нужно было разжечь в подземелье костры - иначе наступление станет невозможным, победа достанется слишком дорогой ценой или окажется недостижимой. За исключением воинов своего рода и таких чужаков, как Чаур и Ратибор, составлявших костяк его отряда, Кучуку не было жаль никого. Он готов был послать их всех на смерть, но не делал этого, понимая, что легкие победы и богатая добыча множат его славу, а слава множит ряды его воинства, его силу. Целую сотню отправил он наверх за топливом, а к Ратибору послал телохранителя 53 с приказом: держаться, пока не будут разожжены костры. Приказ он подкрепил полусотней копейщиков, вооружив стольких бойцов, для скольких нашлось оружие и доспехи.
      Царевич оглядел их - сброд - у половины нет щитов, у другой - лат. Но выиграть время они позволяли. Как будто предвидя события, Ратибор заменил присланными Кучуком людьми первые две шеренги своих копейщиков.
      Надо дать им передышку, рассудил Ратибор, чтобы они могли дольше продержаться, когда людоеды покончат с первыми двумя рядами.
      Только он успел перестроить свою сотню, как земляные люди бросились в новую атаку.
      В полутьме царевич не сразу разобрал, что творится впереди, он лишь почувствовал, ряды его воинов качнулись назад, заволновались. Протиснувшись в третий ряд, Ратибор понял - земляные люди придумали новую хитрость.
      По двое подхватывали они тела убитых и кидались вперед, нанизывая их на острия копий, и наваливались сверху всей своей тяжестью.
      Соплеменники карабкались по их спинам, прыгали на копейщиков, падали, пронзенные воинами задних шеренг, но главного достигли - строй разрушался, медленно, но верно. Бойцы первого ряда не успевали освободить копий, падали под ударами палиц, пронзенные дротиками, оглушенные камнями. Они бросали копья, рубились мечами. Шеренга таяла на глазах. Земляные люди подступили ко второй.
      Ратибор тревожно оглянулся: ну, хан, где костры?! Если они не будут зажжены немедленно, то надо вводить в бой основные силы! Мы пришли нападать, а не защищаться! И опять его мысль только на короткий миг опередила события.
      Два костра вспыхнули по краям передней шеренги копейщиков, осветив нападающих.
      С яростными воплями людоеды бросились к ним, чтобы разметать, затоптать огонь, но, не добежав, пали, пронзенные стрелами. Свист стрел заглушил все остальные звуки. Орда отхлынула, теряя десятки бойцов, земляные люди припадали к полу, прятались за убитыми.
      Не смея подняться под смертоносным ливнем, они выли в бессильной злобе.
      Вспыхнули еще два костра, и вой неожиданно оборвался. Ратибор увидел, как масса укрытых шкурами спин зашевелилась, раздвигаясд, в стороны, освобождая посредине широкий проход. Послышались тяжелые шаги, клацанье когтей о камень. И перед остолбеневшими от ужаса копейщиками возникло чудовище. В нем было не менее двух человеческих ростов в высоту и четырех в длину. Оно остановилось и зашипело по-змеиному.
      Такой, какой Ратибор увидел гигантскую тварь в это мгновенье, она навсегда запечатлелась в его памяти. Огромная тупорылая морда, покрытая костяными бляшками, метровые челюсти с крючковатыми зубами. На затылке топорщился рыбьим плавником острый гребень. Закованная в роговой панцирь грудь, маленькие передние лапы со скрюченными пальцами, огромное лоснящееся брюхо, птичьи трехпалые ноги, толстое бревно хвоста.
      Стрела царапнула по морде, не причинив чудищу вреда, копье отскочило от груди. Зверь наклонился, вытянув вперед оскаленную морду, задрал хвост и зашипел злобно.
      - Цельтесь в глаза! Бейте по глазам! - закричал Ратибор лучникам.
      Чудовище сделало прыжок, подмяло двух воинов и, повернувшись боком, ударило хвостом. Пятеро с переломанными костями опрокинулись на землю. Новый удар поверг еще троих. Копейщики в панике отступили.
