Глава 5

О том, что случилось в Клифтоне, я никому никогда не рассказывал и лишь однажды готов был признаться другому человеку. Мама все время твердила, что прошлое нужно оставить за закрытой дверью, и следила как коршун – не нарушил ли я правило. По ее словам, нам повезло, что из-за возраста мое имя не попало в газеты, и ни к чему портить нашу новую жизнь здесь, в Рейтсуэйте, из-за того, чего все равно уже не исправить. Все эти годы я старался держать рот на замке, и только раз чуть не проболтался – Фионе Джексон. Впервые мы встретились вскоре после переезда, когда нам обоим было по девять, и за прошедшие семь лет она нисколько не изменилась – все те же темные глаза, еще более темные волосы, решительное красивое лицо. Только фигура округлилась в нужных местах, что сделало Фиону еще привлекательнее. Наши с ней дома разделяет заброшенный известняковый карьер, обрывающийся шестидесятифутовой отвесной стеной с торчащими из нее клочками травы и даже деревцами. Внизу, во впадине, – лабиринт тропинок, которые могут вдруг упереться в каменную глыбу или вспучиться пологим холмиком. В последние годы карьер здорово зарос, и только кое-где сквозь зелень еще проглядывают серые островки породы.

Мне никогда не удавалось легко заводить друзей, и для меня вообще загадка, как это обычно случается. С Фионой мы подружились из-за карьера – она часто сбегала туда от отца и братьев, а я обычно отсиживался там, когда мама бывала не в духе. Проще было бродить по тропинкам вместе, чем притворяться, что ты здесь один, и за столько лет мы привыкли к компании друг друга. Сейчас она обычно появляется в карьере с сигаретами и плеером. Мы сидим на камне, если тепло, или ходим, когда холодно. Она отдает мне один наушник – хотя после того, как я за каких-то полгода вытянулся на полфута, делить их на двоих непросто. Закурить не предлагает. Не поймите меня неправильно – нас никак нельзя назвать лучшими друзьями. Мы иногда не видимся целыми днями; иногда сталкиваемся в карьере, но ей хочется побыть одной. И все же чаще мы гуляем вместе и болтаем о разном.

Я едва не рассказал ей свою историю из-за ее брата, которого как раз недавно приговорили за нанесение тяжких телесных к двум годам колонии. Фиона была в бешенстве, однако злилась не на судью, а на брата. Она рассказывала, как тяжело с ним жилось, как она все время ждала чего-то плохого и теперь даже рада, что избавилась от него. Руки у нее дрожали, и затягивалась она слишком часто, а я не мог придумать, чем ее утешить. Потом она вдруг ударилась в слезы. Тут я совсем растерялся. Мы стояли буквально в двух шагах от моего дома, она плакала, а я торчал столбом и не знал, что делать. Нет, я понимал, что должен обнять ее, успокоить, но мы за все это время ни разу даже не коснулись друг друга – не мог же я просто шагнуть вперед и прижать ее к себе. Понемногу Фиона отошла и заявила, что пусть и западло так говорить, но теперь ей будет легче дышаться и, может, дома хоть на время все наладится.

– И понимаешь, ведь никому не скажешь, – добавила она с несчастным видом. – Как-то свободней сразу стало – совсем по-другому. Они там все бурчат про судью, про прокурора, я киваю, типа, да, а про себя думаю, что так ему и надо, и нисколько мне брата не жаль, наоборот, только радуюсь, что буду теперь от него подальше.

Она выглядела такой виноватой и усталой, что мне захотелось тоже признаться, рассказать о себе, о том, что случилось в Клифтоне. Слова уже вертелись у меня на языке, готовые хлынуть наружу. Меня так и распирало – наконец-то я смогу с кем-то поделиться, и Фиона поймет, я знал это. Я уже открыл рот и готов был заговорить, как сзади вдруг послышался резкий стук. Мы повернулись – мама стояла у окна ванной и, глядя прямо на меня, жестами показывала, чтобы я шел домой. Фиона сказала, что мне лучше возвращаться, а с ней все будет нормально. Так я и оставил ее там, всю в слезах. Мама еще была в ванной, когда я оказался дома. Я спросил, чего она хотела, но она ответила только:

– Хватит тебе на сегодня гулять, – и продолжила надраивать раковину.

