И речь не только о деньгах или «собственных интересах». Речь идет об экономической свободе для всех вокруг. Сейчас, когда во всем мире разворачивается экономический кризис, нам есть чему поучиться у них – уж поверьте мне! Именно поэтому я подумал, что есть смысл начать эту главу несколькими высказываниями этих поразительных ребят. Да и вся глава будет посвящена людям, которые изменяют образ нашего мышления и нашей жизни. Но сначала несколько слов о том, как я сам ступил на этот путь.

Когда мне стукнуло пятнадцать, я решил, что с меня хватит обязательного образования, что мне нужно шагнуть в мир – и получать образование от самой жизни. В возрасте восьми-девяти лет я уже был предпринимателем, хотя вряд ли когда-либо слышал это слово, а если бы и слышал, не смог бы его написать из-за моей дислексии. Вполне возможно, что дислексия и подтолкнула меня к предпринимательству, потому что инстинктивно я понимал: мне никогда не сдать экзамены и не стать нормальным профессионалом – скажем, юристом, как мой отец и мой дед. Я никогда не стану учителем, врачом или банкиром – во всяком случае, в те годы я именно так и думал. Значит, лучшим вариантом для меня были бы хорошие идеи, умные схемы для построения бизнеса – то, что не требовало бы формального образования.

Моя мама ласково-снисходительно называла это «Рики-схемы для делания денег». Увы, часть этих схем была обречена на провал. Как прикажете заниматься разведением волнистых попугайчиков, когда вас отправляют в частную школу? Другой вариант: перекопать половину семейного участка, чтобы посадить рождественские елки (значит, уже тогда я вкладывал в будущее – ведь елке необходимо от трех до пяти лет, чтобы вырасти до нужного размера). Прекрасная идея – но кто будет охранять саженцы от кроликов, когда тебя нет поблизости, а ушастым мародерам мягкая и сочная рассада очень по вкусу?

Еще более странными могли показаться амбиции в области журналистики – если речь идет о человеке, для которого написать правильно хотя бы одно слово уже представляет проблему. Отчасти это подпитывалось моим желанием убедить людей вслух говорить о проблемах 1960-х: война во Вьетнаме, расизм, вопросы секса и так далее. В моих журналистских устремлениях меня укрепила неожиданная победа на конкурсе сочинений. Я был удивлен более других даже самим фактом моего участия – но мои родители всегда учили меня верить в свои силы. И получить заветный приз – это была не шутка. Значит, я могу писать! Но… приз или не приз, вряд ли какая-то из серьезных газет примет на работу пятнадцатилетнего репортера. И тогда мы с одноклассником Джонатаном (Джонни) Голланд-Джеймсом сделали свой собственный журнал – общенациональный журнал для школьников! Это был дерзкий план для школяра без денег, без офиса и – самое главное – даже без пишущей машинки. Ни секунды не колеблясь, я стащил у мамы приличных размеров сумку с мелочью и устроился у таксофона в главном холле нашей школы (эта точка и стала моим офисом). Бросая монетки в прорезь автомата, я договаривался о размещении рекламы, которая позволила бы нам покрыть расходы на печать, убеждал владельца типографии сделать необходимую работу в кредит, до тех пор пока не поступят деньги за рекламу, да еще и названивал успешным или просто интересным людям на предмет интервью. Если бы я знал обо всех «засадах», ямах и подводных камнях, с которыми нам предстояло столкнуться, то моей жизнерадостности могло и поубавиться, но я был полон уверенности в том, что могу это сделать. Моим первым шагом стала разработка бизнес-плана – он до сих пор хранится у меня. В нем был список всех людей, с которыми необходимо было войти в контакт: от розничных торговцев и типографщиков до авторов и рекламодателей. Я рассчитал потенциальные прибыли, возможные убытки – и в отдельной колонке аккуратно выписал баланс по каждой статье.

