Хозяин харчевни «Три дурака» стоял на перевернутой бочке и лохматой малярной кистью замазывал слово «харчевня». Полюбовавшись на дело рук своих, он подул на краску, чтобы быстрее просохла, затем вытащил кисть более тонкую и, макнув ее в сурик, вывел модное слово «кафе».
      – Кафе «Три дурака», – с чувством прочел он. – Это звучит! Это вам не какая-нибудь забегаловка, а роскошное заведение. В некотором роде Европа… да глубже, глубже!
      Он еще раз задрал голову, чтобы полюбоваться на свою работу, и тут дверь «кафе» распахнулась, напрочь сметая и бочку, и самого хозяина.
 
Хорошо гулять по свету:
Шаг шагнул, и бочки нету! —
 
      громогласно заявил Яромир, выходя на улицу и вдыхая пахнущий брагой воздух. – Эх, хорошо, что мы не во Франкмасонии, дубиной ее по голове! Там почему-то все квашеной капустой пропахло, зато у нас – укропным отваром!
      – Точно! Утробным перегаром! – гаркнул Илья Муромец, выходя вслед за Яромиром и держа Блудослава под мышкой. – У них там в смысле чего выпить и закусить всегда найдется. Правда, закусон хлипкий, совсем в брюхе не держится, а выпивон и того жиже. Верно, Блудя? – Он погладил Блудослава по неровной, кустистой голове.
      Командир стрелецкого войска не отреагировал. Он был пьян до полного бесчувствия.
      – Эй, братва, хорош пировать! – крикнул Яромир, обернувшись назад в пахучую, сладкую темь.
      Тотчас из дремучего нутра забегаловки послышался деревянный стук, загремела разбитая посуда, и, наконец, высунулась голова дракончика Гриши.
      – А мозет, иссё рано? – осведомился юный дракон. – Мозет, иссё посидим?
      – Нам Кощей посидит! – сурово сказал Илья. – Так посидит, что потом лежать не сможешь! Это тебе не толоконный лоб, а великий канцлер. Сказано идти – значит надоть. Служба, колом ее по голове!
      Дракончик вздохнул и с трудом протиснулся в дверь.
      Вслед за Гришей из харчевни вышли Добрыня и Попович. У обоих богатырей глаза стали раскосыми, как у полонежцев, зато губы распухли и сделались красными от паленого «царского портвея». Яромир глянул на них и едва не присел от испуга.
      – Братцы, что это с вами?
      – А что, все в порядке! – легкомысленно откликнулся Добрыня Никитич. – Настроение бодрое, идем… ик! К канцлеру.
      – Что у вас с глазами… тьфу! С губами?
      Илья положил ему на плечо тяжеленную ладонь:
      – Ты, Яромирка, просто не в курсе. Царский портвей – вино благородное. От зеленого вина зеленеют, а от этого, вишь, краснеют. Так что оно на пользу. Вот только глаза от него и в самом деле чей-то слипаются. И не только глаза…
      Алеша потрепал дракончика по чешуйчатому затылку.
      – Вперед, без страха и сомненья! Яромир, как там у тебя? «М-мы кой-кому забрала задерем и плеткой по хребтине продерем». Вот это стихи! До нутра пробирают. Ты, Яромирка, гений! Тебе учиться надо, а ты с нами… Эх!
      В это время соседняя береза сердито зашумела как вскипающий самовар. Верхние ветки взметнулись, словно от порыва ветра, зато нижние с треском обломились, и кто-то с воплем сорвался на землю.
      – Это что такое? – удивился Яромир.
      – Не что такое, а кто такой, – сказал Илья, подходя ближе и шевеля упавшего носком сапога.
      – Вот так, братцы, чудо. Это же Кузя! Хозяин забегаловки. Кузя, я и не знал, что ты на дереве растешь! – Илья тут же уставился на березу, словно ожидал увидеть на ветках маленьких, еще не созревших Кузят.
      Хозяин харчевни посмотрел на богатырей подбитыми мудрыми глазами, кряхтя и потирая бока, поднялся на ноги, но распрямиться так и не сумел.
      – Ой, чтой-то в спину вступило!