Вечером мы сидели в задней комнате за чтением.

– Тебе нравится Фиона? – спросила мама, не поднимая взгляда от библиотечной книги. Не дав мне времени ответить, она продолжила: – Дональд, ты ведь знаешь, что не должен говорить ей ничего лишнего? Ни в коем случае.

Я кивнул и сказал, что знаю.

– Мы уехали из Клифтона и оставили все это там. Не нужно тащить прошлое сюда.

Она пристально взглянула на меня и смотрела, пока я не отвел глаз. Это было в ее характере – захлопнуть приотворившуюся дверцу и убедиться, что та не откроется вновь.

Глава 6

На следующий день после незапланированного выходного я, как обычно в обед, отправился в школьную библиотеку, но, едва завернув в ведущий к ней коридор, понял, что посидеть там не выйдет – перед входом устроилась Эмма Перманент с вязаньем. Шедший мне навстречу с альбомом под мышкой Том Кларксон помотал головой.

– Сегодня не наш день, Дональд. У них там какая-то встреча или что-то такое, в общем, дверь на замке.

Мне было все равно – не очень-то и хотелось целый час торчать в тишине над книгами. Ноги сами вынесли меня на грязноватую лужайку у начальной школы Гиллигейта. Встав за деревьями, я стал наблюдать.

По сравнению со вчерашним здесь мало что изменилось. Футболисты все так же носились за мячом, две принцессы, взявшись за руки, кружились в каком-то танце, а самые мелкие по-прежнему липли к учительнице. Единственное отличие – тот парнишка, который будто вышел из концлагеря, теперь торчал под деревом один, без своего рыжеволосого друга. С каким-то потерянным видом он бродил вокруг ствола, бормоча себе под нос и почесывая обритую голову. Еще немного понаблюдав за ним, я решил, что хватит здесь ошиваться, когда на другом конце площадки гомон голосов вдруг усилился. Я увидел, что двое футболистов катаются по земле, размахивая кулаками. Весь двор, галдя, приливной волной хлынул туда. Быстрее всех к месту происшествия кинулась учительница, каштановые волосы развевались у нее за спиной. Парнишка под деревом был одним из немногих, кто остался в стороне от общей суматохи. Выйдя из своего укрытия, я подошел к ограде.

– Эй, привет, – позвал я.

Он поднял голову и начал озираться, ища, откуда идет голос. Я помахал рукой и, когда он, заметив меня, махнул в ответ, поманил его к себе. Мальчишка торопливо подбежал к ограде. Форма у него была не новой, выцветшей, с потертым воротником и манжетами – сразу видно, что кто-то носил ее до него. Он уставился на меня, запрокинув голову, чтобы лучше видеть, и сунул палец в перепачканный нос.

– Не надо так делать.

Он послушно убрал руку.

– Как тебя зовут?

– Джейк.

– А где твой приятель?

– Гарри?

– Тот, рыжий.

– Да, он сегодня не пришел.

– Почему?

Он помотал ощипанной головой и пожал плечами.

– Наверное, заболел – съел что-нибудь не то, – предположил я.

– Ага, – откликнулся он.

– Наверное, рыгает сейчас над унитазом, да? – продолжил я.

Джейк рассмеялся:

– Ага, или у него понос и он с толчка не слазит!

– А может, и то и другое, – добавил я. – Сидит на толчке и блюет в ведро.

Джейк так и зашелся, представив друга в таком положении. Отхохотавшись, он вдруг широко зевнул и потер лоб ладонью. Я бросил взгляд на дальнюю часть двора. Учительница, похоже, восстановила контроль над ситуацией – оба драчуна стояли перед ней, набычась, смотрели друг на друга и по очереди пожимали плечами в ответ на ее расспросы. Кажется, она пыталась заставить их пожать руки.

