Глава 29

– Если хочешь, мы можем остаться дома, – сказал Хоторн, наклоняясь к Маргарет. Из ее прически выбилась кудряшка, и он бережно заправил ее жене за ухо. – Нам не обязательно ехать в Воксхолл-Гарденз. Ты можешь сослаться на головную боль, на свое интересное положение или на женское нездоровье.

– На женское нездоровье? – удивленно переспросила Маргарет.

Наклонившись, Монтрейн поцеловал жену в кончик носа.

– У меня три сестры, мадам, – сказал он. – Неужели вы считаете, что я не знаю, на что обычно жалуются женщины? Да я всю жизнь только и слышу что-то в этом роде.

– Но я никогда не ссылалась на свое нездоровье, Майкл, – с насмешливой улыбкой произнесла Маргарет. – Да, сейчас я не переношу запах шоколада. Но я с удовольствием еще раз увижу воздушный шар Грина. Я видела его несколько лет назад на церемонии коронации – это было незабываемое зрелище. Подумать только, человек изобрел такую вещь, захотел летать, как птица!

– Ладно, но только если ты уверена, что готова выйти в свет, – проговорил граф Монтрейн.

Выразительно посмотрев на мужа, Маргарет приподнялась и поцеловала его в щеку. Позади них раздался какой-то шорох – без сомнения, это Смайтон пожелал напомнить супругам о правилах приличия.

Майкл лениво постукивал тростью по ступенькам, ожидая, пока им подадут экипаж. Подняв глаза, он увидел карету – она ехала по улице следом за другим экипажем. Даже на расстоянии Монтрейн заметил, что на незнакомом экипаже, запряженном четверкой лошадей, не было ни вензелей, ни герба, которые бы говорили о его владельце. Довольно непривычное дело, особенно для района Мейфэр.

На прогулку Маргарет надела одно из своих новых платьев – нежно-зеленого цвета, который так удачно оттенял ее глаза, что они казались изумрудными. Шагнув навстречу жене, Хоторн протянул ей руку.

– Надо же, тебя окружает удивительное свечение, которого я прежде не замечал, – промолвил он, внимательно оглядывая ее. Подумать только, рядом с Маргарет он то и дело теряет голову! – Интересно, так всегда бывает, когда женщина носит дитя? Или это просто ты у меня такая необычная, не перестаю спрашивать я себя.

Несколько мгновений Маргарет молча смотрела на мужа, придумывая, что бы такое забавное сказать ему в ответ. А затем на ее лице появилось выражение ужаса – она увидела что-то страшное за спиной Монтрейна:

– Майкл!

Хоторн оглянулся, следуя за направлением ее взгляда. И увидел, как кучер незнакомой кареты вытаскивает из складок одежды пистолет. Все произошло в считанные секунды. Мозг Монтрейна, приученный к быстрой реакции, мгновенно распознал опасность.

Казалось, время замедлило свой бег, чтобы он успел заметить каждое движение, каждый жест, ощутить каждый миг.

Он не мог защитить Маргарет, не успевал, хотя их разделяли какие-то дюймы.

Лишь спустя мгновение Майкл услышал выстрел. Он не почувствовал ожидаемой боли; до него донесся тихий и удивленный не то вздох, не то вскрик Маргарет. Его разум отказывался верить в произошедшее, даже когда он увидел, как Маргарет упала на землю.

Словно сквозь слой ваты Майкл слышал предостерегающий крик Смайтона, цокот копыт, шум колес и свист хлыста, погоняющего лошадей. Но все его внимание было приковано к жене. Она лежала перед ним – какая-то странно спокойная, а из раны на плече текла кровь, оставляя на бледно-зеленой ткани большое алое пятно.

В считанные мгновения Монтрейн схватил Маргарет на руки, пробежал мимо Смайтона в открытую дверь дома и буквально взлетел наверх, в их спальню, где бережно уложил жену на кровать.

