Современная электронная библиотека ModernLib.Net

НЛО ! Очевидцы неопознанного

ModernLib.Net / Прийма А. / НЛО ! Очевидцы неопознанного - Чтение (стр. 1)
Автор: Прийма А.
Жанр:

 

 


Прийма А К
НЛО ! Очевидцы неопознанного

      Прийма А. К.
      НЛО! Очевидцы неопознанного
      А. К. Прийма - известный исследователь аномальных явлений, автор пяти книг и многих статей о встречах с непознанным. Профессиональный литератор, он пишет "контактные истории" в жанре документальной прозы - с диалогами и захватывающей интригой.
      В новой книге "НЛО! Очевидцы неопознанного" писатель верен себе: в яркой, интригующей манере он рассказывает о невероятном, но тем не менее имевшем место в действительности- о встречах наших . ников с домовыми, лешими, привидениями, экипажами НЛО.
      Основная часть публикуемых "контактных историй" печатается впервые и расследовалась автором лично. В книге впервые публикуются уникальные фотографии из архива автора. Для широкого круга читателей,
      Чему бы жизнь нас не учила, Но сердце верит в чудеса.
      Ф. Тютчев "Избранные стихотворения"
      Лучшее доказательство, лучший аргумент - это аргумент материалом.
      В. Пропп "Исторические корни волшебной сказки"
      ОТ АВТОРА
      Пару лет назад в Москве была издана моя книга "Внеземляне идут!", написанная в жанре документальной прозы. Она встретила теплый читательский прием.
      Вереницей пошли письма, отклики на нее. А в них циркулировала мысль, в наиболее четкой форме высказанная в письме Олега Пивовара из Киева, бывшего политического заключенного, а сейчас руководителя школы боевых искусств Востока. "Давно увлекаюсь литературой по аномальным явлениям,- писал О. Пивовар.- В частности, держу на книжной полке все ваши изданные книги. "Внеземляне..." много интереснее предыдущих. Вы тут, как говорится, "нашли удачный прием" - расписали контактные истории в форме динамичной документальной прозы с диалогами и приключениями. Никто до вас не додумался сделать этого... Пожалуйста, продолжайте в том же духе. Продолжайте делать то, чего заведомо не умеют делать наши доморощенные "исследователи загадочных феноменов", знаменитые среди читателей, прежде всего, своим удручающим косноязычием".
      Вдохновленный такой реакцией на мою книгу, я написал и затем издал в Москве другую книжицу документальных повествований. Она называлась "Неведомые Миры. Рассказы исследователя аномальных явлений".
      И опять пошли волной читательские письма Вот ^ишь одно из них-от педагога А.Л.Смирновой из 1юменскои области: "Пишите, пишите, пишите не останавливаясь, свои увлекательные документальные очерки и впредь. Для пропаганды аномальной тематики они делают куда больше, нежели многие отличающиеся резко дурным слогом, псевдонаучные "монографии" на ту же тему..."
      Книга, которую вы держите сейчас в руках-это "Новые рассказы исследователя аномальных явлений" как указано в ее подзаголовке. Надеюсь, новые рассказы придутся по душе читателям не меньше чем старые, изданные мною ранее. Перед вами-снова документальная проза, написанная по следам расследовании встреч наших современников с Неведомым.
      ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
      ЗАГАДОЧНЫЕ ГОСТИ
      "МИР ИДЕТ К КОНЦУ..."
      Когда я впервые встретился с Дарьей Михайловной Шупик, ей только что исполнилось 62 года. А произошла встреча в общежитии одного из ростовских училищ. Дарья Михайловна служила там вахтершей.
      Она оказалась невысокой, полной женщиной, одетой в стираное-перестираное, ветхое летнее платье с короткими рукавами. На ногах у нее были толстые войлочные тапочки, столь же, ветхие, как платье, давно потерявшие свой первоначальный цвет, выгоревшие от времени. Дарья Михайловна сидела за столиком вахтера, уронив подбородок на грудь, и тихо посапывала. Ее глаза были прикрыты. Она подремывала, когда я подошел к ней.
