Галл обязался беспрепятственно пропустить скифов со всей добычей за Дунай и за отказ их от новых нападений на Римскую империю ежегодно выплачивать им дань. На этих условиях был заключен унизительный для римлян договор.
      Политические последствия поражения римлян были велики. Выявилась слабость рабовладельческого государства, господствовавшего несколько столетий в бассейне Средиземного моря. При отсутствии у римлян стойких войск оборонительные линии не были непреодолимой преградой для скифов и других племен, - они легко прорывались. К тому же противник находил поддержку со стороны значительных слоев населения римских провинций.
      Война со скифами показывает, что римская армия успешно сражалась при взаимодействии полевых войск с крепостями. Крепости были устойчивы при. поддержке полевых войск, а войска успешно действовали, опираясь на крепости. В полевом же бою римские легионы терпели поражения (Бероа, Абритта). Крепости без поддержки войск не выдерживали длительной осады (Филиппополь). Боевой порядок римской армии в бою при Абритте не имел тактической глубины, не имел даже резерва, поэтому римские легионы не могли преодолеть сопротивления противника и противодействовать его маневру.
      Скифы в войне с Римской империей показали высокую боеспособность своих войск, которая сохранялась даже при неудачах (Никополь) и в обстановке стратегического окружения (Абритта). Скифские отряды хорошо маневрировали на театре военных действий и взаимодействовали между собой. В случае неудачи они своевременно выходили из боя и сохраняли боеспособность. Широко использовалась внезапность в наступательных и оборонительных боях (Бероа, Абритта).
      Боевой порядок скифов имел тактическую глубину, что придавало ему устойчивость и способность лучше изматывать противника фланговыми ударами с последующим его.окружением. Для ослабления силы сопротивления врага удачно использовалась болотистая местность. Эту особенность действий скифов античные историки называли скифским способом ведения войны.
      Племена Северного Причерноморья в III веке в тактическом искусстве значительно превосходили римскую армию.
      Особенности военного искусства германских племен и готов в войнах с Римской империей в IV веке. С точки зрения истории военного искусства представляют интерес войны германских племен и готов с Римской империей в IV веке, особенно бои при Аргенторате и Адрианополе.
      Германские племена алеманнов во второй половине III века прорвали римскую укрепленную пограничную линию, овладели территорией правого берега Рейна, а также районом между Рейном и Вогезами. Управление Галлией было поручено Юлиану, которого римский историк Аммиан Марцеллин изображает опытным полководцем. Сам Аммиан в то время был командиром в армии Юлиана.
      Вступив в управление Галлией, Юлиан решил нанести поражение крупным силам алеманнов. Римляне разбили один из их отрядов. Но вслед за этим Юлиану с небольшим гарнизоном пришлось выдержать серьезную осаду.
      На 357 год было намечено наступление на алеманнов с двух направлений с целью их окружения и уничтожения.
      Из Италии прибыл магистр пехоты с армией в 25 тысяч чело век, другой армией командовал Юлиан. Однако осуществить этот план окружения не удалось, так как среди римских военачальников не было единства. Воспользовавшись этим, алеманны внезапно напали на армию магистра и нанесли ей поражение. После этой победы вожди алеманнов сосредоточили свои силы на левом берегу Рейна у города Аргентората и потребовали от Юлиана очистить земли, приобретенные алеманнами "оружием и своею храбростью".
      В это время армия под командованием Юлиана восстанавливала укрепления Таберны, разрушенные алеманнами, сооружая для себя сильный опорный пункт, в котором был создан годовой запас продовольствия. Когда работы были закончены, Юлиан с 13 тысячами пехоты и конницы двинулся к Аргенторату.
      По сообщению Аммиана, противник имел 35 тысяч человек. Дельбрюк оспаривает эту цифру, стараясь ее снизить до 6-10 тысяч человек, чтобы доказать двойное численное превосходство римлян над германскими племенами. Это ему нужно для того, чтобы обосновать причину поражения алеманнов под командованием вождя Хнодомара, бывшего до боя под Аргенторатом непобедимым. "Он, - пишет Дельбрюк, - был всегда храбрым воином, теперь же он стал превосходным полководцем"{237}. И это несмотря на полное его поражение в бою под Аргенторатом.
