—46-

Все вокруг умильно смотрели на радующихся встрече девушек. Их объятия прервал отнюдь не сентиментальный оборотень.

— Достаточно кошачьих ужимок. — резко произнес он — Надо прервать колдовство.

— Тебе-то, что за дело? — так же резко ответил Тлж — Ты ведь слуга Верховного Повелителя. Радоваться должен любому Злу.

— Верховного Повелителя больше нет. — оборотень оскалил зубы — А с демоном-котом у меня собственные счеты. Мог прибить его жалкое человеческое тело, да оставил на волю жертв. А ведь уже кулак сжал! Ангрий никогда не бросает дело на полпути. Кстати, — как бы случайно поинтересовался он — а где Верзун?

— Пропал в темном-претемном лесу. — ответил Веселун в теле Гее — Но может мы пойдем? Люблю пообщаться с демонами. У них такое специфическое чувство юмора.

— Опять тело погубишь. — проворчал оборотень — Пошли.

Первым за оборотнем двинулся старый Солпо, его губы были крепко сжаты. Враг, погубивший его внука, должен был умереть. Следом пошел Антифрикцио, потом Гее, а вместе с ним Веселун. Лина, Корделия и Тхара шли плечом к плечу, за ними торопилась Члерка. Самым последним шел Тлж, он постоянно оглядывался. Куда же все-таки пропали Верзун с Корделией?

Кусты все приближались, один даже прикоснулся веткой к ноге Верзуна, осторожно

пощупал. Тело непригодно для питания, просигналили ему нервные окончания, на удобрение не подходит. Корделия скорчилась на большом теле Верзуна, подобрала ноги. Она обреченно смотрела на Древовидные Существа, вот одно из них тянет веточки-паутинки к ее лицу. Девушка закрыла глаза, в груди зарождалась неведомая сила, она превращалась в музыку. Не в силах сдерживать в себе магическую музыку дочь лерды запела:

Верзун пошевелил рукой, боль ушла. Сердце билось ровно и четко, как часы. Ощутил на себе дрожащее тело девушки. В свободной от каменной тюрьмы душе шевельнулась нежность. Он обнял Корделию, встал, девушка не прекратила петь. Кусты замерли вокруг, не в силах пошевелиться. Музыка заковала их в прочные кандалы звуков. Верзун сделал шаг, другой, тело послушно выполняло команды мозга. Вскоре он уже подбегал к стражу, Корделия перестала петь, обняла его за шею. Интересно, слышал ли он ее признание? Посмотрела на него, на неподвижном лице ни тени эмоций. Вздохнула, и обняла покрепче.

Колдун размахивал руками, произносил заклинания на разные голоса, потом бросил книгу на землю.

— Не получается. Но почему? Все делаю правильно: начертил круг, в центре капелька крови, читаю заклинание. Почему демон не идет?

В центре круга неожиданно материализовался маленький демон. Ростом с мышонка, мохнатенький, зубами он упирался в землю.

— Слышь мужик, — пробасил демон. — Обед у нас. Подожди еще пару минут, пока наши соберутся.

— Ваши? — обалдело произнес колдун. — Но я хочу только одного демона. Не желаю брать вас мелким оптом.

— Ты назвал меня мелким? Меня?

Демон стал меняться на глазах. Он вырос до размеров некрупного слона, пушистая шерстка превратилась в свалявшуюся паклю неопределенного цвета, зубы выросли до вздувшейся от мускулов груди. Демон проревел трубным голосом:

— Теперь ты считаешь меня мелким?

Пока колдун раздумывал над ответом, в кругу появилось новое действующее лицо. Антифрикцио, который всегда оказывался впереди, когда приходили неприятности, не остался в стороне и в этот раз. Предательски подставленная оборотнем подножка вывела его на линию фронта, он упал под ноги демону.

Причем, падая, оскорбительно плюнул порождению тьмы в рожу. Плюнул тоже нечаянно.

Демон изумленно посмотрел на человека, провел лапой по щеке, на ладони остался влажный след. Демон взревел. Тлж уважительно посмотрел на Антифрикцио, поступок человека был неожиданно смел. Храбрый Антифрикцио от страха не мог сдвинуться с места, но со стороны казалось, что его удерживает от бегства невероятная отвага. Острые когти уже коснулись тонкого горла, когда лапу перехватила мускулистая рука.