      Зверь глянул на них из-под роговых пластин, прикрывавших глаза, наступил на труп лапой, впившись зубами, дернул головой и, оторвав полтела, проглотил. Шагнув вперед, ткнулся мордой в острия копий, отпрянул, снова ударил хвостом, сметая людей. Воины передних рядов, бросая в панике оружие, врезались в задние, тесня их на лучников.
      Ратибор, прижавшись к стене, стоял возле костра. Чудовище склонилось к земле, топорща драконий гребень. В полумраке мелькнули руки, ноги - вскинув рывком морду, зверь подбросил добычу вверх и перекусил пополам.
      Работая челюстями, тварь повернула голову и посмотрела Ратибору прямо в глаза. Куски окровавленного мяса и лохмотья одежды свисали меж зубов чудовища.
      Пальцы Ратибора зашарили по груди, ища Келагаст, но везде натыкались на чешую кольчуги. Он готов уже был закричать, взывал о помощи, но внезапная мысль остановила его.
      Выхватив у стоящих подле него воинов два факела, царевич метнулся к зверю и ткнул ими в сунувшуюся к нему морду. Хлестнул по черным дырам ноздрей. Чудище отпрянуло, выпрямилось во весь свой огромный рост, взвыло, запрокинув морду.
      - Ослепите его! Бейте по глазам! - закричал царевич.
      И тут же меткая стрела прилетела сзади и вонзилась монстру в правый глаз. Десятки стрел обрушились на него, впиваясь в лапы, брюхо, ломаясь о роговой панцирь. Две из них одновременно поразили левый глаз чудовища.
      Зверь ослеп.
      Ратибор отпрыгнул назад, покатился по полу к стене и тут же следом услышал яростный удар хвоста: тело убитого шмякнулось о стену и упало на царевича. Жуткий вой наполнил пещеру.
      Новый удар пришелся по стене. Он был так силен, что с потолка пещеры посыпались камни. Третий разметал костер: полетели в стороны горящие сучья, зверя обдало снопом искр, обсыпало углями. Он отпрянул от огня, развернулся и ринулся на земляных людей. С воплями разбегались они по углам, гибли, растоптанные чудовищем, давили друг друга в туннелях, ведущих в соседние залы подземного города.
      Чья-то рука помогла Ратибору .подняться.
      Рядом стоял Кучук. Его скуластое лицо было бесстрастно, только темные узкие глаза блестели в отсветах пламени.
      - Нужно прикончить его, - сказал хан.
      - Как?! - выкрикнул Ратибор, ища на полу свой меч.
      - Когда он издохнет, я погоню вперед всех. Будем бить их, пока не опомнились.
      - Кто же прикончит его? - с усмешкой спросил Ратибор.
      - Я, ты, Чаур, мои самые отважные воины. Вот эти десятеро, - хан указал на толпившихся за его спиной людей.
      - Ну что ж... - пробормотал Ратибор и, наклонившись, вырвал из руки убитого копье. - Покажи нам, как сделать это, хан, -сказал он ожесточенно.
      Кучук взял копье и легкими кошачьими шагами пошел к чудовищу. Оно стояло посреди пещеры, ворочая головой из стороны в сторону и выло от боли. Маленькие передние лапки судорожно подергивались, скребли пальцами грудь.
      Кучук размахнулся и метнул копье. До половины оно вошло в мягкое серое брюхо.
      Зверь прянул в сторону, заметался по пещере, круша все на своем пути.
      Кучук, Ратибор, Чаур и воины опрометью бросились к тоннелю, ведущему на поверхность. Заслышав топот ног, зверь ринулся вперед, но остановился, ощутив жар огня.
      - Кидайте все! Все разом, неповоротливые псы! - завизжал Кучук, хватая за шиворот одного за другим перепуганных воинов и выталкивая их вперед.
      Чудовище неуверенно шагнуло на голос, и в этот миг десяток копий пронзили его внутренности. Зверь зашатался и повалился на бок, гигантская лапа со скрюченными когтями в агонии замолотила по воздуху.
