Пусть просвечивает, да кто там за тысячу верст от жилья твои бесштанные телеса увидит. Жар в "чумовой бане" обеспечивают раскаленные камни, кои затаскиваются из костра. Пол устилается свежескошенной травой, обязательно с душицей, а сверху слой пихтового лапника. Представили? Дальше любая фантазия бледнеет перед кайфом. На камни плеснешь взвар из листьев смородины, душицы... Взахлеб дышал бы, да уши трубочкой сворачиваются, посему - падай на лапник и млей в аромате, а потом ковш взварчика на камни и айда истязаться веником, пока круги в глазах не замелькают. А как замелькали, прыгай в реку, откуда без кругов, но с криком "едрит твою в копалку!" пулей вылетишь на берег. А в родничке компотик из ягод малины и смородины томится... Кружки две хватанешь и опять в банный чум!..
      И в том же родничке стоят поллитровочки в ожидании момента, когда весь пар разберут мужички и усядутся кружочком...
      На следующее утро после такой баньки порог грозно зашумел поперек маршрута. Да такой, что, если шарахнет о камни, костей не соберешь. "Я бы его лучше заочно прошел", - сказал Мошкин, когда туристы-водники, стоя на берегу, кумекали, как лучше миновать препятствие.
      Однако проскочили ревущую преграду без человеческих жертв. После чего речка успокоилась. Левый бережок более каменистый, правый - более кустистый. Мошкин стоял между ними на плоту. И вдруг раздвинулись кусты, из них высовываются две очень колоритные физиономии. Даже морды. Недалеко от этого места находился лагерь, отнюдь не пионерский, физиономии-морды были оттуда. Не сбежавшие - нет, из разряда расконвоированных. То есть зек, но с некоторой свободой от колючей проволоки.
      Свобода не очень отразилась на их угрюмых физиономиях.
      - Мужики, - спросила одна морда, - у вас бухалов есть?
      Не успели наши мужики ответить "нет" или "не пьем", Мошкин торопыжно высунулся:
      - Среди нас Бухалова нет!
      И чтобы ни в коем случае не перепутали его с этим неизвестно где пропавшим Бухаловым - может, подляну какую корешкам устроил? - громко ткнул себя в грудь:
      - Лично я - Мошкин.
      Кока и остальная компания едва в реку не попадали.
      - Ой, не могу! - корчился Кока в судорогах. - Ой, зачальтесь, я сойду! Он, оказывается, не Бухалов, а Мошкин!
      И до конца похода "Бухалов" намертво приклеился к Мошкину.
      - Бухалов, доставай родственника в стеклянном пиджаке!
      - Бухалову бухаря не наливать! Он и так Бухалов.
      Особенно, конечно, Кока изгалялся.
      - Смеется тот, кто хохочет последним, - отмахивался Мошкин.
      И дождался праздника в своем переулке.
      Окончив маршрут, путешественники приехали в шахтерский город Осинники, где в ресторане, а потом до поздней ночи на квартире у брата Шухова ставили яркую точку походу. И, конечно, в очередной раз угорали от истории с Бухаловым.
      - Да я для ржачки подыграл зекам! - в сотый раз пытался открутиться Мошкин. Но ему не верили.
      Наутро Кока и Витя Смолин пошли за билетами на самолет. Хотели послать Бухалова, но Мошкин сказал:
      - Я в Омске торчал в кассе, теперь ваша очередь париться.
      Наши отпускники пришли в кассу в семь утра. А надо было в пять, очередь выстроилась - смерть мухам... Они в семь-то еле поднялись после "точки".
      При виде непробиваемой очереди мужичкам совсем поплохело. Хорошо, захватили для освежения бутылку вермута. Освежились за углом, опять в очереди потоптались, которая двигалась в час по чайной ложке. В те времена не было автоматизации и компьютеризации, билеты выписывали врукопашную, и кассирша явно работала не на износ.
      Коке временами хотелось разнести всю эту богадельню, до того медленно шел процесс. Он буквально сатанел от глупо проходящей жизни. И когда руки уже тянулись к рукоприкладству, Смолин уводил напарника в гастроном, где был портвейновый сок на разлив.
