– Я кое-что подсчитала. Сами понимаете.

– Девять месяцев от даты рождения? – невесело усмехнулся журналист.

– Точно. Насколько я понимаю, это был май восемьдесят седьмого. Ма… она тогда еще не вела колонку, но уже работала на «Ledger» и весь тот месяц провела в Вашингтоне, раскапывая историю политика, которого застукали на яхте с дамочкой, не являющейся его женой.

– Гари Харт, – подсказал Рук.

– Может, итак. Словом, я догадываюсь, что она залетела в той поездке. А через девять месяцев – та-там! – От ее саркастического тона разрывалось сердце.

Хит записала в блокноте: «Вашингтон, май 1987».

– Теперь вернемся к настоящему. – Она засунула ручку в спиральное крепление страниц. – Часто ли ты контактировала с матерью?

– Говорю же, она притворялась, будто меня не существует.

– Но ты пыталась восстановить связь?

– Ну да, пыталась, с самого детства. Пыталась, когда бросила школу и поняла, что скатываюсь на дно. Ну я и решила: ладно же, пошло все к черту.

– Так почему же ты сейчас снова решила с ней связаться? – Холли промолчала. – Мы нашли в компьютере письма с угрозами. Зачем это?

Холли замялась, но все же ответила:

– Я беременна. И мне нужны деньги. Письма возвращались ко мне, поэтому я пришла сама. Знаете, что она сказала? – Губы у нее задрожали, но девушка сдержалась. – «Делай аборт». Мол, зря она тогда не сделала.

– Тогда ты и купила пистолет?

Если Холли играла на эмоциях, Никки могла побить ее деловым подходом. Пусть знает, что перед ней здесь не присяжные и сочувствие не отменяет фактов.

– Я хотела ее убить. Однажды ночью вскрыла замок и вошла к ней в квартиру.

– С оружием, – подсказала Хит.

Холли кивнула.

– Она спала. Я стояла над кроватью, прицелившись прямо в нее. Я едва не выстрелила… – Девушку передернуло. – Потом я ушла. – И тут Холли в первый раз улыбнулась. – Хорошо, что не поторопилась.

Едва Холли увели, Рук развернулся к Никки:

– Есть!

– Не может быть!

– Может. У меня есть решение! – Журналист едва сдерживался. – Или, по крайней мере, версия.

Хит собрала папки и записи и вышла. Рук тащился за ней до самого рабочего бокса. Чем быстрее она шла, тем быстрее он говорил:

– Я видел, как ты сделала заметку насчет Вашингтона. Ты тоже так думаешь, да?

– Не уговаривай меня подписываться на твои непропеченные, недоваренные теории, Рук. Я не занимаюсь предположениями, помнишь? Я ищу доказательства.

– Да, но к чему ведут теории?

– К беде.

Никки ворвалась в отдел. Рук следовал за ней.

– Нет, – возразил он. – Теории – это семена, из которых вырастают большие деревья, и они… Черт возьми! Писательские привычки, вечно застреваю на метафорах! Одним словом, теории ведут к доказательствам. Это точка А на карте с кладом.

– Да здравствуют теории! – равнодушно буркнула Хит, усаживаясь за стол.

Рук подкатил кресло и сел рядом.

– Следи за моей мыслью. Где была Кэссиди Таун, когда забеременела?

– Мы пока не установили…

Рук перебил:

– В Вашингтоне. И занималась… чем?

– Собирала материал для статьи.

– О политике, вляпавшемся в скандал! А кто навел нас на след Холли Фландерс? – Рук хлопнул себя по бедру. – Политик, вляпавшийся в скандал. Честер Ладлоу – тот, кто нам нужен!

– Рук, я обожаю, когда у тебя на лице написано: «Ребята, я разгадал загадку сфинкса!» – и все же я бы воздержалась от этой теории.

Он постучал пальцами по блокноту.

– Тогда зачем же ты это записала?

