Глава 11

Торговец людьми повел оставшихся у него двух невольников на восток по проторенным тропам. Земля на них была так утоптана, что там даже трава не росла. Уступы, над которыми нависали большие козырьки, сменяли один другой. Отрог все рос и рос, пока не занял почти всю восточную часть неба.

После полудня они остановились на привал. За неимением другой пищи все принялись жевать траву. Тигхи умирал от голода, однако казалось маловероятным, чтобы торговец дал им настоящую пищу. Когда юноша подумал о сочных, аппетитно пахнущих кусочках человеческого мяса, которые торговец время от времени отправлял в рот, у него появилось смешанное чувство отвращения и зависти. Тигхи начал высчитывать, сколько пройдет времени, прежде чем он окончательно исхудает, вспомнив о скитальцах, которых видел в деревне незадолго до того, как свалился со стены. Смерть не так уж далеко, и в этой мысли было даже что-то утешительное.

Сам торговец сидел к ним спиной, поджав под себя ноги, и нараспев произносил молитву, обращенную к солнцу. У Тигхи мелькнула мысль, а не напасть ли на него, чтобы сбросить с мира, но что-то остановило его.

Переночевав на уступе, утром путники опять двинулись в путь на восток. Вскоре они уже добрались до отрога. Внутрь этой гигантской выпуклости мировой стены вел туннель, у входа в который были устроены ворота, имевшие странную форму обруча или кольца.

У ворот находился дом, и когда торговец людьми и его подопечные приблизились к нему, из его дверей вышел мужчина средних лет. Торговец приветствовал его как старого друга. Они обнялись и долго разговаривали. У ворот в уступ было вкопано несколько столбов, и торговец привязал к ним Тигхи и темноволосую девушку, а сам отправился в дом привратника.

Тигхи стал всматриваться в даль, за ворота. Через отрог был пробит туннель такой длины, что юноша не видел света на другом конце.

– Должно быть, он поведет нас туда, внутрь горы, – сказал Тигхи девушке. Та посмотрела на него непонимающими глазами. – Ты говоришь на имперском? – спросил он. – Ты не из Империи? – Ни звука в ответ. – Так может быть, ты Отре? – И опять ни звука. Тигхи покачал головой и проговорил на своем деревенском языке: – Боюсь, мне трудно понять такую, как ты.

Наконец вернулся торговец людьми. Вместе с ним пришел и привратник. От обоих пахло спиртным, и ухмылка на лице торговца была напряженной и неестественной.

– Он хотел тебя, – сказал торговец, развязывая темноволосую девушку. – Его жена этому не слишком рада. Он хотел тебя в качестве пошлины за проход по этому туннелю. Тогда я сказал ему, что это будет дань за сто проходов по этому вонючему туннелю! Но ему очень хотелось заполучить тебя. В твоей внешности, моя милашка, есть нечто такое, что привораживает людей, которые живут так далеко на востоке. – Отвязав темноволосую девушку, торговец занялся юношей, не переставая в то же время разговаривать с молчащей девушкой. – Он сказал, что если я отдам ему тебя, моя милашка, он до конца моей жизни будет пропускать меня беспошлинно. Вообрази себе! Да, не буду отрицать, что я заколебался. Соблазн был велик, но я сам еще не попробовал тебя, не так ли? Я не могу отдать ему тебя, не могу позволить ему быть первым.

Отвязав юношу и девушку от столбов, торговец повел их за собой, на прощание помахав рукой насупившемуся привратнику.

– Мне пришлось ублажить его несколькими монетами, которые я заработал в деревне, – произнес он с недовольной миной на лице. – И я надеюсь, что ты стоишь того, моя милашка.

Он потащил их ко входу в туннель.

– Вот что, – объявил он им обоим. – Мне не нравится этот туннель. Он скрыт от моей повелительницы, от Солнца. Я не могу молиться ей и не могу чувствовать жар ее удовольствия на своей коже. Поэтому мне не нравится бывать здесь. Мы должны пройти по туннелю как можно скорее, и мы выйдем с другой стороны навстречу солнечному свету. Вам все ясно?

Они удивительно воззрились на него.

