Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Мудрость Запада

ModernLib.Net / Философия / Рассел Бертран / Мудрость Запада - Чтение (стр. 4)
Автор: Рассел Бертран
Жанр: Философия

 

 


Оно не является ни столь уж привлекательным, как может показаться на первый взгляд, ни чистым плодом воображения, полностью оторванным от действительности. Водород, вещество, которое образует воду, считался в наше время химическим элементом, из которого могут быть синтезированы все остальные элементы. Мысль о том, что вся материя едина - вполне достойная уважения научная гипотеза. Что же касается наблюдений, то близость моря дает прекрасную возможность заметить, что солнце испаряет воду, что пары, поднимаясь от поверхности, образуют облака, которые проливаются снова в виде дождя. Согласно этому взгляду, Земля - это форма концентрированной воды. Таким образом, детали могут быть достаточно фантастичны, но все же большое искусство - обнаружить, что вещество остается тем же самым в разных агрегатных состояниях. Следующим милетским философом был Анаксимандр, который родился примерно около 610 г. до нашей эры Как и Фалес, он был изобретателем и человеком дела. Он первым стал делать карты и был правителем в одной из колоний Милета на побережье Черного моря.
      Анаксимандр критиковал космологическую теорию своего предшественника. Почему, в самом деле, выбрана вода? Первичное вещество, из которого сделаны все вещи, не может быть одной из его особых форм. Следовательно, это должно быть нечто отличное от них, нечто более фундаментальное, поскольку различные формы материи постоянно находятся в борьбе друг с другом: горячее против холодного, влажное против сухого. Эти постоянные посягательства одного на другое, или совершение "несправедливости" в греческом значении означают отсутствие равновесия. Если бы какая-то одна из этих форм была основной материей, она бы уже давно победила остальные формы. Первичная материя - это то, что Аристотель называет "материальное основание". Анаксимандр называет это "безграничностью", неопределенным запасом материала, простирающегося во всех направлениях. Из него мир возникает и в него в конце концов обращается.
      Анаксимандр рассматривал Землю как свободно плавающий цилиндр с людьми на одной из торцовых поверхностей. Кроме того, наш мир, предполагал он, окружен бесчисленными другими мирами. Мир здесь - это то, что сейчас мы называем галактикой. Внутреннее функционирование каждого мира регулируется вихревым движением, которое притягивает Землю к центру. Небесные тела являются огненными колесами, скрытыми воздухом, за исключением одной-единственной точки. Мы можем представить их себе как велосипедные шины с клапаном. Мы, конечно, обязаны помнить, что воздух для греков того времени был чем-то, что могло делать вещи невидимыми.
      Что касается происхождения человека, то Анаксимандр придерживался крайне "современного" взгляда. Учитывая, что ребенок нуждается в длительном периоде ухода и защиты, он делает заключение, что, если бы человек был таким, каков он сейчас, он бы не смог выжить. Поэтому когда-то он должен был быть другим. Итак, он обязан был развиваться из животного, которое более быстро может начать заботиться о себе само. Этот вид доказательства называется доведением до абсурда. (В английском оригинале употреблен латинский термин "reductio ad absurdum"). Изданного вам предположения вы выводите нечто абсолютно неверное, в данном случае, что человек не смог бы выжить. Следовательно, это предположение должно быть отброшено. Если это доказательство принято, то из предположения, что человек всегда был такой, каков он сейчас, следует, как я склонен думать, что он бы не мог выжить, поэтому аргумент, что эволюция человека продолжается, устанавливается без особых затруднений. Но Анаксимандр не удовлетворился своими доказательствами, он утверждал также, что человек происходит от морской рыбы; подтверждение тому он находил в наблюдениях над ископаемыми останками и над тем, как акулы выкармливают детенышей. Без сомнения, на этой почве Анаксимандр предписывает нам не есть рыбу. Лелеют ли наши собратья в морских глубинах столь же деликатные чувства по отношению к нам, он не рассматривает.
