22.

Что, если Аннетта обратилась к властям? Если так, то команда Джона Патрика за все расплатится сполна. Да, ему надо было с самого начала плавания рассказать ей обо всем. Мысленно он не переставал видеть ее лицо, его выражение во время погрузки пушек — выражение беспросветного отчаяния от того, что ее снова предали.

Джон Патрик с трудом проглотил тугой комок в горле. Его тошнило при мысли, как он поступил с ней, что сделал с ними обоими. Неужели она больше никогда не посмотрит на него так, как смотрела вчера и позавчера? И сегодня утром? Неужели он погубил их будущее? Уже несколько часов прошло после бегства Аннетты. Если бы она заявила на него властям, на корабле уже было бы не протолкнуться от военной полиции и констеблей. Значит…

Он начал свои поиски с лавок и скоро узнал, что какая-то женщина побывала здесь несколько часов назад, желая продать свою драгоценность. Брошь. Это единственное, что у нее было с собой ценного. Его сердце упало. Наверное, она чувствовала себя ужасно, если решилась продать единственное свое достояние.

Он долго ходил по лавкам, пока не увидел брошь в витрине. Джон Патрик вошел в лавку.

— Меня заинтересовала вот эта вещица, — сказал он хозяину по-французски.

Хозяин возрадовался:

— А я только что ее купил, двух часов не прошло. Настоящее сокровище, не правда ли?

— Сколько?

Ювелир назвал такую цену, что брови Джона Патрика полезли на лоб. Однако времени торговаться не было. Он заплатил, получил брошь и поспешил уйти. Следующую остановку он сделал в платной конюшне, где они с Аннеттой брали лошадей для прогулок. Да, его предположение подтвердилось. Аннетта здесь побывала, но не взяла в аренду лошадь, а купила ее.

— Вы не знаете, куда она направилась?

— Нет, месье.

Однако он мог предположить куда. Выбор у нее был ограниченный. Денег мало, одежды она не взяла. У нее есть только ее мужество. И ярость.

Джон Патрик знал, что Аннетта упрямо будет стремиться к своей цели. Он мог предполагать, куда она направится.

Надо было вернуться на корабль. Теперь она уже ничего не предпримет, чтобы ему помешать, и его долг отправляться с орудиями в Америку. Доставить их на войну. Но как оставить Аннетту здесь? Без денег, без друзей, без возможности вернуться домой. Можно только догадываться о том, каковы ее планы. Она постарается отплыть в Америку из Сен-Пьера, однако ему было очень хорошо известно, какие корабли заходят в Сен-Пьер.

Джон Патрик взял на прокат лошадь и галопом поскакал в Сен-Пьер, от всего сердца надеясь, что выбрал правильный путь.

Аннетта остановилась и спешилась у того места на побережье, где они с Джоном Патриком любили друг друга. Она пыталась оправдать свой поступок необходимостью дать отдых лошади, но на самом деле просто не могла заставить себя проехать мимо, не взглянув на это место в последний раз.

Столь многое здесь произошло. Она отдала здесь свое сердце. А теперь ей приходится взять его обратно. Но как это сделать? Как люди перестают любить? Как можно продолжать любить человека, которому нельзя верить? Как можно любить того, чьи убеждения и ценности полярно противоположны твоим собственным?

Она всегда считала, что любовь — это прежде всего доверие.

Она никогда не думала, что любовь — это удар молнии, это подозрения, сомнения, предательство.

Джон Патрик был как метеор, прорезавший ее вселенную, яркий и великолепный, но осужденный на то, чтобы сгореть дотла.

Но почему он всецело заполнил ее душу и сердце? Почему она не может позволить ему уйти из своей жизни?

Побережье было прекрасно. По белому песку неуклюже шагали чайки, а потом взлетали в небо и грациозно ныряли в зеленовато-бирюзовую воду в поисках ужина. Песок сверкал под солнечными лучами. Аннетта нашла бревно, около которого они тогда укрылись от посторонних взглядов. Она снова мысленно увидела себя в его объятиях. На нее нахлынуло чувство утраты и одиночества, к глазам подступили слезы.

