– Он еще и трезвенник!

– О, Боже!

Меня не могут расстрелять на рассвете – я никогда не встаю так рано.

– И чем все закончилось?

– Не знаю. Зависит от того, какой смысл ты вкладываешь в слова: “Никогда не хочу тебя больше видеть. Ни в этой жизни, ни в следующей, жалкий тупица!”

– Это пустяки.

– Просто поддержать разговор?

– Никогда не обращай внимание не на то, что говорит девушка в гневе, Это как Шекспир – звучит страшно, но ничего не значит"

– О Боже, Дживс, ты совершенно прав. Отправь телеграмму, отменяющую ту телеграмму.

– Я ещё не отправил эту, сэр.

– Шевелись, Дживс, отправь обе сразу!

Мне нравится Стефани. Ради нее я побегу даже в тесной обуви. Но ее категоричность в суждениях не украшает девушку.

Дживс, я чувствую, будто по моей спине бегают многоножки, приглашая всех родных и знакомых.

Не хочется раскрывать тебе глаза, но дядя изначально был злым и раздражительным. Это говорила даже его повитуха.

– Почему ты не стащишь эту статуэтку сама?

– А вдруг меня поймают?

– Что еще Вы можете выкинуть, Вустер?

– Не знаю. И никто этого пока не знает.

– Знаешь, я хотел бы иметь дочь. Интересно, как это можно сделать?

– Женитьба, сэр, думаю, первый шаг для того, кто хочет подвергнуть себя такому испытанию.

– У меня сегодня свободный вечер, сэр. Я хотел бы провести его с интересной книгой.

– А ты не можешь провести его с интересной собакой?

Кстати, о пыли, Дживс. Я не ошибаюсь, у тебя ведь сегодня День рождения?

– Думаешь, я хочу жениться на этой проклятой женщине??

– Что???

– Конечно, хочу.

Никогда не рано выпить стаканчик бренди.

Они слишком веселые, они не могут быть трезвыми.

– Я сказал, что еду в Нью-Йорк, и они принесли мне эту шляпу.

– И никто не произнес при этом слово карнавал или маскарад, сэр?

– Разве тебе не надо купить эти машины, прежде чем продавать?

– Мудрое замечание.

– Так-так-так.

– Такай на себя, старушка.

– Я привык заботиться о себе сам.

– Как только может измениться человек за одни сутки.

– Дети – это прекрасно. Дети всегда хотят есть. Они никогда не скажут: «Фу, ты нам больше не нравишься. Мы не будем есть твое горячее».

Когда мы были еще детьми, она называла меня своим маленьким любовником.

– Гениальная идея, сэр.

– Вустеры все гении. Как ты этого раньше не заметил.

– Кто же она?

– Не стоит произносить вслух имя любимой женщины.

– Стоит, если ты не хочешь, чтобы я размозжил тебе голову.

Моя жена увлеклась скачками, поэтому я сейчас покупаю конюшню.

Я всегда был за свободу слова, но не намерен выслушивать эти оскорбления.

– И где ты познакомился с ней?

– На втором этаже автобуса, я влюбился, взял ее адрес и через пару дней купил бороду и пошел знакомиться с ее семьей.

– Ты не знаешь, где мне взять 50 фунтов?

– Заработать?

– Берти, нет. Я должен придумать другой способ.

Я видел ее фотографию, Дживс. Возможно, у нее золотое сердце, однако меня поразило то, что у нее золотой зуб.

– Тетя Делия! Привет, старая родственница!

– Привет, молодой балбес.

– Ты трезв?

– Как судья.

– Ты слышал о ней?

– Что-то слышал, но не читал.

– Читал бы, если бы был женщиной.

– Товарищ Батт мечтает о революции так же, как и вы.

– Товарищ Вустер мечтает только том, чтобы фаворит сдох на скачках, если он на него не поставил.

– Не знаю, что ты делал с плитой, товарищ Дживс, но я не могу зажечь газ.

– Это электричество, сэр.

– Надо сказать, ты хорошо держался Дживс. Откуда ты столько знаешь про революцию?

– Надо знать все о кознях дьявола, сэр.

– Дживс, почему просьба о небольшом одолжении для тети Делии внушает мне ужас?

– Опыт, сэр.

– О, Берти! Мне нужно, чтобы кто-нибудь переворачивал страницы.

– Пойду поищу кого-нибудь.

Одна из мер, которую я собираюсь предложить в палате лордов, будет билль о расширении колеи британских железных дорог на 8 дюймов, для того, чтобы облегчить транспортировку домашнего скота. Мне могут сказать, что нельзя заменять 27 ООО миль полотна для выполнения этой задачи. Но они не научно подходят к вопросу. Все затраты окупятся благодаря тому, что овцы смогут стоять в вагонах боком!

Если Вы не в состоянии бодрствовать во время чтения мисс Бассет, не храпите, по крайней мере!

– Все неприятности в этом мире из-за искусства.