Маргарет застонала, затем ее глаза распахнулись. В них было столько боли, что Хоторн почти физически ощутил ее сам.

– Все будет хорошо, – проговорил он хрипло. – Не беспокойся, Маргарет. – Он повторил: – Все будет хорошо. – Лишь спустя несколько мгновений Монтрейн понял, что снова и снова повторяет одну и ту же фразу.

Помоги ей! Господи, ради всего святого, помоги ей! В голове Майкла рождались какие-то мысли, которым тело отказывалось подчиняться. Наконец он разорвал лиф ее платья. Пуля вошла в правое плечо; при виде изуродованной окровавленной плоти жены граф Монтрейн едва не расплакался. Он зажал рану носовым платком.

– Только так можно остановить кровотечение, – объяснил Хоторн жене, увидев, что Маргарет вздрогнула от боли и застонала.

Через минуту Смайтон принес чистые полотенца, которыми Майкл смог заменить пропитавшийся кровью платок. Майкл лихорадочно пытался вспомнить все многочисленные медицинские книги, которые прочитал и в которых говорилось о лечении разных болезней, еще о какой-то ерунде. Тысячелетние знания никак не могли помочь ему в данный момент.

– Мы можем позвать хирурга, ваше сиятельство, – услышал Монтрейн позади себя голос Смайтона. – Но у меня есть некоторый опыт лечения ран, полученных на поле боя.

Хоторн оглянулся и посмотрел дворецкому в глаза; Смайтон твердо выдержал его взгляд.

– Я служил Веллингтону в Испании, ваше сиятельство, – напомнил хозяину Смайтон.

– Вы сможете помочь ей? – «Господи, помоги!» – молил про себя Монтрейн.

– Полагаю, что смогу, милорд, – спокойно проговорил Смайтон. – А тем временем Молли сходит за врачом.

Хоторн решил последовать совету Смайтона, и уже через мгновение он из участника драмы превратился в наблюдателя. Мажордом, похоже, и вправду был большим умельцем по части лечения ран. Он действовал спокойно и умело: внимательно осмотрел пулевое отверстие, удалил обрывки ткани и следы пороха.

Как хорошо, подумал Монтрейн, что такой человек состоит у него в услужении и что он оказался рядом в нужную минуту.

Вообще-то граф Монтрейн не был особенно набожным человеком и нечасто молился Богу, что в сложившейся ситуации было весьма некстати. Хоторн не был абсолютно уверен в своих чувствах ко Всевышнему. Он несколько сомневался в его существовании, а его привычка постоянно вмешиваться в дела простых смертных вызывала у графа недостойные размышления.

Справедливости ради следует сказать, что временами, например, еще будучи совсем молодым человеком, Майкл молился Богу. Но те молитвы были направлены на то, чтобы Господь избавил его от присутствия сестер хотя бы на некоторое время.

И все-таки, может, он зря беспокоил Господа? Имеет ли право обычный человек так часто просить Всевышнего о чем-то? Не слишком ли часто он его тревожил? Если так, то он готов отозвать все свои прошлые просьбы и молитвы и оставить лишь две последние: «Спаси ее, Господи!» и «Избавь ее от боли!».

Маргарет застонала, Монтрейн нахмурился, услышав этот тихий жалобный стон.

– Вы не могли бы действовать быстрее, Смайтон? – попытался поторопить слугу Хоторн.

– Я должен убедиться в том, что рана чистая, милорд, – спокойно проговорил Смайтон. – Нет ничего опаснее гангрены, которая может возникнуть, если в ране останется грязь.

К счастью, дело постепенно подходило к концу. Смайтон извлек из раны кусочки металла, промыл ее, присыпал дезинфицирующим порошком, накрыл тампоном и перебинтовал.

В течение последнего часа Маргарет то со стоном приходила в себя, то вновь впадала в забытье. Наконец ее глаза открылись – лишь на мгновение. Хоторну безумно захотелось, чтобы она вновь закрыла их, столько в них было боли.