      От укрепленного римского лагеря в Табернах до Аргентората около 30 км. Римляне выступили из лагеря с восходом солнца, выслав вперед легкую конницу. Пехота совершала марш, имея на обоих флангах конницу. В середине дня римляне уже подходили к расположению противника. Юлиан устроил привал и сообщил войскам свое намерение остановиться, устроить укрепленный лагерь, выставить сторожевые посты, подкрепиться пищей и сном, а на рассвете атаковать алеманнов. Солдаты потребовали немедленно вступить в бой. Это требование поддержали высшие чины. Один из них заявил о том, что хотя немедленное вступление в бой и рискованно, но оно имеет серьезное преимущество, так как "варвары" стоят в густых колоннах, а если они рассеются, "то при свойственной солдатам склонности к возмущениям, не удержать их от бунта: они вознегодуют на то, что победа вырвана у них из рук, и могут дойти до крайних поступков"{238}. Этот эпизод говорит о слабой воинской дисциплине в римской армии IV века; римские солдаты в то время были склонны к возмущениям и бунтам, и полководец, принимая решение, должен был считаться с этим.
      Юлиан решил атаковать противника. Когда римляне подошли к подножью пологой высоты, находившейся недалеко от Рейна, наблюдательный пост алеманнов известил свои войска о приближении противника. Римляне и алеманны стали строиться для боя.
      Бой при Аргенторате (Страсбурге) в 357 году. Боевой порядок алеман-нов состоял из тесных клиньев. На правом крыле была расположена пехота; "...варвары усилили свой правый фланг хитро прикрытыми засадами"{239}, рвами, служившими "...прикрытием для значительного числа неприятелей: по их военному плану оттуда должны были внезапно появиться залегшие в засаду и произвести полное замешательство"{240}. Пехота алеманнов потребовала от своих вождей, чтобы они спешились, что и было выполнено. Левое крыло алеманнов составила конница. Все войско было вытянуто в линию.
      Боевой порядок римлян также состоял из двух крыльев: правое крыло конница, левое крыло - пехота. По словам Аммиана, римляне "выстроили несокрушимую стену из людей первой шеренги, шеренги со знаменами и старших в рядах". Это была вновь возрожденная фаланга. Но в отличие от старой фаланги Юлиан создал вторую и третью линии, которые сыграли в бою важную роль: вторая линия состояла из ветеранов, третью линию составлял "легион приманов", занимавший позицию за центром, называвшуюся "преторианским лагерем". Был выделен небольшой общий резерв в 200 всадников. Таким образом, боевой порядок римлян имел тактическую глубину, что делало его устойчивым.
      Первый этап боя - наступление римской пехоты.
      Левое крыло римлян двинулось вперед, но, приблизившись к рвам, остановилось, подозревая военную хитрость противника. Юлиан с отрядом в 200 всадников поспешил на помощь пехоте, вероятно, обеспечивая ее открытый фланг. Вслед за этим римляне атаковали пехоту алеманнов, "засады" которых не выполнили своего назначения. Бой шел с переменным успехом.
      Второй этап боя - бой конницы. Конница алеманнов атаковала римских всадников, которые вначале выдержали удар, а затем под натиском противника стали искать "спасения в бегстве". Правый фланг римской пехоты оказался обнаженным. Приближался кризис боя.
      Третий этап боя - фланговая атака алеманнской конницы и парирование ее второй линией боевого порядка римлян.
      После того как алеманны рассеяли конницу римлян, они атаковали правый фланг их пехоты, но встретили здесь упорное сопротивление прикрывшихся щитами пехотинцев. В это время воины второй линии римского боевого порядка атаковали во фланг конницу алеманнов, которую поддержал отряд батавов ("страшный отряд, который может вырвать находящихся в самой крайней опасности из пасти смерти, если благоволит случай"{241}). По словам Аммиана, тучей летали дротики и стрелы, т. е. в бою применялось метательное оружие, сражались также мечами и даже кинжалами.
      После того как отряду батавов не удалось сломить сопротивление римлян, в бой вступил отряд знатных алеманнских воинов, который пытался прорвать центр римской пехоты. Этот отряд глубже остальных врезался в строй римлян и дошел до "легиона Примаков", т. е. до третьей линии римского боевого порядка, где встретил особенно упорное сопротивление. Алеманны дрогнули и обратились в бегство. Римляне преследовали их до Рейна.
