Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Человек с кольтом (№1) - Вне закона

ModernLib.Net / Исторические любовные романы / Поттер Патриция / Вне закона - Чтение (стр. 14)
Автор: Поттер Патриция
Жанр: Исторические любовные романы
Серия: Человек с кольтом

 

 


— Он такой же, как все. Уиллоу сказала, что его украли ребенком. Он не по своей воле был апачем.

— Я слышал другое.

— Думаю, мы все много чего слышали. Вы верите всему, что рассказывают?

— Ну… может и нет, но все равно это неприлично. Такой человек у Уиллоу.

— Кто-нибудь из вас вызовется занять его место? — с вызовом спросил Салливэн.

На него глядели присмиревшие лица, хотя еще послышалось несколько недовольных замечаний.

— Я поговорю с ней, — наконец сказал Салливэн, — и выскажу ваши опасения. И я буду присматривать, как там дела.

Мэр Стиллуотер с готовностью кивнул. Он не выносил недовольства в городе, а теперь вся долина заполнилась недоверием и слухами. Здесь годилось все, что хоть немного разряжало атмосферу.

— Много с этого будет толку, — послышался голос сзади. Но все остальные согласно кивали. А Салливэн только удивлялся, какого черта он это сделал.

* * *

Часом позже он все еще удивлялся. Въезжая в ворота ранчо, он посмотрел на сарай, от которого не доносилось ни звука, и на все еще освещенный дом.

Когда он постучал, дверь сразу открылась. В двери стояла Уиллоу. Когда она увидела, кто пришел, нетерпение исчезло с ее лица, но почти сразу сменилось приветливой улыбкой.

— Как прошло собрание? — спросила она с лукавым взглядом.

Он пожал плечами.

— Им не нравится, что Лобо здесь.

— Его зовут Джесс.

— Как бы его ни звали, они не считают правильным, чтобы профессионал жил у хозяйки школы.

— Но они не уволили меня? — с надеждой спросила она.

— Я им сказал, что выражу их озабоченность.

Она тихонько хихикнула, услышав, каким серьезным тоном он передал это сообщение, и он тоже улыбнулся. Она была неисправимой оптимисткой.

— Считайте, что вы ее выразили.

Улыбка почти сразу пропала с его лица.

— На этот раз дело плохо, Уиллоу. Они обеспокоены не только насчет приличий, но и обстановкой в городе.

— Знаю, — сказала она. — Меня это тоже беспокоит.

— Видите ли, его присутствие не улучшает обстановку.

— Он был очень добр. Я не стану просить его уехать.

Салливэн вздохнул.

— Я так и думал. А кстати, где он сам?

— На горке у дороги. Он и Брэди наблюдают по очереди на случай, если Алекс снова пошлет своих людей.

Салливэн кивнул.

— У вас все в порядке?

Она кивнула в ответ.

— Тогда спокойной ночи.

— Не выпьете кофе?

— Нет, — сказал он. — Я только хотел…

— …выразить озабоченность. — Ее губы дрогнули. — Спасибо.

Он покачал головой и уехал. Ему оставалось еще одно дело.

* * *

С ощущением, похожим на боль, Лобо наблюдал проехавшего по дороге костоправа. Было ясно, что тот его не заметил, и Лобо не старался привлечь его внимание.

Боль переместилась из желудка в сердце и мозг. Доктор был всем, что должна бы иметь Уиллоу. Образованный. По-видимому, джентльмен. Человек, заботившийся о других, все то, чем он не был.

Это неважно, сказал он себе. Скоро он уедет.

Он подвинулся, чуть откатившись с места, откуда была видна дорога, того самого, откуда он первый раз увидел Уиллоу. Он ее увидел теперь, как в тот день, услышал плывущий по ветру смех.

Чертов Ньютон. Это Ньютон удерживал его здесь, когда он должен бы уехать. Невозможно было сказать, когда он мог сделать очередной ход, но Лобо был уверен, что он сделает.