– Сколько тебе лет, Джейк? – спросил я.

– Восемь, – ответил он.

Забияки, видимо, помирились или, по крайней мере, сделали вид – общее возбуждение сошло на нет, другие дети потянулись обратно в эту часть двора и начали возвращаться к своим играм.

– В общем, это, Джейк… – проговорил я, протягивая руку над оградой. – Я Дональд.

Его ладошка в моей, здоровенной, казалась не толще бумажного листка, и я постарался не сдавить слишком сильно.

– Ну, до встречи, – сказал я.

– Ага, до встречи, – повторил он.

Я зашагал обратно в нашу школу. Оглянувшись, я увидел Джейка опять одного под своим деревом.

Глава 7

Мы с мамой всегда активно пользовались библиотекой. В Клифтоне я даже однажды, неожиданно для самого себя, выиграл приз за то, что за летние каникулы больше всех набрал книг по детскому читательскому. Я и не знал про такой конкурс. Меня сфотографировали с библиотекаршей для местной газеты и вручили сертификат на двадцать фунтов стерлингов, который можно было использовать в любом книжном магазине по всей стране. Тогда мне это казалось огромной суммой, но когда дошло до дела, я никак не мог выбрать и с полчаса то хватал какую-то книгу, то вновь откладывал. В конце концов мама фыркнула и утащила меня домой. На следующий день она сходила в магазин одна и вернулась с энциклопедией и атласом. Я был жутко разочарован, мне-то хотелось что-нибудь про космос, про пришельцев, но потом за годы учебы я не раз пользовался обеими купленными ей книгами, так что, наверное, она была права.

Сейчас я хожу в библиотеку после школы – это дает мне возможность поменьше бывать дома и реже сталкиваться с матерью. Делаю там уроки или готовлюсь к очередному «исчезанию». В библиотеке я и встретил Джейка в следующий раз. Он сидел в углу на пластиковом стульчике, с головой уйдя в книгу.

– Привет, Джейк.

Он взглянул на меня, видимо, не узнавая. Мордашка у него была грязная, ему не мешало бы умыться.

– Я Дональд. На той неделе виделись, помнишь?

– А, ага. Привет, Дональд.

– Все путем? – спросил я.

Он кивнул, и я опустился на стульчик рядом, чуть не упершись подбородком в колени.

– Здорово, что уроки кончились, да?

– Ага, – ответил он.

– Вообще всегда здорово, когда они кончаются, правда?

Он засмеялся:

– Ага, здорово.

Я спросил, нравится ли ему учиться, но он, по-моему, даже не понял вопроса. Тогда я спросил, нравится ли ему читать. Тут он ответил сразу.

– Ага. Ужастики.

– Сейчас у тебя тоже ужастик?

– Ага, я их почти все уже тут перечитал.

– А про динозавров?

Джейк пожал плечами. Ну да, наверное, из этого он уже вырос.

– Про футбол?

Он помотал головой. Конечно, про футбол уж точно нет.

– Значит, ужастики.

– Ага, про демонов и привидения и про всякую такую жуть.

– Мне тоже читать нравится. Я много разных книжек перечитал. Это ведь здорово, правда?

– Да, иногда, – ответил он.

– Ну ладно, Джейк, я пойду, наверное. Пока.

– Пока, Дональд, – проговорил он. Меня тронуло, с каким дружелюбием он произнес мое имя.

Джейк часто бывал в библиотеке – торчал один в детском уголке, не отрываясь от своей книжки, или самозабвенно резался в какую-нибудь игру на компьютере. Я иногда доплачивал за него фунт, чтобы он мог поиграть еще, когда бесплатные полчаса истекали. Время от времени ему наскучивало и то и другое, тогда он подсаживался ко мне, и мы о чем-нибудь болтали. Он все рассказывал мне про своего приятеля, Гарри, – что у того дома есть все-все компьютерные игры, и вообще у них семья богатая, а уж на какой машине ездит его отец!.. Рассказывал об учителях – кого любит, а кого терпеть не может. Иногда я помогал Джейку с уроками, или мы просто сидели и читали каждый свое.