Теперь, когда бизнес-план был готов, я был убежден: впереди – безмятежное плавание по спокойной воде. Однако прошел год, а мы с Джонни, все еще не теряя энтузиазма, пытались запустить наш проект, одновременно воюя с неизбежными уроками и экзаменами. Я отказался от всех предметов, кроме истории, чтобы посвятить все свое время журналу Student. Я написал кучу умоляющих писем, адресованных потенциальным рекламодателям, и отправил их почтой маме, которая в свою очередь попросила добросердечную соседку перепечатать их на машинке. Сейчас я вспоминаю обо всем этом – и дивлюсь своей безграничной наглости. Но… «Кто не рискует, тот не выигрывает» – я жил и живу по этому принципу. И потому я пришел в восторг, но не испытал особого удивления, когда банк Barclays купил у нас площадь под рекламу и даже выслал аванс, которого хватило, чтобы оплатить типографские счета. В мгновение ока Student превратился из очередной «Рики-схемы» в реальность. Но все это не давалось легко. Работы еще было невпроворот, а школьные занятия отнимали драгоценное время. В конце концов я сдал свой единственный экзамен, получив оценку «отлично». Впрочем, результат экзамена меня мало волновал. Главным было разделаться со всем этим и двигаться дальше. И вот я уже ехал в Лондон ковать свое счастье и строить собственный путь в жизни. Мне было шестнадцать лет.

Я никогда не забуду уроки тех давних лет, взлеты, падения, да и просто пугающие моменты, когда все, казалось, летит в тартарары. Я научился с одинаковой страстью относиться к открывающимся возможностям и возникающим проблемам. Тебя осенила яркая идея – следуй за ней! Ты столкнулся с проблемой – решай ее! Твори добро, не твори зла. Делись тем, что дарит тебе судьба. Странно, однако лишь много лет спустя я понял, как важен для других был наш журнал. В прошлом году мы куда-то летели с моей женой Джоан, и со мной оказалась связка старых номеров журнала Student. Я потихоньку переложил связку ей на колени, чтобы меня – как всегда – не впрягли в работу. Просто всякий раз, когда мы летим вместе, мне приходится составлять длиннющий список всяких неотложных – сразу по приземлении – дел. Джоан принялась листать журналы, раз за разом восклицая:

– Ого! Ты уже в те годы занимался этой проблемой!

Тогда я понял, какое мощное влияние может оказывать простой журнал, поднимая вопросы, о которых старались не говорить вслух. Понял я и то, что именно он, журнал, дал мне страстную убежденность в том, чтобы никогда не принимать «неприемлемость». Печально, но Джоан была права: многие из проблем, обсуждавшихся нами в 1960-е, никуда не исчезли. И это наполнило меня еще большей решимостью кардинально изменить наш подход к проблемам и полностью перестроить наш образ жизни – то, как мы живем в этом мире.

Одна из задач, которые я пытался разрешить еще в подростковые годы, – доступность для молодых людей врачебной помощи в области сексуального здоровья. С этой целью я открыл студенческий консультационный центр, хотя все оказалось совсем не просто. В один прекрасный день – мне было девятнадцать – я услышал громкий стук в дверь. На пороге стояли двое полицейских в штатском. Я пригласил их войти, после чего они объявили, что я арестован за публичное упоминание слов «венерическое заболевание». Дело в том, что мы выпустили листовку, адресованную молодежи: «Поделитесь своими проблемами!» Понятно, что одной из проблем были венерические болезни. Хотите верьте, хотите нет, но оказалось, что согласно закону о непристойной рекламе 1899 года и акту о венерических заболеваниях 1916 года публичное упоминание венерических болезней являлось правонарушением. Я спросил полицейских: если мы изменим формулировку на «социальные болезни», снимут ли они предъявленное обвинение? Они согласились с таким решением. Однако под рубрикой «социальные болезни» к нам стали обращаться люди с прыщами и угрями – и нам пришлось снова вставить в листовку слова «венерические заболевания».