— Я считаю тебя мелким глупым уродцем, — голос Ангрия звучал буднично, словно он сообщал о пригоревшей на плите каше. Демон всхлипнул как обиженный ребенок, резко уменьшился в размерах и завопил, глотая слезы:

— Мама, папа, а меня оборотень обзывает нехорошими словами.

Рядом материализовались еще два демона. Увидев, одного из них Иган встрепенулся, перед ним стоял ЕГО демон. Колдун потеряно смотрел на происходящее, за долгие годы своей жизни он вызвал немало демонов, но детеныша видел впервые. Оказывается, демонические создания могли размножаться! Невероятное открытие, оставалось только додумать, как им воспользоваться. Может заполучить демоненка и вырастить как собственного сына? Демоны не отличаются острым умом и долгой памятью. В мозгу горбатого колдуна начали проноситься картины завоевания мира с помощью персонального демона, когда их прервали самым бесцеремонным образом. Иган оттолкнув колдуна, с распростертыми объятиями бросился на более крупного демона.

— Демон, друг, я нашел тебя, — он разорвал рубашку на своей груди. — Войди в меня, предатель. Пусть в моем тщедушном человеческом теле поселится непобедимая демоническая сущность.

— Вроде неудобно как-то, — демон почесал затылок. — Больше одного раза в одно тело селиться не принято.

— Мы погубим душ больше, чем ты сможешь съесть. — пообещал Иган.

— Согласен.

— А я не согласен, — возмутился горбатый колдун. — Я вызвал вас.

— Оторвал от обеда, — проворчал демон.

— И что я получаю? — не слыша, продолжил колдун. — Ни-че-го.

— Ну зачем вы так, — ласково промурлыкала демоница. — Вас мы тоже не обделим. Получите оплатой…

Она коротко взмахнула рукой, разрезая строптивого колдуна на две ровные половинки.

…— смерть.

Колдун удивленно посмотрел на себя с двух сторон, упал. Под мертвым телом расползлась лужа крови, ее жадно впитывала земля, стараясь не упустить ни капли. Лину стошнило прямо на Гее, тролль брезгливо поморщился, отодвинулся к Тлжу. Иган сверлил демона умоляющим взглядом, книга выпала из дрожащих от волнения рук. Члерка, которая не сводила глаз с Игана, успела подхватить ее. Демоница двумя пальчиками вытащила теплое сердце колдуна из тела, проглотила не разжевывая. Взяла на руки своего мохнатого ребенка.

— Дорогой, не задерживайся надолго.

Она пропала. Демон вздохнул, посмотрел на Игана. Не так уж весело жить в трусливом до дрожи человеке, того и гляди обмочится. Хотя, если вспомнить, хорошего было больше. Кровь, свежие сердца, агонизирующие людишки. Оставалось уладить маленькую проблемку.

— Слышь, человек, тебя все еще преследуют жертвы?

— Преследуют, — скорбно покачал головой Иган. — Никак не отцепятся, проклятые.

— Значит придется звать Ди, Би, Ла, — приуныл демон.

— Да скорее же, — не выдержал Иган. -Вселяйся в мое тело. Вспомни кровавые пиры, души томящиеся в беззащитных сердцах. Демон ты или баба.

— Демон, — монстр все еще раздумывал -Только от тебя проблем больше, чем выгоды.

— Вспомни, — Иган начал икать от волнения. — Я никогда не противоречил твоей свирепости, постоянной жажде убийства. Я тоже наслаждался. Кишки ползли по земле как змеи, когда мы вспарывали животы, трупы появлялись неожиданно, где бы мы ни оказались.

— И здесь тоже, — демон смотрел за спину Игана, на его морде появилась брезгливая гримаса.

Все дружно посмотрели за спину икающего мужчины. В освобожденный от деревьев коридор вползали мертвецы, они медленно поднимались, неподвижные лица поворачивались в сторону Игана. А потом…Селена не поверила своим глазам, продолжающий икать человек бросился к демону на шею. Он обнял лохматое чудовище со страстью влюбленного, прижался к его груди. Ошалевший, от проявления подобных эмоций, демон рассеяно ткнул мощной лапой с острыми когтями в живот человека. Иган дернулся, но рук не разжал. Селена взвизгнула, прижалась к Лине, Гее с Тлжем инстинктивно прикрыли их своими широкими спинами, загородили от опасности. Веселун не проявлял ожидаемого красноречия, Ангрий раздраженно поглядывал на Гее. Тот вел себя слишком нормально, даже грусть в глазах появилась.