      Новые и новые копья вонзались в огромное раздувающееся и опадающее брюхо.
      Кучук подхватил с полу копье, приблизился бесшумно и вонзил его в глазницу зверя.
      Тварь, взревев, дернула головой, отшвырнув хана к стене, и замерла. Челюсти несколько раз сжались и, приоткрывшись, застыли. Узкий змеиный язык вывалился набок. Чудовище было мертво.
      Хан поднялся, держась за затылок, огляделся. Ни одного живого людоеда в пещере не было.
      - Огня! - крикнул хан. - Огня! Чудище умерло! Мы пойдем вперед и возьмем сокровища этих земляных червей! Вы все станете богаты, как ханы!
      Затрещали свежие сучья в старых кострах, загорелись новые. Пламя взметнулось под своды, осветив пещеру: два хода вели в глубь подземного города.
      - Чар-яр! Чар-яр! - завизжал Кучук, саблей указывая путь своим воинам.
      Предводительствуемая Чауром орда с ревом бросилась вперед. 20 воинов охраняли хана.
      Знаком он приказал Ратибору остаться с ним.
      - Там справятся и без нас. Дух врага надломлен. Я не хочу случайной смерти. Мы пойдем сзади.
      Он положил руку на плечо жены и сказал:
      - Не воины - эта женщина первой поразила чудовище в глаз, когда ты подпалил ему морДУ.
      Ратибор склонился в поклоне.
      - Прими мою благодарность, ханум, я обязан тебе жизнью.
      Бичике смущенно улыбнулась.
      - Ничего, у тебя будет случай вернуть долг, - сказал Кучук и махнул саблей.
      - Пошли.
      Окруженные стеной щитов, Кучук, Бичике и Ратибор двинулись в глубь подземного города.
      Они миновали 20 небольших жилых пещер, наполненных зловонием, хламом и трупами.
      Множество узких ходов вело влево и вправо.
      Из их темных глубин доносились истошные женские вопли, детский плач, победные крики и смех нападающих. Там сражение уже закончилось, и воины Кучука брали свою законную добычу - трепещущие тела женщин племени земляных людей, рабынь - всех без разбору.
      Мелькнула тень, свистнула сабля, воин охраны переступил через корчащееся тело с рассеченной спиной. Шедший сзади ударил раненого мечом в затылок.
      Впереди открылся широкий коридор, подобный тому, что вел с поверхности в первую пещеру. Истыканные стрелами тела в шкурах указывали путь, которым шло воинство Кучука. Звон оружия, крики слышались впереди.
      Свистнула стрела, высекла искру из каменной стены. Охрана сжала кольцо вокруг хана, его жены и Ратибора.
      Вскоре они вошли в огромный зал. Лес четырехгранных колонн заполнял его ближнюю часть, в дальней - открытой - шел бой.
      Ощетинившись копьями, земляные люди отчаянно отбивались от наседавших кочевников.
      За их спинами пылали костры, огромные котлы стояли на огне. Множество фигур скакало вокруг них в диком танце. Хан и его свита застыли, пораженные открывшимся зрелищем.
      Каменными топорами людоеды срубали макушки черепов лежавшим рядами возле костров связанным жертвам, рвали живой теплый мозг, пожирали его, стремясь насытиться перед неминуемой смертью. Другие крючьями доставали из кипящих котлов части тел, впивались зубами в мясо. Иные жертвы живьем сталкивали в огромный круглый колодец. Вой и шипение неслись из него. Можно было только гадать, какие ужасы скрыты в его глубине.
      Людоедское пиршество продолжалось недолго. Пали под ударами воины подземного города, следом за ними обезумевшие пожиратели человечины. Хан и сопровождавшие его воины приблизились к краю колодца - смрад разложения ударил им в ноздри. Две пары узких глаз из-под костяных надбровий встретили их взгляды, злобно оскалились окровавленные морды.
      Закрыв лицо рукой, отшатнулась Бичике, отошел от края, скривившись, хан, смертельно побледнел Ратибор.