Ну и, конечно же, меня арестовали! Суд – явно нехотя – признал нас виновными и оштрафовал на 7 фунтов стерлингов. Тогда мы решили подать в суд на правительство ее величества за то, что они размещали собственные предупреждения о венерических болезнях на дверях общественных туалетов. Мы хотели, чтобы закон был изменен. Реджинальд Модлинг, тогдашний министр внутренних дел, прислал мне письмо с просьбой отозвать судебный иск, взамен обещая отменить древний закон и принести нам извинения за дурацкое судилище. Мы оказались правы, отстаивая свою точку зрения. С тех пор коллектив центра помог сотням молодых людей, рассказывая о безопасном сексе в наши дни и о психическом здоровье.

Оглядываясь назад, я все больше убеждаюсь, что школа, которая учит хорошим манерам, возможности участия в дебатах, уважению друг к другу и к мнению других, расширяющая кругозор, – это очень важная вещь, помогающая вам сформироваться как личности. Мои родители научили меня быть предприимчивым, самодостаточным, внимательным к другим. Они считали, что усердным трудом человек может добиться всего. Но именно Стоу, моя старая школа, позволила мне вырасти над тем, что я уже знал, и перейти на новый уровень.

Все это вспомнилось мне, когда в один прекрасный солнечный день 2008 года я пролетал над Стоу. Я оказался там впервые за сорок три года. До того я несколько раз едва не приземлился в Стоу, летая из своего дома в Оксфордшире на скачки в Гудвуд. Я посматривал вниз – на Стоу – и думал: а каково оно будет, явиться вот так, без звонков и договоренностей? Однако мне так и не хватило мужества. В школе родом из детства есть что-то, что снова заставляет вас чувствовать себя ребенком – неумелым и неповоротливым. Так что я отогнал от себя мысль о визите и направился дальше – в Гудвуд.

В этот раз, когда вертолет накренился и повернул к месту посадки, я жадно впитывал глазами холмистый парк, безукоризненно зеленые газоны, спортивные площадки, озера, церкви, фонтаны, готические строения… Это было великолепно. В детстве все это казалось мне слишком официальным. Сейчас же, отдалившись во времени, я видел прекрасное место, где нас учили учиться, где школьники всегда были главным, – место, где готовили крепких лидеров и ключевых игроков будущего. Мы приземлились на лужайку перед взмывающими в небо неоклассическими колоннами главного фасада, – здание было спроектировано сэром Джоном Ванбру для герцога Бэкингемширского, – и я спрыгнул на землю. Я был немного встревожен. Будет ли все так, как было? Почувствую ли я себя снова одиноким мальчишкой, каким был тогда? Конечно, все эти годы школа регулярно присылала мне приглашения, но я всегда находил повод, чтобы вежливо отказаться. Во-первых, я всегда был занят, а во-вторых, считал, что в прошлое вернуться нельзя. Когда я выбирал школу для своих детей, Холли и Сэма, я всерьез подумывал над Стоу – прекрасным заведением с крепкими либеральными традициями. Я даже обсуждал этот вопрос с тогдашним директором, но… в конце концов мы с Джоан решили отправить детей в другое место, главным образом потому, что выбранная нами школа была совсем недалеко от дома.