Как-то в субботу, когда я толкнул дверь в библиотеку, она не поддалась. Рядом висело объявление: «Библиотека закрыта в связи с прорывом трубы. Приносим извинения за причиненные неудобства. Книги можно оставить в почтовом ящике». Я повернулся, собираясь идти домой, и увидел шагающего мне навстречу Джейка. Сам маленький, ноги как спички, а шпарил он так, что только рюкзачок подпрыгивал за спиной. Увидев меня, мальчик широко улыбнулся и замахал руками.

– Библиотека закрыта, Джейк, – сказал я, когда он поравнялся со мной.

– А-а… – только и сказал он, не поинтересовавшись даже почему.

– Труба лопнула. Там, наверное, все залило, – объяснил я.

– Понятно, – сказал он, кивнув.

– Куда ты теперь, домой? – спросил я.

– Не, пойду на площадку, – ответил он, и мы вместе двинулись по улице.

Стоял тот редкий для Рейтсуэйта день, когда и небо высокое и чистое, и солнце пригревает, так что дома в городе стали даже как будто меньше от нежданного тепла, съежились под ясными взглядами сразу двух нечастых гостей. Дороги и тротуары поблескивали под солнечными лучами, все вокруг ходили в одних футболках и шортах, и я решил, что это даже неплохо, что библиотека закрыта – в такой день нельзя сидеть в четырех стенах. Минут за десять мы дошли до игровой площадки в конце улицы, где жил Джейк. Не площадка, а одно название – просто грязный пятачок на задворках Фокс-стрит. Ни единого человека там не было, даром что суббота и солнышко светит.

Мы покачались на качелях, полазили по «паутинке», еще как-то дурачились, пока Джейку не надоело.

– У тебя там в рюкзаке не книги? – спросил я.

Он кивнул.

– Может, почитаем какой-нибудь твой ужастик?

Он вытащил книжку и протянул мне.

– Я хотел ее сдать. Фигня какая-то. Вообще не страшно.

– А тебе нравится, когда пострашнее? – спросил я.

– Ага, – ответил Джейк.

У меня моментально созрел план.

– Это если твою книжку днем читать, на солнышке, она не страшная. Вот если в доме с привидениями – совсем другое дело.

– В доме с привидениями? – переспросил он.

– Ты был когда-нибудь в таком?

Джейк помотал головой.

– Говорят, в школьном туалете водятся привидения, но я не верю.

– Хочешь увидеть настоящий дом с привидениями?

Он сощурился, глядя на меня.

– А ты знаешь такой?

Я сказал, что знаю, и мы пошли. Джейк так рвался вперед, что пришлось даже взять его за ворот и слегка притормозить.

Насчет дома я ничего не выдумал – имелся такой в городе. Там якобы приключилась какая-то трагедия, и с тех пор в нем, по слухам, водятся привидения. Правда, что это за дом, я так толком и не выяснил. Зато я знал другой, подходивший на эту роль как нельзя лучше, – скажи тебе кто-нибудь, что здесь живет призрак, сразу поверишь. Полуразвалившаяся постройка, о которой я вспомнил, находилась в южной части все того же заброшенного карьера, примерно в полумиле от моего дома, рядом с бывшим подъездом для грузовиков. Она пустовала уже тогда, когда мы переехали в Рейтсуэйт. Стоявшая немного в стороне от дороги, под высокими кронами деревьев, она с каждым годом все больше ветшала, и темными ночами, когда с холмов спускался туман и повисал в воздухе промозглой сыростью, вид у этих заброшенных руин был жутковатый. Раньше здесь жил смотритель, в обязанности которого входило записывать количество вывезенного известняка и следить, чтобы никто не воровал камень по ночам. Когда карьер закрыли, смотритель лишился работы и съехал, и с тех пор никто там не жил. Это и был мой дом с привидениями, который я придумал для Джейка, и я надеялся только, что на солнце эффект не пропадет.