      После двенадцати Кока начал психовать по другому поводу: успеют они отовариться билетами до перерыва, который начинался в 13 ноль-ноль, или нет? Кока делал контрольные замеры времени обслуживания, складывал, умножал, делил, получалось - успевают.
      И вдруг, когда перед ними осталось три человека, к окошечку прилипла дамочка в канареечном платье.
      - На группу беру, - сказала она в ответ на Кокины роптания.
      Стрелка на обед неумолимо ползет, окошечко перед носом, а очередь столбняком - ни тпру, ни ну, ни кукареку...
      Без пяти час групповая дамочка отлипла от кассы, но та поспешно захлопнулась. Кока бросился на закрывшуюся амбразуру с кулаками:
      - Еще пять минут! - барабанил он, пытаясь отвоевать у вечности час жизни.
      - У меня бланки кончились! - прокричало окошечко.
      Смолин потащил разъяренного Коку от греха подальше - в гастроном. Там Кока несколько успокоился. Однако после обеда в кассу две бабенки полезли на арапа. Одна тощая, как заноза, другая - еще наглее. Буром в два горла:
      - Мы стояли! - доказывают.
      - С семи утра вас здесь в глаза не видел! - задохнулся от бабского хамства Кока.
      - Кого увидишь, когда с шести зеньки залил! - сказала заноза.
      - Ты меня поила? - Кока грудью встал на пути несправедливости.
      - Пять билетов на рейс 3460! - сказал в билетное отверстие, решительно оттирая женщин в сторону.
      - На куда? - вылетело в Коку.
      - На рейс 3460.
      - Какой рейс? - возмутилось окошечко.
      - Самолетный! - возмутился Кока. - На "попрыгунчик": Новокузнецк Новосибирск - Омск - Свердловск.
      - Что вы мне голову дурите! - закричало окошечко. - Это железнодорожная касса!
      Удар был ниже пояса. Аэрофлотная обилечивала двумя кварталами дальше, в точно такой же девятиэтажке. И очередь там была дня на два. А вокруг нее ходил озабоченный Мошкин в поисках пропавших коллег.
      С ним случился приступ смеха от рассказа о роковой ошибке.
      - Кока, ты бы еще в банной кассе попросил билет на самолет!
      Потрясенный случившимся, Кока молчал.
      - Бухалову не забудьте взять билет! - отхохотался Мошкин.
      - Пошел ты знаешь куда? - сказал Кока.
      - Знаю! - сказал Мошкин. - Пиво пить.
      И пошел, провожаемый тоскливыми взглядами друзей.
      А ТЕБЕ-ТО ЧТО?
      Как-то в отделе зашла речь о терапевтах заводской поликлиники.
      - Лазарева врач как? - спросил Мошкин.
      - Дура! - Кока поднял голову от бумаг.
      - Был я у нее два года назад. Дура!
      Все с интересом повернулись в сторону Коки. Кока пошаркал ногами под столом и начал:
      - Чирей у меня вскочил на... - Кока посмотрел в угол, где женщины сидят. По-разному называют этот угол: цветник, малинник, серпентарий... Кока посмотрел туда и сказал, - в общем, вскочил на самом смешном месте... сзади. Только было в отпуск пошел, а тут ни сесть, ни встать, ни, извините, в туалет по-человечески сходить. Свояк посоветовал соленый раствор горячий заделать и подержать в нем... - Кока опять посмотрел в женский угол, - чирей подержать. Как рукой, говорит, снимет. Пачку соли высыпал я в таз, воды горячей набуровил и целюсь туда смешным местом... Таз большой, а все равно не палец опустить. Попробуй, попади. Корячился, корячился - на пол таз ставил, на табуретку... Кое-как принял процедуру. Ночью готов был убить свояка, еще хуже стало.
      Кока сделал паузу, пошаркал ногами под столом, шарканьем он мысли подгоняет, и повел рассказ дальше:
      - Еле утра дождался. Нога правая прямо отстегивается. Дошкандыбал до терапевта...
      - Тебе к хирургу надо было! - вставился Мошкин.
      - А тебе-то что? - ответствовал Кока.