– Ясно? – рявкнул он.

– Да, – ответил Тигхи. – Мне и самому не нравится этот туннель. Из него пахнет чем-то странным.

– Вот именно, – подтвердил торговец. – Однако другого пути нет. Обойти этот отрог мировой стены поверху мы не можем, значит, остается одно – пройти через него. Идите согнувшись и не поднимайте голов. Здесь водятся блохи размером с кулак. И крысы. Вам доводилось когда-либо видеть крыс? Я видел крыс величиной с человека, и с ними лучше не встречаться. Брррр! Ладно, двинулись!

Он повернулся в последний раз к солнцу и, закрыв глаза, подставил лицо утренним лучам. Затем, дернув за шнур, погнал свой товар в черный зев туннеля.

Земля, пропитанная водой, хлюпала под ногами, и Тигхи с его искалеченной ногой было особенно трудно идти. Свет за их спинами поблек, и вскоре путники оказались в темноте. Пахло гнилью, а темнота имела не черный, а серый оттенок. Как только исчез бледный свет начала туннеля, впереди появилось пятнышко света. Они бежали вперед. Желудок юноши сжался от голода и крайней усталости, однако он испытывал не большее желание оставаться в этом пронизывающе сыром месте, чем торговец.

По мере того как они продирались вперед по чавкающему глинистому месиву, светлое пятно разбухало. В пепельно-бледном свете туннель постепенно обретал формы, рождавшиеся из серого мрака: странные изгибы каменных пластов, огромный выступ скалы справа, которому вздорный каприз природы придал форму гигантского кирпича. Туннель был похож на дом – словно на него обрушилась когда-то гора и похоронила под собой, а затем те, кто пробивал туннель, раскопали его стену. Небольшие вмятины правильной формы походили на крошечные двери.

Они бежали и бежали, не останавливаясь и не замедляя хода, пока светлое пятно не превратилось в большой проем, через который путники выскочили наружу, навстречу солнечному свету, больно резанувшему по глазам. На этом конце туннеля имелся короткий выступ, на котором сидели люди. Торговец и его невольники рухнули на траву и лежали, судорожно хватая ртами теплый воздух.

Первым отдышался и пришел в себя торговец. Он сел и сотворил молитву благодарности своей богине, Солнцу, которое теперь уже стояло высоко в небе. В порыве религиозного рвения он даже забыл связать юношу и девушку. Как только в груди перестало колоть и немного утихла боль в животе, Тигхи сел и огляделся. На этой стороне туннеля не было ни ворот, ни дома привратника. Очевидно, люди платили сразу за проход в оба конца. Интересно, подумал юноша, как поступали с теми, кто, войдя в туннель с этой стороны, не имел достаточно денег, чтобы заплатить полную сумму; неужели их отправляли назад по туннелю?

Люди, сидевшие на выступе, были одеты в полосатые платья, которые ниспадали от воротника, плотно охватывавшего шею, до лодыжек; их головы были обмотаны шарфами, и Тигхи было трудно определить их пол. Всего людей было около дюжины. Они сидели, привалившись спинами к стене. Некоторое время они с непроницаемым выражением на лицах изучали торговца людьми и его товар, после чего встали все вместе, как по команде, и, двигаясь гуськом, вошли в туннель.

Торговец остался наедине с юношей и девушкой.

– Этот выступ, – сказал он, – слишком близок к проклятому туннелю. Давайте пройдем немного вперед.

Они поднялись наверх по цепи коротких взаимосвязанных утесов. Путники взбирались и взбирались, пока не оказались на полукруглой платформе, поросшей высокой травой. Здесь торговец вбил в землю колышек и сел рядом. Солнце уже почти перевалило на ту сторону стены, и свет быстро тускнел, однако в воздухе не ощущалось почти никакого движения. Неужели они добрались до такого места, где не бывает сумеречных штормов?

– Ладно, – произнес торговец, роясь в своем заплечном мешке. – Если я не дам вам еды, вы подохнете – как ты, мой темнокожий товар, говорил уже не один раз. Поэтому я купил у привратника достаточно травяного хлеба и крысиного мяса, и вы двое сможете поесть. Только не ешьте слишком много, не то у вас будет заворот кишок. Вот вам.