– Чтобы проверить, – объяснила Никки. – Если окажется, что отец Холли Фландерс имеет отношение к делу, я хочу знать, кто из находившихся в то время в Вашингтоне контактировал с Кэссиди Таун.

– Спорим, Честер Ладлоу там был. Он еще не получил поста, но отпрыск политической династии наверняка у кого-нибудь набирался опыта.

– Вполне возможно, Рук: Вашингтон – большой город. Но даже если он отец Холли, какой ему был смысл наводить нас на нее, чтобы мы вернулись к нему с новыми подозрениями?

Рук притормозил.

– Ну ладно. Это была просто теория. Рад, что ее можно…

– Выкинуть из головы?

– Одной головной болью меньше, – согласился он.

– Что бы я без тебя делала, Рук! – У Никки зазвонил телефон. Каньеро. – Что такое?

– Мы с Тарреллом зашли в дом рядом с Кэссиди Таун. Оттуда позвонили в полицию с жалобой, что ее мусор оказался в частном мусорном контейнере. – В трубке на заднем плане послышался сварливый старческий голос.

– Рядом с тобой гражданин, подавший жалобу?

– Точно. Таррелл наслаждается его обществом.

– А как этот человек определил, что это ее мусор?

– Вел наблюдение, – объяснил Каньеро.

– Он из этих?

– Из этих.

Закончив разговор с Никки, Каньеро присоединился к Тарреллу, который воспользовался появлением напарника, чтобы отделаться от старика.

– Простите, сэр…

– Я еще не закончил, – возмутился сознательный гражданин.

– Всего минуту.

Отойдя в сторонку, Таррелл подмигнул приятелю:

– Когда слышишь таких по радио, удивляешься, где их выискивают. Ну так что, выгребаем мусор или ждем?

– Она просила посторожить, пока подъедут эксперты. Мистер Голуэй, возможно, трогал мешки, но они возьмут у него отпечатки, чтобы их исключить, и сделают свое дело. Может, даже найдут что-то в патио или рядом, хоть и сомнительно.

– Попытаться стоит, – согласился Таррелл.

– Мне послышалось или вы сказали, что намерены снимать у меня отпечатки? – Голуэй незаметно подобрался к детективам. Его свежевыбритые щеки блестели, а бледные голубые глазки сверкали закаленной годами подозрительностью. – Я не преступник!

– Никто этого и не говорит, сэр, – сказал Таррелл.

– Мне не нравится ваш тон, молодой человек. Неужели в этой стране настолько привыкли подтираться конституцией, что полиции дозволено стучаться в надежную дверь, снимая отпечатки невинных граждан? Вы что, собираете банк данных?

Таррелл был сыт по горло и жестом показал напарнику, что настала его очередь. Поразмыслив, Каньеро поманил Голуэя к себе и зашептал ему на ухо:

– Мистер Голуэй, благодаря вашей сознательности полиция Нью-Йорка получила ценнейшую информацию по важному делу об убийстве, и мы чрезвычайно благодарны…

– О, спасибо. Собственно, мусор – это далеко не все. Я не в первый раз жалуюсь.

Каньеро выпустил пар и продолжил:

– Да, сэр, ив данном случае ваша бдительность окупилась. Возможно, ключ к убийству мисс Таун находится здесь, в вашем патио.

– И она никогда не разделяла отходы. Я до посинения звонил в «три-один-один»[38]. – Старик придвинулся так близко, что Каньеро мог бы пересчитать сосуды под прозрачной кожей. – Подобные торговцы грязью всегда пренебрегают законами.

– Ну вот, мистер Голуэй, вы еще больше поможете следствию, если дадите нашим техникам свои отпечатки, чтобы отличить их от других отпечатков, возможно оставленных на мешке убийцей. Вы ведь не откажете нам в помощи?

Старик подергал себя за мочку уха.

– А они не попадут в ваш банк данных?

– Я лично даю вам слово.

– Ну, тогда почему бы и нет, – согласился старик и заспешил наверх поделиться новостями с женой.