По ногам Игана потекли тоненькие струйки крови, они расширялись, ручьями стекали на землю, стремились слиться с кровь колдуна. Демон попытался оттолкнуть умирающего человека, но руки последнего не разжимались. Появилась демоница, укоризненно посмотрела на демона:

— Стоит тебя оставить только на минуту, как ты изменяешь.

— Так то ж мужчина, — покраснел демон.

— А что, мужчину и любить уже нельзя, — поправил прическу Гее, шаловливо глядя на демона. Ангрий довольно улыбнулся, наконец-то Веселун заговорил. Теперь его не остановишь, заговорит любого до белой горячки.

Демон напряг мускулы торса, послышался хруст костей, глаза Игана выпучились как у рака. Лину опять стошнило, но никто и не заметил. Иган отступил на шаг назад, закачался, глядя на свои руки. Руки остались на демоне, оторванные по плечи, в разрывах зияли кости, мышцы вперемешку с кровавым мясом. Иган в последнем усилии повернулся к неподвижно стоящим трупам:

— Простите меня, — голос был жалобным прерывающимся.

Мертвые медленно подходили к шатающемуся человеку, окружили со всех сторон. С каждой минутой их прибывало все больше. Живые отошли в сторону, глядя на безмолвные трупы. Жертвы между тем дружно вонзили в человеческое тело острые зубы, Иган закричал. Трупы рвали его на куски, стараясь причинить как можно больше боли, больше, чем он им.

Демон погрозил кулаком Гее, тот показал в ответ язык. Потом показал козу, «большие уши» и похлопал себя по заду. Демон ошалел.

Веселун в теле Гее между тем не собирался успокаиваться.

— Демон, а демон, давно ли ты мылся. Вонь стоит коромыслом. Не от тебя ли? Ах, нет, я ошибся. Это от трупов. Прости меня, Турррплок.

— Веселун, ты, что ли? — прорычал демон.

— Я, дружище! Сижу в теле тролля, развлекаюсь, как могу. Только развлечений-то практически и нет. Скучный он. Может, сходим в кабачок? Я знаю прекраснейший кабачок, там всегда свежие сердца и души. Прямо на тарелочках.

— Врешь. — не поверил Турррплок.

— Слово Веселуна. Сто веков душ не видать. Давай-ка плюнем на этих короткоживущих и пойдем в Мир Десяти Солнц.

— Ну, не знаю. — замялся демон, предложение было слишком заманчивым.

— Я там ведьмочку знаю. Ей только во сне намекни, что сапфир подаришь, так разом вызовет. — продолжал уговаривать Веселун.

— И чего он так старается? — прошептала Тхара оборотню, тот только ухмыльнулся.

— Так его хлебом не корми, дай кого-то разыграть. Этот проказник не ест души. Питается розыгрышами и шутками. Иногда он злой, порой добрый. Он — Большая Шутка Солнцеликих Богов.

Изо рта Гее между тем выползло нечто невидимое, на глазах у изумленной публики обрело желтый цвет. Молодой тролль без сил упал на траву. Веселун пропищал, обращаясь к демону.

— Пошли веселиться, демон.

— А-а-а, пошли. — они исчезли.

Пентаграмма засеребрилась, внутри нее заклубился туман, постепенно принимая формы женских тел. Когда фигуры обрели плоть, мужчины ахнули. Безупречно гладкая кожа, длинные ноги, роскошные золотистые волосы, волнами ложащиеся вокруг утонченного лица. Большие раскосые удивленные глаза цвета неба, губки бантиком, слегка удлиненный нос классической формы. Осанка королев: гордо выпрямленная спина, походка элегантная и сексуальная одновременно. Только большое родимое пятно в форме змеи и черные крылья слегка портило совершенный облик. Это были суккубы. Их было четверо. Они ласково улыбались, протягивали руки, звали мужчин.

Селена, Лина, Тхара и Члерка стояли неподвижно, сила суккубов сковала их, лишила возможности двигаться. Они ничем не могли помочь мужчинам, были совершенно беспомощны и беззащитны.