Лобо услышал звук копыт задолго до того, как заметил всадника. Костоправ задержался ненадолго. Лобо удивился, как это его обрадовало. Он ожидал, что всадник проедет мимо, но тот этого не сделал. Вместо этого лошадь и всадник повернули в его направлении, и Лобо медленно и лениво поднялся, поняв, что человек выискивает его.

Сидя в седле, Салливэн смотрел вниз на Лобо. У него было искушение остаться на лошади, потому что хотя Салливэн был ростом выше многих, Лобо все же был выше его. Но при лунном свете он уже заметил холодную насмешку в глазах профи и знал, что от Лобо не ускользнуло его колебание. Он спешился, держа поводья, и встретился взглядом с Лобо.

— Что-то нужно? — спросил Лобо.

— Вы действительно думаете, что Ньютон устроит нападение?

— Раньше или позже.

— И до этого момента вы собираетесь оставаться?

— Это вам мешает? — спросил Лобо без особого интереса. Салливэн не отвел взгляда.

— Может быть.

— И поэтому вы здесь?

— Нет. Я приехал предостеречь вас.

Это произвело некоторое впечатление: подбородок приподнялся, лоб наморщился.

— Предостеречь? От кого?

— Я кое-что слышал в городе. Собираются устроить засаду. Я подумал, что вам лучше знать.

— Кто?

— Я не знаю.

— Не знаете или не скажете?

— А есть разница?

— Думаю, нет, — сказал Лобо. Рот его чуть расслабился. — Наверное, вы не можете рассказать подробнее.

Салливэн покачал головой. Он повернулся, чтобы снова сесть в седло. Он сделал то, что собирался, и сомневался, что может достичь большего.

— Вы не для того приехали, чтобы сказать мне уехать отсюда?

Вопрос оказался для Салливэна неожиданным, и он повернулся.

— Из этого ничего бы не вышло, верно?

— Нет.

Салливэн встретил взгляд ледяных зелено-голубых глаз.

— Не скажу, чтобы мне нравилось ваше пребывание здесь. Из-за вас у Уиллоу чертовски большие неприятности.

— Были бы больше, если бы я уехал.

— Трудно сказать, — возразил Салливэн. Лобо пошевелился, чуть напрягшись.

— Что вы имеете в виду?

— Уиллоу смотрит на вещи не так, как другие. Когда она смотрит на вас, она видит не наемника. Она видит героя, человека, который спас Салли Сью. Кто вы на самом деле Лобо?

Что-то похожее на отчаяние быстро мелькнуло в глазах Лобо. Потом он отвернулся.

— Спасибо, док, что предупредили.

Салливэн понял, что разговор окончен. Он сел на лошадь, раздумывая, какое именно предупреждение имел в виду Лобо.

Глава 18

Рано следующим утром Джесс уже был за работой. Уиллоу удивлялась, спал ли он вообще и уставал ли когда-нибудь.

Она также раздумывала, сумеет ли привыкнуть к тому, чтобы, подходя к окну, не увидеть там Джесса.

Теперь он как будто укреплял загородку, двигаясь быстро и уверенно. Она не встречала никого, кто бы настолько все умел, никого, с кем бы она чувствовала себя настолько в безопасности.

Он был наслаждением для ее глаз. Он стоял на солнце, его волосы отливали золотом, а кожа бронзой. В движении он был сама грация, мышцы плеч вздувались под тонкой хлопчатой рубашкой. Рукава рубашки были закатаны, как всегда, на руках надеты кожаные перчатки. Почему-то это сочетание делало его неодолимо мужественным и привлекательным.

Осознав, что такие мысли совсем не подобают женщине в ее положении, Уиллоу покраснела. Она даже удивлялась, как это такого, как он, такого, полного жизни, могла привлечь, хотя бы чуть-чуть, старая дева — учительница. И все же их влечение было очевидно взаимным, искры проскакивали с его стороны так же, как с ее, и она ощутила желание и необходимость его поцелуя. Она не понимала, почему он не решился продлить его, она должна бы быть довольной этим, но не была.