      Третьим знаменитым милетским мыслителем был Анаксимен. Кроме того что он был наиболее молодым из трех, мы не знаем ничего достоверного о времени его жизни. Его теории - в некотором роде шаг назад от его предшественника. Его мышление было менее авантюристичным, а его взгляды в целом - более фундаментальны. Как и Анаксимандр, он придерживается мнения, что существует первоматерия, но рассматривает в качестве ее специфическую субстанцию воздух. Различные формы материи, которые мы находим вокруг нас, происходят из воздуха путем конденсации или разрежения. Таким образом, это способ сказать, что все различия - есть различия в качестве. Совершенно верным будет рассматривать специфическую субстанцию как основную; поскольку душа состоит из воздуха, он поддерживает в нас жизнь, значит, он создал мир. Этот взгляд позже был принят и пифагорейцами. В космологии Анаксимен был на неверном пути. К счастью, пифагорейцы в этом вопросе последовали за Анаксимандром. Во всем остальном они охотнее заимствовали у Анаксимена. Анаксимен был последним представителем школы и унаследовал полностью ее традиции, кроме того, именно его теория конденсации и разрежения действительно довершила милетское представление о мире.
      Философы Милета были людьми, отличающимися от нынешних так называемых специалистов. Это были люди, занятые практическими делами своего города и способные противостоять любым опасностям. Предполагалось, что теории Анаксимандра были изложены в общих чертах в трактате по географии. Уцелевшие названия ранних трактатов, теперь утерянных, означают "объяснение физической природы вещей". Таким образом, круг тем был широк, а их трактовка, возможно, не очень глубокая. Нет никаких сомнений, что именно против этого вида "многознания" позже протестовал Гераклит.
      В философии не столь важны ответы, которые дают, сколько вопросы, которые ставят. За этот счет милетская школа и заслужила свою славу. Неудивительно, что Иония, давшая Гомера, должна была стать и колыбелью науки и философии. Как мы видим, религия у Гомера - олимпийская по характеру, и такой она продолжала оставаться. Там, где нет значительного давления мистицизма на общество, более вероятно, что научные размышления перевесят мистику. И в то время как многие более поздние школы греческой философии не избежали мистицизма, необходимо помнить, что все они были обязаны милетской школе.
      Милетская школа никоим образом не была привязана ни к какому религиозному движению. Действительно, одной из характерных черт досократовских философов было то, что все они расходились с господствующими религиозными традициями. Это верно даже для таких школ, как школа Пифагора, которая сама по себе не противостояла религии. Религиозная практика греков в целом была связана с установившимися обычаями различных городов-государств. Когда философы направляются по своему собственному пути, неудивительно, что они входят в конфликт с религией их городов. Это судьба, приходящаяся на долю независимо мыслящих во все времена и везде.
      На расстоянии брошенного камня от Ионического побережья лежит остров Самос. Несмотря на географическую близость, обычаи на острове в некоторых отношениях были более консервативны, чем в городах, расположенных на материке. Там сохранилась более ощутимая связь с эгейской цивилизацией, существовавшей в прошлом; и об этом не следует забывать. Иония Гомера и ранняя милетская школа были в целом не склонны воспринимать религию всерьез, а островной мир был с самого начала более восприимчив к орфическому влиянию, которое привилось на верованиях, оставшихся с крито-ахейских времен.
      Олимпийский культ был в большой степени национальным, без строгих религиозных догм. Орфизм же обладал священными текстами и держал своих последователей в оковах общих верований. В этом контексте философия становится способом жизни - точка зрения, которая позднее была принята Сократом.
      Пионером этого нового духа в философии был Пифагор, уроженец Самоса. О датах и подробностях его жизни известно мало.
      Считается, что его расцвет приходится на 532 г. до нашей эры, во время тирании Поликрата. Самос был соперником Милета и других материковых городов, которые пали от нашествия персов после того, как те взяли Сардис в 544 г. до нашей эры Самосские корабли курсировали вдоль и поперек Средиземного моря. Поликрат временно был союзником Амасиса, фараона Египта. Без сомнения, это дало повод рассказу о том, что Пифагор путешествовал в Египет и именно там приобрел свои математические познания. Во всяком случае, он покинул Самос, потому что не мог выносить гнетущего правления Поликрата. Он поселился в Кротоне, греческом городе в Южной Италии, где основал свое общество. Пифагор прожил в Кротоне 20 лет, до 510 г. до нашей эры После разгрома его школы он удаляется в Метапонтион, где и остается до самой смерти.