      Алеманнский вождь Хнодомар со своею свитой в 200 человек был взят в плен. Его войско потеряло убитыми 6 тысяч человек, кроме того, многие утонули в Рейне. Эта цифра потерь, о которой умалчивает Дельбрюк, опровергает его утверждение о том, что Хнодомар имел не более 6-10 тысяч воинов. Ход боя и потери показывают наличие численного превосходства на стороне алеманнов, настойчиво атаковавших римлян, которые потеряли убитыми 243 солдата и 4 старших командира; к этому следует прибавить свыше тысячи человек раненых.
      Римляне разбили превосходившие их силы германцев. Ограждая авторитет германского вождя, Дельбрюк писал: "Вообще ни в одну эпоху 13 000 римлян не могли победить в открытом бою 35000 германцев, а в IV веке это, конечно, было совершенно невозможно"{242}. Это утверждение опровергается фактом поражения германцев в бою при Аргенторате.
      Тактическая инициатива в бою при Аргенторате находилась в руках алеманнов, которые наносили удары конницей и отрядами из отборных и знатных воинов. Конница римлян оказалась мало боеспособной - она не выдержала удара германской конницы и укрылась за спиной своей пехоты, обнажив ее фланг. Бой вела и выиграла римская пехота, проявившая упорство и стойкость. Охват ее фланга парировала вторая линия боевого порядка, а третья линия не позволила прорвать центр римлян. Характерной особенностью действий римской армии являлось то, что стратегическое наступление она осуществляла в форме тактической обороны.
      Тактический успех римляне развили форсированием Рейна, на правом берегу которого римская армия разграбила и сожгла селения алеманнов. Восстановлением укреплений Траяна была закреплена победа, достигнутая римлянами в войне с алеманнами.
      Война с готами и бой при Адрианополе в 378 году. В период правления императора Валента (364-378 гг.) началось новое наступление западных племен. Из степей современного Казахстана пришли кочевые монгольские племена гуннов и подчинили себе племя остготов (восточных готов), занимавшее причерноморские степи. Территорию к западу от Днестра занимало другое племя - вестготы (западные готы), которые отступили под натиском гуннов к Дунаю и с разрешения римского императора в 375-376 годах поселились во Фракии с условием, что они сдадут оружие римским чиновникам. В результате злоупотреблений чиновников готы оружие не сдали, а подняли восстание против римского ига. К ним стали присоединяться рабы. Восстание быстро охватило большую территорию.
      Римская армия в это время вела войну с персами. Императору Валенту пришлось заключить с ними мир, чтобы получить возможность подавить восстание на Балканском полуострове. После заключения мира Валент с освободившимися войсками выступил из Антиохии и после продолжительного марша прибыл в Константинополь, где имел "неприятности вследствие бунта населения". Тыл оказывался непрочным.
      Через несколько дней Валент выехал из Константинополя в Мелантиаду, где находились его главные силы. Здесь он "...старался расположить к себе солдат выдачей жалованья, пищевого довольствия и неоднократными заискивающими речами"{243}. Этот факт показывает моральную неустойчивость римских солдат и отсутствие воинской дисциплины в армии.
      На помощь Валенту из Галлии через Филиппополь на Адрианополь шел его племянник Грациан с легионами. Он прислал письмо, в котором просил Валента подождать его прибытия "и не кидаться наобум одному в жестокие опасности".
      Командование пехотой Валент поручил Себастиану - опытному военачальнику, поставив ему задачу уничтожать отдельные отряды готов, которые стили сосредоточиваться в районе Бероа и Никополя. Себастиан получил приказ избрать из отдельных легионов по 300 человек и с отрядом в 2 тысячи воинов двинуться форсированным маршем к Адрианополю. В город отряд прибыл вечером. Утром он выступил из города и к вечеру обнаружил отряды готов. До наступления темноты отряд Себастиана скрывался в порослях за высотами. Глубокой ночью он внезапно напал на готов и почти всех уничтожил.