С первого раза, как она его встретила, она постоянно думала о нем. Она размышляла о том, чем рискует. Ни больше ни меньше, как своим сердцем. Другое — ее место в обществе, ее любимая работа учительницы — уже не имели большого значения. Она никогда не знала любви между мужчиной и женщиной и была слишком романтична, чтобы упустить ее теперь.

Уиллоу по-своему, спокойно и решительно, всегда старалась все взять от жизни. Она сделала это в бостонской школе, она сделала это, когда приехала на Запад, и тогда, когда решила взять ранчо. Она знала, что люди считали ее наивной и часто не слишком умной, но она всегда точно знала, что делает и чем рискует. Она полагала, что если что-то очень сильно хотеть и очень стараться, то обязательно это получишь. Ее устраивало, что люди считали ее более легкомысленной, чем на самом деле, потому что это делало их терпимее. Она без смущения пользовалась этим легкомыслием, потому что была женщиной и нуждалась в любом оружии, которое могла заполучить.

Не то чтобы она никогда не испытывала сомнений. Она сомневалась все время. Сомневалась и боялась. Но она научилась скрывать это, задвинуть в уголок мозга, как теперь. Так же, как отодвинула в сторону понимание того, что ее Одиссей на самом деле был наемный профессионал.

Но она не могла полностью отбросить ни этот факт, ни еще один. Неважно, как его звали — Джесс или Лобо, — он был так же неуловим, как тот волк, чьим именем назвался. Она поняла, что никогда не сможет удержать такого, как он, и никто бы не смог, так же как Пенелопа не могла удержать своего Одиссея, но, как Пенелопа, она готова была взять все, что могла, и ценить это, накапливая воспоминания, чтобы наслаждаться ими в будущем.

Она быстро оделась, полная решимости найти способ побыть с ним наедине. Экзамены будут в пятницу, и сегодня она отпустит учеников пораньше, чтобы у них было время подготовиться. А потом она найдет способ.

Уиллоу не удивилась, что он не пришел завтракать с ними. Чэд, ходивший его звать, вернулся разочарованный, говоря, что Джесс хочет только немного хлеба и масла и что он поест в сарае. К удивлению Уиллоу, Эстелла предложила отнести их ему. Брэди уставился в тарелку, но Уиллоу заметила, как сжались его челюсти, и удивилась, с чего бы это.

Уиллоу предпочла бы все отнести сама, но была слишком поражена и обрадована предложением Эстеллы. Двумя неделями раньше Эстелла ни за что бы этого не предложила, наоборот, при одной мысли об этом укрылась бы в своей комнате. Она внимательнее посмотрела на Эстеллу и отметила другие перемены. Пушистые светлые волосы были старательно расчесаны, с лица почти исчезло напряженное, затравленное выражение.

Уиллоу заметила удивление в глазах Брэди и поняла, что он тоже увидел нечто новое. В нем тоже появилось что-то, покровительственный вид, не встречавшийся раньше.

— Я пойду с вами, — вдруг сказал он, и Эстелла застенчиво улыбнулась и кивнула.

Ну и ну, подумала Уиллоу. Каким-то образом присутствие Джесса здесь много чего меняло. Она задумалась, догадывается ли он, какое влияние оказывает на всех домашних. Насколько она могла судить, с того дня как Брэди ушел искать Юпитера, он ни разу не пил.

Он уже лучше выглядел, и его походка стала более пружинистой. Эстелла выглядела почти миленькой, а ее готовка определенно улучшилась. Чэд, также опасавшийся почти всех чужих, с нетерпением ждал каждого нового дня, он даже учиться стал лучше. Салли Сью открыто обожала вновь прибывшего, а близнецы — ну, на близнецов это, пожалуй, меньше всего подействовало. Им всегда было достаточно друг друга, они вместе хихикали над своими секретами и оставались внутри собственного магического круга. Но даже они с необычным желанием выполняли работы по дому, когда поблизости был незнакомец. Казалось, им тоже хочется заслужить его одобрение. Его малейший кивок как будто доставлял удовольствие всем, кроме Брэди. Она знала, что Джесс понятия не имел, чего он сумел достичь за несколько дней, и это ее невероятно печалило.