      Рядом со столиком стояла на полу матерчатая хозяйственная сумка, из которой выглядывал кирпич черного хлеба. Вся в старческой бахроме, с заплатой на боку, сумка была под стать ветхому платью и заношенным тапочкам. Она тоже давно просилась на помойку.
      Я на мгновение замер, сочувственно разглядывая женщину издали. Запах вечной бедности, улавливаемый не ноздрями, а душой, реял вокруг нее. Я тяжко вздохнул, привычно анализируя туманные мысли и ассоциации, приходящие мне в голову при встрече с каждым новым человеком.
      В Дарье Михайловне я увидел метафору растреклятой нашей русской нищеты.
      Это платье и тапочки... Эта сумка... Этот ее почтенный возраст... Безрадостный закат жизни в лютом
      безденежье... Дарья Михайловна Шупик была чем-то вроде символа роковой безысходности судеб миллионов ее сограждан, вынужденных, как и она, влачить жалкое существование на "помойке" современной мировой цивилизации.
      Я сам родился и вырос на этой "помойке". Я прожил на ней всю свою жизнь, которая, впрочем, не обогатила меня лукавством, называемым жизненным опытом. Я отказывался, следуя велениям того опыта, приноравливаться к плохому, мириться с житейскими обстоятельствами. Вонь нашей российской "помойки" всегда вызывала у меня омерзение, откуда бы ни смердило - из мусорного ведра телевизора ли, с трибуны ли, из вечно пустого ли кошелька, из газеты ли... Я не понимал, почему я не должен постоянно напоминать всем и каждому, что все мы обитаем отнюдь не в цивилизованном обществе, а на самых дальних его задворках. И я напоминал. В своих напоминаниях я особо подчеркивал, что наша культура (ну, все эти бравурные вирши, романы и повести, фильмы...)-это именно "помоечная" культура.
      В результате у меня была... скажем так, достаточно специфическая жизнь, полная неординарного колорита.
      Хуан Хименес, блестящий прозаик, вечный бунтарь, однажды сказал: "Если тебе дадут линованную бумагу, пиши поперек".
      Ну, вот я и писал "поперек". Всегда и только "поперек".
      Более того, печатал, представьте себе, свои "поперечные" писания в "Литературной газете", "Знамени", "Литературном обозрении", "Новом мире" и так далее, и так далее. И очень сильно огорчал ими "непоперечно пишущих", которых в нашей "помоечной" культуре было, разумеется, подавляющее большинство. Их общее огорчение росло и росло, а потом выросло в колотушку, которой мне дали по мозгам. Меня вообще перестали печатать, перестали допускать мои писания на страницы журналов и газет.
      Это, однако, не помешало мне по-прежнему "жить поперек", то есть наперекор главным "помоечным" течениям. Выставленный за "антиобщественные печатные действия" из подцензурной общественной жизни
      на улицу, я занялся исследованиями аномальных явлений. В ту пору когда это произошло, "аномальщина" пребывала под официальным запретом в нашей стране. А стало быть, изучая ее в меру своих скромных сил, я опять-таки водил пером "поперек" листа. Правда, на сей раз почти никто не ведал об этом. Работа вынужденно велась в условиях интеллектуального подполья...
      Я был и, надеюсь, до конца своей жизни останусь вечно "поперечным" человеком.
      Исторический опыт показывает: только те, кто "жили поперек", оказывались на форпостах того, что мы называем общественным развитием. Неважно, где находились форпосты - в прериях Дальнего Запада или в лабораториях алхимиков, в том знаменитом сарае, где испытывалась первая в мире модель телевизора, или же где-то еще... Важнее другое. Такие форпосты сотворялись руками только "поперечных" людей, вечно неуспокоенных, ищущих что-то новое, идущих всегда на шаг или пускай хотя бы на полшага впереди "непоперечных".
      Сегодня еще не существует строгой серьезной науки об аномальных явлениях. Такая наука - дело будущего. Но чтобы будущее стало когда-нибудь научно. состоявшимся настоящим, его нужно готовить. Вся моя жизнь - это подготовка к нему.