      - Опрокиньте в колодец котлы! Засыпьте чудовищ углями, горящими сучьями! Чтобы следа не осталось от этих исчадий ада!
      Воины бросились исполнять волю хана. Уперевшись копьями в бока котлов, они сталкивали их вниз. Грохот, клубы пара, истошный визг ошпаренных чудовищ смешались под гулкими сводами.
      Хан приблизился к краю: один зверь издыхал, второй метался, бил хвостом по стенам.
      - Забросайте его огнем! - приказал Кучу к, отходя от края зловонной ямы.
      Пока воины добивали вторую тварь, Ратибор осмотрелся. Три хода вели из зала в глубь города. Простенки между ними были выложены человеческими черепами. Принц осторожно заглянул в средний туннель - все стены, насколько позволял разглядеть свет факела, тоже были выложены черепами. Ратибор содрогнулся.
      Веками здесь поедали себе подобных и выкладывали их черепами стены. Ряд за рядом, до высоты поднятой руки.
      Когд и откуда явились земляные люди - эти порождения мрака? Царевич слышал, они уже жили здесь, когда в эти края пришли люди. Где их корни? Извергла ли их земля или прокляли боги?
      Послав вперед полусотню воинов, Кучук в сопровождении охраны вступил в коридор черепов. Колеблющиеся тени оживляли их застывшие оскалы, в глубине пустых глазниц мерещилось движение. Казалось, изнутри кто-то со злобной усмешкой наблюдает, выжидает момента, чтобы напасть.
      Коридор вскоре кончился, и охрана уткнулась в стену спин молчаливо застывших кочевников. Растолкав их, Кучук, Бичике и Ратибор прошли вперед и замерли.
      Длинный с низким сводом зал открылся их взорам. Все было черным в нем: ряды тонких завитых спиралью колонн у стен, пол, выложенный истертыми поколениями плитами, два гигантских идола, сидевших на тронах у дальней стены. У их подножия белым кругом черепов был очерчен широкий колодец. Для подземного города в этом зале было необыкновенно светло. Прозрачные трубы, свисавшие на цепях с потолка, бычьи пузыри, привязанные к колоннам, испускали голубоватый бледный свет.
      Ратибор с любопытством подошел к ближайшему пузырю и брезгливо поморщился: светящиеся черви грудой лежали на дне, свивались в кольца, переплетались, непрерывно и отвратительно копошились.
      Царевич посветил факелом за колонны - узкий проход шел вдоль стены.
      "Келагаст, защити меня", - шепнул он и протиснулся меж колонн.
      Подняв над головой факел, долго разглядывал покрывавшие стены барельефы. Они были выполнены искусно, мастерами, за плечами которых стояла многовековая культура. Значит, земляные люди не всегда пребывали в дикости и их народ знал свой расцвет? Но насколько страшным и чуждым было человеку все, запечатленное на этих стенах! Умерщвляемые и мертвецы - живые были лишь материалом, отображавшим убийства и смерть в сценах, выбитых на черном камне.
      Ратибор выбрался в зал и увидел Кучука стоящим на коленях перед идолами. Хан лихорадочно хватал и рассматривал насыпанные у подножия тронов камни.
      Подойдя, Ратибор понял, что это самородное золото. Рядом в деревянных чашах мерцали драгоценные камни, найденные людоедами в недрах земли, украденные у людей. Все богатства они приносили в дар двум уродам: толстому мужчине с головой чудовища, которое земляные люди выпустили против воинов Кучука, и женщины с черепом вместо головы.
      Идол-мужчина сидел, наклонившись вперед, уперев руки в бедра, вытаращенные глаза его глядели на людей, костяной гребень топорщился на затылке. Идол-женщина, напротив, откинулась в кресле, взгляд пустых глазниц был устремлен вдаль.
      - Вот оно! - ликующе повторял Кучу к, запуская пальцы в чаши с драгоценными камнями.
      - Вот оно! - взревел он, и воины ответили ему торжествующим громовым криком. Толпой подступили к богатствам, пожирая их взглядом, не смея коснуться их - по закону добычу делил хан.