Пока мы шли, я рассказывал Джейку историю настоящего рейтсуэйтского дома с привидениями. В нашей школе она передавалась из поколения в поколение, и ее знали все ребята постарше в городе. Дело было так: некий мистер Лорримор собирался на охоту, очень рано, в полпятого утра. Налил фляжку, уложил свою сумку и стал проверять ружье. В это время наверху проснулась его жена, Маргарет, и решила посмотреть, не забыл ли он взять с собой бутерброды, которые она ему приготовила. Она встала с кровати, потянулась за халатом и уже хотела идти, когда внизу мистер Лорримор, направив ружье в потолок, щелкнул курком. А в стволе оставался забытый патрон, и пуля, пробив доски, попала прямо в миссис Лорримор. Та рухнула как подкошенная и испустила дух. Рассказывают, что, когда приехали «Скорая» и полиция, мистер Лорримор сжимал мертвую жену в объятиях и заливался слезами. Потом ее, прикрытую одеялом, вынесли на носилках, а его арестовали и увезли в участок. Сразу поползли слухи, будто у жены был любовник и мистер Лорримор так ей отомстил, но полицейские, расследовав дело и все замерив, подтвердили, что он говорит правду. В потолке осталась дыра, а пуля могла войти в тело Маргарет под таким углом только снизу. Полиция решила, что тот, кто хотел бы убить неверную жену, не стал бы палить вслепую – авось повезет, и с первого раза попадешь прямо в яблочко. После мистер Лорримор уехал из Рейтсуэйта, и в городе его больше не видели. Кто-то говорит, что из чувства вины, сказал я Джейку, а согласно более популярной версии, он просто не мог жить в доме, где призрак его жены все звал по имени того, другого мужчину.

– Значит, он ее застрелил? Прямо насмерть? – спросил Джейк.

– Насмерть.

– И она стала призраком?

– Да.

– И это туда мы сейчас идем?

– Именно туда.

Он опять припустил чуть ли не бегом.

Я давно не был в жилище смотрителя, наверное, несколько лет – оно слишком далеко от моего дома, на самом краю карьера. Но я помнил, как легче всего попасть внутрь – через заднюю дверь, которую кто-то взломал давным-давно. У изгороди мы немного задержались, оба разгоряченные от ходьбы по солнцу.

– Ну, все еще хочешь войти? – поинтересовался я.

Джейк кивнул, и я открыл калитку. По тропке мы обогнули дом сзади и остановились, разглядывая его.

– Ты как, нормально? – спросил я.

– Это он и есть? Это и есть дом с привидениями? – потребовал подтверждения Джейк.

Я ответил, что да, и, судя по тому, как он смотрел на руины, он мне поверил. Я попробовал взглянуть его глазами и решил, что их вид убедил бы любого восьмилетку. В свои лучшие времена дом был, видимо, белым, но сейчас он торчал перед нами заброшенной серой развалиной, мрачной даже под лучами высоко стоявшего в небе солнца. Я и сам бы, пожалуй, поверил, что здесь водятся привидения.

– Давай зайдем внутрь, – попросил Джейк.

– Ты точно этого хочешь? – спросил я. Конечно, и так было понятно, просто мне хотелось подбавить напряжения.

– Ага. Только ты иди первый.

Подойдя к двери, я изо всех сил налег плечом, и та не сразу, но поддалась. Сделав несколько шагов в прохладную темноту, я немного повременил, потом обернулся на шедший из полуоткрытого дверного проема свет и увидел, что вся уверенность Джейка испарилась. Дернувшись было вперед, он застыл на самом пороге – маленькая черная фигурка на фоне яркого прямоугольника. Полшажочка – и можно нырнуть обратно, в залитое солнцем буйство зелени.

– Тебе вовсе не обязательно заходить внутрь, если не хочешь. – Принуждать его к чему-то против его воли я, конечно, не собирался.