      То, чем занимаюсь я,- один из не достроенных еще до конца форпостов. С его невысокой башенки едва видны, едва угадываются на горизонте размытые силуэты грядущего, во имя которого и возводится мною форпост.
      Я верю, что делаю нужную и полезную для будущего работу. Я верю, что тот, кто неизбежно сделает следующий шаг, опережая, меня, и возведет во мгле будущего очередной новый форпост, воспользуется моим багажом, оставленным для него на предыдущей пионерской стоянке.
      Вот одно мое занятное житейское наблюдение. Я опросил сотни людей, общавшихся, по их словам, с "гостями из Неведомых Миров", и ни один (!) из моих собеседников не оказался "поперечным" человеком. Все они как на подбор были, говоря
      гентным языком, среднестатистическими представителями нашего общества. Отсюда - вывод: таинственных "пришельцев ниоткуда" не интересуют по большому счету те, кто строят форпосты; внимание внеземлян привлекают, прежде всего, рядовые, так сказать, человеческие особи из числа смирившихся с жизнью, из числа безвольно плывущих по течению бытия.
      Дарья Михайловна Шупик - классический пример тому.
      - Очнитесь, милая,- ласково молвил я, трогая за плечо дремавшую вахтершу.- Здрасьте. Явился по вашему вызову.
      Дарья Михайловна открыла глаза и с недоумением уставилась на явившегося. - По моему вызову? - переспросила она. - Да. Я получил ваше письмо. В качестве обратного адреса вы указали адрес училища, в котором работаете вахтером. - Какое письмо?
      - Вот это,- и я извлек из кармана надорванный конверт.
      - Ничего не понимаю. Никаких писем никому не писала. Я одинокая женщина. Мне писать некому.
      -Дарья Михайловна... Э-э, кстати, ведь вы-Дарья Михайловна? Я не ошибся?.. Я приехал в Ростовна-Дону десять дней назад. И с ходу опубликовал в местной' газете статью, в которой рассказал о том, чем занимаюсь. В конце статьи была сделана приписка: мол, если вы располагаете сведениями о любой аномальной чертовщине, шлите свои рассказы, отчеты по адресу: "Ростов. Отделение связи такое-то. До востребования. Прийме А. К." - Так вы - тот самый Прийма? - Тот самый.
      - Предъявите ваш паспорт,- стеклянным, типично вахтерским голосом, потребовала моя собеседница. Паспорт был предъявлен.
      Престарелая вахтерша внимательно изучила его, Потом, возвращая назад, тепло улыбнулась и произнесла:
      -Верно, я послала письмецо вам. Сейчас и здесь, в общежитии, мне неловко беседовать с вами. Если
      не возражаете, приходите завтра утром ко мне домой. У меня будет выходной день...
      На дворе стоял сентябрь 1990 года. В небе ярко сияло знойное южное солнышко, когда я подошел к дому, в котором жила Дарья Михайловна Шупик. Дом оказался расположенным недалеко от центрального городского железнодорожного вокзала в районе жутчайших трущоб. Его двухэтажная коробка, сложенная из побуревшего от времени кирпича лет сто назад, была втиснута среди таких же дышащих на ладан домишек. Улица, вдоль которой они теснились, круто взмывала вверх по склону высоченного холма. Холм тянулся параллельно железнодорожным путям, разбегавшимся от вокзала в два конца - на север и на юг.
      Дарья Михайловна жила в подвале. То есть жила она не просто, как все мы, на "помойке", а на самом ее дне в буквальном смысле этого слова. Ниже нее обитали только земляные черви да мыши.
      Окно в ее убого обставленной комнате размещалось почти под потолком вровень с тротуаром. За ним то и дело мелькали шагающие ноги, мужские, женские, детские. В "красном углу" комнаты стоял на тумбочке единственный роскошный предмет - чернобелый телевизор "Рекорд" двадцатилетней давности.
      - Вот здесь и произошло великое чудо,- сказала Дарья Михайловна, указывая рукой на окно. - Когда?
      - Недавно. В конце марта... Вы не знаете, почему? - Простите, не понял.