Ангрий был покорен, околдован, зачарован. Таких прекрасных женщин он не видел никогда. Что с того, что их ногти больше похожи на стальные когти, а зубы острые как у акул. Он хотел их со страшной силой, но не сделал даже шага навстречу. У оборотня было много достоинств, и одно из них спасло ему жизнь. Мужская гордость. Ведь женщины призывали не его одного, а всех мужчин стоящих у пентаграммы. Ангрий с силой укусил руку, стараясь избавится от наваждения.

Гее равнодушно смотрел на суккубов. Женщины его не привлекали. Только инкубы могли угрожать спокойствию Гее. Когда молодого тролля покинул Веселун, вместе с ним ушли и дурашливость, смех. Глаза Гее стали грустными и почти безжизненными. Он тосковал о погибшем возлюбленном.

Солпо не смотрел на женщин во все глаза, на миг он ощутил себя молодым и полным сил. Он сделал шаг вперед, потом еще. Суккубы были совсем близко. Они звали старого Солпо, обещали крепкие объятия, сладкие поцелуи. Старик уже поднял ногу, готовясь сделать последний шаг, когда ощутил на своей грубой руке маленькую детскую ручку. Тонкий мальчишеский голос произнес: «Не надо, дидо. Это плохие тети». Солпо оглянулся, рядом никого не было. Наваждение покинуло его, дед тихо опустился на землю.

Суккубы зашипели, удвоили силу очарования, глядя на Тлжа и Антифрикцио. Те не в силах сопротивляться медленно пошли к суккубам.

Как и ожидал Верзун, дерево-страж оказалось дубом. Толстые ветви провисли почти до земли под тяжестью желудей, крона дерева казалась пушистой шапкой волос. Дуб был стар, мудр, много видел за свою жизнь. Он не стал ни о чем расспрашивать спешащих путников, просто открыл Дверь в их мир, на Землю. Корделия тихо шепнула дубу:

— Спасибо, доброе дерево.

Ей показалось или она действительно услышала в ответ, «пожалуйста»? Дверь захлопнулась, они снова были на Земле, в том самом лесу, откуда пропали.

Верзун первым ощутил неладное, по спине пробежались мурашки. Так он чувствовал себя только один раз, когда суккубы уничтожали его племя. Осторожно поставив крылатую девушку на Землю, он погладил ее по щеке.

— Ты должна остаться здесь. Ни в коем случае не ходи за мной. Когда будет можно, я тебя позову.

— Я не могу покинуть тебя!

— Я прошу тебя. Останься, ты только будешь сковывать меня.

— Нет. — у Корделии началась истерика — Я не покину тебя.

— Что ж, у меня не остается выбора.

Через минуту крылатая девушка сидела в глубоком дупле со связаными руками. Верзун провел рукой по мягким волосам, она укусила его за руку.

— Ты бесчувственный, Верзун.

— Но ты все равно любишь меня. — улыбнулся он — Поверь, я сделал это ради твоего же блага.

— Так ты слышал меня? Я же Верзун, сильный, бессмертный, неуязвимый и всезнающий.

Он ушел. Корделия задумчиво посидела, вздохнула. Конечно, приятно, когда о тебе заботятся, но она должна помочь Верзуну. Связав, он хотел уберечь от страшной беды. Суккубы, Корделия была уверена, что дело именно в них. Девушка изогнулась, вытащила из глубокого сапога острый ножичек, постепенно смогла перерезать веревку. Потерла кисть руки, на ней остался след веревки. А потом она услышала крик.

Верзун бежал к опушке леса, деревья безмолвно торопили его, убирали с пути ветви и корни. Он сбросил сапоги, выпустил когти, ступни покрылись зелеными чешуйками. Мощными прыжками Верзун приближался к цели. Когда он выбежал на опушку, Тлж и Антифрикцио стояли у самой черты пентаграммы, в шаге от них на земле сидел Солпо. Верзун перевел взгляд на пентаграмму.

Внутри звезды стояли те, кто стал орудием убийства в руках Темноликих Богов и смертью Верзунов. Они были также прекрасны, как в его воспоминаниях. Сердце Верзуна сжалось, но он не был больше юным глупцом, который видит только то, что хочет. Его глаза отметили твердые когти на нежных ручках, острые зубы, лица были слегка треугольной формы, большие глаза. Движения слишком грациозны и пластичны, словно они лишены костей. Женщины напоминали больших оживших змей.