Уже много лет назад Монтрейн понял, что у него недурно получается разбираться в лабиринтах. Увидев перед собой стену, он начинал мгновенно придумывать варианты того, как обойти ее. Но в последние мгновения он вдруг понял, что его эмоции могут взять верх над рассудительностью.

У него было такое чувство, будто он попал в западню, но, вместо того чтобы думать о том, как выбраться из нее, он способен лишь беспомощно взирать на возвышающееся перед ним препятствие.

Возможно, это свидетельствовало о силе его страха.

«Облегчи ее боль, Господи!» – молился он. Хотя скорее это была не мольба, а приказ. Накажет ли его Создатель за подобную вольность?

Тут внизу раздался какой-то шум – прибыл доктор. Майкл вышел из комнаты и посмотрел вниз, на ротонду. Доктор неспешно поднимался вверх по лестнице, весь его вид говорил о недовольстве.

– Я только сел за обед, когда меня вызвали к вам, милорд, – пожаловался он. – Ничуть не сомневаюсь в том, что дело не настолько серьезно, как мне сказала ваша горничная.

– В мою жену стреляли, она ранена, – сухо ответил ему Монтрейн. – Не знаю, что может быть серьезнее.

Войдя в спальню, доктор снял наложенную Смайтоном повязку и бегло осмотрел рану Маргарет. Похоже, сей эскулап привык не столько заниматься лечением ран, сколько распространением лекарств, сулящих избавление от всех болезней. Однако если бы он не высказал своего одобрения тем, как справился со своим делом Смайтон, граф Монтрейн непременно прогнал бы его и вызвал хирурга.

– Кто-то весьма умело обработал рану, – заявил доктор. – Некоторое время она будет страдать от боли, но я выпишу обезболивающее. – Он нацарапал что-то на листке бумаги и отдал его Смайтону. – Аптекарь быстро приготовит снадобье.

– А ребенок? – спросил Хоторн.

Оба – и доктор, и Смайтон – изумленно уставились на графа.

– Если вы отойдете в сторонку, милорд, я смогу осмотреть вашу супругу и оценить ее состояние, – взяв себя в руки, проговорил врач.

Смайтон вышел из комнаты, а Хоторн ждал, глядя, как доктор сквозь простыню ощупывает живот и бедра Маргарет.

– Ее защитила сама природа, милорд, – сказал он, закончив осмотр. – Если с ней до сих пор ничего не произошло, то скорее всего и дальше опасаться нечего. Когда придет время родов, вам понадобится хорошая акушерка, но я почти не сомневаюсь, что ваша жена родит без проблем. У нее подходящие бедра для этого. Словом, милорд, – выпрямляясь, промолвил врач, – вы можете считать себя счастливчиком. Не пройдет и нескольких лет, как ваш дом наполнится ребятишками.

Майкл не нашел слов в ответ на это удивительное заявление.

– Если это все, милорд, я поеду домой, – проговорил врач. Похоже, доброе расположение духа вернулось к нему при мысли о возвращении к обеденному столу.

Уже через мгновение дверь за врачом захлопнулась.

Глава 30

... Книжная лавка охвачена огнем. Дверь в коридор всего в нескольких футах от нее. Клубы дыма рвутся во все щели, а грубые доски пола обжигают босые ноги. Вдруг чьи-то руки схватили ее за запястья. Потом кто-то стал гасить загоревшийся подол ее одежды. Майкл.

И вновь, как это уже бывало, ужасающая сцена уступила место другой картинке – большой луг, пестреющий полевыми цветами. Майкл стоит посреди луга и держит ребенка с такими же, как у него, синими глазами. Маленький мальчуган с черными волосами и радостной улыбкой вырывается из рук отца и бежит ей навстречу, а за ним – девочка с каштановыми волосами.