      - Я спрашиваю, почему это случилось именно со мной? Посмотрите на меня и на то, как я живу. Я всегда жила так. Всю жизнь напролет бедствовала. Образование у меня - семь классов. По образованию - и заработки. Кто я такая? Откровенно говоря, никто. Этакая, о-хо-хо, зря живущая, как я сама изредка называю себя... Так почему же, спрашивается, сподобилось мне узреть великое чудо? Чем я могла приглянуться Богородице, навестившей меня? Может быть, вы сумеете ответить на этот вопрос?
      - Нет. Не сумею,- развел руками я.- Расскажите поподробнее, как было дело.
      Дарья Михайловна наморщила лоб, вспоминая. - А было так,- задумчиво проговорила она.- Время близилось к полуночи. Я выключила телевизор и собиралась ложиться спать, как вдруг раздался странный звук. Он был похож на чье-то быстрое неразборчивое бормотание. В недоумении огляделась я по сторонам. Взгляд ненароком упал на окно. Я громко ахнула и перекрестилась. Я опешила. Вижу, за окном стоит Богородица!
      - Вы хотите сказать, что увидели ее ноги? - уточнил я, выразительно посмотрев на узкое, растянутое по горизонтали окошко, подоконник которого едва-едва возвышался над уровнем тротуара.
      - Да в том-то и дело, что нет! Не ноги увидела я, а Богородицу целиком, в полный рост,- голосом, полным отчаяния, возвестила моя собеседница.- Понимаю, мне трудно поверить. Наверное, вы сейчас решаете, не сумасшедшая ли я. Даю вам честное слово, я узрела ее в полный рост. Уж как это там, по ту сторону окна, чудесным образом получилось, не знаю. По сей день не перестаю удивляться. Знаю одно: Богородица явилась мне видимая с головы до ног. Ночная улица за окном осветилась восхитительным неземным золотистым светом. Она как бы раздулась во все стороны. Пространство выгнулось подобно куполу. А в центре выгнутости стояла Богородица.
      Я достал из кармана блокнот, авторучку и, приготовившись записывать, спросил:
      - Почему вы думаете, что это была Богородица? Она что, сама назвала себя так?
      - Н-н-нет,- после короткой заминки молвила Дарья Михайловна,- она не представилась. Ну и что с того? А кто же это еще мог быть, если не она? Вся такая божественно прекрасная, в золотом сиянии... Пожалуйста, опишите ее.
      - На ней было черное платье до пят. Оно сильно облегало фигуру до бедер, а ниже ниспадало сильно расклешенными складками. Рукава платья были длинными, до запястий. На голове - черные волосы, обрамлявшие лицо непышной прической. Это ее лицо... Оно было ослепительной красоты! Возле ног
      дицы стояли на тротуаре три белых ящичка. Они стояли там горкой-друг на друге. Внизу-ящичек покрупнее, на нем - средних размеров, а наверху - маленький.
      - Говорите, они стояли на тротуаре? - вопросил я и, шагнув к окну, вперился взглядом в тротуар по другую его сторону.- Но ведь только что вы утверждали, что за окном в тот момент все раздулось и выгнулось в разные стороны. Тротуар тоже выгнулся? И если - да, то как удерживалась на нем горка из трех ящичков?
      - Тротуар не выгнулся,- сообщила, коротко вздохнув, моя собеседница. Он был единственной прямой плоскостью в странно искривленном мире за оконной рамой... Богородица откинула крышку на верхнем ящичке. Она вынула из него большой кусок белой ткани с нарисованными на нем цветами разных форм и оттенков. Набросила ткань как платок, на свои плечи и отчасти на грудь. В следующее мгновение она стала опускаться вниз. Погрузилась по пояс в тротуар точно в воду. А затем, глядя на меня, внятно произнесла: "Мир идет к концу... Мы заберем тебя".
      - Вы запомнили сказанное ею слово в слово? - осведомился я, стенографируя в блокноте рассказ Дарьи Михайловны.
      - Слово в слово! Услышав благую весть, я перекрестилась и сказала: "Значит, я должна умереть сейчас?" Ответа не последовало. Вдруг рядом с Богородицей появился Николай Угодник. А Богородица тотчас же "выплыла" из тротуара наверх, и оба они застыли передо мною в полный свой рост.