Уиллоу вздрогнула, когда после того как она с близнецами забрались на тележку, подъехал Джесс на своем караковом.

— Я поеду с вами, — напряженным голосом сказал он, — Мне нужно кое-что в городе.

Уиллоу встретилась с ним взглядом. Его глаза были такими же невероятно бирюзовыми, как всегда, и такими же непроницаемыми. Она кивнула, слишком пораженная, чтобы что-то сказать.

— Я поеду вперед, — продолжал он, — и встречу вас на другой стороне подъема.

В его голосе не было ничего зловещего, но она почувствовала, что по ее спине пробежала дрожь. Она вспомнила о посещении Салливэна и как он спросил, где Лобо. Вопрос удивил ее, так как она знала, что ему не нравится профи и особенно его присутствие здесь. Она боялась, что он уговорил Джесса уехать. Она знала, что ее глаза задают этот вопрос, но не получила ответа, только твердый взгляд, прежде чем он повернул каракового и оставил за собой пыльный след.

По пути она временами видела его на расстоянии. Он двигался быстро, как будто высматривая что-то. Ей было любопытно, что ему нужно в городе и есть ли у него деньги, или ей надо предложить ему немного из той малости, что у них была. Он, очевидно, отказался от щедрого предложения Алекса, и она всегда слышала, что у людей его профессии деньги никогда не задерживаются долго. Он определенно не выглядел так, как будто у него было всего много, она ни разу не видела больше двух рубашек, хоть он содержал их в абсолютной чистоте. Единственными его ценностями, казалось, были лошадь, револьвер и винтовка, винтовка явно отличная и в хорошем состоянии, там, где солнце попадало на приклад, дерево светилось.

Она должна была что-то заплатить ему за работу, но чувствовала, что ущемит его гордость, если предложит это. Когда они подъехали к городу, он исчез, и она поняла, что он не хочет, чтобы ее с ним видели, и страдала от этого, от того, что он чувствовал, что повредит ей, если его с ней увидят. Потом она улыбнулась при мысли, с какой гордостью она бы сидела рядом с ним, была с ним вместе. Неважно, что он сам о себе думал, она никогда не встречала более настоящего мужчины.

В городе она его не видела. Как и собиралась, она рано кончила занятия. У всех детей с окрестных ранчо были свои лошади, и она знала, что они сами доберутся домой.

Когда она доехала до ранчо, солнце стояло еще высоко. Она увидела, что Джесс и Брэди копают ямы перед изгородью, окружавшей дом и огород, и удивилась, зачем они это делают. Ничего, скоро она это узнает. Она заметила, как Джесс поднял голову, заслышав тележку, и несколько мгновений смотрел на нее, прежде чем вернуться к работе.

Сгорая от любопытства, она сошла с тележки, оставив близнецов распрягать лошадь, и прошла к Брэди и Джессу. Ее взгляд сразу остановился на пакете рядом с ямой.

Казалось, Джесс мерил ее глазами.

— Никому из детишек не выходить за загородку, — коротко сказал он.

— Что?..

— Динамит, — сказал он, внимательно глядя на нее все еще холодными глазами.

— Динамит?

— Брэди, Чэд или я будем здесь, чтобы не подпускать младших, — сказал он и указал на обрывок красной тряпки на земле футах в десяти. — Везде, где лежит красная тряпка, там неглубоко зарыт динамит. Вы хотите остаться? Сделать это можно лишь одним способом. Бороться. Вы готовы к этому?

Она посмотрела на Брэди, сохранявшего мрачное выражение на лице.

— Он прав, Уиллоу. Люди Алекса вернутся, и на этот раз они будут готовы.

Уиллоу почувствовала себя нехорошо. Она никогда не думала, что дело может зайти так далеко. Хочет ли она, чтобы люди умирали за клочок земли? Даже за этот клочок земли? Даже за ее дом?

— Если все пойдет, как задумано, никто не пострадает, но взрывы напугают их до полусмерти, — сказал Брэди, пытаясь скрыть восхищение. — Динамит можно взорвать… — Брэди запнулся, прежде чем повернуться к напарнику, — из его винтовки. Для этого там и положены красные тряпки.