«Посмотри, мама!» Дети перебегают от цветка к цветку, как трудолюбивые пчелы. Они нарвали букет цветов – такой огромный, что их детские ручонки едва удерживают его, и бегут к ней, оставляя за собой в этом цветочном половодье тропу примятых растений... Звук смеха – и их лица исчезают, растворяются в серой дымке...

Маргарет заморгала и открыла глаза. В комнате стояла полная тишина. Судя по солнечным лучам, проникавшим сквозь щели в портьерах, было позднее утро. Майкл спал на стуле возле кровати. Голову он уронил на матрас и даже во сне тянулся к ней рукой, словно пытался защитить ее.

Маргарет зашевелилась, но резкая боль в правом плече заставила ее замереть на месте. Она медленно ощупала повязку, пытаясь определить, какого размера рана. Последним, что запечатлелось в ее памяти, была рука кучера с пистолетом. Стало быть, ее ранили.

Маргарет снова посмотрела на Майкла. Похоже, с ним все в порядке – мысль о его возможном ранении мгновенно пришла ей в голову. Ребенок?!

Откинувшись на подушки, Маргарет закрыла глаза и положила руку себе на живот. Нет, болело лишь перевязанное плечо. Наверное, с ребенком все в порядке. Наверняка, если бы с ним что-то случилось, она испытывала бы дискомфорт или боль в животе.

Маргарет вновь подняла веки и встретилась глазами со взглядом Хоторна.

До сих пор она видела графа Монтрейна только безупречно одетым. Его рубашки всегда были чистыми и отутюженными, на брюках никогда не было ни единой. складочки. Маргарет ни разу не замечала чернильного пятна на его пальцах или пыли на его сапогах. Но в это утро его одежда была в полном беспорядке. Впрочем, в таком виде он казался еще более привлекательным.

– Как ты себя чувствуешь? – хриплым спросонья голосом спросил он. Его руки потянулись к жене, он прикоснулся к ее ноге, словно хотел физически ощутить ее близость.

Вместо того чтобы ответить мужу, Маргарет задала ему свой вопрос:

– Как ребенок?

– По словам доктора, все в порядке, – поспешил успокоить ее Хоторн. – А как ты?

– Что-то неважно, – призналась Маргарет. – Кажется, я немного расклеилась.

– Думаю, ты немного преуменьшаешь, – покачал головой Хоторн.

Маргарет кивнула.

– Почему у меня такое странное ощущение? – спросила она. – Голова кружится так, будто еле держится на плечах.

– Доктор прописал тебе что-то от боли, – ответил Хоторн.

Маргарет откинулась на подушки – как ни странно, она безмерно устала от этого короткого разговора. Однако мучившие ее вопросы гнали сон прочь.

– Кто мог это сделать, Майкл?

Взяв ее руку в свою, Монтрейн принялся внимательно рассматривать каждый палец.

– У тебя в прошлом остались какие-то тайны, Маргарет? – спросил он. – Есть ли кто-то, кто хотел бы причинить тебе вред?

– Никто, кроме Сары Харрингтон, – пытаясь улыбнуться, промолвила Маргарет. – Но я считаю, что ты нагнал страху на нее и ее сестру, так что они теперь и не пикнут.

Монтрейн терпеливо ждал.

– У меня нет тайн и секретов, Майкл. – Она села и тут же почувствовала, как в голову ударил жар. – Моя единственная тайна состоит в том, что я читала «Записки» Августина X, но я уже рассказала тебе об этом.

– Сомневаюсь в том, что чтение даже этой книги можно признать большим смертным грехом. – Быстрая улыбка осветила его лицо, мгновенно прогнав следы усталости.

– Не знаю... – проговорила Маргарет задумчиво и снова улеглась на подушки. – Порой мне казалось, что читать произведение этого Августина весьма рискованно для дамы... – Она помолчала, а затем добавила: – А до этого я жила самой обычной жизнью.

Монтрейн улыбнулся – очень рассеянно, как показалось Маргарет, продолжая изучать ее руку. Ей стало любопытно, действительно ли он видит ее или просто смотрит на руку, погруженный в собственные размышления.

