"Мерзнет",- подумал он с нежностью и попытался прикрыть одеялом ее руку. Она сладко чмокнула во сне губами и затихла, ровно, спокойно дыша. Теперь она совсем не была похожа на ту женщину, которую он встретил на остановке, а скорее была похожа на беззащитного маленького ребенка, оставленного на его попечении он осторожно повернулся боком, лицом к ней, чувствуя, как прилипают к щиколоткам еще не совсем просохшие манжеты брюк. А рядом, на кусочке одеяла лежал бледный лунный луч из его снов, освещая ее худую руку и хрупкую ключицу. И от всего этого дышало на него чем-то родным, что неясно грезилось ему по ночам и тут он почувствовал, что плачет. Это было так глупо, что он рассердился. Боже мой, помоги мне, снова подумал он, не понимая чего просит. Но теперь уже не женщина лежала рядом с ним, не женщина, чья голая рука, высунутая из-за двери ванной комнаты, привела его в трепет, а маленькая девочка, которой он протягивал под дождем свой мокрый берет. Улыбаясь, она брала и надевала его берет, а потом они шли рядом и он держал ее маленькую руку в своей, а она шла покорно и доверчиво, и немного отставала, не успевая за его большими шагами. Чмок, чмок, чмок, чмок, отзывалась мокрая земля под ногами. Чик, чик, чик, слышал он за собой торопливые шажки.
      Проснулся он поздно утром. Тут же все вспомнил, но ее не было рядом, а он так и лежал на своем краешке кровати, чудом не скатившись с нее за ночь. Он вскочил, кинулся к ванной. Никого. Его полосатые тапочки стояли аккуратно сложенные рядышком у входной двери. Дверь была закрыта. Видно, она тихонько затворила за собой дверь, когда уходила. Он на всякий случай поискал записку может, она оставила ему несколько словно ничего не обнаружил. Он с тоской посмотрел на свои мятые брюки, на пустую бутылку из-под шампанского на столе, на рассыпанные по столу крошки хлеба, среди которых сновали два маленьких, радостно возбужденных таракана. Он медленно разделся, стал под теплый душ, и долго стоял, опустив руки, ощущая скользящие по поверхности сознания обрывки вчерашних мыслей. Потом, не в силах оставаться в квартире, он оделся и вышел на улицу. Стоял погожий день с молочно-белым небом над городом.
      Он так же, как и вчера, но теперь бессознательно, сел в автобус и поехал в центр города, и долго, бесцельно слонялся по улицам. И так же, как и вчера зарядил дождь. Потом хлынул ливень. Уже в автобусе, возвращаясь домой, он вспомнил, что не захватил берета. И вдруг сердцу стало больно и сладко. Он вышел на своей остановке и пошел к дому. Во вчерашней луже кипели капли дождя. Когда он прошел несколько шагов, ему послышалось, что его окликнули сзади, и он тут же обернулся. Но никого не было, только сплошная завеса дождя раздвигалась порывами ветра. И он пошел к дому. Под ногами громко чавкала мокрая земля. Он не стал вытирать налипшую к туфлям грязь на ступенях, и сразу открыл свою дверь. Вода стекала с его мокрых редких волос и с плаща. Так он и прошел в комнату. Долго, ни о чем не думая, смотрел под ноги, где на полу набиралась от стекающей воды, крохотная лужица. Потом он поднял голову и увидел два маленьких письменных стола, сдвинутых буквой "т". Он пинком ноги в грязном туфле опрокинул один из столов. Стол упал с поломанной ножкой. Пустая бутылка, тарелки и стаканы полетели на пол. Бутылка не разбилась. Опрокинутый письменный стол лежал, будто взывая о помощи. Постель была неубрана, за ним от дверей в комнату тянулась неровная цепочка грязных следов, завтра нужно было идти на работу, с календарного листа на стене по-летнему улыбалась роскошная японка, в окно бил дождь, а наверху, у соседей загремел модный шлягер.