Аннетта провела рукой по шее лошади и прижалась к ней, словно к последней опоре. Жизнь ее рушилась. Никогда еще она не поступала так безрассудно и рискованно.

Время уходить. Время самой за себя отвечать. Эта мысль придала ей мужества.

Аннетта подвела кобылу к бревну и села в седло. Она заставила кобылу войти в прибрежную кромку воды и пустила ее рысью, так что из-под копыт во все стороны полетели брызги. У Аннетты сразу промокли ноги, но солнце сияло и ей было тепло. Ветер играл волосами.

Хотелось бы знать, испытает ли она опять те же чувства? Джон Патрик подарил ей ощущение богатства и полнокровности жизни, вселил в нее решимость стать хозяйкой своей собственной судьбы. Она многое потеряла. Но в чем-то и одержала победу.

Аннетта повернула лошадь и увидела его. Джон Патрик ехал к ней навстречу. Она хотела было пустить лошадь вскачь, но нет, теперь она должна встретиться с ним лицом к лицу, чтобы обуздать осаждающих ее демонов.

Аннетта попридержала лошадь и прямо и непреклонно встретила его взгляд.

— Я еду в Сен-Пьер, — объявила она.

— Извини, я должен был тебе обо всем рассказать.

— Да, — ответила она просто.

— У меня есть предложение, — произнес он негромко.

— Какой уникальный случай. Обычно вы берете все, что хотите, не спрашивая.

— Эй, — подтвердил он, — я так привык, но я действительно не хотел так поступать с тобой.

— Да уж действительно, — передразнила его Аннетта. — Впрочем, ты сделал меня сильной, и я тебе за это благодарна.

— Ты всегда была сильной, Аннетта. Ты просто об этом не знала.

Откуда у него эта способность сбивать ее с намеченного пути, обезоруживать ее? На этот раз у него ничего не получится.

Она снова повернула лошадь, чтобы уехать. Он ее не остановил, но поехал рядом.

— Ты ведь еще не слышала, что я хочу тебе предложить.

— Меня это не интересует. Ты так же легко лжешь, как улыбаешься.

Его взгляд стал печальным, но она не поддалась жалости.

— Возвращайся со мной, — сказал он. — Клянусь, я больше близко к тебе не подойду. Я отвезу тебя в Балтимор, а если захочешь — в Филадельфию.

— Я и сама туда смогу добраться.

— Да, конечно, но как же твой отец?

Она обернулась:

— Это угроза?

— Перестань. Просто я знаю, что собой представляют капитаны, рыскающие в здешних водах. С тобой могут сделать что угодно. И что тогда станется с твоим отцом?

— А с тобой я в безопасности?

Он промолчал. Тишину нарушали только крики чаек, негромкий шум прибоя и монотонный стук копыт. Аннетта повернула от моря к большой проезжей дороге.

— Аннетта.

Она не обернулась, сжимая в руках кошелек с деньгами — свое единственное средство защиты и борьбы с ним.

— Если ты не хочешь возвратиться на «Звездном Всаднике», оставайся у Луи — доктора Фортье, пока он не порекомендует тебе надежное судно и не найдет компаньонку.

— Ты немного опоздал со своим предложением.

Аннетта смотрела прямо вперед, пытаясь скрыть удивление при мысли, что он не старается перехватить у нее поводья и силой заставить вернуться назад.

— Ты всегда сумеешь похитить меня снова. Ты очень преуспел в этом занятии.

— Я никогда больше ничего не заставлю тебя делать насильно.

Она взглянула на Джона Патрика:

— Горькая пилюля в сладкой облатке?

Аицо у него дрогнуло, и он еле слышно произнес:

— Но я надеялся…

— Что при твоем обаянии честности не надо?

— Нет, я не это хотел сказать.

Лошади выбрались на большую дорогу, и она стала разворачивать свою по направлению к Сен-Пьеру.

— Я действительно сделаю так, как говорю, — Джон Патрик остановил ее. — Я доставлю тебя домой.

— В Филадельфию?

— Если ты хочешь именно туда.