Он бросил на траву несколько ломтиков хлеба и два-три кусочка мяса размером с полмизинца.

Тигхи был слишком голоден, чтобы думать о чем-то еще. Он мигом проглотил пищу и почти сразу же почувствовал резь в желудке. Теперь его стала мучить жажда.

– Пить! – попросил он.

Однако торговец лишь рассмеялся.

– Тебе придется потерпеть до завтрашней росы! – ответил он.

Солнце уже перевалило на ту сторону, и с каждой минутой становилось все темнее. Торговец людьми повернулся, его бледное лицо заблестело.

– Моя милашка, – произнес он, подвигаясь поближе к темноволосой девушке. – Теперь тебе лучше? Ты поела, и твое брюхо уже не урчит от голода. Внутри тебя есть пища, и тебе уже лучше. – Он хихикнул. – Тебе не хотелось бы иметь еще что-то внутри себя?

Девушка застонала. Тигхи показалось, что она дрожит от страха.

– Подожди немного, – сказал торговец, – пока я свяжу этого парня. – Он подошел к Тигхи с длинным, узким ремешком в руках. Темноволосая девушка залилась жалостливым плачем. – Мы же не хотим, чтобы нам мешали, не так ли?

Тигхи опять почувствовал спазмы в желудке, хотя все дело могло быть в пище. В глотке у него так пересохло, что он выпил бы даже козью мочу. Наверное, нужно что-то сказать, подумал он, однако нужные слова никак не шли на ум.

Торговец крепко связал запястья Тигхи, затем вытащил свой нож и повернулся к девушке:

– Пора, моя милашка!

Когда он двинулся к ней, девушка издала негромкий сдавленный крик и бросилась в сторону. Сумерки уже сгустились, и было почти невозможно понять, что происходит на самом деле. Торговец наклонился всем телом и выбросил свободную руку в направлении девушки, пытаясь схватить ее, однако она увернулась и оказалась у него за спиной. Следя за столь быстро развивающими событиями, Тигхи изогнул шею так, что захрустели позвонки. Торговец зарычал и, подняв руку с ножом, опять бросился на девушку.

Все произошло так быстро, что сначала никто ничего не понял. Только что темноволосая девушка была здесь, на уступе. Она стояла пригнувшись, и ее бледное лицо в темноте было едва заметно, а затем вдруг ее не стало. Торговец подбежал к краю мира и, став на четвереньки, осторожно заглянул вниз.

– Ты там? – крикнул он. – Ты там? Куда ты упала? Как далеко вниз?

Затем последовало несколько слов на его собственном языке. Тут торговец вспомнил о Тигхи и, подскочив к нему, быстро привязал к колышку. Приняв эти меры предосторожности он бегом отправился вниз по склону, очевидно, надеясь найти беглянку на каком-нибудь из нижних уступов.

– Она летит в пространстве, идиот, – тихо сказал Тигхи в спину удалявшемуся торговцу.

Торговец отсутствовал лишь несколько минут. Вернулся он в отвратительном настроении и некоторое время бушевал, выкрикивая ругательства на своем языке, а затем произнес на коверканном имперском:

– Идиотка, глупый девчонка, как это ей пришло в голова? Чем она думал? Она упала в куча костей, которые валяться у основания стены, и поделом ей. Чума, она был чума и темнота. Ее волосы были темнота, а моя богиня презирает темноту, рассеивает ее. Идиотка! Идиотка.

Тигхи не стал спорить с ним. Он лежал в темноте и думал, что теперь опять остался совершенно один.

Глава 12

Утром торговец все еще пребывал в плохом настроении. Правда, теперь он не выходил из себя и не сыпал ругательствами.

– Бессмысленная потеря товара, – сказал он, отвязывая Тигхи от колышка. – Бессмысленность этой смерти – вот что больше всего меня раздражает. Я мог бы отдать ее привратнику и за это получил бы право бесплатного прохода по туннелю до самого конца своей жизни. Но теперь у меня нет ничего! Даже ее тела. Она разозлила меня. Лучше бы я отдал ее привратнику. Он подкрепился едой из своего заплечного мешка, но Тигхи на этот раз ничего не получил. Затем торговец хлопнул юношу по спине, чтобы придать ему энергии для отправки в путь, и они вместе продолжили свое восхождение по утесам и уступам этой части мировой стены.