– О чем ты думаешь? – спросила она. Здоровой рукой Маргарет прикоснулась к щеке мужа, заросшей за ночь колючей щетиной.

Монтрейн поднял на Маргарет глаза и улыбнулся – на этот раз более естественно.

– О том, что я не знаю, с чего начать, – признался граф. – Карета не была нанятым экипажем. Я заметил, что она на вид довольно дорогая – равно как и лошади. Но я никогда прежде не видел человека, сидевшего на козлах, и не понимаю, почему он стрелял в тебя. – Хоторн вновь нахмурился, пытаясь сосредоточиться на своих мыслях. – Если, конечно, пуля предназначалась не тебе, а мне, – задумчиво промолвил он.

– Тебе? – изумленно переспросила Маргарет. Ее сердце тут же сжалось от страха при мысли о том, что кто-то может угрожать Майклу.

– Дело в том, что некоторые из тех кодов, что мне удалось взломать, имеют отношение к другим странам. – Его слова звучали для Маргарет довольно таинственно. – Не исключено, что кто-то хочет наказать меня за то, что я справился с ними. А возможно, есть еще какая-то причина.

Выпустив руку Маргарет, Хоторн встал со стула и подошел к окну. Судя по всему, Смайтон сам отремонтировал его – по обыкновению, как мог, и теперь по всей комнате распространялся сильный запах оконной замазки.

– Я не поеду в одно из твоих имений, – словно прочитав его мысли, промолвила Маргарет.

Хоторн удивленно посмотрел на нее.

– Из всех имений у меня остался только Сеттон, но, возможно, это очень неплохая идея, – сказал он. – Там должно быть безопаснее, чем здесь.

– Ну как я смогу чувствовать себя в безопасности, если ты будешь в одном месте, а я – в другом? – возмутилась Маргарет.

– Какая разница! – с горечью промолвил Хоторн. – Не смог же я защитить тебя, когда мы находились на расстоянии считанных дюймов.

– Все дело в том, что ты тогда просто не знал о грозящей мне опасности, – заспорила с мужем Маргарет. – Зато теперь мы будем осторожнее. – Забывшись, она хотела было выпрямиться, но тут же сморщилась от острой боли. Судя по искаженному лицу, Маргарет сильно пожалела о своей забывчивости. – Я не оставлю тебя, – твердо сказала она. – И спорить со мной бесполезно, Монтрейн.

– Неужели это та самая женщина, которая боялась быть графиней? – с кривой усмешкой спросил граф Монтрейн.

– Мне показалось, или ты иронизируешь? – проговорила она, глядя мужу в глаза. – Как бы ты ни убеждал меня, я не уеду.

– Там было бы безопаснее, – повторил Хоторн, не отводя глаз.

– Как ты можешь быть в этом уверен? – опять заспорила Маргарет.

– Знаешь, чего мне не выдержать? – хрипло спросил Майкл. – Я не переживу, если с тобой еще раз что-то случится.

– Да не случится ничего, вот увидишь, – решительно возразила Маргарет. – Ты очень быстро сумеешь разгадать эту загадку. А до тех пор мы будем отмечать медовый месяц.

– Мы запремся на целый месяц в доме? – удивился Монтрейн. – Что ж, довольно заманчивая идея. – Он сел на краешек постели. – А теперь тебе надо отдохнуть.

– Да вы настоящий деспот, ваше сиятельство, – улыбнулась Маргарет.

– Я – граф, – с шутливым высокомерием произнес Хо-торн. – И привык, чтобы мои желания исполнялись беспрекословно.

Монтрейн сидел, освещенный яркими солнечными лучами. Он был невероятно хорош в эту минуту – до того хорош, что Маргарет хотелось просто смотреть на него. Она была готова делать это часами.

– С тебя писали портрет? – неожиданно спросила Маргарет.

– Портрет? – Граф был явно удивлен этим вопросом.