      Военачальник готов Фритхигерн, получив сведения о поражении одного из своих отрядов, приказал всем своим силам отступить в район Кабилэ. Позиция готов позволяла воспрепятствовать соединению войск Валента и Грациана, так как она занимала фланговое положение в отношении направления Адрианополь Филиппополь. Но для того, чтобы напасть на Валента, готы не располагали в данный момент достаточными силами конницы. Часть готской конницы находилась далеко; она была вызвана, но еще не прибыла. Надо было выиграть время и не допустить соединения сил римлян.
      Армия Валента, состоявшая из пехоты и конницы, выступила из Мелантиады и двинулась навстречу Грациану. Когда она прошла Адрианополь, разведка выяснила, что готы собираются сильными постами прервать коммуникацию римлян. Для устранения этой опасности был выделен отряд всадников и пеших стрелков, которому была поставлена задача удерживать ближайшие проходы.
      В это время готы стали медленно продвигаться в направлении укрепления Ника, что восточнее Адрианополя. Передовые легкие войска Валента ошибочно определили силы готов в 10 тысяч человек; эта ошибка имела важные последствия. Готы в результате трехдневного наступления вышли на коммуникацию римлян. Поэтому войско Валента повернуло обратно к Адрианополю, подошло к нему в боевом порядке, расположилось в укрепленном лагере, защищенном палисадом и рвом, и с нетерпением стало ждать отряд Грациана.
      На собранном Валентом военном совете были высказаны два мнения: одни предлагали дождаться галльских войск, другие настаивали на немедленном вступлении в бой. "Победило, однако, - пишет Аммиан, - злосчастное упрямство императора и льстивое мнение некоторых придворных, которые советовали действовать с возможной быстротой, чтобы не допустить к участию в победе, - как они это себе представляли, - Грациана"{244}. Валент решил атаковать готов до прибытия отряда Грациана. Это решение было вызвано не только завистью Валента к своему племяннику, но и обстановкой: готы прервали коммуникацию римлян, окрестности были разорены, силы готов, по данным разведки, были невелики, и это давало надежду на легкую победу.
      Оставив обоз и вьюки у стен Адрианополя, Валент на рассвете 9 августа 378 года двинул свою армию против готов. День был знойный, воины страдали от жажды, маршируя по каменистым дорогам. Около двух часов дня римляне увидели телеги готов, которые, как донесли разведчики, были расставлены в форме круга. Валент приказал строиться для боя, но армия не могла быстро выполнить этот приказ, так как приходилось перестраиваться из походного порядка в боевой.
      В это время к Валенту прибыли послы готов для переговоров о мире. Фактически Фритхигерн переговорами стремился выиграть время для того, чтобы вызванная им конница успела прибыть к началу боя.
      Боевой порядок римлян состоял из двух линий: в первой - конница, во второй - пехота. Правое крыло конницы было выдвинуто вперед, а левое только еще выстраивалось из походной колонны. Пехота, по определению Аммиана, являлась резервом. Но резервом фактически был отряд батавов, а пехота составляла вторую линию боевого порядка.
      Пехота готов засела в укреплении из повозок, защищавших их от атак римской конницы. Готская конница была уже недалеко от поля боя.
      Бой завязали стрелки и скутарии, которые самовольно выдвинулись вперед и стали обстреливать табор готов. Легкая пехота увлекла за собой левое крыло конницы, подступившей к самому табору. Атака римской конницы была отражена готами, засевшими за своими повозками. Правое крыло конницы не закончило еще построения. Пехота оказалась без прикрытия. В это время показалась готская конница. "Как молния появилась она с крутых гор и пронеслась в стремительной атаке, сметая все на своем пути"{245}. Удар готской конницы решил исход боя: началось беспорядочное бегство солдат римской армии и уничтожение их готами. Римский император был убит.
      После разгрома римской полевой армии готы осадили Адрианополь, но взять его не смогли и отступили. Затем они осадили Константинополь, от которого их оттеснила армия под командованием нового императора Феодосия. Однако Феодосии вынужден был заключить мир с готами, предоставив им для поселения Иллирию.