— Но если они заявятся ночью?

Джесс пожал плечами.

— Каждую связку динамита я поместил под одинаковым углом к столбу загородки. Я смогу правильно оценить расстояние и при лунном свете, хотя может понадобиться один-два лишних выстрела.

Уиллоу посмотрела ему в лицо. В его словах не было ни гордости, ни самоуверенности. Они были сказаны как о само собой разумеющемся, хотя она не могла представить, чтобы такое было возможно. Она посмотрела на Брэди и удивилась, увидев, что его лицо выражает доверие.

— Если кто-то наступит…

Лобо отрицательно покачал головой.

— Этого будет недостаточно. Нужен выстрел или что-нибудь тяжелое, например, фургон. Даже тогда не думаю, что он взорвется. Требуется прямое попадание. Все равно я хочу, чтобы дети держались подальше.

Она кивнула.

— Вы уже кончаете?

— Еще две, — сказал он. — Потом я взгляну на огород, нельзя ли пропахать канаву от реки. Неизвестно, выйдет ли что из этого, растения почти засохли, но попробовать стоит.

Снова Уиллоу с трудом могла поверить, как много сумел сделать Джесс. Сарай был окончен, загон укреплен, динамит куплен и мины поставлены. Теперь вот огород. Да останавливается ли он хоть на минуту? А как насчет еды? У нее возникла еще не совсем четкая мысль.

— Я проеду с вами к реке, — быстро сказала она. — Я знаю самое подходящее место для канавы.

Он с недоверием посмотрел на нее. То же сделал Брэди.

— Я только на несколько минут. Брэди, вы оседлаете лошадь?

Он подозрительно смотрел на нее.

— Я могу пойти.

— Нет, мне надо немного отвлечься. — Она улыбнулась ему самой просительной улыбкой.

Ей и вправду надо было отвлечься. Брэди знал это. Со школой, и ранчо, и ее приемной семьей у нее не оставалось времени для себя. Он часто ей выговаривал за это. Вряд ли теперь он мог отказать. Но он не мог избавиться от ощущения, что не должен оставлять этих двоих наедине, особенно когда он чувствовал явное, вибрирующее притяжение между ними, когда видел, как они не сводили глаз друг с друга. Его успокаивало только выражение отчаяния на лице Лобо.

Уиллоу не стала дожидаться ответа, одобрения или согласия. Она бросилась к дому и взбежала наверх, чтобы переодеться в платье с самой широкой юбкой и сапоги. У нее не было дамского седла, и она едва умела ездить верхом. Брэди пробовал научить ее, но она оказалась не очень хорошей ученицей. Скорее всего, она опозорится. Но ей было все равно. Несколько мгновений наедине с Джессом, а может, и больше. Это стоило чего угодно.

Она быстро заплела волосы в одну длинную косу, потом задержалась в кухне, чтобы аккуратно сложить в мешок немного свежего хлеба и сыра, и флягу с водой.

Когда она вернулась в загон, Джесс был там, хмурясь от нетерпения. Но единственная лошадь Уиллоу для верховой езды ждала оседланная, и только чуть помедлив, Джесс подошел к ней, подставляя сложенные руки, чтобы помочь ей сесть в седло.

Уиллоу положила руку на его плечо, чувствуя движение мышц под рубашкой и тепло его кожи, проникавшее сквозь ткань, и несколько мгновений не могла шевельнуться, боясь потерять эту близость с ним. Но потом она поставила ногу в его руки, позволив ему поднять ее в седло с такой легкостью, как будто она была перышком.

Ей нравилось, что Бэтси, которую так назвал еще старый Джейк, была немолода и имела хороший характер, но даже при этом она теперь оказалась в ужасно невыгодном положении. Она не встречала никого, кто бы ездил верхом так хорошо, как Джесс. Но Уиллоу села как можно прямее, и, держа одной рукой поводья, а другой уцепившись за луку седла и придерживая пакет, на который Джесс поглядывал с любопытством, пустила Бэтси в неловкую рысь по протоптанной тропе к реке.