      Для милетцев, как мы видели, философия была весьма практическим предметом, и философы могли быть и были людьми действия. В пифагорейской традиции на первый план выдвинулась противоположная концепция. Философия становится обособленным размышлением о мире, что связано с влиянием орфиков, воплощенным в пифагорейском отношении к жизни. Мы видим разделение людей на три сорта. Так же как существовало три сорта людей, приходивших на Олимпийские игры, так же было и три группы людей в обществе. На нижней ступени расположились те, кто приходил в город, чтобы покупать и продавать, далее те, кто принимал участие в состязании, и, наконец, зрители, которые приходили смотреть, теоретики в буквальном смысле. Эти последние соответствуют философам. Философское отношение к жизни - единственное, которое дает надежду на преодоление превратностей бытия, оно обеспечивает спасение от колеса Фортуны. Согласно Пифагору, душа бессмертна и есть субъект последовательных перевоплощений.
      Эта сторона традиций связана с большим количеством примитивных запретов и правил воздержания. Разделение способов жизни на три части встретится нам опять в "Государстве" Платона, но более характерно это для школы Пифагора и других досократовских школ. Платон, можно сказать, дает синтез противоположных мнений ранних философов.
      С другой стороны, школа Пифагора дала начало научным и особенно математическим традициям. Именно математики - настоящие наследники учений Пифагора. Вопреки мистическим элементам, восходящим к орфическому миропониманию, это научное содержание учения не искажено религиозными идеями. Наука сама по себе не становится религиозной, даже если ей навязывается религиозное значение.
      Мощным очищающим фактором в жизни является музыка. Интерес пифагорейцев к ней, возможно, обусловлен именно признанием этого ее характера. Однако возможно, что Пифагор открыл простейшие числовые отношения, которые мы называем музыкальными интервалами. Настроенная струна будет звучать в октаву, если ее длину укоротить наполовину. Подобным же образом, если длина уменьшена до 3/4, мы получаем четверть, если до 2/3 пятую часть. Четверть и пятая часть вместе дадут октаву, что составляет 4/3 x 3/2 = 2/1. Таким образом, эти интервалы соответствуют гармонической прогрессии 2: 4/3: 1. Было выдвинуто предположение, что три интервала настройки струн сравнивались с тремя сторонами жизни. В то время как это должно так и остаться предположением, определенно верно то, что настроенная струна с этого времени играет центральную роль в греческой философской мысли. Понятие гармонии в смысле равновесия, приспособление и соединение противоположностей, таких, как высокое и низкое, посредством надлежащей настройки, концепция середины или среднего пути в этике и теория о четырех темпераментах - все это приводит в конце концов к открытию Пифагора. Многое из этого мы найдем впоследствии у Платона.
      Похоже, что открытия в музыке привели к мысли о том, что все вещи числа. Таким образом, чтобы понять мир вокруг нас, мы должны найти числа в вещах. Усвоив числовую конструкцию, мы получаем контроль над миром. Это действительно наиважнейшая концепция. В то время как ее значение было позабыто после эллинистских времен, она была вновь признана, когда Возрождение открыло науке античные источники. Это - доминирующая черта и современной концепции науки. У Пифагора мы обнаруживаем впервые интерес к математике, не продиктованный практическими нуждами. У египтян были некоторые математические знания, но не более, чем требовалось для постройки их пирамид или измерения полей. Греки начали изучать эти предметы "ради исследования", используя слова Геродота, и Пифагор был главным среди них.
      Он развил способ представления чисел как приведенных в определенный порядок точек или камешков. Это действительно метод вычисления, который в той или иной форме просуществовал довольно долго. Латинское слово "вычисление" (калькуляция) означает дословно "раскладывание камешков".
      С этим связано и изучение определенных арифметических рядов. Если мы выложим ряды камешков, каждый содержащий на один камешек больше предыдущего, начиная с одного, мы получим "треугольное" число. Особое значение придавалось "тетрактису", состоящему из четырех рядов и показывающему, что 1+2+3+4=10. Подобно тому, сумма последовательных нечетных чисел дает "квадратное" число, а сумма четных чисел "продолговатое" число.
      Тетрактис, "треугольное" число из четырех рядов и символ, которым клялись пифагорейцы.