Она утвердительно кивнула.

– Да, писали, в Сеттоне, – ответил Хоторн. – Это было, когда я стал графом, но мне в ту пору исполнилось всего четырнадцать.

– Совсем еще мальчик, – пробормотала Маргарет. Ей пришло в голову, что судьба была несправедлива к ее мужу, – огромная ответственность за семью и все семейные дела свалилась на него, когда он еще не вышел из подросткового возраста.

– Это было очень давно, – проговорил граф, наклоняясь, чтобы запечатлеть у нее на щеке поцелуй, но Маргарет повернула голову и вместо щеки подставила ему губы. – Тебе надо отдохнуть, – повторил Хоторн, выпрямляясь.

– Между прочим, я графиня. И я совсем не устала.

Монтрейн удивленно приподнял одну бровь, словно правда была известна ему одному. А правда заключалась в том, что Маргарет почти лишилась сил.

Наконец она опять заснула. Присутствие мужа добавляло ей спокойствия, к тому же он продолжал держать Маргарет за руку, даже когда она спала.

Увидев входящего в комнату кучера, герцог Таррант нахмурился. До сих пор Питер никогда не подводил его.

Таррант отошел в сторону – ему было необходимо держать с ним дистанцию. Питер просто склонил голову, молча ожидая словесной порки. Питер любил своего господина точно так же, как побитая собака любит своего доброго хозяина. До этого дня герцог Таррант всегда был добр к нему.

– Она не погибла, – сказал Питер, – но, кажется, я ранил ее.

– Ты дурак, – тихо проговорил Таррант. – Тебе было велено убить ее. Или его. У тебя было две мишени, Питер, и ты все же умудрился промахнуться!

– Да, ваша светлость, – поднимая глаза на герцога, вымолвил Питер. Его лицо совсем побелело, но он не стал отворачиваться – хотя бы это было в его пользу. – Мне сделать еще одну попытку?

– Ты полагаешь, они дадут тебе еще один шанс? – сардоническим тоном спросил Таррант. – Будь я на месте графа Монтрейна, я бы все силы направил на поиски убийцы. Да одного взгляда на твою физиономию достаточно для того, чтобы навсегда тебя запомнить и разыскать, Питер! – На его лице мелькнуло подобие улыбки. Герцог встал и подошел к двери. – Нет, – сказал он, отворяя дверь и отходя в сторону, чтобы пропустить кучера. – Мы подождем некоторое время, чтобы нанести неожиданный удар. Но уж тогда не промахнись, Питер.

Захлопнув за слугой дверь, герцог Таррант оглядел библиотеку. Опять эта Маргарет Эстерли доставляет ему беспокойство. Будь эта женщина поближе к нему, он бы придушил ее собственными руками.

Застыв в дверном проеме, Элизабет так долго смотрела на брата, что это начинало раздражать его.

– Не думаю, что я слишком изменился с тех пор, как мы виделись в последний раз, – сухо промолвил Хоторн.

– Нет, Майкл, – тихо сказала сестра. – Просто мне пришло в голову, что выглядишь ты ужасно, как будто совсем не спал.

– Честно говоря, если и спал, то совсем немного, – признался Монтрейн.

– Мама слегла с головной болью, но при этом она не забыла запретить мне навещать тебя, – сообщила Элизабет, пройдя наконец в холл. Смайтон вышел ей навстречу и слегка поклонился. Сестра Майкла так приветливо улыбнулась старику, что хмурое выражение его лица немного смягчилось.

– Так зачем же ты явилась? – недоумевал Хоторн.

– Разумеется, для того, чтобы помочь, Майкл, – заявила Элизабет, стаскивая с рук перчатки. – Мама постоянно стонет, в ее громких причитаниях без конца слышатся слова «скандал» и «финансовый крах». К тому же она беспрестанно повторяет имя Хелен Киттридж. Мама считает твою женитьбу безумием.