– Мы идем в большой город? – задал Тигхи вопрос.

Потеря темноволосой девушки подействовала на него странным образом: душа юноши словно окоченела и на какое-то время потеряла способность чувствовать. Наверное, так случилось потому, что эта трагедия произошла в ночное время и имела оттенок нереальности. Но с другой стороны, после смерти Ати многое воспринималось нереально.

– Что?

– Это твой город? Твой дом?

Торговец фыркнул:

– Моя родина очень далеко отсюда, мой темнокожий товар. Но ты прав, мы идем в Город Востока. Это путешествие оказалось для меня почти бесприбыльным, и потому я должен выжать из сложившейся ситуации все, что только еще возможно.

Ближе к полудню торговец сделал короткий привал на широком травяном уступе, который на одну треть накрывал козырек. Ему нужно было помолиться своей богине. Торговец сел на землю, подобрав под себя ноги, и принялся совершать странные телодвижения и произносить нараспев молитвы на своем языке. Тигхи сидел, обняв колени руками, и наблюдал за ним.

Помолившись, торговец вернулся к своему заплечному мешку и выудил из него немного еды. Тигхи жалобно смотрел на него, надеясь получить хотя бы объедки. Однако настроение торговца нисколько не улучшилось.

– Сегодня ты не получишь еды, – объяснил он. – Ты ел вчера, и этого достаточно. Ты мог бы съесть паек этой девушки, если бы я знал, что она сбросится со стены. Сколько пищи потрачено зря. Зачем она только съела свою пищу, если все равно решила лишить себя жизни. Для ее костей в этом не было никакой разницы. Они все равно точно так же высохли бы и побелели там, у подножия стены, даже если бы она свалилась с пустым животом.

Торговец замолчал и некоторое время сидел задумавшись. Тигхи размышлял над его словами.

Вскоре торговец заговорил снова.

– Огромные горы костей, – произнес он, – ими усыпано все основание стены.

Несмотря на свою ненависть к торговцу людьми, на голод и физические страдания, Тигхи вдруг почувствовал, как, в нем проснулось острое любопытство.

– Ты их видел? – спросил он. – Ты был у подножия стены?

– Конечно, – ответил торговец. – Ну а даже если и не был, то по крайней мере разговаривал с тем, кто побывал там, внизу. На нижних участках стены ничего нет, абсолютно ничего, говорю я тебе. И везде, насколько хватает глаз, разбросаны кости. Похоже на гигантский уступ, покрытый побелевшими костями и всяким мусором. Туда попадает все и вся, что не удерживается на мировой стене; там обитает смерть. Каждый день моя повелительница, моя богиня, – он показал на солнце, – оставляет такую смерть. Вот почему утро – это смерть, смерть ночи. И Она покидает смерть и поднимается к жизни. Жизнь находится наверху стены.

Торговец замолчал. После недолгой паузы юноша робко произнес:

– Я никогда еще не встречал человека, который бы почитал Солнце.

– Только эта религия истинная и никакая другая, мой мальчик, – с чувством проговорил торговец.

Тигхи попытался посмотреть на солнце, но его веки тут же сомкнулись сами собой, оградив глаза от нестерпимо яркого света.

– Очень больно глазам, – сказал он, как бы оправдываясь.

– Конечно, – согласился торговец и ухмыльнулся. – Не все могут любоваться ее красотой. Но я могу! – Он встал и, широко раскинув руки, повернулся лицом к яркому полуденному солнцу. – Я могу! Ее тепло! Ее свет! Сказать тебе, за что я молюсь? – спросил он, повернувшись к Тигхи.

– За что? – эхом повторил Тигхи.

– Я молюсь за конец времени. И вот что тогда произойдет. Когда настанет конец, Она приблизится к стене совсем близко.