На ступеньках главного здания стояли группы мальчиков и девочек в простой зеленой форме. Я сразу же увидел пятерых учеников из Южной Африки, которые держались вместе. Это были самые первые стипендиаты Брэнсона – и главная причина моего визита. Их вид у здания почтенной британской школы наполнил меня гордостью – и надеждой на то, что нам, возможно, удалось изменить их жизнь к лучшему. Признаюсь сразу: ни сам этот проект, ни идея не принадлежали мне. Помог осуществиться этому Майк Парсонс, основатель и президент Barchester Healthcare – компании, которой принадлежат более двух сотен домов престарелых в Великобритании. У нас с Майком взаимопонимание установилось с первой же минуты нашего знакомства. Мы с ним одного возраста, – наши дни рождения отличаются всего на две недели, – а кроме того, нас объединял интерес к Южной Африке. Впервые я увидел его на одном из ежегодных обедов Fast Track 100, которые я устраиваю вместе с газетой Sunday Times в моем оксфордширском доме. Эти обеды дают возможность ведущим предпринимателям познакомиться и пообщаться в неформальной обстановке, обменяться идеями и поучаствовать в аукционах Virgin Unite, доходы с которых идут на финансирование Центров предпринимательства Брэнсона. Майк выиграл в лотерее Virgin Unite поездку в Южную Африку, которая позволила ему познакомиться с тем, как мы работаем в Центре Брэнсона в Йоханнесбурге, а затем отправиться на 250 миль на восток в Улусабу – частный заповедник площадью 10 000 акров, который я купил в 1999 году.

Но сначала вместе с Джин Элванг и группой из Virgin Unite мы отправились в Йоханнесбург, чтобы показать Майку Центр предпринимательства Брэнсона. Там он должен был принять участие в работе экспертной группы, рассматривавшей планы молодых предпринимателей, а также выступить перед ними.

Утром, в первый день нашего визита, произошла забавная история. Джоан, моя жена, прилетела со мной, но у нее были на тот момент другие дела, так что мы оставили ее в отеле и отправились в Центр. Майк был со своей сотрудницей Сарой – хрупкой женщиной с длинными светлыми волосами. (Я не слишком часто говорю о внешности людей, но в данном случае это имеет определенное значение.)

Зал был забит двумя или тремя сотнями молодых людей: возбужденных, болтающих друг с другом в ожидании начала встречи. Когда все успокоились, Майк и несколько других визитеров произнесли свои короткие речи, после чего один из юных предпринимателей встал и поблагодарил нас:

– Спасибо, Майк, спасибо, Ричард, и спасибо, Джоан.

Я знал, что мы оставили Джоан в отеле, поэтому резко развернулся в сторону дверей, как и мои друзья. Сотни глаз сконцентрировались на хрупкой блондинке, а сотни голосов хором произнесли:

– Доброе утро, Джоан!

Внезапно Сара оказалась в центре всеобщего внимания. Она была сбита с толку – и это очень мягко говоря. С тех пор, когда я встречаюсь с Майком, я неизменно спрашиваю его:

– Как поживает моя жена?

Чтобы понять, как вообще появилась идея создания Центра Брэнсона, необходимо представить читателю Тедди Блекера, одного из основателей бесплатного южноафриканского университета CIDA (Community and Individual Development Association – Ассоциация общинного и индивидуального развития). Тедди – настоящий новатор. Он не желал организовывать обучающие программы для бедноты Южной Африки, которые целиком строились бы на благотворительности. Он хотел, чтобы программы стали самоокупаемыми – и только тогда они смогли бы работать постоянно. Его мечта – использовать образование для построения целых национальных экономик, что привело бы к революционным изменениям в образе жизни на нашей планете, где запасы природных ресурсов неуклонно истощаются.

Будущее Тедди Блекера, специалиста по страховым расчетам, выглядело обеспеченным. В 1995 году он было согласился на очень высокооплачиваемую работу в США. Купил билет на самолет и упаковал пожитки. Тедди уже готов был покинуть Южную Африку, когда до него дошло: он оставляет свой дом, свою жизнь. Он был богат, его родина бедна – сможет ли он уговорить себя, что так было нужно? Тедди разорвал авиабилет в клочья. Неделю спустя он поехал в одну из трущоб, окружавших город, – прежде он никогда не посещал подобные места. Его первой реакцией было достать бумажник и начать раздавать деньги. Он и впрямь занялся этим, но одновременно понял, что это неправильно. Поступая так, он не помогал людям, а унижал их. Им нужна была не благотворительность, а реальный шанс в жизни.