Аннетта смерила его недоверчивым взглядом:

— И ты больше не станешь сам принимать за меня решения?

— Нет.

— А почему я должна тебе верить?

Он прямо встретил ее взгляд.

— Да, у тебя нет оснований мне верить, понимаю, — его глаза сверкнули, — но, если ты не хочешь верить мне, тогда останься в Форт-Ройале до тех пор, пока Луи не сможет найти для тебя подходящий корабль.

Аннетта внимательно смотрела на него. Да, он не станет насильно ее удерживать. Но когда будет найден такой корабль? Сколько ей придется ждать, пока она воссоединится с отцом? Но можно ли в самом деле довериться Джону Патрику? Выполнит ли он свою часть договора? И может ли она всецело положиться на самое себя?

— Я не лгал тебе, Аннетта, я кое-чего тебе не говорил, но не лгал.

— Но ты говорил, что тебя зовут Джон Ганн, — ответила она с вызовом.

Оправдываться Джон Патрик не стал.

Аннетта чувствовала, что решимость ее ослабевает, да и план ее трудно осуществим. И еще ей очень хотелось домой.

Она посмотрела вперед и крепче сжала поводья. Сможет ли она держаться от него поодаль в тесном и замкнутом пространстве корабля, если даже сейчас ей хочется дотронуться до него, погладить его лицо, ощутить его близость? Да, она теперь понимает, почему он говорил о трудностях выбора. Так сложно решить, что именно надо делать, как поступить. Может, пройдет несколько месяцев, прежде чем она попадет домой, и отец будет мыкаться один в Мэриленде, а тетя Мод и Бетси — в Филадельфии. Или все же поверить Джону Патрику? И самой себе.

— Я поплыву с тобой. Но на своих собственных условиях.

— Да, на твоих, — подтвердил Джон Патрик. И достал из кармана маленький пакет.

— Ты забыла вот это.

Она взяла пакетик и медленно развернула. Она уже знала, что внутри. Дыхание у нее перехватило. Она смотрела на Джона Патрика, не зная, что сказать.

— Нам уже пора отправляться в путь. — И он отвернулся, делая вид, что не замечает ее волнения.

А ее условия были самые дьявольские. И единственное, что помогало ему выдерживать их с честью и не теряя рассудка, — так это погода. Бури, одна за другой, бросали вызов «Звездному Всаднику». Джон Патрик не спал по двадцать часов в сутки, только изредка отдыхая, когда Айви брал управление на себя. День за днем штормило, и казалось, что и корабль изнемогает, как вся команда, и у него нет сил плыть дальше.

Аннетту он видел нечасто. Когда выпадали более или менее спокойные промежутки времени, она поднималась на палубу, а однажды отважилась появиться во время бури. У него было такое чувство, словно она за тысячу миль от него. Она снова воздвигла вокруг себя стену, для него непроницаемую. И она сама должна была открыть ворота. Однако дни шли за днями, и Джон Патрик сомневался, что это когда-нибудь произойдет. На тринадцатый день плавания показалось солнце. Это случилось двадцатого декабря, как подтверждал календарь. Он помнил, что Аннетта мечтала встретить Рождество вместе с отцом. И он снова взвесил и оценил все свои обязательства. Ему надлежало направиться прямо в устье реки Делавер и проследовать полным опасностей путем на зимнюю базу армии генерала Вашингтона. Но он мог и задержаться на несколько дней, бросив якорь в Чезапикском заливе. Несколько дней ничего не решат. Вашингтон до Рождества не станет предпринимать военных действий.

И Джон Патрик выбрал Чезапик.

Ноэль собрал необходимые вещи и отдал распоряжения насчет дома и лошадей.

Наступил час покинуть Филадельфию. Уже не было никаких сомнений в том, что он находится на подозрении у английских властей. Офицеры больше не приходили к нему в гости пить его превосходный портвейн или для вечерней игры в вист. Его больше не вызывали как врача в штаб генерала Хоу. И Ноэль был уверен, что за ним установили слежку. По счастью, ему удалось четыре дня назад отправить из города всех оставшихся членов семейства Кэри. Ему было известно, что англичане подозревают некоего врача в оказании Звездному Всаднику медицинской помощи.