      Некоторое время царевич стоял, равнодушно взирая на происходящее, губы его брезгливо кривились - вот и с Кучука спала маска - в этих блестящих грудах ему видится райская жизнь, неземное блаженство, наслажденье, экстаз. Все это призраки! Призраки! Вещи не могут принести счастье, оно скрыто в самом человеке, в окружающих его людях. А для Кучука человеческая жизнь дешевле комариной.
      Ратибор вздохнул и незаметно выбрался из толпы. Подойдя к обложенному черепами колодцу, заглянул в него и поморщился: до половины он был забит костями. За всю свою жизнь царевич не видел столько человеческих останков, сколько увидел в подземном городе.
      Подземный город... Скоро он превратится в подземный город мертвых. Уйдут, унося добычу, гоня пленных, кочевники, погаснут факелы и костры, и только два черных идола останутся сидеть среди поклонявшихся им мертвецов. Сдохнут светящиеся черви в бычьих пузырях, и воцарится мрак.
      Люди долго будут стороной обходить смердящую дыру. А по ночам волки и шакалы станут выть на холме, грызясь из-за добычи.
      Он воочию увидел залитую лунным светом равнину, холм над входом в город и серые быстрые силуэты, услышал вой, содрогнулся.
      Почти полгода провел царевич Ратибор с кочевниками Кучука. Он одичал, стал смугл, жилист и худ. Много злых дел было на его совести, но они не принесли долгожданной уверенности. Если прежде он твердо знал, что никогда не сможет снова занести над Млавой меч, то теперь он не знал ничего.
      Царевич ощущал себя подвешенным посредине между добром и злом. И ровно половина пути осталась еще до царства Тьмы, до окаменения сердца, до избавления от Млавы. Иногда Ратибор задавал себе вопрос: чем же станет он сам, когда лишится способности чувствовать?
      Убьет демона и восполнит собой эту убыль в полчищах адских сил? Чем станет жить?
      Зарубленные воины и старики, сломанные женские судьбы, проданные в рабство дети, слезы ограбленных, обреченных на нищету и смерть людей - все злодеяния отягощали его душу. Но и этого было мало, чтобы победить демона-убийцу.
      Последнее время дела Кучука шли худо. Его били и гнали, и вот уже вторую неделю неутомимо преследовал его с большим отрядом Майбл-Лафар, по прозвищу "истребитель кочевников".
      Усталые кони медленно шли в сторону гор.
      Ратибор, положив поводья на луку седла, отдавшись на волю своего скакуна, дремал.
      Кучук возглавлял отряд. Рядом с ним ехала верная Бичике. Она держалась из последних сил, ее шатало в седле от усталости и непреодолимого желания спать. Хан оглянулся на воинов: они тащились вразброд, многие дремали, свесив голову на грудь. Предводитель кочевников толкнул в плечо жену, Бичике проснулась и виновато улыбнулась.
      - Не могу больше.
      - Сейчас сделаем привал. Кони устали сильнее людей. - Он помолчал, потом тихо добавил: - Кажется, нам не уйти.
      Женщина испуганно глянула на мужа.
      - Нас убьют?
      - Таких женщин не убивают. Их берут в наложницы.
      - Я не смогу жить без тебя.
      Кучук оставил ее последние слова без ответа В лощине меж двух холмов хан подал знак остановиться, спешился и помог сойти с коня жене. Без сил она повалилась на траву. Засыпая, прошептала: - Не оставляй меня одну, возьми с собой.
      Там на священных полях мы будем снова счастливы.
      Разостлав на траве чепраки, воины валились, как подрубленные, и засыпали. Вскоре бодрствовали лишь двое - Кучук и Ратибор.
      Хан подошел к царевичу, застывшим мрачным взглядом посмотрел на него.
      - Тебе пора уходить... Еще можно уйти.
      - Уйдем все вместе.
      Кучук покачал головой.
      - Нет... Нет сил у коней, уйти можешь только ты - ты чужой.