      – Неча по березам шастать, – сурово сказал Яромир и, уставившись на Кузю, неожиданно насторожился. Испуганная физиономия корчмаря показалась ему похожей на козлиную морду графа Рокфора.
      – Ты есть кто? – подступил он к нему, требовательно глядя в глаза. – Может, ты шпион? Может, тебя убить на всякий случай?
      Кузя распрямился как сжатая пружина. Боль в спине и в ноге – все разом прошло.
      – Не надо меня убивать, я по деревьям не лазаю, это меня дверью унесло! У двери стояла бочка, я стоял на бочке, а какой-то ду…
      – Точно! – воскликнул Яромир. – А я-то думал, обо что дверь стукнулась? А она об тебя! Ну ты, Кузя, приколист! Здорово придумал. А то, что треснулся, не расстраивайся, я тебя вылечу. – Тут он туманным взглядом окинул коренастую фигуру хозяина. – Грудь выправим, горб вобьем… что еще? А, вот! Ноги немного вытянуть.
      – Не надо, у меня уже все прошло! – решительно заявил хозяин и моментально скрылся за дверью.
      – Нет, все-таки у нас не Европа! – донесся до друзей приглушенный голос Кузи. – Пришибут и фамилии не спросят.
      – А чего ее спрашивать? – пробормотал Яромир. – Я ж не по фамилии бью, а по морде.
      – Ну, положим, морды у нас у всех хороши, – заметил Илья. – А вот фамилии разные. Если, к примеру, ты боярина Матвеева ущучишь, то сядешь в поруб лет на триста по совокупности…
      – Столько не живут! – возмутился Яромир.
      – Это тебе так кажется, потому что ты молодой. Вон, Кощей вообще бессмертный, а до сих пор за каждой юбкой бегает!
      При упоминании о канцлере Блудослав ожил и закопошился у Ильи под мышкой.
      – Не сме-еть! Не позволю имя Кощеево позорить! Тень на плетень… вольнословие прекра… тить-ка!– пропищал он и снова отключился.
      – Лежи уж, чума болотная. – Илья снова погладил его по бугристому черепу. – Несут тебя домой, и не рыпайся. А то шваркну об угол или это, в футбол…
      – В футбол не надо! – не приходя в сознание, попросил Блудослав. – Лучше об угол…
      – Вот тогда и лежи.
      Вечерело. Прохладный воздух невесомой рекой тек по улице, сворачивал в переулки и закутки, образуя рукава и водовороты. В этих прозрачных омутах кружились первые звезды, словно пузырьки воздуха в колодезной воде.
      Улица была пуста. Только где-то далеко слышался веселый гомон и девичий смех.
      – Девки на визготеку пошли! – позавидовал Попович.
      – А что это такое? – немедленно заинтересовался Яромир, прислушиваясь к соблазнительным голосам. То, что девки были не одни, а с ухажерами, его ревнивое ухо уловило сразу.
      – Визготека, – тоном знатока ответил Алеша, – это место, где можно повизжать, потанцевать, порезвиться, короче, оттянуться на полную катушку! Там еще музыканты играют на разных дудках и балалайках.
      – И мы там ни разу не были?! – с невыразимым упреком спросил Муромец. Он даже остановился, чтобы поправить новые кудри. Купленный недавно парик был ему маловат и все время норовил съехать на макушку. Из-за этого форма головы у Ильи стала несколько странной и сильно радовала наивных горожан, любящих чудеса природы и всякие другие шутки.
      – А мы мозем прямо здеся повиззять! – предложил Гриша. – Засем туда ходить, тут луссе!
      – Тебе-то, конечно, лучше, – проворчал Добрыня. – А нам каково? Без девок визг не тот. Нет, Гриша, у нас своя стезя. То служба, то кабак, то кабак, то служба. Никакого продыху! Опять же гитару-самопляс отобрали в казну.
      – Не в казну, а в спецхран, – поправил Алеша Попович. – Согласно договору о нераспространении магического оружия. А насчет танцев – согласен, неувязка. В ближайшее время сходим. Я знаю одно местечко, там тусуется весь лодимерский гламур.
      – Это хорошо! – обрадовался Яромир. – Значит, будет кому морду набить.
      – Како набить? – испугался Попович. – Там боярские дочки да сыновья! Никакой Святогор потом не отмажет. Вот ежели на улице, как бы ненароком, тут и я не против. Уж больно они на чертей похожи!