Она вспыхнет огнем, в котором погибнут все лжецы. Лишь чистые, неиспорченные люди смогут пережить приближение ее красоты! В солнце есть дверь, и я пройду в нее.

– Дверь в солнце? – удивился Тигхи. – Дверь?

– Через эту дверь идет свет, жизнь.

– В стене тоже есть дверь, – произнес юноша.

Торговец недоуменно взглянул на него.

– Дверь в стене, – повторил он. – Я слышал эти россказни, но сам никогда не видел такую вещь. – Засмеявшись, он повернулся к небу. – Я молюсь, – громко произнес он, – я молюсь за то, чтобы ты пришла как можно скорее, моя богиня!

А в следующий момент торговец ахнул от несказанного изумления. Тигхи, часто моргая, приставил к надбровьям ладонь и посмотрел на небо. От основания солнца отделилась капля яркого света. В мозгу Тигхи мелькнуло сравнение с каплей горячего белого воска, стекающей по свече.

– Там! – вскричал в экстазе возбуждения торговец людьми. – Моя повелительница! Смотри!

Капля повисела несколько секунд, будто прозрачная слезинка, а затем окончательно отделилась от солнечного круга. Тигхи прикрыл веки, оставив между ними небольшое расстояние, перекрывавшееся ресницами, которые служили своего рода защитным фильтром. Через него юноша пытался разглядеть происходящее. Это второе, миниатюрное солнце, похожее на очень яркую звезду, медленно скатывалось вниз по небесной стене. Сердце быстро забилось в груди Тигхи. В голове родилось нечто, ширящееся во все стороны и наполняющее юношу чувством внезапно снизошедшего на него прозрения. Солнце!

– Моя повелительница! – заорал пришедший в экстаз торговец и пустился в пляс. Он быстро перебирал ногами и что-то при этом бормотал на своем языке. Затем подбежал к Тигхи и схватил его за плечи. – Я же говорил тебе. Мы прошли через тьму, мы потеряли темноволосую девушку, и теперь на нас снизошел свет, и моя богиня вознаграждает нас. Я же говорил тебе! Дверь в солнце открылась, и из нее вышло существо из света. Посмотри туда! Посмотри, оно идет к нам.

Капля света, казалось, действительно увеличивалась в размерах, словно летела в воздухе по направлению к стене, к ним.

– Оно летит к нам! – возвестил торговец.

Он отпустил Тигхи и опять пустился в пляс, гнусаво припевая на своем языке.

Растущий комочек света гипнотизировал Тигхи. Юноша не мог оторвать от него глаз. Он задрожал немного в воздухе и стал падать, но затем падение прекратилось, и светящийся комочек опять поднялся. Когда он увеличился до размеров ладони, Тигхи понял, что это.

Это был летающий калабаш особого типа, странной формы, напоминающей длинный цилиндр, окрашенный в блестящий серебристый цвет. Наверное, он был сделан из металла. Из-под брюха калабаша торчали три тонкие, словно веретена, клешни, но на худом, вытянутом цилиндре не было никаких отметин или окон, за исключением полоски в середине и трех маленьких отверстий под этой полосой.

Калабаш летел, набирая высоту.

Тигхи узнал его: это был тот самый серебристый калабаш, который он видел во время сражения на уступе; тот самый, из которого исходил оглушительный шум. И тогда Тигхи показалось, что кто-то громко выкрикивал его имя. Тигхи помнил все до мельчайших деталей: Ати, дергавшего его за рубашку и просившего опустить голову пониже; треск ружейной перестрелки вверху, на уступе, и кислый запах выгоревшего пороха из грибной пыли.

Тигхи тогда подумал, что странное видение выкликает его имя; и вот теперь оно появилось снова, и на этот раз торговец был уверен, что оно явилось в ответ на его молитвы.

– Она пришла! Она пришла! – нараспев вопил он. – Я молился, я молился, и богиня услышала мои молитвы. Она услышала меня!