      Мошкин, как всегда, наскакивал на Коку с эффектом Моськи, что вяжется к Слону. Они и по объемам тютелька в тютельку к басне. Кока под 90 килограммов, а Мошкин всю дорогу по жизни в наилегчайшей весовой категории рассекает.
      - Полтора часа я в очереди простоял...
      - Прихватил бы газетку, сиди да читай... - во второй раз перебил Мошкин.
      Кока посмотрел на него, как на недоумка:
      - Повторяю, чирей у меня вскочил на... - Кока сделал паузу и... махнул рукой. - В общем, захожу в кабинет. Только начал слова подбирать, покультурнее объяснить местоположение болезни, на меня кашель напал. Лазарева говорит: "Раздевайтесь до пояса, послушать вас надо".
      - До пояса сверху или до пояса снизу? - не унимался Мошкин.
      - Если ты для прослушивания легких оголяешь задницу, то я - грудь, пояснил Кока.
      Тоже деталь. Свою задницу за весь рассказ Кока в присутствии женщин назвать напрямую постеснялся, а Мошкина - запросто.
      - Прослушала меня Лазарева, - продолжил Кока повествование своих злоключений, - и поставила предварительный диагноз: катар верхних дыхательных путей. Держите, говорит, направление к отоларингологу.
      - Тебе же к хирургу надо было! - сказал Мошкин.
      - А тебе-то что? - отмахнулся Кока и пошаркал ногами. - У отоларинголога тоже очередь...
      - Все с чирьями? - поинтересовался Мошкин.
      Кока не удосужил вниманием эту шпильку.
      - Час простоял! Оказывается, отоларинголог - это по уху, горлу с носом специалист. Как напустилась на меня: "Вам что - делать нечего? Вам к хирургу надо!.."
      - А там очередь, - забежал вперед паровоза Мошкин.
      - Не было очереди. И врач мужик. Слов подыскивать не надо. Смело штаны я скинул, а тут, как мухи на мед, профессор со студентами. Человек десять студентов, половина... - "баб" хотел сказать Кока, но посмотрел в женский угол, поправился, - половина девок. Положили меня на операционный стол без штанов. Обступили чирий... Ощущение, как в бане со стеклянными стенами. Профессор на живом примере читает лекцию и вместо кролика мое смешное место режет. Там оказался интересный случай, не фурункул, а того хлеще карбункул, сразу несколько голов развивалось...
      - И сколько развитых голов у тебя в смешном месте наковыряли? - спросил Мошкин.
      - А тебе-то что? - буркнул Кока и, уткнувшись в бумаги, закруглил рассказ. - Больше я к Лазаревой не ходок.
      ПОЧТИ ПО ТЮТЧЕВУ
      Мошкин загулял на Байконуре с горя. Его коллеги - Кока Патифонов и слесарь Артур Федоров - за компанию. Они, конечно, и без мошкинского горя не удержались бы. Запуск спутника на три недели отложили, работы нет. На дворе казахский март. Ни тебе порыбачить, ни тебе покупаться.
      Опять же горе у Мошкина горькое - три миллиона за десять минут профукал. Тогда в ходу миллионы были. Не потерял, не украли - собственными руками как псу под хвост. Теми самыми, которые впервые такую сумму держали.
      Дураков не сеют - сами всходят. А когда рынок со всех сторон объявили, их на каждом углу проверяют на всхожесть.
      На такой проверке Мошкин и взошел. На пути из Омска в Тюратам бригада делала пересадку в Самаре. Пока Артур с Кокой стояли за билетами, Мошкин крутанулся по вокзалу в поисках приключений на свой карман. Они стояли тут же на вокзале в виде моментальной лотереи. Простой, как три копейки. Покупаешь жетон, крутится стрелка удачи, а как остановилась - получай приз. Мошкин в первом раунде получил бутыль шампуня, а следом на кон ставится... "Ё-мое!" - ухнуло у Мошкина сердце. Японский магнитофон ставится... А Мошкин - меломан с огромным стажем. Не пассивный, который уши развесил и ловит дилетанский кайф, Мошкин сам когда-то в ансамбле на барабанах играл. Любую песню на них подберет.