      – Значит, черти и есть, – твердо сказал Яромир. – У меня на это дело нюх! Вон видишь, тень в подворотне прячется?
      – Где? – заинтересовался Илья. – А! Так это вроде кошка.
      – Упырь! – сказал Яромир. – К прыжку готовится, гнида. Ну сейчас он у меня получит все тридцать три удовольствия!
      Натянув бронированные перчатки, он сделал шаг вперед, и серая тень, размазавшись в полете, стремительно прыгнула прямо ему на грудь.
      Это действительно был упырь. Откормленный, хорошо развитый экземпляр. У него было тугое тельце, покрытое голубоватым пушком, и козлиная фиолетовая морда.
      Яромир принял упыря как брата, в крепкие богатырские объятия. Скелет чудовища хрустнул, как спичечный коробок. Тонкие ножки задергались, словно в экстазе, заскребли по пластинчатой броне и бессильно обвисли. Маленькие алкогольные глазки вытаращились на богатыря с безграничным удивлением и через минуту затянулись тонкой куриной пленкой. Тем не менее губы упыря инстинктивно сложились в дудочку, пытаясь нащупать шею, но нащупали бронированный кулак. Клыки скрипнули по металлу, оставляя на нем глубокие царапины.
      – Что я вам говорил! – сказал Яромир, отрывая упыря от себя и держа его на вытянутой руке, как дворовую шавку. – Ну прямо красавец! Злодеручий. Ишь как чавкает, успокоиться не может!
      – У-тю-тю! – Илья шутливо пощекотал упыря пальцем, и чуть было за это не поплатился. Чудище извернулось как кошка, крепкие зубы -щелкнули в сантиметре от пальца богатыря. Илья отдернул руку и принялся разглядывать палец.
      – Ну парень, ты сам нарвался! – сказал Яромир и, размахнувшись, шмякнул упыря об угол дома. Чудище хрюкнуло, разом выпуская из организма нутряной гулкий воздух и ненадолго успокоилось.
      – А теперь, – попросил Яромир, – Гриша, дыхни!
      Гриша принюхался, прицелился и выдал длинную струю пламени.
      – За демократию и права гастрономических меньшинств! – героически пискнул упырь и зачадил, как смоляной факел.
      – И фонаря не надо! – сказал Добрыня. – Пошли, чего ждем?
      Чтобы не обжечься, Яромир нацепил чадящего монстра на палку и, держа ее перед собой, продолжил путь. Идти сразу стало веселей. Упырь горел, дергался на палке, роняя на землю огненные капли, и выл как шакал. Илье стало смешно. Он едва не выронил Блудослава, глядя, как Яромир гордо шествует по улице, сжимая своеобразный факел. Когда они подошли к воротам детинца, от упыря остался один костистый загривок. Яромир затушил его в ближайшей луже.
      – Пришли! – сказал он, отряхиваясь от белесого магического пепла. – Стучать надо или так пойдем?
      – Погоди! – Илья ткнул пальцем в сторону толстого мохнатого существа, которое нахально развалилось прямо на дороге. При виде богатырей существо потянулось, разинуло зубастую пасть и сладко, с прискулом, зевнуло, распушив длинные капроновые усища.
      – Ты кто, чудило? – спросил Муромец, подмигивая Яромиру. – Тоже оборотень, небось, – добавил он шепотом.
      – По-моему, это кот, – сказал Яромир, приседая на корточки. – Оборотни рыжими не бывают. Они все больше черные, облезлые… кис-кис-кис!
      – Пошел к чертовой матери! – беззлобно огрызнулся кот.
      – Ты чего ругаешься? – удивился богатырь. – Я ведь и расплющить могу!
      – Все вы мастера топтать да плющить! – рассердился кот. – А я, между прочим, при исполнении… н-да! Мышей сторожу вот. На службе у Кощея!
      – Гриша, дай наглецу по морде, – попросил Попович. – Нам нельзя, мы сами на службе, а ты лицо незаинтересованное, к тому же дракон.
      – Дракон?! – Кот вскочил, выгнув спину дугой. Шерсть на его спине встала дыбом. – Караул! Тревога! Наших бьют! – С этими словами он шумно вломился в кусты и исчез за забором.