Он также отыскал наконец пропавшую кобылу Аннетты, Ромми, и сделал все возможное, чтобы отправить ее в Мэриленд. Он сообщил Мод, что ее зять, Хью Кэри, нуждается в ее помощи, и заказал частным образом экипаж, отрядив одного из своих курьеров сопровождать ее, а также Бетси и Франклина на семейную ферму Сазерлендов. Ромми следовала за экипажем. Правда, отъезжающие считали, что отправляются в Нью-Йорк, но это все частности. Как раз сегодня утром Мальком сообщил, что они благополучно миновали английские сторожевые посты. Теперь оставалось только выбраться ему и Малькому. Они планировали скрыться с наступлением темноты.

Ноэль велел Малькому не показываться дома и в его врачебной приемной. Если его возьмут, то хотя бы Мальком избежит ареста, однако шотландец продолжал регулярно сообщать ему, что происходит в городе, но приходил только затемно и через черный ход.

Кэти была права. Ему надо было уехать на несколько недель раньше, сразу же после того, как Джонни похитил английский корабль. Однако Ноэль был одним из самых лучших шпионов генерала Вашингтона и все откладывал день отъезда. После того как генерал Хоу объявил о предстоящей атаке на армию Вашингтона в начале декабря, Ноэля просили задержаться в Филадельфии и сообщать о всех слухах и толках о предстоящем нападении на Вэлли Фордж. Однако в последние несколько дней Ноэль уже не сомневался, что его деятельности как шпиона мятежников пришел конец, а ему совсем не хотелось попасть на виселицу.

Настало время уходить. Он собирался покинуть Филадельфию под предлогом рождественской поездки домой — это на всякий случай, если кто-нибудь заинтересуется, почему он уехал. Сегодня утром Ноэль послал последнее донесение генералу Вашингтону, молясь богу, чтобы курьер благополучно миновал английский патрульный пост.

Ноэль положил в седельные сумки немного белья, а также пистолет и пули. Кроме этого, из вещей ничего не взял. Он посмотрел на свой дом, который любил. Что ж, он вернется сюда, когда Вашингтон снова возьмет город. Ноэль считал, что это будет уже скоро.

Город окутала тьма. Время уходить. Накануне он оставил у кузнеца самую быструю лошадь, чтобы подковать, сказав, что заберет лошадь вечером. А Мальком где-нибудь украдет лошадь для себя. Они не хотели, чтобы кто-нибудь видел, как они уезжают из дома верхом на собственных лошадях.

Слава богу, небо заволокло облаками, лишь изредка проглядывала бледная, уже на ущербе луна. Мальком будет его ждать в таверне напротив кузницы. Ноэль уже почти дошел до места, как вдруг его окружили красномундирники. Перед ним стоял майор Роджер Гэмбрелл.

— Куда-то направляетесь, доктор?

Ноэль показал ему саквояж:

— Вызвали к пациенту.

— Странно. Никто не появлялся у вашего дома.

Ноэль бросил на него возмущенный взгляд.

— Так вы следите за моим домом?

— Да, и уже некоторое время. Думаю, вы об этом подозревали, так как сочли необходимым выйти черным ходом.

— Я часто им пользуюсь. На каком основании вы меня допрашиваете?

— По приказанию генерала Хоу, а теперь соблаговолите составить мне компанию.

Гэмбрелл сделал шаг к Ноэлю, но тут угрожающе зарычал Аристотель, сопровождавший хозяина.

— Если не хотите, чтобы я убил эту бестию, привяжите ее.

Ноэль привязал пса, а Аристотель смотрел на него глазами предаваемого человека. Ноэль никогда раньше не стеснял его свободу.

— Сидеть, — тихо сказал Ноэль.

— А теперь ваша очередь, доктор. — И, обратившись к своим людям, Гэмбрелл приказал надеть на Ноэля наручники.