      Годков за пятнадцать до самарской лотереи при помощи барабанного искусства два месячных оклада пропел на ресторанной эстраде. Поехал в Красноярск в командировку, а вечерком в питейном заведении "Такмак" зачесалось поиграть, попеть на весь зал. "За ради Бога, - сказали музыканты, - плати бабки за каждую песню и лабай до посинения, а мы подыграем". Мошкин разошелся в сценическом кураже и не остановился, пока суточные, проездные и квартирные не пролабал.
      Меломан Мошкин до мозга костей, а тут на кону "Panasonic" японской сборки, и стрелка тормозится на мошкинской "десятке". Мошкин чуть энурезную неожиданность не произвел в штаны от радости.
      - А у меня тоже "десять", - омрачила проявление чувств пришибленная на вид девица.
      - Не может быть?! - не поверил своим глазам и ушам Мошкин.
      - Может, - знающе ответил ведущий лотереи, - теперь между собой приз разыгрывайте. Кто больше на кон налички поставит, тот и победитель. А мне 10 процентов за арбитраж.
      Мошкину в этот критический момент пораскинуть бы умишком, что ведущий с девицей одна шайка с лейкой, невзирая на рядом прохаживающего милиционера с дубинкой-демократизатором на боку. Мошкин наоборот хохотнул про себя: "Эту деревню я одними суточными задавлю", - и бросил на кон сто тысяч.
      - Отвечаю, - выложила бумажный ответ пришибленная девица.
      - Мошкин бросал 200, 300, 400 тысяч, полмиллиона. Соперница талдычила свое пришибленное "отвечаю" и отвечала. Даже на отчаянно брошенный миллион.
      - Секундочку, - взмолился азартный Мошкин.
      - Пожалуйста, - вежливо согласилась девица.
      - Займи миллион, - подлетел заведенный Мошкин к Артуру.
      Если бы Артур знал, что деньги псу под хвост. И если бы Кока рядом был в тот момент, он как назло отошел по надобности...
      Пришибленная и этот миллион покрыла...
      - Дурак ты! - охарактеризовал друга Кока. - И не лечишься!
      - Ну, ладно бы я, - сокрушался Артур, - дурак-работяга, но ты-то...
      - И на старуху бывает непруха, - слабо защищался Мошкин. - Для вас же старался, думал, будет веселее в командировке.
      И запил с горя. А что делать? На Байконуре тогда власть казахи взяли. Что могли, разграбили до основания, остальное стало разрушаться. В номере ни радио, ни телевизора и холод собачий. Ракетчики задернули шторы, заперли двери на случай, вдруг нахалявщики на чужой спирт нагрянут, и пошли в автономное плавание. "Задраить отсеки! - кричал Мошкин, в былые времена он частенько работал с моряками-подводниками. - Начинаем борьбу за выживание! Наливай!"
      И боролись, не выходя из номера. А зачем выходить? Это в советском Байконуре все было: от цитрусовых до тушенки и сухого вина. В казахско-демократический на счет пожевать приходилось из дома везти. Дураков не было вино с цитрусовыми волочь на себе, но картошку мужики приволокли. Которую варить можно было только на костре на задах гостиницы. А зачем? Когда неработающий холодильник забит омским салом.
      Неуловимо-волшебным способом не пустовал на столе графин с гидролизным спиртом. Рядом - дежурный шмат сала истощался в шматок. Иногда ракетчики, тяжело выбираясь из-под одеял, сходились у графина. Нередко случались одиночные подходы. "Задраить отсеки!" - кричал, проснувшись, Мошкин коллегам по автономке, которые далеко не всегда реагировали на призыв.
      Когда волшебный графин наконец-то опустел, в номер вошла Галя, знакомая Мошкина с "десятки" - центра Байконура. Наши герои жили на 95-й площадке, это полтора часа на мотовозе от центра. Галя надумала Мошкина проведать, который начал выбираться навстречу гостье из-под одеяла.
      - Подожди! - Галя поспешно отвернулась.
      И зря. Мошкин был не в неглижово-постельном виде. Хотя парадно-официальным его тоже не назовешь. Брюки и пиджак порядком помялись за автономку.
      - Ух ты, наша красавица! - поцеловал Мошкин гостью в щечку.