      "Взлелей в себе жестокость, убивая ради выгоды, по злобе..." - эхом зазвучал в голове Ратибора голос ведьмы и смолк, не закончив начатого.
      - Я останусь, - сказал царевич.
      - Как хочешь, - Кучук равнодушно отвернулся, пошел к жене, лег рядом.
      Ратибору снился сон: он падал в пропасть, свистел ветер в ушах. Мучительный, однообразный, долгий сон. Потом ему привиделось лицо безмятежно спящей Бичике: бисеринки пота блестели на нем. На смену женскому явилось мужское - хмурое лицо Кучука. Над грудью женщины повис нож. Раздались крики, утонули во вспышках зеленого пламени.
      Открыв глаза, Ратибор почувствовал - что-то изменилось. Нащупав рукоять меча, рьтком сел. Мертвые тела лежали вокруг, меж них бродили воины Майбла-Лафара в черных кольчугах, с круглыми щитами. Один прошел совсем рядом, взглянул на Ратибора и пошел дальше. Меч его был окровавлен.
      "Зачем? Все бы разом", - подумал тоскливо царевич, встал и пошел, невидимый, разыскивать своего коня.
      Мимо пронесли-надетую на копье голову Кучука. Ратибор остановился, поискал глазами Бичике. Она лежала на чепраке там же, где он видел ее еще живой - спящей. Лицо женщины было безмятежно, из левой груди торчала рукоять кинжала.
      Ратибор понял: Кучук убил ее во сне, избавив от земных страданий. Теперь их души уже вновь соединились в ином мире. А его будет еще долго скитаться по земле, гонимая беспощадным демоном, любовь к которому он так и не смог одолеть до конца.
      Близился полуночный час. Огромная яркожелтая, дикая луна глядела на черный лес и серебристую реку внизу. Заухал вдали филин, предупреждая неведомо кого и о чем. Чуть погодя что-то пронеслось низко над макушками деревьев и черным пятном опустилось у обрывистого берега.
      Упал черный плащ, и луна осветила плешивую лесную ведьму. Оглянувшись по сторонам, она направилась к вековому дубу, росшему на самом краю обрыва. Встав подле него, колдунья свистнула. Звук разнесся далеко в мертвой тишине ночи. Не успел он стихнуть, как в чаще послышался треск: большой сильный зверь ломился сквозь нее, не разбирая дороги.
      Все ближе и ближе, и вот к дубу выбежал огромный черный вепрь с огненно-красными глазами.
      - Копай! - приказала ведьма. И кабан принялся быстро рыть землю между двумя толстенными корнями. Вскоре он слился с темной землей, и только сопенье выдавало его присутствие. Некоторое время спустя вепрь вытолкнул из ямы большой медный котел. Сделав свое дело, он хрюкнул и исчез в лесу.
      Старая колдунья свистнула дважды, еле слышно зашелестели крылья, быстрые тени замелькали возле дуба, раздался легкий стук, частый, как дождь. То летучие мыши носили хворост для костра.
      - Хватит! - крикнула ведьма и махнула рукой, отпуская мышей, и они мгновенно исчезли. Старуха ударила копытом в землю и из нее вылезли три рогатки: металл заскрежетал о металл, и подпертый под бока котел повис над землей. Ведьма подгребла под него хворост и свистнула три раза. Тяжело захлопали крылья, и явились четыре совы, несущие в когтях ведра с водой. Поставив их наземь, птицы улетели.
      Не спеша ведьма отвязала от пояса большой кожаный мешок, размотала перетягивавшую горловину веревку и высыпала содержимое в котел. Туда же она опрокинула и ведра с водой.
      Затем, набросив на плечи плащ, старуха устроилась меж дубовых корней и стала ждать.
      Ровно в полночь под котлом вспыхнет огонь, тогда она начнет свое полнолунное колдовство.
      На этот раз придется ждать дольше обычного, слишком рано она прилетела.
      Ведьма прислонилась, затылком к стволу, в лунном свете ее глаза вспыхнули, как два желтых огня. Старуха думала: что-то было не так. Не так, как всегда. Кто-то неведомый направил ее сюда раньше времени - она ощущала чужую волю, сильную и холодную волю.