– Я хочу, – ответил он, однако не сдвинулся с места.

– Давай сядем снаружи. Будем читать и просто смотреть на дом, – предложил я.

– Нет, я хочу внутрь, – упрямо сказал он, но ноги отказывались его слушаться, и он так и торчал столбом в дверях.

– Может, возьмешь меня за руку? – спросил я.

Он кивнул. Я вернулся и ухватил его протянутую ладошку.

– Если станет страшно, скажи, и мы сразу уйдем, ладно?

Он опять кивнул, и мы не спеша двинулись по коридору. Джейк нервно хихикнул.

– А ты ее видел? Ну, в смысле, ее призрак? – последнее слово он произнес шепотом, будто боясь, что, сказанное вслух, оно может вызвать привидение.

– Нет, не видел. Не видел, зато слышал, – ответил я.

– И на что было похоже?

Он весь так и подался ко мне в ожидании ответа. Теплая ладошка Джейка крепче сжала мою руку, и я почувствовал, как бьется у него сердце.

– Ну, словно она умирает, – проговорил я. – Я живу на другой стороне карьера и иногда слышу по ночам, как она стонет и завывает. Когда нет ветра, эхо усиливает звуки, и они так и висят в воздухе – словно стая волков воет. Те, кто не знает этой истории, звонили в полицию, но полицейские в конце концов перестали приезжать – все равно ничего не найдешь.

– А может, они и сами испугались? – предположил Джейк.

Он так жался ко мне, что я боялся на него наступить. Чувствовалось, что ему все любопытней и в то же время все страшнее. Я не знал, что победит – двинемся мы в глубь дома или рванем обратно.

– Говорят, даже бывалые полицейские, которые и бандитов всяких ловили, и жмуриков с дорожных аварий повидали, ни в какую не хотели ехать сюда ночью во второй раз.

– Правда? Давай пройдем еще немножко подальше.

Я едва подавил смешок. Мы дошли до двери по левой стороне коридора и, заглянув внутрь, увидели голые, облупленные стены того, что было когда-то комнатой. Здесь было посветлей – яркие солнечные лучи пробивались и сквозь густые заросли кустов в саду, и сквозь пыльные, все в трещинах окна. Джейк, осмелев, выпустил мою руку и шагнул через порог.

– Он ее отсюда застрелил, да?

Я бросил взгляд на потолок – трещин и выбоин там хватало.

– Думаю, да. Видишь вон ту отметину – похоже на след от пули.

Джейк задрал голову. Лицо его расплылось в блаженной улыбке. Страх был забыт – теперь ему не терпелось исследовать дом дальше. Мы прошлись по нижнему этажу – почти везде царило то же запустение. Только в бывшей, по-видимому, кухне сохранилась часть настенных шкафчиков и раковина, а больше ничего.

– Как думаешь, крысы тут есть? – спросил Джейк.

Еще бы, подтвердил я, конечно, есть, и он пришел, по-моему, в не меньший восторг, чем от разговоров о выстреле и призраке. Когда мы добрались до лестницы, Джейк снова оробел и хотел опять взять меня за руку, но я сказал, что сперва пойду один – надо проверить, выдержат ли нас доски. Осторожно пробуя ногой скрипучие ступеньки, я взобрался наверх и крикнул Джейку, чтобы он поднимался следом. На втором этаже были три спальни и ванная – точнее, то, что от нее осталось. Кое-где на стенах каким-то чудом еще держались куски обоев – а может, это стены держались благодаря им. Складывалось впечатление, что толкни любую посильнее плечом, и весь дом развалится. Мы расположились в одной из комнат – я сказал Джейку, что здесь миссис Лорримор и умерла, – сели у стены и стали ждать, не послышатся ли какие-нибудь потусторонние звуки. Когда ничего хоть мало-мальски похожего до нас так и не донеслось, я неожиданно схватил его за плечо.

– Джейк, что сейчас такое было?

– Где? – Он подался вперед, вслушиваясь.

– Да вот же!