– Знаешь, как я тебя называю? – спросил Таррелл. – Любимчик психов!

Детектив Хит четкими печатными буквами записала на доске дату и время, когда Холли Фландерс проникла в квартиру Кэссиди. Надевая колпачок на маркер, она услышала, как на рабочем столе завибрировал мобильник.

Пришло сообщение от ее тренера Дона. «Завтра утром? Да/Нет». Никки уже занесла палец над буквой «Д», но неожиданно заколебалась. И тут же задумалась, в чем причина. Ее взгляд обратился к спине Рука, говорившего с кем-то по телефону. Никки поводила пальцем над клавишей и все же нажала «Д». «Почему бы нет?» – подумала она.

Едва дождавшись возвращения Тараканов, Никки собрала свою команду перед доской на летучку. Каньеро принес с собой папку.

– Из Семнадцатого только что сообщили по поводу похищенного тела. – Все притихли. Общее внимание свидетельствовало о важности любой ниточки, ведущей к пропавшему, а возможно, к счастью, уже найденному трупу. – Внедорожник обнаружен пустым. Он ворованный, как и мусоровоз. Его угнали со стоянки перед торговым центром в Ист-Мидоу на Лонг-Айленде, прошлой ночью. Сейчас эксперты ищут отпечатки и все прочее.

Детектив еще немного почитал про себя, после чего закрыл папку и передал ее Никки.

Просмотрев рапорты, она произнесла:

– Ты кое-что упустил. Здесь говорится, что в поисках помогла наклейка на бампере насчет почетного студента, которую ты заметил. Неплохо, Каньеро.

– Значит, ты был не слишком занят, – отметила Гинсбург.

– Чем это я мог быть занят?

Она пожала плечами.

– Там столько всего происходило: нападение, движение, люди… Было о чем подумать.

Очевидно, известие о разводе Каньеро и о том, что детективу вздумалось прокатиться вместе с Лорен Пэрри, уже распространилось по отделу. И конечно, именно Гинсбург никак не могла удержаться от комментария.

Хит, которая не любила, когда обвинения предъявляют на основании слухов, вмешалась:

– Думаю, достаточно.

Но Каньеро еще не угомонился:

– Слушай, если ты намекаешь, будто меня что-то отвлекло от дела, так и говори.

– Когда это я такое говорила? – усмехнулась Гинсбург.

Никки решительно оборвала перепалку:

– Идем дальше. Я хочу обсудить помои Кэссиди Таун.

Таррелл собирался было заговорить, но Рук опередил его:

– Знаешь, это название куда лучше подошло бы ее колонке. Жаль, теперь уже поздно. – Журналист ощутил на себе холодные взгляды. – Или рано. – Он откатился в кресле к своему столу.

– Итак, – перехватил инициативу Таррелл, – там сейчас работают эксперты. Не похоже, чтобы им много досталось. Мусор странноватый. Одни хозяйственные отходы. Кофейная гуща, объедки, упаковки из-под хлопьев и все такое.

– Никаких бумаг, – подхватил его напарник. – Мы специально выискивали записи, распечатки, вырезки – nada[39].

– Может, она работала только на компьютере? – предположила детектив Гинсбург.

Хит покачала головой.

– Рук говорит, что она им вовсе не пользовалась. К тому же тот, кто пользуется компьютером, все равно кое-что распечатывает. Особенно писательница, верно?

Воспользовавшись тем, что о нем вспомнили, Рук снова вкатился в круг.

– Я всегда распечатываю материалы на случай, если комп накроется. И еще для проверки. Но, как справедливо заметила детектив Хит, Кэссиди Таун на компьютере не работала. Это связано с ее страстью все контролировать. Кэссиди панически боялась, что электронные документы просмотрят или выкрадут. Она все печатала на допотопном айбиэмовском «Селектрике», и помощница возила написанное в «Ledger», чтобы уже там ввести в компьютер.

– Значит, мы имеем дело с пропавшими бумагами. Где ее записи? – Никки открыла маркер и обвела этот вопрос.