      "Продолговатые" числа - сумма последовательных четных чисел.
      "Квадратные" числа - сумма последовательных.
      В геометрии Пифагор открыл известную зависимость, что квадрат гипотенузы равен сумме квадратов двух других сторон прямоугольного треугольника, хотя мы не знаем, какое доказательство он при этом выдвигал. Здесь снова мы имеем пример общего метода и демонстрации противоположности приблизительному подсчету. Открытие "Теоремы Пифагора" привело, однако, к ужасному скандалу в школе, поскольку одним из следствий теоремы является то, что квадрат диагонали квадрата равен удвоенному квадрату стороны. Но квадратное число не может быть разбито на два равных квадратных числа. Отсюда проблема не может быть решена посредством того, что мы называем теперь рациональными числами. Диагональ несоизмерима со стороной. Для решения проблемы нужна теория иррациональных чисел, развитая пифагорейцами позднее. Название "иррациональный" в этом контексте, очевидно, относится к бывшему ранее математическому скандалу. История гласит, что некто из их братства был утоплен в море за разглашение секрета.
      б) Равнобедренный прямоугольный треугольник со стороной 1 имеет гипотенузу, которую нельзя выразить рациональным числом.
      В своей теории мира Пифагор основывался непосредственно на теориях милетцев и соединил их со своими собственными теориями чисел. Числа в ранее упомянутых порядках назывались "пограничными камнями", без сомнения, из-за того, что эта теория основывается на измерении полей, то есть "геометрии" в буквальном смысле. Латинское слово "термин" имеет такое же буквальное значение. По Пифагору, бесконечный воздух делает единицы отдельными (отличными от других), а единицы позволяют измерить бесконечность. Кроме того, бесконечность отождествляется с темнотой, а граница - с огнем. Эта концепция, очевидно, обращена к небесам и звездам. Как и милетцы, Пифагор думал, что существует много миров, хотя, судя по его взглядам на числа, не похоже, чтобы он считал их неисчислимыми. Развивая взгляды Анаксимандра, Пифагор принял точку зрения, что Земля - это сфера, и отверг вихревую теорию милетцев. Однако развить гелиоцентрическую теорию мира еще предстояло другому, жившему позднее уроженцу Самоса.
      Увлеченность Пифагора математикой положила начало тому, с чем мы позднее познакомимся как с теорией понятий (идей) или как с учением об универсалиях. Когда математик доказывает свою теорему о треугольниках, то он говорит не о какой-либо конкретной цифре, где-то написанной, он говорит о том, что существует в его голове. Так начинает проявляться различие между умственным и чувственным. Более того, доказанная теорема верна без оговорок и на все времена. Отсюда всего лишь один шаг к точке зрения о том, что только умственное - реально, совершенно и вечно, в то время как чувственное - кажущееся, несовершенное и скоротечное. С тех пор в философской мысли, как и в теологии, заметны прямые следствия пифагорейства.
      Противоположности у Анаксимандра и натянутая струна Пифагора привели Гераклита к мысли, что единство противоположностей заключается в их взаимодействии, как в луке.
      Мы должны также помнить, что главным богом пифагорейцев был Аполлон, несмотря на орфические элементы в их верованиях. Именно склонность к вере в аполлоническое начало отличает рационалистическую теологию Европы от мистицизма Востока.
      Под влиянием ранних пифагорейцев старая олимпийская религия была вытеснена и вместо нее сформировалась новая религиозная концепция. Еще более ядовитым нападкам подверглись традиционные боги со стороны Ксенофана. Родившийся, возможно, в 565 г. до нашей эры в Ионии, он, спасаясь от персов, пришедших в 540 г., бежал на Сицилию. Может показаться, что его главной целью было искоренение олимпийского Пантеона с его богами, созданными в воображении человека. Он в равной степени возражал против мистицизма орфиков и высмеивал Пифагора. Следующим в цепи философской традиции был другой иониец, Гераклит из Эфеса, который жил примерно в конце VI в. до нашей эры О его жизни мы не знаем почти ничего, кроме того факта, что он принадлежал к аристократической семье. Некоторые отрывки из его трудов, однако, уцелели. Из них ясно видно, почему он считался непонятным. Его высказывания имеют ореол пророческих изречений. Эти отрывки выразительны и изящны, они полны ярких метафор. Говоря о круговороте жизни и смерти, он пишет: "Время - это дитя, играющее камешками, царская власть власть детская". В своих презрительных насмешках над непонимающими он дает волю своему неуважению к власти в резких выражениях. "Те, кто слышали, но не поняли, глухим подобны: присутствуют, отсутствуя, говорит о них пословица". И опять: "Глаза и уши - дурные свидетели для людей, если у них души варварские".