Тлж придвинулся к пентаграмме, его почти коснулась белая рука суккуба. Громадным прыжком Верзун перекрыл расстояние до пентаграммы, оттолкнул Тлжа и Антифрикцио. Прикоснувшись к любому живому существу на линии пентаграммы, суккубы получили бы возможность вырваться на поверхность Земли. Из глаз Верзуна вырвались синие лучи, они образовали подобие купола. Купол накрыл суккубов, затем стал уменьшаться в размерах, врастать в землю. Суккубы завизжали, когти бессильно заскребли по светящейся синей поверхности. Потом вместо женщин в куполе заклубился туман, пентаграмма опустела.

Селена опустилась на землю, слишком много переживаний для девушки-тролля, рядом примостилась Лина. Члерка не двинулась с места, переводя дух. Только Тхара настороженно принюхивалась, потом открыла рот и…

…Полузверь издавала пронзительные звуки, глядя на высоких худых людей, молча сползающих со стволов деревьев. Ангрий поморщился.

— Заткнись, глупышка. Что орешь, как потерпевшая?

— Этт-тт-то паукккк-ккки, — дрожащим голосок Тхары вызвал легкое недоумение у Лины. Она-то считала, что подруга не знает страха.

Тхара и правда не часто проявляла эмоции. Но попробуй оставаться спокойной, когда на тебя наступают полчища людей-пауков с вытянутыми синими лицами.

Селена, благоразумно спрятавшаяся за спину брата, рассматривала новоприбывших. Ничего особенного и страшного. Обычные люди: чуть вытянутые челюсти, утолщающееся в талии туловище, две руки… четыре… шесть… восемь рук. Ой, мамочка! Да они же монстры! Селене показалось, что спина брата недостаточно широка для защиты. Девушка нашла более надежное убежище, перебежав за Члерку.

Члерка тряслась мелкой дрожью. Незнакомцы пугали ее. Потихоньку передвигаясь, она постаралась укрыться за стариком, но опоздала. Старик сам прятался за Гее, вместе с Антифрикцио, Линой, Тлжем и Ангрием. Женщина-тумба заметалась. Воспользовавшись моментом, Гее спрятался за ее мощной фигурой. Теперь уже металась вся компания. Не выдержав напряжения, Члерка упала в обморок, причем весьма удачно, за спиной Верзуна.

Верзун неторопливо приводил ноги в порядок, даже не взглянув на новоприбывших. Со ступней исчезли чешуйки, когти втянулись в пальцы. Пауки не пугали его, всего лишь насекомые переростки.

В пентаграмме материализовался демон, на его плече сидел Веселун. С интересом посмотрели на происходящее. Демон смачно рыгнул, нарушил линию луча пентаграммы, снова рыгнул. Исчез в струйке дыма.

Из-за деревьев показалась Корделия. Искоса взглянула на Верзуна. Тот в ответ широко развел руки. Девушка прижалась к его широкой груди. Незнакомцы с холодными неподвижными глазами приближались.

—47-

Кошка вырывалась. Попытка убежать от Крылатых людей закончилась фиаско. Не смотря на предупреждение Шамана держаться подальше от опасного места полного мертвецов, один из юношей, самый храбрый или самый глупый, презрел запрет. Отчаянным рывком ринувшись вниз он схватил священное животное, поднял в воздух.

Шаман посмотрел в сторону смельчака: исцарапанное лицо, на руках застывшая кровь. Да… зрелище не из приятных. Красавец превратился в урода, вряд ли такие царапины заживут без следа. Девушки любить не будут. Правда одна из них уже смотрит в восхищении, губки облизывает. Неужто, правда, что шрамы украшают мужчин? Может и себе завести парочку? Шаман задумался, всерьез обдумывая данную мысль.

Кошка заорала, заставив Шамана поморщиться. Была бы здесь его младшая самая любимая жена, разом усмирила бы… священное животное. Но красавица сбежала. Он вздохнул. Теперь придется самому как-то выкручиваться. Шаман поднял руку, он всегда перед началом речи использовал данный жест для привлечения внимания.

— Собратья мои, возлюбленные соплеменники. То, что мы считали добром, оказалось злом. Это животное, — он взял на руки притихшее животное, — пришло к нам от Темноликих Богов.