– Очень похоже, что кто-то стремился заполучить добытые ею сведения, – сказал Таррелл.

– Думаю, ты прав, Тэрри, и я этим займусь. Но не отвергаю и других версий. – Хит маркером указала на список людей, с которыми удалось побеседовать. – Но, как мне представляется, это не месть за старый скандал, а попытка предотвратить новый. Что скажешь, Рук? Ты же был рядом.

– Точно. И знаю, что она занималась серьезной работой на стороне. Говорила, что потому и жжет свет всю ночь, потому я и заставал ее по утрам в той же одежде.

– А чем именно она была занята, Кэссиди не говорила? – спросила Никки.

– Вот этого я не сумел вытянуть. Решил тогда, что она работает для журнала и видит во мне соперника. Все то же стремление к первенству. Кэссиди как-то сказала – я даже записал для статьи: «Если нащупал хороший сюжет… – Рук зажмурился, вспоминая, – держи рот на замке, глаза открытыми, а секреты закопай поглубже». В общем, она имела в виду, что, если начнешь болтать о крупном деле, кто-то может тебя опередить. Или сумеет остановить.

– Или убить? – подсказала Никки и обвела две даты на временной шкале. – Джей-Джей, управляющий зданием и хранитель местных преданий, заявил, что дважды менял замки в квартире Кэссиди. В первый раз ей почудилось, что в дом кто-то входил. Основываясь на показаниях брошенной дочери, предположим, что это была она. Тогда объясняются и ее отпечатки. На ночь убийства у нее алиби – она была с клиентом. К счастью, это легко проверить. Что касается второй смены замков, Тоби Миллс признался, что выбил дверь, и показал, что его вспышка гнева была вызвана инцидентом с маньяком, которого Кэссиди навела на их дом. Шерон?

– Копии рапорта о происшествии у тебя на столе вместе с фотографиями обвиняемого. – Гинсбург подняла вверх распечатку кадров с камеры. – Некий Моррис Айра Гранвиль, все еще в розыске. Я скопировала ориентировку.

Хит бросила маркер на алюминиевый лоток под доской и скрестила руки на груди.

– Вы сами знаете, как давят на Монтроза из-за пропавшего тела. Тараканы, капитан разрешил позаимствовать людей из отдела квартирных краж, чтобы прочесать жилые и коммерческие помещения вокруг… – Хит поискала имя убитого на другой доске, – вокруг места гибели Эстебана Падильи. Значит, вы пока можете заняться этим убийством и похищением тела.

– Мне тут пришло в голову, – напомнил о себе Рук. – Машинка Кэссиди. У этих машинок «Селектрик» печатная лента, которая прокручивается при каждом ударе клавиши. Если у Кэссиди остались старые ленты, их можно просмотреть и понять, над чем она работала.

– Тараканы? – окликнула Никки.

– Уже едем, – отозвался Каньеро.

– К ней на дом, – добавил Таррелл.

Когда все разошлись, Рук с мобильником в руках боком подобрался к Никки.

– Мне позвонил еще один информатор.

– Кто?

– Просто информатор. – Журналист сунул айфон в карман и сложил руки на груди.

– И называть его ты не намерен?

– Не хочешь прокатиться?

– А стоит?

– У тебя есть другие идеи? Или ты предпочитаешь дожидаться пятичасовых новостей вместе с капитаном Монтрозом?

Никки задумалась на мгновение, затем бросила на стол пачку папок и взяла ключи от машины.

Рук попросил остановить на 44-й перед «Сарди»[40].

– Покруче, чем на круглосуточной мойке, да?

– Честное слово, Рук, если это уловка, чтобы заманить меня на стаканчик, номер не пройдет.

– Однако ты здесь. – Увидев, как Никки переключает передачу, Рук поспешил объяснить: – Погоди, я пошутил. Я ничего такого не планировал. – Когда Никки вернула рычаг в прежнее положение, он добавил: – Но если передумаешь, я всегда готов.

Примечания

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.