      - Откуда вы знаете, что это был Николай Угодник? Он представился таковым? Дарья Михайловна недовольно поджала губы. - Боги и их помощники не обязаны представляться нам, смертным,- тихо заметила она наставительным тоном.-Мы должны сами узнавать их... Так вот, я узнала Николая Угодника сразу же. Именно таким изображают его на иконах. Золотистая с проседью бородка "скобкой". Добрые и мудрые глаза. - Как он был одет?
      - На нем был однотонный балахон серого цвета, ниспадавший складками до пят. Балахон скрывал очертания тела.
      - Дарья Михайловна, миленькая, но ведь Николая Угодника изображают на иконах всегда в другой одежде. Он на иконах - в парчовой ризе и в парчовой же шапочке. А в руке у него - раскрытая книга... Шапочка на голове имелась? -Нет. - А книга в руке? - Тоже нет.
      - Так кто же это все-таки был? - Николай Угодник,- голосом, не терпящим возражений, отрезала собеседница. Потом прищурилась и спросила едко: - Кто же еще, по-вашему, мог явиться ко мне рука об руку с Богородицей? Разумеется, это был он, Николай, помощник Божий, защитник бедных и обиженных жизнью, вроде меня... Когда следом за Богородицей узрела я и его, то совсем уж оцепенела в изумлении. А помощник Божий посмотрел на меня, улыбнулся и молвил: "Доброе утро!" И тут же за окном стало пусто. Небесные посланники исчезли, а золотистое свечение, окружавшее их, померкло... Я была настолько потрясена происшедшим, что стала бестолково бегать туда-сюда по комнате и глупо бубнить себе под нос: "Какое утро? Какое утро? Сейчас еще нет двенадцати часов ночи". Мой взгляд случайно зацепился за циферблат будильника, стоявшего на столе. И я замерла как вкопанная. Стрелки на циферблате показывали пятый час утра! По моим личным ощущениям встреча с посланниками Божьими длилась около двух минут. Между тем, на самом деле, прошло более четырех часов. Что было со мною в течение этого долгого времени? Не ведаю... Вдруг мне захотелось спать. Я шагнула к постели и буквально рухнула на нее. А проснулась... Нет, вы не поверите мне. - Отчего же? Поверю. Проснулась спустя ровно двое суток! ...Через несколько лет, в очередной раз оказавшись в Ростове-на-Дону, я вновь навестил Дарью Михайловну Шупик. Она по-прежнему служила
      ром в общежитии и чувствовала себя для своих лет недурственно.
      "Мир идет к концу..." - было сказано ей в свое время. Женщина поняла сказанное так, словно бы речь шла о ее личном "мире", о ее собственной жизни, сию минуту заканчивающейся. "Значит, я должна умереть сейчас?" В ответ - загадочное молчание. Дарья Михайловна по сей день жива и относительно здорова.
      О каком же мире, который якобы "идет к концу", было туманно сообщено ей? Неужели же обо всем нашем мире, земном?..
      СОЛНЕЧНОЕ ПЯТНО
      После той памятной встречи с Дарьей Михайловной прошло около двух недель. Я мотался по Ростову с картой города в одной руке и пачками писем в другой. Я занимался сбором самых разнообразных диковинных сведений. В общем, жил очень интересной, с моей точки зрения, жизнью, наполненной важными делами... А когда поток писем, приходивших на мой адрес "до востребования", иссяк и я отбегался по адресам, указанным в них, пришлось возвращаться домой - в Москву.
      Ну, а там без малейшей передышки я продолжил свои занятия делами, которые находил самыми увлекательными среди всех дел на Земле. В частности, созвонился с моим давним и верным сотрудником всероссийски известным гипнотизером и экстрасенсом Валерием Авдеевым.
      На протяжении нескольких лет мы с ним проводили сеансы гипноза с людьми, утверждавшими, что они якобы общались с некими таинственными нечеловеческими существами.
      Как показал наш многолетний опыт, гипноз - лучшее средство проверки достоверности показаний таких людей. Под гипнозом человек теряет сознательный контроль над своим "я". Он говорит правду, одну только правду. Именно в ходе сеансов гипноза
      нам удалось вывести на чистую воду ряд авантюристов, искавших дешевой славы с помощью своих баек, насквозь, как выяснилось на сеансах, лживых...