– Как она так быстро узнала о ней? – осведомился Майкл. Впрочем, удивляться особо нечему – сплетни распространяются по высшему свету со скоростью звука.

– К нам на днях заходил доктор – он навещал Шарлотту, она что-то чихала целую неделю... Ну вот, – затараторила Элизабет, – доктор оказался весьма разговорчив. Кстати, – зашептала Элизабет, отвернувшись в сторону, – врач сказал, что, возможно, Шарлотта слишком чувствительна к лондонскому воздуху. Стоит ли говорить, что после этого заявления она еще больше огорчилась.

– Ты тоже недовольна моей женитьбой? Как и мама? – сменил тему разговора Хоторн, глядя прямо в глаза любимой сестре и готовясь выставить ее из дома, если только она посмеет сказать что-то нехорошее о его жене.

Элизабет спокойно выдержала этот твердый взгляд – впрочем, как обычно. Через минуту она улыбнулась.

– Прежде чем я отвечу тебе, ты должен ответить на два моих вопроса, Майкл, – промолвила она лукаво.

– Что ж, давай, задавай свои вопросы, – бросил Монтрейн, сложив на груди руки.

– Маргарет знает латынь? – спросила Элизабет.

– Нет, – покачал головой Хоторн, чувствуя, как на его лице расползается улыбка.

– Ты любишь ее? – Улыбка Элизабет была очаровательной.

– Вот что, давай-ка остановимся на первом вопросе, – оборвал ее Хоторн.

– Ага, значит, любишь! – воскликнула Элизабет. – Иначе бы ты так не скрытничал. Ты же никогда не говоришь о важных для тебя вещах.

Майкл, по обыкновению, приподнял одну бровь, поглядывая на сестру. Та осторожно продвигалась к лестнице, не переставая улыбаться.

– Куда это ты направляешься? – спросил Хоторн.

– Как это куда? Повидаться со своей новой родственницей, разумеется, – ответила Элизабет. – Можешь не сомневаться, сиделка из меня лучше, чем из тебя.

Монтрейн стал подниматься наверх вслед за сестрой. Похоже, остановить Элизабет можно лишь одним способом – потащить ее вниз.

– Рана очень серьезная? – поинтересовалась Элизабет, глядя на брата сверху вниз.

– Ее ранили в плечо, – коротко ответил Хоторн.

– Но почему кто-то стрелял в твою жену? – не унималась Элизабет.

– Полагаю, все это сообщил тебе доктор? – сердито спросил Майкл.

– Нуда, кто же еще! И еще он рассказал нам, что ты скоро станешь отцом! – выпалила Элизабет. – Ну разумеется, он это шепотом говорил маме, не зная, что я все слышу.

– Но ты и не подумала уйти подальше, чтобы не слушать, да? – сухо сказал Монтрейн.

Элизабет остановилась.

– Вот что, братец, известно ли тебе, что из тебя выйдет отличный отец? Но ты чересчур скрытен, Майкл. Думаю, это из-за того, что ты годами был занят только цифрами.

– Честно говоря, я бы не хотел, чтобы ты так много знала, – промолвил Хоторн, не удивляясь, что девушке все о нем известно. Графу была бы отрадна мысль о том, что его работа держится в секрете, но идиотское прозвище, которое дал ему Бэбби, поставило на этом крест.

– Ты же знаешь, что в Лондоне всем все обо всех известно, – заявила Элизабет. – В этом городе ничего не скроешь.

Покачав головой, Майкл отворил дверь в спальню и пригласил сестру войти.

– Маргарет, это моя навязчивая сестра Элизабет, – представил Монтрейн жене сестру.

– Это он нарочно так обо мне говорит, – вмешалась Элизабет. – Вообще-то я хорошая, и все меня любят.

Маргарет уже проснулась и сидела в постели. Услышав слова Элизабет, она повернулась и улыбнулась мужу с сестрой.

– Я пришла, чтобы стать тебе сиделкой и подругой, – сообщила Элизабет.