      – Очень глупый кот, – заметил Илья.
      – И наглый, – добавил Яромир. – Чего ругается?
      – У Кощея вся челядь ругается, – сказал Попович. – Работа нервная, платят мало…
      – С каждой пойманной мыши налог в казну! – добавил из темноты хриплый котовий голос.
      – Хорош базарить! – Илья ткнул Блудославом в калитку. Стараясь не шуметь, богатыри вошли во двор. Командира стрельцов бережно положили на ступени, но тут же и наступили, едва не расплющив. Блудослав зарыдал, не приходя в сознание.

      Дормидонт, Великий князь Лодимерский вертелся перед зеркалом, примеривая шляпу. Кощей, как всегда одетый во все черное, стоял в сторонке и молча наблюдал за государем. Шляпа была широкополая, франкмасонская. В сочетании с горностаевой мантией и малиновыми кумарскими шароварами импортный головной убор смотрелся бедновато.
      Минут десять Дормидонт корчил перед зеркалом рожи: надувал и без того круглые щеки, выпучивал глаза, как бы в гневе, выпячивал живот, нетерпеливо постукивал ножкой. И наконец расплылся в широкой улыбке.
      – Ну как? – повернулся он к Кощею. – Идет?
      Кощей хотел сказать, что шляпа ни к черту не годится, но вместо этого улыбнулся и голосом, исполненным сладчайшей политкорректности, произнес:
      – Вы просто великолепны, ваше величество! Вы ослепительны! Но ваши подданные не готовы созерцать такую красоту. Это опасно для их здоровья. Увидев вас в таком, хм, блеске, они решат, что сошли с ума. Вот через годик-другой, когда эти головные уборы войдут в моду, никто не будет поражен видом вашей царственной шляпы.
      – Значит, опять таскать корону? – расстроился Дормидонт. – Она ведь железная, от нее мысли мерзнут!
      – Не железная, а золотая, – мягко поправил его Кощей. – А что касается мыслей… Вашему величеству совершенно незачем думать! На это есть администрация.
      – То есть как? – поразился царь. – Что же мне делать, если уж и думать нельзя? Ох, тяжела ты, шапка Монохама!
      – Вы хотели сказать – Мономаха? – поправил его Кощей. – Она действительно тяжела. Пуда два весит. Вы, наверное, слышали, ваш дедушка всего два раза ее надел и чуть шею не свернул. Пришлось заменить ее легкой изящной короной. К тому же сей раритет имеет весьма спорное происхождение. До сих пор ученые спорят, кто такой Мономах. Высший магический Совет считает, что эта шапка попала к вашему деду от некоего могучего чародея. Так что лучше лишний раз о ней не упоминать. Что же касается скуки, то от этой беды есть удивительное лекарство, – Кощей с заговорщицким видом извлек из кармана фляжку.
      – Он самый?! – обрадовался Дормидонт. Кощей расплылся в довольной улыбке.
      – Двойной перегонки! Я его лично настаивал на бухарском кизюме. – Великий канцлер отвинтил крышку, сделал большой глоток, шумно выдохнул и передал фляжку царю. Дормидонт взял фляжку, принюхался и посмотрел на Кощея.
      – Сам гнал?
      – Ну зачем же? – Канцлер достал конфетку, развернул фантик и ловким щелчком отправил его в корзину для мусора. – Это Петрович расстарался. Он, хе-хе, подрабатывает, торгует, стервец, зельем! Говорит, на опыты не хватает.
      – Все-таки ты скряга, – заметил Дормидонт, делая приличный глоток. – А вдобавок хочешь меня споить. Нет бы посоветовал что-нибудь дельное.
      – Есть у меня одна любопытная книжица, – скривился Кощей. – Ее сочинила одна, хм… мадам. Так вот, там описаны похождения мальчишки-колдуна в спецшколе дляумственно… э… продвинутых детей. Для чародеев, одним словом. Так вот, этот малолетний паразит чего только не вытворяет! Очень занимательная книжонка. Это вам не Шекспьер, ваше величество. От Шекспьера бурчание в голове и холод в нутре. Хотя пишет здорово, не отнимешь! Но я по другому поводу, ваше величество.