Сердце Ноэля упало. Мальком, пожалуй, сможет освободить беднягу Аристотеля и сообщить обо всем Вашингтону. Слава богу, что они разделились.

— Ваши руки, доктор.

Ноэль оглянулся. Вокруг стояло человек десять. У него не было ни малейшего шанса освободиться, кроме как настаивать на своей невиновности. А невиновные не убегают. Ноэль предпочел подчиниться и почувствовал на запястьях тяжесть холодных железных наручников.

Игра окончена. И, сдается, проиграл он. Ах, Кэти!.. Кажется, новые времена для них никогда не настанут.

Мальком видел, как солдаты повели Ноэля. В нищенских лохмотьях, с повязкой на глазу, Мальком совсем не походил на ассистента врача. Он чувствовал, что петля стягивается и вокруг него, и принял все меры предосторожности. Где же собака? Ее или убили, или обезвредили каким-нибудь другим способом. Иначе пес ни за что бы не покинул Ноэля.

Мальком раздумывал, стоит ли идти искать пса? Ноэль не стал бы просить его рисковать жизнью ради собаки. Черт побери, Мальком никогда особенно и не любил проклятую бестию. Аристотель нужен только своему хозяину. Мальком тяжело вздохнул и двинулся к кузнице.

Аристотель, повизгивая, сильно натянул веревку.

— Хочешь отправиться за хозяином, да? — спросил Мальком. Собака опять тихонько взвизгнула. — Ну что же, можешь, конечно, но, если не возражаешь, я сам тебя доставлю по назначению.

Аристотель замолчал и уставился на Малькома, словно стараясь понять, что ему говорят. Собака никогда не обращала на Малькома особенного внимания и сейчас явно решала, можно или нет ему доверять.

И вдруг Аристотель лизнул ему руку.

— Ну тогда все в порядке, — сказал Мальком.

Он отвязал веревку от столба и вывел собаку на двор, стараясь по-прежнему держаться в тени. Что, черт побери, ему делать с псом? Но если Аристотель будет вести себя тихо, тогда все в порядке.

Времени больше нет. Надо действовать. Надо выбраться из города, известить Вашингтона, а потом родню Ноэля. Надо раздобыть лошадь. Этот чертов дурень, брат Ноэля, улизнул и увел с собой полтюрьмы. Он, Мальком, тоже парень не промах, но ему нужна помощь, а в городе ни одного человека, кому он мог бы доверять. Они с Ноэлем очень хорошо разыграли свои роли, даже слишком хорошо: теперь им не поверят ни повстанцы, ни англичане.

— Иди со мной, Аристотель, — сказал Мальком.

Собака послушно подошла поближе в надежде, что ее сейчас отведут к хозяину. Мальком молча брел по хорошо знакомым улицам, пока не добрался до одного злачного места, куда, как было ему известно, заходят поиграть в карты английские офицеры. Он внимательно оглядел их лошадей и выбрал ту, которая показалась ему самой сильной и резвой.

Он потрепал лошадь по шее и шепотом заговорил с ней, как не раз делал у него на глазах Ноэль. Он, конечно, не такой хороший наездник, как его друг, но твердо усвоил его правило: сначала подружись с лошадью, а уж потом седлай. Лошадь попятилась при виде Аристотеля, но Мальком успокоил ее ласковым поглаживанием. Потом он взял поводья и тихо повел лошадь по улице, посторонившись при виде гурьбы пьяных красномундирников, которые, спотыкаясь, шли навстречу. Мальком нагнулся и погладил тихо заворчавшего Аристотеля, а затем вскочил на лошадь и свистнул собаке, как это делал Ноэль.

Небо услышало молитвы Малькома. Собака послушно пустилась рысцой за лошадью. Все-таки зверь не так уж глуп, как ему казалось. Теперь предстояло просочиться сквозь английские караульные посты и протащить с собой собаку. Мальком снова взмолился богу, чего никогда прежде не делал.

23.

Аннетта стояла у борта «Звездного Всадника». Корабль обогнул мыс. Команда готовилась бросить якорь на побережье Мэриленда. Она плыла домой. Тогда почему она чувствовала себя такой несчастной?