В январе 2000 года Тедди в своем офисе в Йоханнесбурге напечатал письмо и разослал его факсом по всей стране. В письме объявлялось о создании нового университета – специально для молодежи из бедных семей. Обучение – практически бесплатное. После университета выпускник получал степень специалиста в управлении бизнесом, и это должно было стать «лучшим бизнес-образованием во всей Африке». Диплом университета будет пользоваться международным признанием, а преподавателями станут лучшие коммерческие и предпринимательские умы страны.

Энтузиазм Тедди был так велик, что он даже не заметил: его письмо было написано на бланке его работодателя, Monitor Company. Руководство компании пришло в ярость. Они получили 3500 заявлений на поступление в университет, которого попросту не существовало! Охрана недоуменно спрашивала:

– Кто все эти люди у ворот?

Будущие студенты радостно реагировали:

– У вас такой красивый университет!

При этих словах охранники принимались шуметь:

– Убирайтесь отсюда, никакой это не университет, это консалтинговая компания!

Тедди не сдался и вместе с группой единомышленников умудрился арендовать здание у компании. Две недели спустя прибыли первые студенты. Компьютеров еще не было, и студентам приходилось учиться печатать на ксерокопиях с изображением клавиатуры.

Тедди сократил расходы, передав студентам управление университетом, приготовление пищи, уборку, работу в администрации. Он написал письма ведущим бизнесменам страны с просьбой помочь в проведении занятий. Нищие подростки из трущоб или сельских общин, у которых прежде не было ни единого шанса в жизни, стали получать образование по всем требованиям университетского диплома за всего лишь 350 долларов, что включало в себя книги и место в общежитии. Иначе говоря, затраты для них были в десятки раз меньше затрат в традиционных университетах. В 2011 году выпускники CIDA, работающие в сфере бизнеса, получат более 100 миллионов рэндов (13,5 миллиона долларов) в зарплате. На протяжении своей жизни те же выпускники заработают более 3 миллиардов рэндов. А ведь многие из них несут полученные знания дальше – туда, откуда они вышли, в самые бедные районы Африки, где их общины жаждут научиться новому. На данный момент более 600 000 человек получили такое неформальное образование от студентов CIDA.

– Самая восхитительная и волнующая часть этой работы состоит в том, что с хорошей долей вероятности можно предсказать масштаб изменений, которые ты инициировал, – говорит Тедди. – Если те пять с половиной тысяч выпускников, которые уже работают, продолжат трудиться в сфере бизнеса вместо того, чтобы сидеть на пособии или паковать продукты в супермаркетах, вместе они заработают более 9 миллиардов рэндов – примерно 1,2 миллиарда долларов. А с течением времени эти деньги начнут работать на их семьи, их дети будут получать образование, их братья и сестры – профессиональное обучение и хорошую работу, их родители наконец-то смогут поселиться в настоящем доме. И тот факт, что более половины наших выпускников женщины, еще более убеждает нас в наших прогнозах, ибо мы видим раз за разом, снова и снова: если молодая женщина избавляется от оков бедности, это кардинально изменяет судьбу всей ее семьи к лучшему.

У Тедди поразительный талант вдохновлять людей. Именно он убедил меня основать школу, целиком и полностью посвященную предпринимательству. Я выходил из CIDA после невероятно одухотворенной встречи с далай-ламой и большой группой студентов, когда Тедди побежал за мной и Джоан, схватил меня за локоть и с ходу выложил идею создания Центра предпринимательства Брэнсона. Теперь мы шутим, что рождение Центра Брэнсона произошло прямо на улице Йоханнесбурга. Virgin Unite и CIDA работали вместе, чтобы воплотить идею в реальность, – и в октябре 2005 года Центр открылся. Тедди действительно помог этому случиться, как помог и тому, что тысячи молодых людей прошли обучение принципам предпринимательства. С течением времени мы обрели независимость от CIDA. Нам стало ясно, что наибольшего успеха мы можем добиться, работая с молодыми предпринимателями, которые уже достигли определенных успехов в сфере малого бизнеса – нам оставалось лишь помочь им совершить переход к следующему этапу. Наши вложения в работу Центра были поддержаны финансовыми усилиями группы успешных предпринимателей из Великобритании, таких как Майк Парсонс и многие другие люди, разделявшие мою убежденность в том, что создание рабочих мест играет решающую роль в борьбе с бедностью. Каждая такая группа делала пожертвование в фонд Virgin Unite, а затем вместе с нами посещала Южную Африку, чтобы изучить проблему вблизи.