      Пока я в сентябре 1990 года бегал по Ростову, как неутомимый сыскной пес, вынюхивающий следы Неведомого, на мой, на сей раз московский, адрес "До востребования" шли и шли косяком письма от читателей моих статей. Времечко на дворе стояло развеселое, лихое во всех смыслах: наступил момент истины, момент свободы слова. Только что в стране была отменена цензура. И я не замедлил воспользоваться этим. Стал печатать всюду, где только удавалось, статьи и кор.откие заметки об аномальных явлениях. Само собой, с указанием адреса "До востребования" в конце каждой из них.
      И вот, вернувшись из Ростова в Москву, я пожал обильный урожай с публикации трех очередных моих статеек, появившихся месяцем ранее в столичной прессе.
      Мне пришлось дважды сходить на почту с двумя большими сумками в руках. За один раз я просто не донес бы оттуда до своего дома все эти вороха ворохов человеческих воплей о встречах с жуткими демонами, плачей о штурмовых налетах полтергейстов, откровений о встречах с богами, отчетов о контактах с экипажами НЛО.
      Покопавшись в поступившей корреспонденции, я выудил из нее все конверты с московскими обратными адресами. Потом занялся беглым просмотром их содержимого. На это ушло два дня. Лишь затем я позвонил Валерию Авдееву. - Привет, старик,- бодро сказал я.- Накопилась новая пачка контактных сообщений от москвичей. В большинстве из них указаны номера домашних телефонов... Приступим к работе?
      - Да хоть завтра же! - последовал немедленный энергичный ответ.Созванивайся с контакторами и выстраивай их в очередь, составляй список. А потом приводи людей по списку ко мне домой... Когда приведешь первого? - Завтра и приведу. -Договорились. До завтра!
      26 сентября в квартире Валерия Авдеева была погружена в гипноз некая Антонина Зайцева, возраст40 лет. То, что произошло в ходе сеанса гипноза, носило, очень и очень мягко говоря, неординарный характер.
      За ходом сеанса наблюдал один совершенно посторонний для нас с Авдеевым человек - некий Александр. Наш постоянный сотрудник, профессиональный фотограф в тот день приболел. А тут вдруг выплыл из московской круговерти Александр с фотоаппаратом под мышкой, и я именно на один этот день спешно подключил его к работе в качестве фотолетописца скромных наших деяний.
      Антонина Зайцева утверждала, что 23 сентября 1988 года поздним вечером она внезапно увидела перед собой пять сияющих огненных сгустков. Они зависли, выстроившись в ряд. Почти сразу же сгустки трансформировались в пять человекоподобных фигур, состоявших опять-таки из сплошного света... Некий желтоватый туман застлал в следующую секунду не только взор, но и сознание Антонины.
      При этом ей мерещилось, что в тумане долго звучали какие-то голоса. Вроде бы они расспрашивали ее о чем-то, и женщина подробно и обстоятельно отвечала на вопросы. Затем голоса стихли. Клубящаяся пелена перестала затмевать взор, а также мозги, одурманенные ею.
      Антонина Зайцева огляделась по сторонам. Светящиеся существа исчезли. В памяти женщины не осталось ни единого слова из ее долгой беседы с ними... Сеанс гипноза начался.
      Валерий ввел женщину, лежавшую с закрытыми глазами лицом вверх на тахте, в гипнотическое состояние и передал так называемый контактный "рапорт" мне. Отныне и до окончания сеанса Антонина слышала только мой голос. Я спрашивал, она отвечала. А Валерий Авдеев "держал" гипнополе распростертыми над ней руками.
      Рядом с нами суетился Александр с фотокамерой, мерно пощелкивавшей затвором.
      Повинуясь жесткой установке гипнотизера, Зайцева вернулась памятью к экстраординарному событию в
      ее жизни. Сейчас она заново переживала встречу со светящимися существами.