      - Поешьте сдобненького! - достала Галя из сумки домашнюю выпечку.
      - Ух ты, наша мамка! - Мошкин опять полез целоваться.
      - Я еще и завтра к вам приеду, - сказала Галя.
      На что Мошкин моментом сделал стойку:
      - Привези канистру пивка.
      - Я уже на "гидрашку" смотреть не могу! - Артур достал из-под кровати пустую канистру. - Привези, будь другом!
      - Вы что, мальчики! Такую тяжесть тащить!
      - Моя ты сладкая, - Мошкин два раза чмокнул воздух в сторону Гали, - мы тебя встретим у мотовоза и на руках в гостинницу принесем.
      - А на "десятке" как я допрусь до мотовоза?
      - На саночки поставь да вези, - весело подсказал Мошкин.
      Галя нехорошо посмотрела на него и покрутила пальцем у виска, мол, что - голова бо-бо?
      - Ты че? - сказал Мошкин. - У тебя же есть саночки!
      - В окно-то выгляни, - закачала головой Галя.
      Мошкин отдернул штору.
      - Эх, мамочка, на саночках катался я не с той! - грянул из своего угла Кока.
      - Откатался! - сказал ему Мошкин.
      - Эт почему? - обиделся Кока и резко глянул в окно, при этом чуть лбом стекло не вышиб.
      Вместо ожидаемого снежного пейзажика за окном зеленела трава.
      - Че, снег уже сошел?! - ошарашенно посмотрел в ту же сторону Артур и тут же обрадованно завопил. - Весна! Выставляется новая фляга!
      И достал из-под кровати полную канистру.
      - За зеленую травку не грех и принять! - согласился Мошкин и отдал команду. - Задраить отсеки! Начинаем борьбу за выживание!..
      ПОД СТУК ТРАМВАЙНЫЙ
      По иронии судьбы Кока Патифонов дорабатывал до пенсии под стук трамвайных колес кондуктором. В период демократических преобразований родное КБ платить перестало, Кока помыкался-помыкался и надел на шею сумку с мелочью и билетами. Пошел, как говорил друг Мошкин, в "обер-кондукторы". Работа не располагала к лирике и романтике, но, бывало, пробегающий за окном пейзаж воскрешал в памяти былое. Однажды (бросили его тогда на "второй" маршрут), проезжая мимо дома, в котором начинал семейную жизнь, отыскал глазами свои окна, и припомнился подзабытый за давностью лет эпизод.
      Начинался он так.
      - Николай, - подозвал начальник Коку, - сгоняй в Капъяр.
      - Я же в отпуск собрался...
      - Успеешь. Там дел-то, туда-сюда съездить. На две недельки всего!
      - Знаю эти две недельки. Жена путевки берет.
      - Он у нас еще молодожен, - друг Мошкин вставился, - не может оторваться от меда.
      - Поезжай, некому больше, Мошкин в Плесецк летит.
      - Две с половиной тысячи зарабатывать для семьи, - хохотнул Мошкин.
      Накануне они подписали оптимистичную бумагу, что в случае гибели на полигоне семье выплачивается 2500 рублей. Примерно годовой заработок. Месяцев за десять до этого взорвалась ракета на старте, имелись жертвы, начальство высокое отреагировало.
      Мошкин взял открытку, где на лицевой стороне взлетела ракета с надписью "Май! Мир! Труд!", и на развороте буквами, вырезанными из журнала, наклеил следующий текст: "СТРАХОВОЙ ПОЛИС. В случае чего этакого с гражданином Кокой подателю сего выплачивается 2500 рублей". В соседнем отделе у любителей домино была самодельная печать в виде головы козла. Ею Мошкин заверил текст и вручил Патифонову.
      Кока не собирался осчастливить молодую жену Марию такой суммой, но рассказал ей накануне отъезда о финансовых правах "в случае чего" и ради хохмы вручил "страховой полис".
      - Ты не лезь куда не надо, - обнимая в аэропорту, попросила Мария.
      Две недели разлуки пролетели, технический руководитель продлевает ее ни много ни мало еще на пять дней.
      - Что я могу поделать, - заявил Коке, - работа откладывается, значит, и твой отпуск!