      – Что еще за повод? – насторожился Дормидонт, отнимая у Кощея фляжку и делая глоток.
      – Встреча глав Большой Пятерки, – не моргнув, ответил Кощей. – Король аглицкий Артур, франкмасонский Лодовик, гишпанский Теодоро и еще парочка крети… королей прибудут в Лодимер на тысячелетие стольного града. Так что вопрос о безопасности стоит, прямо скажу, ребром! Тут и упыри, и разбойники, и всякие злоумыслители закопошатся. А нам нужен – что? Порядок!
      – А стрельцы-то на что? – нахмурился государь. – Один Блудослав чего стоит. Как пройдет враскорячку, так всех врагов как ветром сдует! К тому же богатырская дружина.
      – Богатырская дружина – это сила, – сказал Кощей. – Но тут есть свои нюансы, тонкости, так сказать. Стольный град – не поле боя. Мне нужно ваше разрешение на проведение одной операции силами секретных спецслужб. Одним ударом мы убьем всех зайцев, ваше величество! Ну и богатыри в стороне не останутся. Слов нет, они, конечно, молодцы. Но грубоваты, грубоваты… Чуть что, так сразу в зубы, слово скажешь, они – два! А иностранцы привыкли к деликатности. Их от грубости тошнит.
      – Я что-то не понял, куда ты клонишь, – сказал Дормидонт, у которого от всех этих проблем слегка заныли зубы.
      – Их нужно на недельку отправить в КГБ! – коротко сказал канцлер.
      Дормидонт выпал в осадок:
      – Ку-да?
      – В КГБ. Курсы государевых богатырей! Их научат там вежливому обхождению и политесу. Пусть учатся. Ну а мы их, глядишь, по ходу дела сможем использовать в государственных интересах. А главное – никто не напугает иноземных государей диким видом и отсутствием культуры.
      – Вот это ты хорошо придумал! – восхитился Дормидонт. – На курсы их! И это… дай-ка еще глотнуть.

      Несмотря на поздний час, штаб богатырской дружины работал. Еще из коридора богатыри услышали тяжелый скрип половиц. Это капитан богатырской дружины Святогор мерял горницу шагами, и здоровенные полубревна прогибались, издавая лесной, дремучий скрип. Друзья в нерешительности остановились перед дверным проемом. В ту же минуту скрип прекратился и могучий голос потряс терем до основания.
      – Что топчетесь, как слоны? Заходи давай!
      – Он что, сквозь стенку видит? – подивился Яромир.
      – А ты пыхти громче, – проворчал Илья. – Шумишь, как пароезд, мертвого разбудишь!
      – Я не пыхчу, – обиделся Яромир.
      – А кто же пыхтит? Я, что ли?
      – Это Гриша, – сказал Попович. – Он в коридоре застрял, еле продрался. Гриша?
      – Ась? – откликнулся дракончик. – Я тута!
      – А ты чего на улице не остался?
      – Низзя! Всем богатырям приказз был явисся! Вот я и посол.
      – Так ты, выходит, богатырь? – прищурился Добрыня.
      – Святорусский! – добавил Гриша и закатил от восторга глаза. – Я люблю драсся, бисся и соревновасся! Один за вссех и вссе за одного!
      Илья почесал в затылке.
      – А что, – сказал он, – Гриша парень хоть куда! Лишь бы Святогору понравился. У нас капитан строгий, – повернулся он к дракончику, – так что ты веди себя поскромней. И дыши в сторону, а то от тебя медовухой так и прет!
      Когда все пятеро ввалились в кабинет Святогора, капитан богатырской дружины уже восседал за столом и грозно покусывал седой ус. При виде дракона глаза его на мгновение расширились. Величественное лицо стало медленно вытягиваться от удивления.
      – Здрассьте! – сказал Гриша, попытался отдать лапой честь, но покачнулся и едва не своротил дверной косяк. – Я – Гриша! Богатырь святорусский!
      – Что-о? – прошептал Святогор, глядя в честные зеленые глаза дракончика. – Ты – богатырь? Да еще и святорусский?
      – Так тоссьно! – отрапортовал Гриша.
      Святогор шумно сглотнул слюну.
      – Ха! – сказал он, словно пробуя воздух на крепость, и воздух задрожал, заходил ходуном. – Ха! – повторил он. – Ха-ха-ха! Ха-ха!