– Ничего не слышно…

Тут я обернулся к нему и крикнул: «Бу!» Он заорал на весь дом, так что разнеслось эхо, но почти тут же начал смеяться – ему определенно понравилось. Мы еще немного так посидели, даже не вспоминая про чтение, – Джейка явно больше интересовал настоящий дом с привидениями, чем книжка про них у него в рюкзаке. С полчаса мы болтали, и я выдумывал новые подробности. Потом я сказал, что пора возвращаться.

– Жалко, не получится прийти сюда ночью, – проговорил я, когда мы спускались по лестнице. – Тогда-то она точно объявится и начнет выть.

– А ты думаешь, сегодня она здесь будет?

– По субботам миссис Лорримор всегда тут как тут и вопит громче всего, – объяснил я. – Субботними вечерами ее муж напивался со своими друзьями в городе, а она могла встречаться с любовником. Так что это время она оплакивает больше всего.

– Так, может, вернемся сюда как-нибудь вечером? – спросил Джейк.

Мне не удалось сдержать смех. Даже я не решился бы проникнуть в жилище смотрителя после наступления темноты. Мы двинулись в обратный путь – теперь, когда впереди не ждал дом с привидениями, Джейк уже не бежал со всех ног.

– А ты по субботам после обеда ничем не занят? – спросил я.

Он помотал головой.

– И мама не хватится, если тебя долго не будет?

– К ней Стив приходит, а меня они отправляют гулять до самого ужина, чтобы побыть вдвоем. Может, сходим все-таки туда еще разок?

– В следующую субботу?

Он кивнул.

– Ну, можно, если хочешь.

– Вдруг тогда повезет, и мы ее увидим, – произнес он.

Мы договорились опять встретиться на площадке. Я довел Джейка до конца Фокс-роуд и проследил, чтобы он зашел в свою дверь. Мне тоже оставалось лишь отправиться к себе. Веселье кончилось, и я чувствовал себя подавленным. Впереди меня не ждало ничего хорошего – только мама и ее вечное недовольство. Подходя к дому, я сбавил скорость – в воздухе явственно пахло очередным скандалом, иногда это угадывалось по одному виду нашего жилища. Остановившись шагов за пятьдесят, я пораскинул мозгами. Можно было не пойти домой вообще, но я понимал, что тем только отдалю грозу. Что толку бегать, если потом все равно возвращаться? Тут чем быстрее, тем лучше – как когда тошнит: сунул два пальца в рот, потом почистил зубы и двигай дальше. Я аккуратно прикрыл за собой дверь – не слишком тихо, чтобы не было похоже, будто я хочу прокрасться тайком, но и не хлопая, чтобы не провоцировать мать лишний раз. Из кухни доносились какие-то звуки, и я двинулся туда. Мама стояла у раковины и, наклонившись – плечи выше головы, – терла кастрюлю с таким ожесточением, словно та была шелудивым псом, извалявшимся в грязи.

– У тебя штраф за просрочку библиотечной книги, – не оборачиваясь, проговорила она. – Про рыбаков Шотландии или какая-то еще чушь в этом роде. В извещении написано, что книгу обязательно нужно вернуть, потому что она чуть ли не из Оксфорда и надо отослать ее обратно.

Мама вновь взялась за кастрюлю. Я бросил взгляд на кухонный стол и увидел листок и надорванный конверт.

– И нужно им было выполнять твои дурацкие заявки.

Я смотрел на ее напряженную спину, на двигающиеся взад-вперед сильные руки, и слова вскипали сами собой, а я уговаривал себя не лезть на рожон. Сейчас я поднимусь в свою комнату, и все будет в порядке.

– Ты не можешь открывать мои письма. Это противозаконно.

И понеслось. Мама развернулась и поперла на меня, размахивая руками в мыльной пене – будто две порции сахарной ваты на палочке, – так что только брызги летели. С горящими безумным огнем глазами она принялась распинаться о святом праве матери знать каждую мысль и каждое действие выношенного ею ребенка.