Однако не менее важным, чем все пожертвования и фонды, было время, которые опытные бизнесмены вкладывали в обучение молодых предпринимателей (одновременно учась у них!). Очень важны были и дополнительные программы, которые они разрабатывали сами.

Мы оказались там не для того, чтобы «поставить на поток» производство рабочей силы. Мы приехали для того, чтобы побудить людей идти в бизнес и самим создавать рабочие места для окружающих. Это огромное счастье: сотни и тысячи молодых предприимчивых людей, которым необходим всего лишь шанс, чтобы их талант заиграл блеском всех граней. Разновидностей бизнеса, в котором они заняты, не перечесть: от транспортных компаний до проектировщиков и владельцев интернет-кафе. Кто-то выращивает кур, кто-то руководит дизайнерской компанией, а одна милая девушка, Клеопатра Симелане, пошла по моим стопам и создала журнал для школьников Recess. Он представляет собой альтернативу гламурным изданиям с фотографиями знаменитостей, концентрируясь на позитивных примерах для молодых людей ЮАР. Клеопатра – сущая динамо-машина. Она буквально ошеломила меня при первой же встрече. Предприимчивость и энергия бьют из нее ключом. Ее журнал уже распространяется в сотнях школ – и это только начало. Вы сразу видите: это человек, который никогда не сдастся, какие бы преграды ни оказались на ее пути. Наш Центр – отчасти место для учебы и занятий, а отчасти – площадка для нетворкинга, где встречаются молодые предприниматели и люди с уже устоявшимся бизнесом, готовые инвестировать свои средства в свежие идеи. Открывая Центр, я сказал:

– Экономика Южной Африки зависит от предпринимательской активности, которая необходима для экономического роста и создания рабочих мест. Но экономический вклад в южноафриканский бизнес-сектор пока весьма ограничен. Я убежден, что развитие предпринимательства в вашей стране – это золотая дорога к экономической свободе.

Каждый год мы проводим сессию питчинга[9] с молодыми африканскими предпринимателями, которые выступают перед бизнесменами со всего мира. Мне пришлось побывать в шкуре этих юных выпускников, я знаю, в какой степени напряжены нервы в такие моменты, и поэтому всегда стараюсь добавить немножко юмора. Когда Лере Мгайия, молодой южноафриканец, излагал свою идею о том, чтобы сделать ванные и души доступными для жителей трущоб, – с амбициозной ценой проекта в 2,9 миллиона рэндов, – я поинтересовался:

– А если купаешься со своей подружкой, скидка предусмотрена?

Присутствующие расхохотались, и атмосфера заметно потеплела.