      Великий богатырь хохотал, откинувшись на спинку кресла, и от громовых звуков пришли в движение стеллажи с книгами, рукописями и полковой документацией. Пришлось Яромиру придержать книжные полки, что бы они, часом, не разъехались и не рухнули на пол.
      Отсмеявшись, Святогор расправил усы, закрутил их кверху и подмигнул Илье.
      – Молодец! Нечего сказать!
      – Так ведь…
      – Да-а! Всякое на своем веку повидал, думал, ничем меня уже удивить невозможно, ан, выходит, ошибался. Верно говорит Кощей, пора вас отправлять в КГБ!
      Богатыри замерли, холодея от нехорошего предчувствия. Молчание длилось долго. Святогор изучал богатырей, буравил их взглядом, но ничего, кроме честного обалдения, не обнаружил. Наконец Илья не выдержал, деликатно откашлялся.
      – А что это за хрень? – вежливо спросил он.
      – Курсы государевых богатырей! – гаркнул Святогор. – Дурь из вас будут вышибать. Дубиной! Распоясались! Понабрались в Забугорье всяких идеек, а у нас, между прочим, тотати… тили…
      – Тоталитаризм, – вежливо подсказал Попович.
      – Во! И словечко-то какое мерзкое придумали! Такие слова не ртом надо выговаривать, а…
      – Хм! – вслух произнес Попович. Святогор немедленно взвился.
      – Что ты сказал, а ну повтори?!
      – Я задумался, ваша светлость, над вашими словами.
      – Думать вредно! – рявкнул капитан богатырской дружины. – Что должен делать боец?
      – Мыслить и считать! – отчеканил Яромир.
      – Правильно, – вздохнул Святогор. – Вы так и делаете, ворон считаете и налево промышляете. Короче, слушать сюда… Гриша!
      – Ась! – затрепетал дракончик.
      – Тебя это тоже касается. Если спутался с этими архаровцами, значит, будешь службу нести. Богатырь святорусский…
      – Рад старасся!
      – Значит так! Приказ великого канцлера Лодимерского! Для повышения богатырской квалификации и обучения строевому шагу подразделение направляется на Курсы государевых богатырей! За неделю вы должны поднабраться солдатской культурки и научиться солдатской смекалке. Чтобы не сразу в рыло, а потом фамилию спрашивать, а наоборот. Ясно?
      – Так тоссьно! – за всех ответил Гриша.
      – Вот и хорошо. Подробные инструкции получите перед отправлением, то есть завтра. А тебе, Гриша, богатырь святорусский, особое задание: будешь дежурить у городских ворот. Кого надо – впущать, кого не надо – жечь огнем без жалости. Все ясно? Вот так! А теперь кру-гом! Шагом… арш!
      Богатыри развернулись, дружно стукнулись лбами и все-таки своротили косяк. Яромир попытался приставить треснувшую доску обратно и выворотил ее окончательно. Он смущенно покосился в сторону Святогора. Капитан богатырской дружины показал ему могучий кулак и не выдержал, усмехнулся.
      – Вы уж там поосторожней! А то пришибете кого-нибудь без разбору, конфуз может выйти.
      – Так точно! – весело ответил Илья. – Сначала разберемся, а потом пришибем.
      – А это уже другое дело, – вздохнул Святогор. – Я и сам любил по молодости… Эх!

      На дворе стояла кромешная темь. Блудослав куда-то делся: то ли ушел домой, то ли упыри схарчили. Правда, такое трагическое развитие событий богатыри отмели сразу, услышав издалека:
      – Все на одного, да? Зарубл-лю на фиг! У-ух!
      – Вон он, развлекается, – сказал Илья. – Сейчас ему лучше под руку не попадаться, всамделе зарубит!
      – А пошли ко мне, – предложил Яромир.
      – Это смотря что у тебя есть, – по-деловому заметил Добрыня.
      – Бадья браги, – шепотом доложил Яромир.
      – Гадость, – скривился Попович.
      – Да мы ее за два часа выгоним! – воскликнул Яромир. – А пока гоним, я почитаю новые стихи.
      Предложение было принято на ура, только Гриша засомневался, испугавшись нового слова, которое звучало непривычно и грозно: первач.