Глава 13

Серебристый калабаш неотвратимо приближался, пока не оказался у самого гребня уступа, на котором стояли торговец людьми и Тигхи. Он завис в воздухе, а затем опустился на землю, и их удивило то, что калабаш был довольно низким и они могли видеть его верх. Вблизи машина удивляла еще больше, чем на расстоянии. В отличие от калабашей, на которых явственно выделялись швы между кусками кожи, поверхность этого была абсолютно ровной и гладкой, без единого пятнышка. Теперь, когда калабаш повис у стены, Тигхи мог составить представление о его истинных размерах. Калабаш можно было сравнить с маленьким домом.

Торговец в порыве неописуемой радости забегал взад-вперед по утесу, испуская нечленораздельные крики.

Раздался легкий щелчок, и гладкий верх машины обдало воздухом, после чего в машине появилось темное отверстие, и оттуда начала подниматься маленькая круглая платформа с человеческой фигурой. Вскоре фигура оказалась наверху машины. Мужчина, в чем-то вроде черного плаща. Возможно, это был юноша или подросток, если принять во внимание его маленький рост.

Кто бы он ни был, но этот человек сбежал по пологой цилиндрической поверхности своего аппарата и, спрыгнув на уступ, быстрыми шагами направился к Тигхи.

Невысокий, как Тигхи, он значительно уступал в росте торговцу людьми. Лысая или наголо обритая голова и темно-коричневая кожа. Мужчина был гораздо темнее Ати, хотя и не такой темный, как сам Тигхи, однако поражало не это. Самое странное в нем было то, что его кожа выглядела какой-то неестественной, и в этом было нечто неприятное. Складки кожи на лице были толще, чем на шее, и сама кожа казалась грубой и неэластичной. Ее скорее можно было принять за искусственную маску. Тигхи не заметил морщинок на лице незнакомца, хотя кожа в уголках рта и глаз имела несколько обесцвеченный оттенок. Нос был впалым и высохшим, как у покойника, пролежавшего много дней. Лишь глаза выдавали в нем человека; живые, карие глаза, которые бегали вправо-влево и вверх-вниз, пытливо изучая Тигхи.

Несмотря на странную внешность этого похожего на куклу коротышки, Тигхи не мог отделаться от впечатления, что уже встречал его раньше. В нем было что-то знакомое.

Подбежав к Тигхи и гостю, торговец людьми остановился в нерешительности, не зная, что делать дальше.

– Ты явился!

Гость бросил на него мимолетный взгляд и затем опять повернулся к Тигхи.

– Очевидно, – ответил он странным, высоким, почти детским голосом.

– Как мне называть тебя? Ты пришел от Солнца!

– Солнца? – удивительно повторил этот человек, не отводя взгляда от Тигхи. – Нет, просто с неба. Просто с неба. Вот!

Он протянул руку и ухватил Тигхи двумя пальцами за подбородок. При прикосновении кожа гостя показалась юноше сухой и жесткой. Незнакомец повернул голову Тигхи сначала налево, а затем направо.

– Я должен называть тебя Повелителем? – спросил торговец людьми. – Или, может быть, лучше называть тебя Чародеем?

– Чародей, – рассеянно повторил гость.

Было неясно, то ли он отвечал торговцу, то ли просто вторил ему, не задумываясь над значением этого слова, однако торговец посчитал это за ответ.

– Чародей! Ты такой коричневый! Твоя кожа!

Гость опять посмотрел на торговца через плечо:

– А?

– Ты посланец Солнца, о Чародей! Твоя кожа коричневая потому, что к ней прикоснулась ее величество Солнце! Вот почему она стала коричневой и жесткой.

Чародей на миг улыбнулся, и на его лице появились прямые, неестественно выглядящие складки. Когда он перестал улыбаться, складки исчезли.

– Что ты говоришь?

– Ты явился с посланием для меня? – задыхаясь от волнения, проговорил торговец.

– Для тебя? Нет, нет. Нет!

Последнее слово он произнес очень громко и почти со смехом.

– Не для тебя, но для этого парня. Я пришел за этим парнем.

Торговец выглядел совсем сбитым с толку.

– Я не понимаю.

Чародей опять сосредоточил свое внимание на Тигхи. Он протянул руки к юноше и пощупал его руку выше локтя.

– Думаю, это недоедание, – сказал он. – Ты голоден, не так ли, мой мальчик?