Центр Брэнсона – один из самых радостных проектов, в которых я участвовал. Отчасти это проистекает из моей давней любви к Южной Африке и ее людям, ты получаешь огромное удовольствие, видя, как идеи обретают форму и начинают жить и работать. Собственно, поэтому я занимаюсь бизнесом и именно с этим ощущением просыпаюсь каждое утро. Еще меня мотивирует убежденность в том, что если мы хотим продвинуть капитализм на следующий уровень, если говорим: «К черту “бизнес как всегда”», то лучший способ идти вперед – это дать людям на планете как можно больше возможностей строить свою судьбу. Даже сейчас, когда я пишу эти слова, мы – совместно с Virgin Holidays и Virgin Unite – готовимся открыть Центр предпринимательства Брэнсона на Карибских островах, а я строю новые планы насчет территорий, где такие центры нужнее всего, где они смогут оказать наибольшее влияние на экономику и жизнь населения. Карибский Центр Брэнсона – прекрасный пример того, как один отдельно взятый бизнес, Virgin Holidays, за десять лет вложивший более трех миллионов долларов в проект, во многом трансформировался сам, чтобы стать опорой для Центра. Эти изменения в конечном итоге поддержат рост различных предприятий, которые в свою очередь станут поставщиками для туристической индустрии, а это даст новые возможности для населения и для охраны природы прекрасных Карибских островов. Мой старый друг Крис Блэкуэлл, основатель фирмы Island Records, давший старт таким музыкантам, как U2 и Боб Марли, также присоединился к нам в общей работе над Центром. Он всегда был сконцентрирован на том, чтобы дать людям шанс в жизни, так что его личность идеально подходит для нашей деятельности.

Некоторое время мы провели в Йоханнесбурге, где Майк Парсонс и его коллеги занимались со студентами, обсуждали их планы, делились советами. Майк – глава одного из самых успешных «народных» бизнес-проектов в Великобритании, имеющий ученую степень по экономике, создатель одного из крупнейших рекламных агентств и PR-компании. Я это к тому, что уж он-то знает, что и как делать. Завершив ряд встреч, мы направились в частный заповедник Улусаба. Он расположен в самом сердце дикого и прекрасного заказника Саби Сэндз на северо-востоке Южной Африки, неподалеку от огромного национального парка Крюгера. Однако целью нашей поездки был не просто экзотический отдых, когда, сидя на веранде, ты наблюдаешь за слонами и зебрами или, гуляя по саванне, фотографируешь носорогов и львов. Мы хотели своими глазами увидеть, как работает Virgin Unite в партнерстве с нашей сетью отелей Virgin Limited Edition и нашим частным заповедником Улусаба.

Улусаба – это название означает «место, где бояться нечего», потому что некогда здесь на вершине скалы находилась цитадель воинов, – окружена маленькими деревнями, многие жители которых работают в нашем заповеднике. В центре Улусабы туристический отель – это еще одна ветвь нашей огромной семьи Virgin. Улусаба – это бизнес, но он прочно укоренен в жизни общины и приносит много пользы всей округе. Печально, но эпидемия СПИДа со всей силой ударила и по местным общинам. Жизнь превратилась в борьбу за выживание, особенно это касалось детей, потерявших родителей. Чтобы работать с этими людьми и работать для них, Улусаба и Virgin Unite основали проект Pride’n Purpose («Гордость и цель»). Мы построили клинику, школы и детские ясли, а также помогли жителям обзавестись огородами и начать выстраивать свой малый бизнес. Здесь уже не один магазин, в котором продаются украшения, созданные местными жителями. Когда мы шли вдоль одной из деревушек, Майк внимательно всматривался во все, задавал вопросы, обсуждал рабочие проблемы, прикидывая, в чем и как он мог бы помочь. Virgin Unite отрицает принцип швыряния денег в бездонные бочки. Мы стараемся помочь людям научиться помогать себе самостоятельно, тогда их будущее будет надежным. Когда мы вышли из тени на солнце, Майк – внезапно, ни с того ни с сего – заговорил о школе Стоу. Это был по меньшей мере странный контраст с деревенскими школами, да и вообще тем, как живут в Саби Сэндз. Он произнес:

– А знаешь, мой сын учится в Стоу. И ему там очень нравится.

Я беззаботно отозвался:

– Да, надо бы когда-нибудь туда заехать. С самого детства там не был.

У меня были смешанные чувства в связи с этим, внутренне я понимал, что так просто меня в Стоу не заманишь. Я казался себе шекспировским школьником, ползущим как улитка по ненавистной дороге в школу.