Крылатые люди ахнули, укоризненно посмотрели на пушистое животное. Как они могли так ошибаться. Кошка неожиданно вывернулась и укусила Шамана за руку. Он заорал во весь голос, и совсем не песню, девушки даже покраснели, взмахнул рукой.

Некоторое время маленькая часть Крылатого племени смотрела на падающее пушистое тельце. Затем, опомнившись, ринулись вниз, спасать священное животное. Последним, летел отчаянно ругающийся Шаман.

Кошка бежала по лесу. Над ней плотной тучей летели Крылатые люди, периодически кто-либо из них пытался схватить ее за пушистую шерстку. Но поймать юркое животное в лесу не так просто, как могло бы показаться. Кошка пряталась под корни, едва чувствовала опасность.

Шаман, устав взывать к благоразумию соплеменников, устало плелся позади священного животного. Его крылья бессильно повисли. Иногда Шаман поднимал голову, смотрел на юношей и девушек парящих над деревьями и думал, что они глупее, чем он предполагал. Кто же ловит «рыбу» голыми руками, хоть бы сачок взяли или сеть. Вот он умный, идет по следу, спустившись с неба на землю, догонит и поймает животное своими руками. Поэтому и Шаман, что самый умный.

Кошка насторожилась, замерла. Шерсть на загривке встала дыбом, она зашипела. Не замечая ничего необычного в ее поведении, Шаман подкрался сзади и уже потирал руки, когда его вежливо похлопали по плечу. Он отмахнулся. Ему взъерошили волосы. Шаман пропел:

— Братья мои, что ж это такое, Оставьте меня, охотника, в покое.

— Крылышки, — скрипучий голос, раздавшийся из-за спины, сопровождался выкручиванием крыльев.

— Отпусти, — попытался вырваться шаман, но не тут-то было. Слегка дебильный голос продолжал вопить.

— Старший братик, а я крылышки поймал.

— Отстань, — донеслось из-за соседнего дерева, — не видишь, я к обеду готовлюсь.

— А здесь еще киска, — восторгался неизвестный придурок.

Шаман услышал, громкое шипение кошки, и понял, что кошка тоже попалась. На этот раз ответили с другой стороны:

— Номер сто двадцать пятый, вы мешаете процессу подготовки праздничного стола, — голос был похож на женский, но с теми же скрипучими интонациями.

— А что это значит? — поинтересовался номер сто двадцать пятый. На этот раз ответили многие:

— Заткнись!!!

— Ну и ладно, — обиженно ворчал номер сто двадцать пятый, уходя. Он не выпустил из рук крылатого мужчину и кошку, хотя пушистый комочек царапался и вырывался. Шаман тоскливо смотрел в небо, полузакрытое ветвями деревьев и тоскливо думал о том, что его бросили. Глупцы, они не смогут жить без него, своего ШАМАНА. Внутри его рождалась грустная песня, когда уже не стало сил держать ее в груди, шаман открыл рот и запел:

Возникла заминка, шаман никак не мог подобрать рифму словам «неведомо куда». «Забытые года»? Нет, может «ездюка»? Надо припомнить есть ли такое слово, хотя…Сии серьезные рассуждения прервал скрипучий голос:

— Сто двадцать пятый я. В моих ты лапах.

— Простите, пожалуйста, вы не подскажите в какой именно лапе? Левой или правой? Пригодиться для последующих песен.

— В одной из восьми. А о каких «последующих» песнях ты говоришь? Что-то я не понял вопроса.

— Певцу невозможно рот заткнуть, — горячо воскликнул Шаман.

— А я и не собираюсь тебе рот затыкать, — сто двадцать пятый не мог понять, почему приходится объяснять такие очевидные вещи. — Я тебя съем.

— Почему? — оторопел шаман.

— Ну… -замялся сто двадцать пятый, — не знаю. Мы, пауки, всегда так поступаем.

— Па-па-па-у-у-ки-ки-ки? — переспросил Крылатый мужчина в легкой панике.

— Ты не любишь пауков? — в скрипящем как несмазанная телега слышались нотки недовольства. — Почему? Мы такие хорошие!