      Для того чтобы напомнить нам, что стоящие достижения требуют большой работы и больших усилий, он говорит:
      "Ищущие золота, много земли перекапывают, а находят мало. Тех, кто находит это слишком тяжелой задачей, прогоняют ослы, которые предпочитают солому золоту". Даже в таком виде он предвещает мысль, позднее выраженную в знаменитом высказывании Сократа о том, что не следует слишком гордиться тем, чему мы научились. "Взрослый муж слывет глупым у бога, как ребенок - у взрослого мужа".
      Более тщательное изучение теории Гераклита поможет нам сделать некоторые из этих высказываний более ясными. Хотя у Гераклита не было таких научных интересов, как у его предшественников, его теории тем не менее основаны на учениях как ионийцев, так и Пифагора. Анаксимандр сказал, что соревнующиеся противоположности удаляются в бесконечность, чтобы искупить взаимные посягательства. От Пифагора исходит идея о гармонии. Гераклит развивает новую теорию из этих составляющих, и это - его выдающееся открытие и вклад в философию: реальный мир складывается из уравновешивания противоположных тенденций. За борьбой между противоположностями, упорядочиваемой мерой, скрывается гармония или единство противоположных сопряжений, образующее мир.
      Эта универсальная идея часто не бросается в глаза, потому что "природа любит прятаться". Действительно, он, кажется, подразумевал, что единство сопряжений должно быть чем-то, что не бросается в глаза. "Тайная гармония лучше явной". Фактически существование единства противоположностей обычно не замечается людьми. "Оно не то, что находится в противоречии, приходит к согласию с собой. Это единство противоположностей в их сопряжении, как в луке или лире".
      Таким образом, борьба - это движущий принцип, который поддерживает в мире жизнь. "Гомер, молясь о том, чтобы "вражда сгинула меж богами и меж людьми", сам того не ведая, накликает проклятие на рождение всех существ, ибо они рождаются в силу противоборства и противодействия". Именно в логическом смысле, а не как военный принцип мы должны понимать утверждение: "Война - отец всего".
      Этот взгляд требует нового фундаментального обоснования материи, которое бы подчеркнуло важность деятельности. Следуя милетцам в принципе, но не в деталях, он выбирает огонь. "Под залог огня все вещи и огонь (под залог) всех вещей словно как под залог золота - имущества и (под залог) имущества - золото". Это торговое сравнение показывает нам отправную точку теории. Пламя масляной лампы выглядит как некий фиксированный объект. И все же масло всасывается, топливо превращается в пламя, а сажа от его горения оседает вниз. Таким образом, все в мире, что длится, - это процесс обмена подобного рода, ничто никогда не остается таким же. "Дважды нельзя войти в одну и ту же реку, поскольку вокруг вас всегда будет течь новая вода". Именно из-за примеров подобного рода более поздние авторы приписывали Гераклиту знаменитое высказывание о том, что "все находится в постоянном изменении". Сократ, говоря о последователях Гераклита, называет их псевдонимом "текущие".