Когда у Джейка было стадо, оно здесь ходило на водопой, и этой тропой пользовался Гэр, когда его ручей пересыхал. Река была только в четверти мили отсюда, и там росла рощица тенистых тополей, где по воскресеньям она иногда устраивала пикники с детьми.

Они ехали молча. Джесс, очевидно, весь сосредоточился на управлении караковым, который нетерпеливо пританцовывал — от желания, предположила она, бежать наперегонки с ветром как несколькими днями раньше. Она была рада, что он намеренно не смотрел на нее, потому что чувствовала себя неуклюжей. Она знала, что из-под платья виднелись икры ног и что юбка задралась до бедра. Но ничто не могло затмить удовольствия быть вместе с ним, ехать с ним рядом, даже когда он молча сдерживал ярость, как сейчас.

Когда они достигли реки, она повернула к северу и показала ему, где Гэр поил свой скот. Джессу надо было копать канаву дальше, или она будет быстро затоптана и разрушена. Они медленно ехали вдоль реки к рощице.

Джесс остановился, разглядывая местность. По направлению к ранчо Тэйлор она слегка понижалась.

— У вас случались наводнения? — спросил он.

— Пока я здесь, нет, — ответила она. — Но я слышала, что лет восемь назад было одно, очень сильное.

— Река течет на юг, — сказал он. — Если нам взяться копать канаву, то чуть ниже этого места надо устроить запруду, чтобы направить воду в ваш огород.

— Тогда Алекс останется без воды, — заметила она. Его губы сложились в мрачную ухмылку.

— Вот именно.

— Что вы имеете в виду? — спросила она.

— Возможно, мы можем решить сразу две задачи.

Она посмотрела на него. Его глаза вдруг оживились, и весь облик стал не таким холодным и недоступным, как обычно.

— Я… я не совсем понимаю.

— Это ваша земля. Вы можете делать с ней что хотите, верно?

— Я… я думаю, что да.

— Если мы сделаем запруду, то у нас будет вода для ваших посадок — да еще и преимущество в споре.

Уиллоу заметила это «мы» и ощутила прилив удовольствия.

— Алекс ужасно разъярится.

Джесс пожал плечами.

— Не больше, чем сейчас.

— Но разве сможем только мы сами это сделать?

— Не знаю, — задумчиво ответил он, глядя на реку. Вода стояла низко в широком русле. — Нам потребуется срубить некоторые из ваших деревьев, чтобы они упали поперек реки, а потом заполнить промежутки грязью и травой. Чтобы прорыть канаву к вашему огороду, мы можем использовать оставшийся динамит.

Динамит. Мысли Уиллоу приняли другое направление.

— Где вы его взяли?

— В лавке, — сказал он. — Наверное, они держат его для рудников к западу отсюда.

— Но деньги…

Он сжал челюсти.

— Я ведь не просил у вас денег, верно?

— Но…

Его губы скривились, на лице появилось выражение близкое к улыбке.

— Спасибо Ньютону. Он мне оплатил расходы.

— Но….

— Видите ли, — сказал он, отсекая возражение, — он мне солгал. Никто не смеет лгать мне. Я сказал ему это с самого начала. Он мой должник. Если на то пошло, он в долгу и перед вами за все неприятности, что он вам причиняет.

Уиллоу глядела на него, на худое загорелое лицо, почти скульптурно-четкое в своей враждебной резкости черт. Его глаза, несколькими мгновениями раньше выражавшие оживление, теперь были спокойными, внимательными и ждущими. Оттого, что он смотрел на нее таким ровным, почти испытующим взглядом, по ее спине пробежала дрожь.

Она медленно кивнула. Может, она начинает такое, что трудно будет кончить, но Джесс был прав. Алекс уже был опасным врагом. Возможно, запруда заставит его одуматься и понять, что всем им надо делиться водой.

Теперь, когда решение было принято, ее мысли обратились на другое.