 
Вышел ночью из дверей,
Вижу – пара упырей.
Этой сладкой паре я
Надавал по харе…
 
      – Я! – громогласно закончил Муромец и торжествующе посмотрел на друзей, словно он сам сочинил это выдающееся произведение искусства. – Алешка, а ну-ка полей на змеевик, да побольше, побольше, или воды жалко? Колодец-то во дворе, еще принесем. А ты, Гриша, дыхни в печь, а то чёй-то жар не таковский.
      Гриша улегся на пол, вытянул шею и дыхнул. В печке завыло, загудело, столб пламени вылетел из трубы и вознесся к звездному небу, до полусмерти напугав милующихся на скамеечке упырей.
      – Молодец, Гриша! – обрадовался Илья, снял толстым пальцем прозрачную капельку с кончика змеевика и, зажмурив глаза, лизнул. Секунды две его лицо выражало настороженную озабоченность и вдруг расцвело счастливой улыбкой.
      – Забористая штучка получается! Натуральный надракакаш!
      При упоминании о надракакаше Яромир вздрогнул и перевел взгляд на полку. Драгоценный напиток стоял на месте. Правда, его оставалось не так много, как хотелось бы, – полбутылки. Но, ведь чтобы прочистить мозги, достаточно всего одного глоточка…
      – Яромирка, ты чего замер? – забеспокоился Илья. – Брюхо, что ль, прихватило?
      – Да нет, – покачал головой Яромир, – просто…
      – Читай давай, не томи! Душа так и просит…
      Яромир крякнул и закатил глаза, изображая поэтическое вдохновение.
 
Я гулял в густом лесу,
Встретил девицу-красу,
Голова как паровоз,
На затылке шесть волос.
 
      – Вот так красавица, – удивился Попович. – Никак миледя?
      – Да какая же это миледя? – возразил Илья. – Ты ее видел? А она мне, между прочим, по морде засветила! У нее челюсть – во! И вообще… А насчет волос, врать не буду, на ней шляпка была. Это Яромирка про Зойку-каракатицу прочитал! Страшенная была баба, оттого я ее и полюбил. Через испуг.
 
Даже наш стрелецкий полк
В самогоне знает толк!
Хоть кого у нас спроси.
Любят выпить на Руси!
 
      Стихотворение было встречено бурными аплодисментами. Яромир раскланялся и перевел дух. Точнее – взгляд. Перевел он его, конечно, в сторону жбана, куда тонкой струйкой текла живительная влага.
      Между тем разговор со стихов естественным образом переместился на будущую командировку.
      – Отдохнем! – мечтательно закатил глаза Муромец. – Неделя халтуры…
      – Культуры, – поправил его Попович.
      – Ну дык не один ли хрен? Будем халтурно… культурно развиваться. – Илья гулко хохотнул, довольный своей шуткой. – Ишь чего учудили! Обхождение им подавай. Прежде чем упыря долбануть, надо спросить у него паспорт и ножкой расшаркаться! Тьфу!
      – А рыцари округлого стола? – не согласился Попович. – Говорят, деликатные парни. Прежде чем дать в морду, полчаса извиняются.
      – Видел я эту братву! – отмахнулся Илья. – Они у меня в голос рыдали, маму звали… а своего Артура так и вообще продали за наличный расчет. Напустить бы на них Блудослава!
      – А я – вот он! – послышался за дверью пьяный голос командира стрельцов. – Кто меня звал… эта… пойдем, выйдем!
      – Принесла нелегкая, – вздохнул Добрыня. – Что делать будем? Весь первач сейчас выжрет! Может, не пускать?
      Илья покачал головой.
      – Не пустить неудобно, по всему городу разнесет, что богатыри – жмоты. Вот что, Яромирка, тащи его сюда, дадим глотнуть надракакаша, он очухается и домой пойдет!
      Яромир открыл дверь, и Блудослав впал в дом, едва не прошибив лбом половицу.
      – Я это, по дороге кому-то морду набил! – признался командир стрельцов, поднимаясь с пола и потирая шишку. Падение его слегка отрезвило.
      – Два сквернавца! Липучие, зараза, целоваться лезли. Может, упыри? Ну я их того, взял на прием и ногами отбуцкал, чтобы не наглели.