      Это высказывание важно сопоставить с другим отрывком из Гераклита, где говорится: "Мы вступаем и не вступаем в ту же реку, мы есть и нас нет". На первый взгляд, это не согласуется с предыдущим утверждением. Однако последнее высказывание показывает другой аспект теории. Ключ к нему лежит во второй половине высказывания. Мы есть и нас нет - это, отчасти таинственная, форма высказывания о том, что способ нашего существования состоит в постоянном изменении, или, говоря языком, примененным позднее Платоном, наше существование сегодня - это постоянное наступление завтра. Подобно тому следует понимать и пример о реке. Если я вступлю в Темзу сегодня и еще раз завтра, я вступаю в одну и ту же реку, но все же вода, в которую я вступаю, не та же самая. Вопрос, я думаю, достаточно ясен, поэтому я бы не советовал читателям повторять этот эксперимент. Другое подтверждение этому мы нашли в высказывании: "Идущая вверх и спускающаяся вниз тропа - это одно и не одно и то же". Мы уже наблюдали это в случае с пламенем:
      масло поднимается, сажа падает, и то и другое - части процесса горения. Вполне возможно, что первым делом утверждение следует понимать буквально. Наклонная дорога идет как вниз, так и вверх в зависимости от того, куда вы идете. Теория противоположностей Гераклита здесь напоминает нам: то, что выглядит противоречивым, в действительности по сущности необходимо. Один из самых поражающих способов выражения этого закона заключается в утверждении, что "добро и зло - это одно целое". Очевидно, что это не означает, будто добро и зло - это одно и то же. Напротив, как нельзя представить себе идущую вверх тропу без идущей вниз тропы, также нельзя понять идею добра без понимания идеи зла. На самом деле, если вы разрушите путь вверх, например убрав склон холма, вы также уничтожите путь вниз, так же обстоит дело с добром и злом.
      В действительности теория о том, что все находится в постоянном изменении, далеко не нова. У Анаксимандра первоначально были подобные взгляды. Но объяснение того, почему все вещи остаются теми же, это достижение милетцев. Основная идея о мерах исходила от Пифагора. Сохранением верных пропорций постоянное изменение сохраняет вещи такими, каковы они есть. Это верно как для человека, так и для мира. В природе все изменяется согласно мерам, то же и в человеческой душе, где происходят изменения между сухим и влажным. Влажная душа ухудшается, ей грозит опасность распадения, если только ей не поможет огонь, это довольно точное наблюдение над человеком навеселе. С другой стороны, "сухая душа мудрейшая и лучшая", хотя мы не должны заблуждаться насчет излишка мудрости, так как излишек огня убьет душу так же верно, как и излишняя влажность. Считается, однако, что уничтожение огнем - это более славный конец, поскольку "чем доблестней смерть, тем лучше удел выпадает на долю (умерших)". Причина тому предположительно заключается в том, что огонь это вечная субстанция: "Этот космос, один и тот же для всех, не создал никто из богов, никто из людей, но он всегда был, есть и будет вечно живой огонь, мерно возгорающийся и мерно потухающий".
      Что касается процессов в природе, то все они согласуются с мерой. Несправедливость следует искать, как полагал Анаксимандр, не в борьбе противоположностей, а в пренебрежении мерой. "Солнце не переступит (положения) мер, а не то его разыщут; Эринии, союзницы правды, поправят его". Но меры не абсолютно строги, они не преувеличивают значение границ. Они могут фактически колебаться, не нарушая определенного предела, и на это указывают некоторые периодические явления, такие, как день и ночь - в природе, бодрствование и сон - у человека и тому подобные изменения. Соблазнительно соединить идею колебания мер с пифагорейским получением иррациональных чисел непрерывным делением, где последовательные приближения поочередно то превышают, то не достигают точной величины. Однако мы не знаем, следовали ли ранние пифагорейцы этому методу, и, хотя ко времени Платона он был хорошо известен, мы не можем с определенностью отнести это знание на счет Гераклита.
      Как и Ксенофан, Гераклит презрительно относился к религии, принятой в его время, как в ее олимпийской, так и в орфической форме. Люди не станут лучше только благодаря ритуалам и жертвоприношениям. Он ясно осознавал поверхностный, примитивный характер ритуальной практики. "Вотще очищаются кровью оскверненные, как если бы кто, в грязь войдя, грязью отмывался: его бы сочли сумасшедшим". Ничего хорошего из этого направления получиться не может.
      Есть только один путь, которым можно достичь мудрости. Это - понять главную суть вещей. Суть - в единстве противоположностей, но человек не осознает этого, хотя оно заявляет о себе повсюду. "Эту вот Речь (Логос) сущую вечно люди не понимают и прежде, чем выслушать (ее), и выслушав однажды. Ибо, хотя все (люди) сталкиваются напрямую с этой вот Речью (Логосом), они подобны незнающим (ее), даром что узнают на опыте (точно) такие слова и вещи, какие описываю я, разделяя (их) согласно природе (истинной реальности) и высказывая (их) так, как они есть". Если мы не осознаем эту суть, тогда любое количество полученных знаний будет бесполезным. "Научиться многому - еще не значит научиться понимать", - вот взгляд, который мы вновь найдем у Гегеля, а его источник - Гераклит.