      Поражение римлян под Адрианополем Аммиан сравнивает с боем при Каннах. Но теперь положение было иное: распадавшаяся Римская империя не могла восстановить потерянных легионов и оказалась бессильной в решении задач внутренней и внешней политики - она не могла подавить восстания рабов и отразить вторжение германцев, готов и других племен. Защита границ империи и подавление революционного движения внутри нее были целиком доверены наемным отрядам "варваров". Бой под Адрианополем был следствием последнего кризиса Римской рабовладельческой империи, преодолеть который господствующий класс уже не мог.
      Победу готов под Адрианополем Дельбрюк использовал для восхваления "природных" военных талантов германских князей. "И если даже, - писал он, мы не можем извлечь тактических выводов из описания этого сражения, - если военно-политическая связь событий остается для нас неясной, - то все же это сражение представляет для нас большой интерес с точки зрения военной истории, так как она прежде всего снова показывает нам в германском князе природного стратега"{246}. Но не качества "природного стратега" определили исход боя, а политическая и военная слабость Римской империи.
      Основная ошибка Валента заключилась в том, что он двинул свою армию против готов, не дождавшись отряда Грациана, вследствие чего превосходство в силах оказалось на стороне готов. Опорным пунктом готов в полевом бою было укрепление из повозок; скрываясь за повозками, пехота успешно отразила атаку римской конницы. Исход боя решил внезапный удар конницы готов. Римская армия вступала в бой стихийно, не закончив перестроения из походного порядка в боевой. Воинской дисциплины по существу не было. При Агенторате солдаты требовали вести их в бой, под Адрианополем они сами бросились на готов. Бой протекал неорганизованно, отсутствовало взаимодействие родов войск и частей боевого порядка. Валент превратился в рядового воина и не управлял боем. Успех готов определялся не превосходством их военного искусства, а низкой боеспособностью легионов Римской империи.
      Процесс внешнего распада римского государства начался еще при Диоклетиане, когда империя впервые была разделена на две части: восточную и западную. В 330 году столица империи была перенесена в Константинополь, который стали называть "вторым Римом". В 395 году римский император Феодосии разделил империю между двумя сыновьями: одному отдал восточную часть, другому - западную часть.
      В начале V века вестготы во главе с Аларихом вторглись в Италию и с помощью римских рабов в 410 году заняли Рим. Рим пал под ударами рабов и их союзников - "варваров". Границы империи оказались открытыми; франки и бургунды перешли Рейн и вторглись в Галлию, вандалы заняли Испанию. В 476 году Западная Римская империя прекратила свое существование. Представитель одной из "варварских" дружин сверг последнего римского императора, а себя провозгласил наместником императора Восточной Римской империи.
      * * *
      Армия Римской империи окончательно превратилась в постоянную профессиональную армию. Эта армия имела хорошую организацию, лучшее вооружение, систему обучения, техническое оснащение и хорошо устроенный тыл. Сила императорской армии заключалась прежде всего в большой численности, победу одерживали большие легионы. Военное искусство в этот период значительного развития не получило. Для повышения боеспособности армии военные теоретики рекомендовали возвратиться к старой системе организации, вооружения и боевой подготовки войск. Непрерывно снижавшуюся боеспособность войск императоры стремились компенсировать техникой и грандиозными оборонительными сооружениями; валы, тянувшиеся на сотни километров по границам империи, сторожевые укрепления, прочные шоссейные дороги и мосты, - все это должно было обезопасить империю от нападений и улучшить условия передвижения армии, т. е. условия стратегического маневра. Но техника не могла заменить человека.
      Разложение рабовладельческого строя вызвало коренные изменения в составе вооруженных сил, в стратегии и тактике.
      Непрерывное возрастание численности армии императорского Рима шло за счет изменения контингентов, которыми она комплектовалась. С изменением состава и характера армии изменялись и ее боевые качества. Тяжелым вооружением в римской армии стали пренебрегать, и линейная пехота исчезла с поля сражения. Совершенная для своего времени тактика и система боевой подготовки, которыми была сильна римская армия, оказались заброшенными. На смену манипулярному строю легиона снова пришла фаланга. Но эта фаланга не была способна к решительной атаке, она могла лишь вести пассивный оборонительный бой. Решающее значение приобрели легкие войска и прежде всего конница. "В конце концов, - пишет Энгельс, - исчезло всякое различие в снаряжении и вооружении между римлянами и варварами, и германцы, физически и морально стоявшие выше, перешагнули через тела дероманизированных легионов"{247}.