      Тут Блудослав пошевелил ноздрями и уставился на жбан, доверху полный прозрачного самогона.
      – Ну что, по рюмочке? – Илья подмигнул Яромиру и потер в предвкушении руки.
      – Можно и по две! – оживился Блудослав.
      Яромир достал кружку, плеснул надракакаша и протянул стрельцу.
      – О! Уже настоечка! – обрадовался Блудослав. – На дубовой коре?
      Яромир открыл было рот, чтобы честно сказать, на чем настоен спиритус, но Илья его опередил.
      – На лесных клещах! – ляпнул он. – Самых упитанных выбирали, самых жирных! Мы теперь только такую и пьем.
      – А я так и понял, что на бруньках! – осклабился Блудослав и отработанным движением выплеснул содержимое себе в глотку. Богатыри замерли в предвкушении.
      Блудослав стремительно трезвел. Первым делом исчезла с лица веселая бестолковость, а на ее место вернулась привычная дубовость. Командир стрельцов твердо встал на ноги, застегнул верхнюю пуговицу кафтана, поправил саблю и подозрительно повел носом.
      – Та-ак! Значит, нарушаем Кощеев указ? Гоним запрещенное зелье? И кто? Государевы богатыри! Что тогда спрашивать с населения? – Откуда-то из-за пазухи он вынул бумагу. – Будем составлять протокол на изъятие!
      Илья опешил:
      – Эй, Блудослав, тебя какая муха укусила?
      – Муха? – Командир стрельцов уставился на богатыря сверлящим взглядом. – Ага! И это тоже запишем. Оскорбление должностного лица при исполнении! Итак… – Тут он начал что-то сноровисто писать на листе, время от времени поглядывая то на аппарат, но на обалдевших богатырей.
      – А может, его – того? – шепотом спросил Яромир.
      Попович закатил глаза.
      – Думать не смей! Это не на улице, а дома. Мы же не кромешники. На улице – дал по зубам и прошел мимо. А дома – получается нападение на должностное лицо.
      Эти объяснения показались Яромиру довольно глупыми, он вздохнул и покосился на круглую голову Блудослава. Голова дрожала и покачивалась в такт письму.
      «Тоже мне, писатель, – неприязненно подумал Яромир. – Сволочь натуральная! Я ему надракакаша налил, а он вместо того, чтобы в дурака превратиться, что-то резко поумнел. Может, и мне сделать глоток?»
      – Ну вот и готово! – Блудослав кончил писать и подул на бумагу, чтобы чернила быстрее высохли. – Прошу ознакомиться с документом!
      Попович взял протокол, прочел и отложил в сторону.
      – Я этого подписывать не буду!
      – Это почему? – набычился Блудослав.
      – Потому, что не по форме!
      – Как это не по форме? На основании вышеизложенного, в присутствии свидетелей… – Тут Блудослав поморщился и почесал нос. – Ага, понятно. Яромир, пойдешь в свидетели?
      – Не, – покачал головой Яромир. – Мне нельзя. Я самогонщик.
      – Тогда Муромец! – Взгляд командира стрельцов стал умоляющим.
      – А я собутыльник. То есть сообщник, – поправился Илья.
      Блудослав выдохнул воздух, сел на стул и начал есть взглядом Гришу и Добрыню.
      – Да-а! Ну как вы спелись! А свидетелей я все равно приведу! Ждите!
      – Слышь, Блудя, а может, домой пойдешь? – Илья положил ему на плечо могучую руку, заглянул в глаза. Блудя зажмурился.
      – Не могу! Меня долг изнутре ест! Аж голова кружится…
      – Ну что ж, тогда ищи свидетелей. И понятых заодно.
      – Боже! Еще и понятых! – застонал Блудослав и, шатаясь, вывалился из избы.
      – Братцы, разливай первач по кружкам! – гаркнул Илья. – Да не промахнись! – испугался он, видя, что Яромир второпях плеснул драгоценную влагу на пол.
      – Во, порядок! А ты, Гриша, не тянись, ты и так огнедышащий. Все. поехали, ребята!
      Первач исчез в мгновение ока. Богатыри шумно выдохнули. Окна горницы моментально запотели, и в воздухе повис легкий туман.