— Я хочу вам кое-что показать, — сказала она. Не дожидаясь отказа и предложения вернуться, она направила Бэтси вперед, в тополя, пока не достигла самого высокого, чьи корни частично тянулись над землей, завиваясь узлами с такой естественной живописностью, которая всегда вызывала у нее благоговение. Толстые ветви не полностью нависали над рекой и давали обширную тень. Не дожидаясь, когда он подъедет, и не оглядываясь, Уиллоу соскользнула с Бэтси и прошла к одному из корней, образовавшему отличную скамейку. Только тогда она решилась посмотреть на Джесса.

Он все еще сидел на лошади, положив руки на гриву. На лице была насмешка. Он лениво перекинул правую ногу через луку седла и соскочил с каракового. Взгляд его, теперь горячий и сосредоточенный, с вызовом встретил ее взгляд.

Он подошел к ней с изяществом выслеживающего добычу кугуара, и у нее мелькнула мысль, что, возможно, поставив капкан, она не совсем представляет все последствия.

Она не могла пошевельнуться, не хотела шевелиться. Тепло пронизало все ее тело, и она почувствовала, что дрожит. Она бросила мешок, который несла, и спрятала руки за спину, чтобы он не увидел, как они трясутся. Не от страха. Она не думала, что могла бы действительно бояться его. Но ее пугала сила ее ощущений и чувств к нему. Но она и наслаждалась ими, потому что никогда не ощущала себя такой полной жизни, такой отчаянной, даже шальной и… греховной.

Щеки ее горели, она чувствовала это и знала, что глаза ее говорят такое, чего не могли бы сказать губы. Она не знала, как сказать ему подобные вещи, да это и не требовалось. С самого начала у них было особое понимание, глубинное знание друг о друге, о бушевавшем между ними чувстве. Он желал ее. Она желала его. Их тела тянулись одно к другому, излучая жар.

Наконец, он хрипло заговорил:

— Знаете вы, что делаете?

— Да, — просто ответила она.

— Я здесь не останусь.

— Я знаю.

— Знаете, леди? Действительно знаете?

Она тронула его за руку, обольстительным движением стягивая кожаную перчатку, игриво проводя пальцами по коже. Когда она чертила круги на его ладони, рука ее дрожала. Там еще оставались следы ожогов — оставшееся покраснение и лопнувший волдырь. Она поднесла ладонь к лицу и прижала ее к своей щеке, глядя на него.

— Да, — ответила она.

— Вы сумасшедшая, — почти неслышно сказал он, когда его губы прижались к ее, оставляя обжигающий отпечаток в ее сознании. Поцелуй был жадным, нет, более чем жадным — изголодавшимся. Все сомнения оставили Уиллоу, когда их взаимное желание взорвалось в углубившемся поцелуе. Его язык проник в ее рот, приветствуемый ее собственным, ища, и делая открытия, и наслаждаясь ими. Волна тепла, которую она чувствовала до этого, была ничто в сравнении с переполнявшим ее теперь вулканическим жаром, заливающим каждую клетку, гальванизирующим каждый нерв. В самой ее глубине возникло неуправляемое покалывание, которое разрослось, охватив всю ее, требуя чего-то, чего — она не совсем понимала. У нее подкосились ноги, и она чувствовала, как его руки поддерживают ее, ласкают ее, чувствовала, что она в их власти.

Она посмотрела ему в лицо и ее поглотили глаза, теперь горевшие огнем. Сердце ее заколотилось от охвативших ее новых ощущений. Нежные, желающие ощущения и яростные, страстные, требовательные.

Его руки крепче охватили ее, и она почувствовала, как его тело под одеждой напряглось, ощутила исходивший от него теплый запах земли. Она задрожала, и его руки поглаживали ей спину, то мягко касаясь, то надавливая, и ощущение было восхитительным. Его губы оторвались от ее губ, и она на мгновение почувствовала себя лишенной чего-то драгоценного, но потом они начали путешествие по ее шее, оставляя жаркие следы, пока она не почувствовала, что вся горит.