      Анализируя причины упадка римского военного искусства, Дельбрюк доказывал, что до III века н. э. не было никаких признаков разложения рабовладельческого способа производства. Он замалчивал факты острейшей борьбы внутри господствовавшего класса и многочисленные восстания рабов. Эта фальсификация истории нужна была Дельбрюку для того, чтобы показать прочность императорской власти в Риме и доказать необходимость сохранения императорской власти в Германии XX века.
      Обосновывая свои положения по этим вопросам, Дельбрюк писал, что до III века "ни в коем случае мы не имеем дела с прогрессирующим процессом загнивания"{248}. В хозяйственном отношении, по словам Дельбрюка, Римская империя не клонится к упадку, "трудолюбивое и деятельное население" способствует ее расцвету, а "рабство постепенно уменьшается"{249}. О духовно-нравственном вырождении населения, пишет Дельбрюк, не приходится и говорить, доказательством этого являются Сенека, Плиний, Тацит. "Даже сама гражданская война не обнаруживает в людях ничего старческого,. дряхлого... Рим далеко еще не обеднел крупными личностями, государственными людьми и полководцами"{250}.
      Но почему же все-таки Рим погиб? В III веке, говорит Дельбрюк, стал ощущаться недостаток в благородных металлах. Стирание монет, полировка, захоронение металла, вывоз золота и серебра в Индию и Китай, а также в Германию - вот причины недостатка благородных металлов. Валютная катастрофа оказала якобы решающее влияние на армию, которая вынуждена была перейти к натуральному хозяйству, подорвавшему боеспособность римских легионов. Исчезла дисциплина, а вместе с нею и "своеобразный римский тип сражения"{251}, что, по мнению Дельбрюка, и было в свое время источником побед римской армии.
      Одним из следствий валютной катастрофы, по Дельбрюку, была "замена" римских легионов германцами. "Теперь также и римляне спали применять в качестве боевого порядка германское каре и построение в форме "кабаньей головы"{252}. Для чего понадобилось Дельбрюку и в этом вопросе извращать историю? Почему он не касается внутренней политической обстановки Римской империи и проходит мимо ожесточеннейшей классовой борьбы? Для того, чтобы еще раз подчеркнуть высокие боевые качества германцев, "которые храбро держали себя в сражениях"{253} и натиску которых не могли противостоять римские легионы. Но одновременно Дельбрюк противоречит самому себе, когда говорит о германизации римского войска в IV веке. В таком случае не могло быть и натиска "храбрых германцев", так как они и составляли теперь римское войско.
      Причиной гибели Римской империи, как показали классики марксизма-ленинизма, была не валютная катастрофа, а разложение рабовладельческого строя, в результате чего разложилась и римская армия.
      4. Военно-теоретическая мысль в период со II века до н. э. по IV век н. э.
      Многочисленные войны в период со II века до н. э. по IV век н. э. нашли свое отражение прежде всего в трудах древних историков. Крупнейшим историком древнего мира во II веке до н. э. (около 210-128 гг.) был Полибий. Он родился в Греции, но много лет жил в Риме. Полибий был очевидцем и участником третьей Пунической войны и советником крупного греческого полководца Сципиона Эмилиана.
      "Всеобщая история" Полибия охватывает период от второй Пунической войны (218 г. до н. э.) до завоевания римлянами Греции (146 г. до н. э.). Из 40 его книг до нас дошли полностью первые пять, а другие лишь в отрывках. Из них мы узнаем о стратегии и тактике римских войск. Описание римских войн, по мысли Полибия, должно было показать мощь Рима н бесполезность сопротивления ему отдельных государств. "Всеобщая история" Полибия была идеологическим оправданием стремления римлян к мировому господству, проповедью римской экспансии, подобной экспансии периода Пунических войн. "История" Полиция должна была убедить народы в необходимости подчинения Риму. Поэтому Полибий неоднократно подчеркивает пользу исторических знаний. "Познание прошлого, - пишет он, - скорее всяких иных знаний может послужить на пользу людям"{254}.