      - Что-то сегодня будет, - прошептала ведьма. - Какое-то черное дело. Это - знак. Иначе, зачем гнать меня раньше сроку?..
      Но вот время приспело. Сам собой разгорелся огонь под котлом, потом в нем забулькало варево, разнося вокруг дурманящий запах.
      Колдунья поднялась, отцепила от пояса маленький мешочек и опорожнила его в котел.
      Бледно-голубое сиянье поднялось над ним, озарило лицо ведьмы, сделав его еще ужасней.
      Курчавая шерсть на ее голове распрямилась и встала дыбом, безумный взор впился в пузырящуюся массу, рот оскалился, когти вцепились в раскаленный край котла, скребли медь.
      Что она - дьявольское отродье - видела в своем адском котле, ведомо ей одной. В какой-то миг ведьма, содрогнувшись, вскрикнула басом: "гха!" и вновь застыла, но уже ненадолго. Сияние быстро начало гаснуть.
      При последних его отблесках на поляну вступила Млава. Она шла, склонившись к земле, словно разыскивая утерянную вещь.
      - Не ищи, его не было здесь, - сказала лесная ведьма. - Ты призвана... - Она хотела назвать страшное имя, но не смогла, невидимые руки сдавили ей горло. - Ты призвана... Вот!
      Ведьма толкнула копытом котел в бок, и он опрокинулся наземь. Варево, густое, как болотная жижа, разлилось по траве.
      Млава безучастно наблюдала за ведьмой - она думала только о Ратиборе, стремилась к нему, но сейчас что-то удерживало ее на этой поляне, и она не могла уйти.
      Колдунья порылась веткой в жиже, нашла что-то, подцепила и подняла в воздух. В лунном свете заблестел маленький серебряный полумесяц на тонкой цепочке.
      - Возьми. Это тебе. В полнолуние он даст силу лететь. В другую пору, будь то день или ночь, предупредит об опасности. Суженый твой уже не тот: и жесток, и хитер, и камень мой с ним. Надо вас подравнять.
      Ведьма надела колдовской амулет Млаве на шею, и та вновь стала беспокойно оглядываться.
      - Погоди! Еще немного и сможешь уйти. Мне велено сказать тебе кое-что... Где, когда и как... - Старая яга склонилась к уху Млавы и зашептала. Та, выслушав покорно, тут же пошла прочь - никакие силы больше не удерживали ее на поляне. Пошла прямо к обрыву. На краю Млава остановилась на миг, легко взлетела в воздух и растворилась во тьме. Полная луна сияла на безоблачном небе.
      Колдунья вздохнула.
      - Вот так-то, царевич. Было время, да все почти что вышло. Не обессудь.
      Туман окутал деревья, утопил кусты, поглотил все звуки. Хоть рассвело уже давно, солнце никак не могло пробиться сквозь сырую белесую муть, пронизать ее лучами до самого дна и развеять. Лес стоял оцепенелый и недоброжелательный: ему не по нраву были этот душньгй туман и шедшая по дороге женщина. Она не скулила, не выла, как звери, страдала безмолвно, как делают это деревья, но мука ее была так сильна, что они переживали ее, словно собственную - мучились вместе с нею. И еще, всем своим неразумным существом лес чувствовал - с этой женщиной связаны боль, кровь, смерть - и прошлые, и будущие. Бездну времени рос он в этих краях. Бездну времени жили в нем и пожирали друг друга разные твари, и лес научился предвидеть, где, когда и чьи сойдутся пути. Невидимые нити натягивались между зверями и лопались, обрывая жизни одних и продлевая жизни других. Сейчас лес чувствовал - нить натягивается все туже и туже, но не мог понять, на каком конце ее жертва, а на каком охотник...
      Ветви почти смыкались над узкой сумрачной дорогой, по которой брела Млава. Видимая ей одной цепочка конских следов светящимися пятнами выплывала из тумана. Непривычное чувство - щемящая тоска - наполняло огненное сердце женщины-демона.