      Патифонов не из тех, кто личное ставит выше государственного, надо так надо. Только и всего, что крякнул от досады.
      По истечении недели пришлось еще раз крякать, так как снова пуск отложили по техническим причинам.
      Наконец одноступенчатая баллистическая ракета 8К63 на пусковом столе. Кстати, замечательная была ракета, которую закончили выпускать к средине 60-х, но она и через двадцать лет после этого летала, и еще бы работала, кабы Горбачев, прогибаясь перед американцами, не уничтожил весь запас.
      И вот этакий карандашик, высотой с пятиэтажный дом, стоит в ожидании старта. Пуск, что называется, в народно-хозяйственных целях - по заказу разработчиков боеголовок. Новую в который раз испытывали. Как она и что в полете. Для этого снимали радиолокационные характеристики. Конечно, запускался макет. И было два режима - в одном боеголовка, после отделения от ракеты, нормально следовала по своей траектории, в другом - кувыркалась.
      Дабы заставить ее лететь кувыркающимся образом, конструкторы придумали нехитрое, но верное приспособление на основе бельевой веревки, на которых хозяйки рубашки и носки с рейтузами сушат. Берется этакая метров десять длиной, по концам привязываются карабины, складывается гармошкой, один карабин за головную часть цепляется, второй - за переходный отсек ракеты. Когда полезная нагрузка, то бишь "голова", отделяется от ракеты, веревка натягивается, рвется и начинается нужное кувыркание.
      Разработчики боеголовки перед пуском, в зависимости от своих настроений, делали заказ - крутить голову или нет.
      В тот раз было то Степа, то не Степа. Сначала дали разнарядку "крутить", потом, когда ракета уже стояла на стартовой позиции и началась подготовка к заправке топливом, поступила команда "не крутить".
      Проблем-то, казалось бы, - веревку перерезать. Чик-чик и готово. Совершенно верно, будь она во дворе между столбами, а не в ракете на самой верхотуре. Привязывают, когда ракета в горизонтальном положении.
      В арсенале высотных средств имеется автовышка, но коротка для данной задачи. Вот если в приборный отсек надо, что между баками окислителя и горючего, то запросто, а тут другой отсек - переходный, к которому "голова" крепится и веревка. Можно, конечно, с помощью автовышки на цыпочках попытаться проникнуть в люк, ведущий к веревке. Но инструкций на данную операцию нет. Что делать?
      Офицерики топчутся, скромно молчат, хотя вопрос их зарплаты. Боятся, вдруг за это штаны снимут.
      Видя нерешительный настрой, Кока запаниковал. Он с таким трудом, даже с боем, как-никак лето отпускное вовсю полыхает, вырвал вчера билет домой, и вот запахло новой отсрочкой старта, а значит, и отъезда.
      - Давайте я полезу! - вызвался на амбразуру.
      - А у тебя удостоверение монтажника-высотника есть?
      - Есть, - соврал Кока, - но дома.
      - Без удостоверения, - сказали военные, - не пойдет.
      Короче, и хочется и колется. Но пуск откладывать им тоже не резон.
      - Ладно, - разрешили.
      Дали Коке в помощники старшего лейтенанта, которого Мошкин звал "человек со зверской фамилией".
      Зверь, легший в основу фамилии, был из жутко страшных - барсук. Экипировали Коку с Барсуковым, как полагается для работы на высоте монтажными поясами, и полезли бедолаги к злополучной веревке.
      По пути Кока вспомнил про две с половиной тысячи, что выдаются родным в случае гибели. "Но ведь я без удостоверения, - подумал. - Могут не дать Марии". Короче, падать было нельзя.
      А вероятность имела место. Вышка и ракета ходили под дуновениями ветра. Это на земле он приятно ощущался легким зефиром, наверху сердце екало, когда вышка в одну сторону, а ракета - в другую... Высота, напомню, хороших двадцать метров.
      Закарабинился Кока, дотянулся до люка отверткой. Винты удобные невыпадающие, люк тоже хорошо снимать - на цепочке, держать не надо. Осталось веревку перерезать. А как? Как проникнуть в люк, спрашивается? Не хватает автовышки.