      Таким образом, мудрость состоит в том, чтобы уловить основную формулу, общую для всех предметов. Мы должны следовать этому, как город следует своим законам.
      На самом же деле мы должны следовать этому еще более строго, так как общая формула является всеобщей, даже если законы разных городов различны. Гераклит, таким образом, настаивает на абсолютном характере общего, он также против идеи релятивизма в том виде, как она развивалась в то время на основе сравнения обычаев разных народов. Теория Гераклита противостоит прагматичным взглядам софистов, это противостояние Протагор позднее выразил в утверждении, что "человек - мера всех вещей".
      Но, хотя всеобщий закон или Логос можно видеть везде, многие слепы к этому и ведут себя так, как будто у каждого своя собственная мудрость. Для них общий закон - это не что иное, как общественное мнение. И за эту слепоту Гераклит презирает толпу. Он - аристократ в буквальном смысле этого слова, человек, который предпочитает власть лучших. "Эфесцы заслуживают того, чтобы их перевешали всех поголовно за то, что изгнали они Гермодора, мужа из них наилучшего, сказавши: среди нас никто не будет наилучшим! А не то быть ему на чужбине, с другими".
      О себе Гераклит, без сомнения, был очень высокого мнения, за которое его, может быть, можно простить. Эту личную слабость не следует так уж осуждать, ибо он показал себя мощным мыслителем, объединив ведущие концепции своих предшественников, и оказал существенное влияние на Платона.
      Теория Гераклита о постоянном изменении привлекает внимание к тому факту, что все вещи вовлечены в какое-нибудь движение. Следующий поворот в греческой философии приводит нас к другой крайности: отрицанию движения вообще.
      Черта, присущая всем рассмотренным до сих пор теориям, заключается в том, что в каждой из них делается попытка объяснить мир посредством какого-либо одного принципа. Предлагаемые отдельными школами решения различаются, но все они придерживаются одного основного принципа, касающегося вопроса, из чего сделаны все вещи. До сих пор, однако, никто не рассмотрел критически эту общую точку зрения. Критиком, который взял на себя эту задачу, был Парменид.
      О его жизни, как и о жизни многих других, мы знаем мало интересного.
      Он был уроженцем Элеи в Южной Италии и основал школу, которая была названа элейской по названию города. Его деятельность приходится на 1-ю половину столетия и, если верить Платону, вместе со своим последователем Зеноном Парменид посетил Афины, где оба они встретились с Сократом где-то около 450 г. до нашей эры Из всех греческих философов Парменид и Эмпедокл единственные, кто изложил свои теории в поэтической форме. Поэма Парменида была озаглавлена "О природе", как назывались и многие другие произведения более поздних философов. Она разделена на 2 части, первая из которых, "Путь истины", содержала его логическую теорию, наиболее интересную для нас. Во второй части, "Путь мнения, он излагает космологию, которая, в сущности, пифагорейская, но он совершенно искренен, говоря, что мы должны рассматривать все это как нечто обманчивое. Он сам был последователем пифагорейской теории, но отказался от нее, когда сформулировал свои основные критические замечания. Эта часть поэмы, таким образом, задумана как каталог ошибок, от которых он освободился.
      Критика Парменида начинается с обнаружения слабости, общей для теорий всех его предшественников. Он обнаруживает ее в непоследовательности между утверждением, что все вещи созданы из некоего основного вещества, и в то же время допущением пустого пространства. Материальное - это то, что мы можем назвать "бытие", а пустое пространство - "небытие". Все предыдущие философы делали ошибку, говоря о том, чего нет, так, как если бы оно было. Гераклита можно даже понять благодаря его высказыванию, что бытие и небытие - едины. Как бы в противоположность всем этим высказываниям Парменид заявляет просто, что "это есть". Дело в том, что о том, чего нет, нельзя даже и подумать, так как нельзя думать ни о чем. То, о чем нельзя подумать, не может существовать, и, следовательно, о том, что существует, можно и думать. Таково общее направление доводов Парменида.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34