      Касаясь вопроса о методе исследования, Полибий доказывал необходимость изучать исторические явления в их взаимосвязи, изучать исторический процесс в целом. "Правда, по какой-нибудь части можно получить представление о целом, но невозможные точно познать целое и постигнуть его. Отсюда необходимо заключить, что история по частям дает лишь очень мало для точного уразумения целого; достигнуть этого можно не иначе, как посредством сцепления, сопоставления всех частей, то сходных между собой, то различных, только тогда и возможно узреть целое, а вместе с тем воспользоваться уроками истории и наслаждаться ею"{255}. Затем Полибий указывал на то, что предварительное ознакомление с целым помогает уразумению частей, а знакомство с частностями много содействует пониманию целого. Этот двойной способ изучения истории он считал наилучшим и следовал ему.
      Полибий не просто фиксировал события, но и глубоко их анализировал. Историкам и читателям он рекомендовал обращать внимание "не столько на изложение самих событий, сколько на обстоятельства, предшествующие им, сопровождающие их или следующие за ними"{256}. Полибий требовал изучать войны в связи одна с другой, не разрывая их и не вырывая из общей исторической связи отдельные сражения: "По нашему мнению, необходимейшие части истории те, в которых излагаются последствия событий, сопутствующие им обстоятельства и особенно причины их. Так, мы находим, что Антиохова война зарождается из Филипповой, Филиппова из Ганнибаловой, Ганнибалова из Сицилийской, что промежуточные события при всей многочисленности и разнообразии все в совокупности ведут к одной и той же цели. Все это можно понять и изучить только при помощи общей истории, но не из описания одних войн, каковы Персеева или Филиппова; разве кто-нибудь из читателей вообразит, что предлагаемые этими историками описания одних только сражений дают ему верное понятие о последовательном ходе целой войны"{257}. То, о чем правильно говорил древний историк Полибий, требуя изучать все военные события в связи, сознательно игнорировал Дельбрюк, который историю военного искусства свел к простому перечислению сражений. В основе такого антинаучного подхода лежит продиктованное Клаузевицем извращение связи стратегии и тактики, подчинение стратегии тактическим успехам на войне. Уроки же истории говорят о том, что тактика есть часть стратегии, ей подчиненная, ее обслуживающая.
      В своей "Всеобщей истории" Полибий главное внимание уделил войтам, что дало основание военным историкам назвать ее "Военной историей". Полибий был знатоком военного дела, он не только описывал войны и сражения, но и исследовал причины побед и поражений, преимущества и недостатки боевых порядков, тактические приемы, стратегические формы. Его анализ военных событий отличается большой глубиной. Имеются все основания назвать Полибия крупным военным историком рабовладельческого общества.
      Из историков II века н. э., которые уделяли большое внимание вопросам военной истории, следует отметить Аппиана и Арриана.
      Аппиан написал "Римскую историю" в 24 книгах; полностью до нас дошли 9 книг, часть книг имеется в отрывках, некоторые утрачены вовсе. Сохранились книги, описывающие войны, - "Ганнибалову", "Митридатову", "Гражданские".
      Характеризуя Аппиана, Энгельс писал: "Из древних историков, которые описывали борьбу, происходившую в недрах римской республики, только Аппиан говорит нам ясно и выразительно, из-за чего она велась: из-за землевладения"{258}. Маркс говорил, что Аппиан "...старается докопаться до материальной подкладки этих гражданских войн"{259}. В этом ценность работ Аппиана.
      По словам Аппиана, цель его работы заключается в том, чтобы прославить "доблесть римлян". Причину могущества императорского Рима он видел в том, что римляне "превзошли всех своею доблестью, выдержкой и упорством". Прославляя величие рабовладельческого императорского Рима, Аппиан старался доказать целесообразность порабощения римлянами народов Европы, Азии и Африки. Такова классовая сущность "Римской истории", и именно эта сторона работы Аппиана привлекала и привлекает внимание идеологов реакционных классов.
      Арриан одно время был римским полководцем. Его работа "Анабазис Александра" составлена по первоисточникам и дает довольно достоверный материал о войне Македонии с Персией. Обращение римского писателя к македонскому периоду должно было вооружить римских военачальников боевым опытом Александра Македонского и познакомить их с ближневосточным театром военных действий.