      С добрый метр можно добавить, если встать на перила площадки. Для чего надо отцепить страховку, которая, как цепь собачья, не пускала к цели.
      Кока крякнул, снова вспомнил про две с половиной тысячи и ступил на перила. Под ложечкой похолодело. Фактически на жердочке стоишь, что над пятиэтажной высотой. "Парашют бы", - тоскливо подумал Кока.
      Бочина серебристой ракеты перед носом ходит. И автовышка туда-сюда... "Человек со зверской фамилией" за ноги обхватил. "А ведь не удержит, подумал Кока, - если вдруг полечу".
      Значит, лететь нельзя. Но подошвы отрывать надо, чтобы в люк залезть. И вот Кока наполовину в ракете - голова в районе головной части, тогда как ноги болтаются в околоземном пространстве. Перерезал веревку у карабинов, чтоб ни клочка не осталось, сунул в карман на память об уникальной операции и в обратную сторону направился. Для чего надо на перила попасть. Глаз на затылке нет, "человек со зверской фамилией" ловит Коку за ноги, показывает башмакам, где перила.
      Все получилось удачно, сэкономил Кока государству две с половиной тысячи рублей. И сам доволен - отпустили в Омск. На крыльях любви зашел во двор - балкон открыт, значит, Мария дома, взлетел по лестнице, на звонок надавил, весь в нетерпении обнять жену.
      Та открывает, но не радость увидел молодой супруг на лице не менее молодой жены - дикий ужас отразился на физиономии.
      Побелела, руками замахала в значении "изыди, сатана". Кока думал: на грудь бросится, она шарахнулась, как от покойника. Убежала в спальню и как заплачет в голос.
      Ничего себе - встретила мужа после первой разлуки!
      Кока даже обиделся...
      Откуда он знал, что Мария себя во вдовы записала. Не дождавшись мужа в обещанный срок, позвонила знакомой, которая работала с Кокой в КБ, но по канцелярской части. В те времена все были сдвинуты на секретности, знакомая, находясь в декретном отпуске, вместо того, чтобы дать телефон приемной КБ или Кокиного отдела, насоветовала "отбить" телеграмму в Капустин Яр, в гостиницу "Уют".
      - Больше негде ему остановиться.
      Мария так и сделала.
      Ответ пришел до жути короткий: "ПАТИФОНОВ НЕ ПРОЖИВАЕТ"
      "Погиб!" - остолбенела супруга.
      Откуда ей знать, что Кока жил не в самом Капъяре, а на так называемой "четвертой площадке".
      Мария снова звонит знакомой.
      - Может, он в другой гостинице?
      - Одна гостиница в Капъяре, одна. И не паникуй раньше времени, успокоила знакомая. - Еще телеграмму давай. Не захотели толком искать.
      Второй ответ несколько успокоил: "ПАТИФОНОВ УЕХАЛ В ОТПУСК"
      "К родителям подался? - решила жена. - Мы ведь вместе собирались! Что за человек? Значит, Коленька, не хочешь расставаться с холостяцкими привычками. Ну, задам тебе!.."
      Быстренько отправляет телеграмму свекрови со свекром: "ЕСЛИ НИКОЛАЙ У ВАС ПУСТЬ ПОЗВОНИТ".
      И сердце оборвалось, когда среди ночи принесли "срочную": "НИКОЛАЙ К НАМ НЕ ПРИЕЗЖАЛ ЧТО СЛУЧИЛОСЬ".
      "Что-что? - заревела над бланком жена. - Ракета взорвалась, и все сгорели. Поэтому не сообщают".
      Кока ведь застращал супругу секретностью и опасностью своей деятельности. Дескать, ни в коем случае нельзя раскрывать профиль работы мужа, географию командировок. Даже намеком. "Иначе затаскают. Все под контролем спецорганов". И вдруг пропал. Значит...
      Сидела и ждала, когда позовут на похороны.
      ...А он заявляется живее живого.
      Бросился Кока в спальню к супруге.
      - Все, - вскочила та с кровати зареванная, - завтра подаешь заявление об уходе. Не надо мне ночей бессонных, две с половиной тысячи! Хватит! Ты почему ничего не сообщил?
      - Я думал, в отдел позвонишь.