      - Вспоминайте, вспоминайте, вспоминайте,- глухим голосом настойчиво бубнил я, склонившись над нею.-У вас отличная память. Вы помните все... Что говорят те существа? С чего начался ваш разговор с ними?
      Антонина отвечала с трудом, делая большие паузы между словами. Она пребывала в глубоком трансе. Ее подсознание было полностью расторможено. Из его таинственных глубин со скоростью очень замедленной киносъемки выплывали картины и образы, навечно, казалось бы, укрытые там неведомо кем и как ее сознательного "я".
      - Они... Они говорят, что прибыли из мира, которому нет названия на нашем языке. Они - хорошие. Я чувствую это... Да вот они и сами говорят: "Не бойся нас. Мы пришли с добрыми намерениями". - С какими именно?
      - Не знаю,- прошептала загипнотизированная женщина.- Они говорят: "Мы - знание. И мы - свет. Мы приходим в ваш мир не часто. Но когда приходим, ищем среди вас тех, кто способен пообщаться с нами и не умереть после этого". Я спрашиваю их: "Выходит, я не умру после вашего визита?" Они отвечают: "Нет. У тебя - хорошие резонансные частоты. Они подходят для контакта с нами. Расскажи о себе".- "Что рассказать?""Что хочешь. Давай рассказывай". И я стала рассказывать.
      - Они задавали наводящие вопросы в ходе вашего рассказа? - Задавали.
      - Приведите примеры таких вопросов. Какие факты вашей жизни заинтересовали их в особенной мере?
      Антонина Зайцева, до сего момента тихо-мирно возлежавшая на тахте, принялась вдруг громко и прерывисто дышать.
      - Не могу,- с явной натугой выдавила она сквозь дрожащие губы.Нельзя. - Что - нельзя?
      - Нельзя. Запрет. Полный запрет... Эти их наводящие вопросы... С их помощью они узнали через
      бытия моей жизни что-то важное о событиях на Земле вообще. Нельзя - об этом. Запрещено... Мне плохо. Сердце выскакивает из груди. Послушайте, мне на самом деле очень плохо. Эй, есть тут кто-нибудь? Помогите! Почему вокруг так темно?..
      Щепотью пальцев я осторожно охватил запястье Антонины и, вздрогнув, тотчас же отдернул свою руку от ее трепещущей руки. Пульс на запястье колотился так, будто под кожей работал отбойный молоток.
      - Немедленно забудьте о всех этих наводящих вопросах,- жестким тоном скомандовал я.- Выбросьте из головы все воспоминания о них. И успокойтесь. Главное, успокойтесь... Чувствуете, как вы успокаиваетесь, как вам делается хорошо, комфортно и приятно. Очень хорошо. Очень. Очень.
      -Да. Хорошо и приятно. Чувствую... Пусть уйдет Саша. - Кто?
      - Ну, этот, который с фотоаппаратом... Саша... Пусть он уйдет.
      Мы с Валерием Авдеевым переглянулись. Гипнотизер выразительно приподнял брови, демонстрируя мне свое удивление. Я коротко хмыкнул, тоже слегка озадаченный.
      Дело в том, что, готовясь к сеансу гипноза, мы с Валерием в быстром темпе познакомили Антонину с Александром, представив его как фотографа. В суете и спешке мы позабыли, когда представляли, назвать его по имени. И в последующие минуты тоже не называли - ну, как-то, знаете ли, к слову не пришлось.
      Антонина Зайцева, погрузившись в гипнотическое состояние, телепатически сняла, выходит, с кого-то из нас информацию о том, как зовут фотографа. Скорее всего, прямо с фотографа ее и сняла.
      - Почему Саша должен уйти? - полюбопытствовал я.
      -У него... Он-не тот человек. Не наш. Он опасен. Они не хотят, чтобы он присутствовал сию минуту здесь. - Кто они?
      - Гости,- едва слышно вымолвила Антонина заторможенным голосом.- Гости из другого мира. Они услышали наш с вами разговор, сейчас ведущийся. Они...
      И загипнотизированная женщина надолго примолкла. Я сидел и ждал продолжения, заинтригованный ее обмолвкой насчет того, что загадочные они якобы "услышали наш разговор". Наконец, Зайцева опять встрепенулась.