Он пробормотал что-то, чего она не поняла, и она хотела произнести что-то, сказать его имя — Джесс, — но боялась разрушить все еще хрупкие и тонкие нити, связывающие их. Она до крови прикусила губу, сдерживая слова, сдерживая все, что могло бы вернуть эти опасения, этот глубокий страх связать себя с другим.

Прежде Лобо никого не касался с нежностью, и он не знал, что способен на это. Но с того мгновения как она взяла его ладонь, одарив его мягкостью и нежностью, он познал чувства и ощущения, которые держал под замком почти всю свою жизнь. Впервые, насколько он помнил, ему хотелось отдавать, делиться, принадлежать кому-то, и он непонятным образом знал, как это делается. Даже желая высмеять себя за чувства, которые всегда презирал, он знал, что эти чувства были реальнее, чем боль, или страх, или радость победы.

Ее прикосновение одновременно обжигало и успокаивало, и ему отчаянно хотелось, чтобы она ощутила то же самое. В любовных играх он всегда притворялся и всегда с опытными женщинами. Он был уверен, что Уиллоу не имела такого опыта, и у него не было никакого опыта общения с девственницами. Он не знал, что делать, боясь причинить ей боль.

И все же он не мог остановиться. Его душа, и сердце, и тело желали ее с неодолимой яростью, не терпевшей отказа. И, глядя ей в лицо, он увидел в ней ту же самую необходимость.

Лобо чувствовал, как ее руки перебирают его волосы, пальцы вычерчивают узоры на шее, лаская и поддразнивая, а тепло ее дыхания щекочет кожу на щеке. Ее глаза, глаза цвета летней синевы, слепили своей ясностью: в них не скрывалось ни тени сомнения.

Его ладонь поднялась к ее лицу, проводя по губам, наслаждаясь нежностью кожи, мягкой, вспыхнувшей от поглощавшей их страсти.

Он знал, что должен остановиться. Это было бы все равно, что ухватить кусочек изысканного блюда, которое потом будет грубо отнято. Ради своего и ради ее блага он должен остановиться.

Но никто никогда так на него не смотрел, никто никогда так до него не дотрагивался. Он был подобен умиравшему от жажды, которому предложили глоток воды, и мог отказаться от него с таким же успехом, как перестать дышать.

Он чувствовал жар, свернувшийся в его чреслах, но еще больше чувствовал тепло в верхней части тела, около сердца. Оно было даже более соблазнительным, чем физическое тепло, доставляя более идеальное наслаждение, более полное удовлетворение. Лобо мягко опустил ее на землю и прижал ее тело к своему, радуясь готовности, с которой их тела двигались вместе, как они подходили друг другу, несмотря на разницу в размерах. Он почувствовал, что его мужество наполняется, ощутил в нем тепло и боль, и это было совсем не то, что в другие времена, когда ему требовалась женщина. Он хотел большего, чем быстрое облегчение, ему хотелось погрузить себя в нее и сделать ее полностью принадлежащей ему так, как никакую другую женщину до этого. Это чувство было так необычайно сильно, так неожиданно, что напугало его до полусмерти.

Но ничто не могло остановить его руки, которые вдруг точно знали, что делать, как соблазнять, как ласкать, как нежно держать все то, о чем он раньше никогда не задумывался. Он посмотрел вниз на лицо, прелестное в затененном свете, на полные звезд глаза и распухшие от поцелуев губы, и понял, что никогда до этого не встречал ничего, вызывающего такое благоговение. Даже восход солнца над вершинами гор и закат в пустыне. Этот взгляд был для него. Для Лобо, белого индейца. Наемника, даже убийцы. Но сейчас он ощущал себя воплощением всех героев, которые когда-либо существовали.

Он опустил голову и медленно, нежно поцеловал ее. Его руки двигались по ее телу с тем же ощущением чуда, лишь на мгновение задержавшись на все еще прикрытой платьем груди, исследуя, чувствуя, как по ней проходит ответная дрожь.

Потом ее руки то же делали с его телом, и по нему толчками пробегали ощущения, от которых он готов был взорваться.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22