Шамана бесцеремонно поставили на землю, кошка, воспользовавшись моментом, вырвалась и убежала, оглашая лес громким мяуканьем. На крылатого мужчину смотрел ребенок: маленький худенький, с восьмью ручками. На каждой ручке по шесть тоненьких пальчиков, взгляд чистый искренний. Ребенок протянул к Шаману руку, тот вздрогнул, вспомнив, как тянула его за собой данная ручка. Стальной канат на подъемном кране, не меньше. Ребенок погладил его по пушистым волосам:

— Ты такой хороший, я не буду тебя кушать. Я открою секрет. Никому не расскажешь?

— Нет, я же Шаман, — Шаман открыл глаза.

— Я люблю морковку.

— У тебя будет столько морковки, сколько пожелаешь. Я большой человек в своем племени.

— Честно-честно? Не обманешь? А то один человек меня обманул.

— Что за человек?

— Он был весь заросший шерстью. Серый человек. А лицо похоже на то животное, что сейчас убежало. Все наши пошли убивать какие-то цветы…тюльпаны, а я остался. Вернее меня оставили сторожить его, а он убежал. Сказал, что в подвале спрятал морковку, для меня, я пошел. Там было столько коридоров, я ходил-ходил. Вышел, а серого человека нет. Мой старший брат потом мне подзатыльник дал.

— Ну это не страшно!

— Ага, подзатыльник всеми восьмью лапами. Скажете тоже, это больно. И мне запретили кушать морковку. Теперь я ем только мясо, -ребенок жалостливо посмотрел на Шамана, тот торопливо принялся убеждать.

— Не стоит все принимать так близко к сердцу. Я не обижусь, если ты меня не сьешь. А куда побежала кошка?

— Пушистый комочек побежал туда, мистер Шаман.

— Пошли туда, побыстрей, сто двадцать пятый.

— Мистер шаман…вы только не обижайтесь, -ребенок глубоко вздохнул, собираясь с силами. -

Вы могли бы называть меня Морковкой, а не сто двадцать пятым?

— Но это же девчачье прозвище!

— А я и есть девочка.

— Хорошо, Морковка.

Шаман взял девочку за одну из восьми лапок, и они пошли по следам кошки.

—48-

Деревья прикрывались ветками, восьмирукие существа с легкостью поднимали с земли сухие стволы, тяжелые камни, отбрасывали их в сторону. Верзун с невозмутимым лицом наблюдал за Пауками, он знал их повадки. Запугать, а потом спокойненько отобедать жертвой, которая после подобных демонстраций обычно не в силах сопротивляться. От спокойно стоящего нелюдя веяло такой нечеловеческой силой, что Пауки в недоумении остановились. Задние ряды подзуживали передние, призывали к нападению. Ведь позади нелюдя столько прекрасной еды: податливой, высококалорийной, прямо слюнки текут. Передние ряды возражали, что мертвому пустой желудок ни к чему.

Антифрикцио набрался смелости, вышел из толпы и встал слева от Верзуна, справа уже стояла Корделия. Тлж помялся, тоже вышел вперед. Ему стало стыдно, что трусливый человек оказался смелее свирепого тролля. Гее сурово сдвинул брови, он будет биться до последней капли крови. Жди меня Авр. я скоро. Только оборотень и старик не спешили пополнить строй храбрых мужчин: оборотень выжидал, а Солпо утешил себя тем, что давно уже не мужчина. Лина придвинулась к Тхаре, Селена придвинулась к Лине.

Они стояли плечом к плечу, воины, готовые сражаться до победы. Верзун отметил, что на серьезных лицах нет страха.

Пауки, видя подготовку противника к бою, скоренько провели пересчет личного состава. Построились в колонну по четверо, посовещались, перестроились полукругом. «Вкусный обед» нежданно-негаданно оказался с зубами, когтями и явно не хотел, чтобы его съели. А ведь казалось так просто: пришел, поел, поспал, ушел. Не вышло. Старый паук под номером пять вещал:

— Трудные времена настают, братья. Раньше пища никогда не сопротивлялась, даже сама в рот лезла. Но мы не сдадимся. Ведь мы, ПАУКИ! Сильные духом и телом создания Солнцеликих Богов. Нам никто не страшен, даже…

— Пирановцы! — раздалось совсем рядом, кажется кричал восемьдесят третий.

— Да, даже пирановцы нам не страшны! — с энтузиазмом закончил пятый.

— Да нет же! — не успокаивался восемьдесят третий. — Они на нас нападают, в смысле идут в атаку, ну…прикончить хотят.