      -Зря...-шелестящим шепотом выдохнула она.- Да, зря вы затеяли все это. Только переполошили их своими попытками... Зря. - Какими попытками? Антонина, мерно дыша, молчала. - Что было затеяно зря? Отвечайте на вопрос. Женщина продолжала мерно дышать, не разжимая губ.
      - А ну-ка, дай я попробую,- встрепенулся Валерий Авдеев, хищно оскаливаясь.- Сейчас мы расшевелим ее. Сейчас она заговорит у нас как миленькая. Запоет как соловей.
      Нотка угрозы прозвучала в его голосе. Валерий прикоснулся ладонью ко лбу лежавшей на тахте женщины и сосредоточился. Зайцева громко застонала.
      - Попытки...- прохрипела она.- Ваши попытки выявить суть наводящих вопросов сильно встревожили их. И у них там... ну, я не знаю... зажглось чтото вроде сигнальной лампочки. Была объявлена тревога.
      Антонина перевела дух и испустила новый стон. Ее глаза были по-прежнему плотно зажмурены, веки чуть подрагивали, а по щекам вдруг разлилась мучнистая бледность, очень не понравившаяся мне.
      - Убери руку с ее лба,- резко бросил я, оборачиваясь к Авдееву.Немедленно уменьши уровень гипновоздействия. И больше не прикасайся к ней. Не забывай о том, что у тебя - гипнополе чудовищной силы. Малейший пережим с твоей стороны может привести к тому, что у нее сгорят мозги, как электролампа.
      И я опять сосредоточился взглядом на Антонине Зайцевой.
      - Тонечка, как вы чувствуете себя? - Странно,- полузадушенным давящимся голосом изрекла загипнотизированная.- Очень странно... А я и не знала, что все время нахожусь, оказывается, на контроле у них. - С того самого дня?
      -Да. - Беспрерывно?
      -Да.
      - Не значит ли это, что и сегодня, сию минуту... -Да, и сию минуту тоже... Вы... Вы здорово растревожили их. Они сразу же кинулись сюда. Сейчас они - уже здесь. Они намереваются потолковать по душам лично с вами.
      - Что... вы... сказали?! - прошептал я, тоже давясь словами от изумления.
      - Они - уже здесь,- повторила безучастно Антонина.- И они требуют, чтобы ушел Саша. Он - вредный и опасный. Нехороший. Пусть он уйдет. В его присутствии разговора не получится.
      Фотограф Александр воззрился на загипнотизированную даму с откровенной неприязнью. Я правильно оценил его рассерженный взгляд. Мало радости было услышать о себе такое, как услышал сейчас он,- да к тому же переданное якобы со слов таинственных могущественных и, наверное, всезнающих "гостей из другого мира", не ошибающихся в силу своего всезнания в характеристиках.
      - Выйди из квартиры вон,- приказал Валерий Авдеев, нацеливая на фотографа указательный палец, как пистолет.- Подожди на улице. Когда понадобишься, мы позовем тебя.
      Александр яростно сверкнул глазами. Пожал плечами. Обиженно надул губы. Швырнул фотокамеру на кресло, стоявшее в изножьи тахты, на которой возлежала Антонина Зайцева. Он развернулся на каблуках и молча вышел из комнаты в прихожую. Я услышал, как там открылась, затем закрылась дверь, ведущая на лестничную площадку. - Саша ушел,- сообщил я.
      - Это хорошо.
      -А они, по вашим словам, уже здесь... Это правда, что они - здесь?
      Антонина издала серию странных булькающих звуков. Потом молвила:
      - Они говорят вам: "Не бойтесь нас. Мы прибыли из мира, который лежит очень далеко, но очень близко".
      -Далеко, но близко... Хм. А где конкретно? - Они отвечают: "Он лежит ниже солнечных долин в седьмой по счету спинальности". Конец ответа.
      - Очень интересно,- деловито отчеканил я с подчеркнутым энтузиазмом.Хотя было совершенно непонятно. Спросите их, известно ли им значение термина "спин" из лексикона нашей земной физики, занимающейся изучением микромира?

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19