– Я еще не говорил тебе, насколько самонадеянна моя сестра? – спросил Хоторн у Маргарет.

Элизабет нахмурилась, а затем с приветливой улыбкой посмотрела на Монтрейна.

– Приличными темами обсуждения во время визитов считаются погода и чьи-то помолвки, – проговорила девушка. – Но я только что прочитала очень интересный роман, – прошептала она, обращаясь к жене брата. – И еще мне очень хочется узнать, как вы с Майклом познакомились.

Хоторн посмотрел на жену, несколько мгновений она выдерживала его взгляд, а потом отвернулась.

И вдруг ему пришла мысль, поразившая его, словно молния: «Я не могу жить без нее». Как странно, что в это мгновение он вспомнил слова отца. Или, возможно, начал понимать, насколько глубока была любовь его отца к одной женщине.

Хоторну захотелось прогнать сестру, заключить жену в объятия и объяснить ей, почему он не может говорить, почему дыхание так внезапно замерло у него в груди. Желание поступить именно так было невероятно сильным, но присутствие сестры мешало Майклу.

– Мы вполне обойдемся и без тебя, Майкл, – заявила Элизабет, ласково, но настойчиво выталкивая его из комнаты. – Маргарет нужна подруга, и я готова занять ее место.

Лишь выражение лица Маргарет заставило Монтрейна подчиниться. Казалось, жена очень заинтересовалась словами его сестры.

Хоторн спустился вниз на несколько ступенек, а затем остановился и изумленно оглянулся на дверь спальни. Женский смех редко звучал в этом доме. Странно, но очень приятно было слышать его.

Спустившись наконец вниз, граф долго стоял в холле, глядя на потолок и думая о том, что он окончательно стал глупцом. Ради Маргарет, ради ее любви он с готовностью распрощался со своими поместьями. Сила собственных чувств поражала его.

Он обязан обеспечить ее безопасность. Хоторн отправил Смайтона навести справки о странной карете, запряженной четверкой лошадей, но никто из соседей ничего не знал и не видел. Роберта в Лондоне не было – наверняка его отъезд был каким-то образом связан с кириллическим шифром, а с кем-то другим Монтрейн не хотел обсуждать покушение на жизнь жены.

Из предосторожности Хоторн уничтожил все свои заметки, касающиеся расшифровок и взломов кодов, особенно те, которыми он занимался в последнее время. Если что, был уверен Монтрейн, память его не подведет.

Он по мере возможности сократил свою деятельность, предпочитая оставаться рядом с Маргарет. Охранять покой жены стало для графа Монтрейна самым важным делом.

Но в биографии Маргарет не было темных пятен, не было эпизодов, которые могли вызвать чье-то недовольство. Она вела простой, чуть ли не затворнический образ жизни. Если, конечно, не считать того факта, что однажды несколько месяцев назад она оказалась на темной террасе.

Единственной тайной Маргарет было любопытство, в котором она с легкостью призналась. «Порой мне казалось вызывающим читать записки Августина», – говорила она ему.

Граф Монтрейн открыл ящик стола и положил туда заметки, которые сделал, читая одну из книг. Он начал снова читать «Записки». Уже почти не обращая внимания на содержание книги, Хоторн проглядывал чьи-то пометки на полях и в началах глав, делал кое-какие добавления к ним, заполнив почти все поля книги.

Пробежав глазами столбцы цифр и букв, Хоторн заметил в них некий порядок. Код? Едва ли это возможно. Скорее всего это печатник оставлял в книге какие-то пометки для переплетчика.

И все же книги часто использовались для передачи зашифрованных сообщений. Обычно этот способ применялся для того, чтобы с помощью определенных цифр находить нужные слова в строчках и абзацах. Если записать их, можно составить предложение. Не самая надежная система шифровки.

Черт, слишком он торопится! Монтрейн постарался взять себя в руки и принялся за работу, полностью погрузившись в обдумывание открывавшихся перед ним возможностей.