      - А ты телефон дал? Чтобы я с тобой еще в отпуск когда собралась, бросила в сердцах. - Раздельно будем отдыхать.
      Такой случай припомнил Кока в салоне "двойки". А другой, опять же касаемый отпуска (на сей раз "раздельного"), всплыл в памяти, когда обилечивал граждан на "восьмом" маршруте. Проезжал в районе одной интересной больницы и усмехнулся сам себе.
      В те времена - семейный стаж исчислялся уже солидной цифрой - отпуск у Коки выпал на холодную зимнюю пору.
      - Никак не дадут поваляться кверху пузом на солнышке, - сказал, ознакомившись с графиком отпусков.
      - Позагораешь на полигоне, - пообещал Мошкин. - Облезешь даже.
      В феврале Кока взял путевку в Чернолучье, в дом отдыха. Получилось дешево и лучше не надо. Почти задаром, за 30 процентов стоимости, и в часе езды от дома, в чудном месте.
      Кока отсыпался, играл в бильярд, в шахматы, катался на лыжах, пил пиво.
      Дня за три до отъезда желающим предложили русскую баню.
      - Непременно! - разыгрался аппетит на парную у Коки.
      Мышцы сладко заныли в предвкушении горячего веника.
      Но русскую баню в тот раз топил нерусский. В парной стояла температура моечного отделения, в моечной - предбанника, в предбаннике хоть волков морозь.
      А Кока уже растравил душу на пар так, что или пан или пропал. Набравшись сил за три недели ничегонеделанья, рвался в бой на полок. Перед этим, дабы раззудить тело, сделал лыжный поход километров на 15. Настроил организм на массаж банным жаром и березовым ударом. Пива взял три бутылочки. А в парной ни два ни полтора.
      Кое-что Кока попытался выжатьз каменки. Прежде чем плеснуть, прыскал изо рта на камни, определял, какие горячее. Все было мертвому припарки.
      Что там говорить, вышел из бани в настроении "лучше бы не ходил". Словно бежал на день рождения, а угодил на поминки.
      Выпил Кока без вкуса пива. И на следующий день за завтраком почувствовал боли в горле. "Перетерпим", - решил. Деньги заплачены, надо доотдыхать. К вечеру густо обметало губы и начала опухать щека. Герпес.
      - Ну и видок у тебя! - сказал сосед по палате.
      - Ни фига себе, сказала я себе! - посмотрелся в зеркало Кока. - Вот это рожа!
      И засобирался с ней домой.
      - Что это? - испугалась Мария.
      - В бане дров пожалели.
      - К врачу с утра иди.
      - Само пройдет! Пару дней отпуска осталось, дома отсижусь.
      Но к утру "рожа" приобрела еще более жуткую живописность. Кока побежал в поликлинику.
      - Ой! ой!! ой!!! - сказала терапевт. - Тут резать надо, идите к хирургу!
      - Как резать? - Кока не хотел операций. - Выпишите таблеток.
      - У вас абсцесс на лице, это крайне опасно.
      "Лучше бы не ходил", - подумал Кока.
      - Зачем резать? - возмутился хирург.
      - И я о том же, - повеселел Кока. - Мазь там или таблетки...
      - Идите обратно без всякой очереди, я сейчас позвоню.
      Не успел больной опуститься на этаж к терапевту, как к нему подлетела медсестра:
      - Пойдемте, "скорая" уже выехала.
      - Какая "скорая"? - опешил Кока.
      - В кожно-венерологический диспансер повезут.
      - Зачем, - отпрянул Кока от медсестры, как от прокаженной. - Мазь бы какую, таблетки.
      - Будут там и мазь, и таблетки.
      И попал Кока в веселое учреждение.
      "Во, отдохнул", - чесал затылок. И ругал себя за баню, холодное пиво, что не утерпел выпить после студеного пара. Водки бы надо... Ведь предлагали мужики. Пожалел деньги.
      - За неделю вылечите? - спросил у врача.
      - Какой ты шустрый! - доктор попался из веселых. - Со снегурочкой целовался?
      - Ага, со снежной бабой в бане!
      - С телками надо париться! - дал медицинский совет доктор. - Минимум недельки на четыре к нам загремел.