– Кстати, я хорошо знаком с директором, доктором Энтони Уоллерстайнером, – как ни в чем не бывало продолжал Майк. – Отличный малый, воодушевленный, любящий свое дело. Благотворительные фонды в закрытых школах всегда декларируют социальную ответственность в своих манифестах. Стоу, например, помогает ученикам из малоимущих семей.

Я кивнул.

– Мне кажется, было бы неплохой идеей, – сказал Майк, – дать возможность по-настоящему малоимущим детям из Южной Африки провести время в Британии.

– А что они там будут делать? – осторожно спросил я.

– Думаю, некоторые из них могли бы учиться в Стоу.

– Не уверен… – Я произнес это медленно, потому что мозг уже крутился на бешеных оборотах. Однако Майк был настойчив:

– Это очень прогрессивная школа. Директор всегда идет навстречу новым идеям. Я даже думаю, что сама школа получит больше, чем школьники, приехавшие отсюда. Это ситуация, выигрышная для обеих сторон.

– Ты предлагаешь послать студентов из Центра Брэнсона? Большинство из них уже старше, чем любой выпускник Стоу.

– Я подумывал над тем, чтобы найти здесь хорошую школу с аналогичными стандартами обучения. Чтобы идея работала, школьники не должны заведомо находиться в положении отстающих. Одна такая школа у меня есть на примете при монастыре доминиканцев, в центре Йоханнесбурга. Обучение совместное, но многие из детей лишены самого необходимого, некоторые пострадали от эпидемии СПИДа, родители многих живут в трущобах. Тем не менее уровень преподавания в школе высок.

Идея начинала мне нравиться. Это была действительно хорошая мысль, я видел, как она может сработать, но… Я последний человек в мире, кто стал бы препятствовать реализации хороших идей, однако меня беспокоило: правильно ли мы поступаем? Мы детально обсудили проблему: каково это – взять и выдернуть совсем еще юных людей из родного окружения и поместить в нечто столь экстраординарное и привилегированное, как английская закрытая школа. В конце концов мои сомнения рассеялись, когда я вспомнил о твердости характера и мужестве здешних детей. Южноафриканцы сильны и находчивы. Все, что им нужно для взлета, – это тот шанс, который многие из нас считают причитающимся нам по праву рождения.

К тому времени, как поездка Майка по ЮАР подошла к концу, мы с ним разработали основу для этого предприятия. Он щедро предложил полностью оплатить вступительный взнос на пятерых учеников, добавив двухгодичную оплату за их последующее обучение. Я согласился взять на себя дополнительные расходы, такие как авиабилеты для полетов домой на каникулы и обратно в школу. Руководство Стоу согласилось выделять одну стипендию каждый год, так что на плечи Майка ложились стипендии для остальных четырех. Весь проект был запущен менее чем за девять месяцев.

После того как первая группа обустроилась в Стоу, Майк все-таки умудрился затащить меня в мою старую школу. Потом я удивлялся: что мешало мне сделать это раньше? Сразу же после прибытия мне вручили папку. Я с ужасом думал, что в ней содержатся мои школьные оценки, – но нет. Там был довольно длинный анализ-рапорт, где я ничтоже сумняшеся поучал тогдашнего директора Р. К. Дрейсона, как ему следует руководить школой. В этом «наставлении» я писал обо всем: о меню, о стиле наших столовых (заменить формальные длинные столы на столики а-ля кафе), о чем угодно еще. Заканчивался рапорт уверением в том, что мой план позволит сэкономить кучу денег, которые пойдут на реализацию других моих проектов. Это показалось одновременно и забавным, и вполне актуальным – я и сегодня везде и всюду ищу способы сэкономить. Если принять во внимание, что школы – неважно, частные или публичные – представляют собой бизнес-предприятия, становится ясным, что я ни на йоту не изменился. Предпринимателем я был с младых ногтей.