– Это интересная теория, сэр. Вы не хотели бы ее развить?

– Нет, Дживс, нет. Просто пришла в голову такая мысль.

– Я надеюсь, мы договоримся как мужчина с мужчиной, Вустер. Мы должны договориться.

– Я-то да. Но Вам не удастся подняться до этого уровня.

В школьном театре я играл Брута, и закололи почему-то меня.

– Уверен, что миссис Грегсон будет Вам признательна.

– Да. Продемонстрирует это в обычной манере ударом в челюсть бедному Бертраму.

Моя тетя меня съест. Она считает, что хуже игры на сцене может быть только поклонение дьяволу.

Вы будете спасены, братья и сестры. Хотите вы этого или нет.

– Добрый день, мадам.

– Какой еще добрый? Я приличная женщина.

– Что от нас хочет тетя Агата?

– Не могу сказать, сэр.

– Это не ее стиль посылать мне телеграммы.

– Конечно, сэр.

– Последняя телеграмма была адресована собаке.

– Собаке?

– Да. Я присматривал за Макинтошем. У бедного пса закончилась еда. Она прислала телеграмму с юга Франции: «Ешь хорошо, мамочка вернется во вторник».

– У животного улучшился аппетит, сэр?

– Не заметил. Но телеграмму он съел.

– Вы хорошо провели время, сэр?

– Как ты жесток, Дживс. Я раньше этого не замечал.

По сравнению с Биффи я один из десяти гениев нашего времени.

Я уже вызвала полицию. Надо же было что-то делать.

Боже мой! Боже мой! Я хочу сказать, Боже мой – Дживс!

– Берти, это правда, что ты был помолвлен с Гонорией?

– Правда.

– И как тебе удалось выпутаться? Я хочу сказать, какая трагедия помешала тебе жениться на ней?

– Дело в том, что в моей семье не было сумасшедших?

– Неужели?

Я пойду на ланч. Если он узнает, что ты мой приятель, то, может быть, сразу отменит свадьбу.

Бывают случаи, когда трудно не быть занудой.

Я ничего не имею против Шекспира. Мне нравилось загибать уголки собрания сочинений.

Я готова на все для человека, у которого есть сенбернар.

– К сожалению, мистер Вустер спит.

– Как неосмотрительно с его стороны.

– Это была миссис Грегсон.

– Я слышал, поэтому и собираю вещи.

– Полагаю, Вы здоровы, мисс?

– Что называется, здорова, как бык. Всех удивляет при этом, что мой отец осел.

– Дживс, старый греховодник.

– Спасибо, мисс.

– Он работает над мемуарами.

– У меня уже заранее чешутся уши.

– Отец сердится?

– Я не знаю, мисс. Легкая тень пробежала по его лицу, и он пнул проходящую кошку.

Малейший проступок похож на новорожденного краба, который едва родившись, спешит окунуться в океан причин и следствий.

– У мистера Литтла горячее сердце, сэр.

– Горячее сердце? Ему нужно носить жилетки из асбеста.

Она выразилась очень образно, сказав, что скорее произойдут метеорологические изменения во внутренних регионах страны, чем она поселится под одной крышей с мисс Гонорией.

– Это ужасно, Дживс! У меня мурашки по всему телу! Она купила свадебное платье!

– Это неприятно, сэр.

– И говорила об этом так хладнокровно

– Женщины часто намеренно не замечают, как чувствительны мужчины в этих вопросах, сэр.

– Точно. Там могли быть дети!

Как будто деньги сделают ее жизнь лучше после того, как она потеряет тебя! Но… 15 ООО баксов может и помогут.

– Спросить по-настоящему?

– Да. Но без крови.

– Знаешь, чем неудобен тромбон, Дживс?

– Сэр?

– Уже через полчаса игры немеют губы.

– Может, не стоит так настойчиво с ним работать, сэр?

Дживс, соседская неприязнь подняла свою уродливую голову.

– Ты что, не любишь тромбон?

– Есть хорошее изречение: «Джентльмену тромбон не к лицу».

– Вот Ваш новый слуга, сэр.

– Как Вы думаете, мы с Вами поладим?

– Пока не знаю.

– Пожалуй, стоит надеть костюм.

– Нет.

– По-твоему, у меня приличный вид?

– Нет. Вид у Вас ужасный. Просто нет времени.

– И она красива.

– Она? Неужели? Я даже не заметил.

Считается неприличным бросаться на девушку, как на тарелку супа в вагоне-ресторане.

– Наверное, у него солнечный удар.

– Он дождется удара моим сапогом, если еще раз приблизится к тебе.

– Я что-нибудь упустил? Чафнеллы похожи на французскую армию, которая дошла до Москвы, но, оказалось, что там в тот день выходной.

– И что он сказал?

– Что-то вроде «вывернуть Вас на изнанку».

– Я не представлял такого исхода, когда отважился по-братски поцеловать мисс Стокер, поздравляя ее с обручением.

– Мы еще не обручились.

– Я знаю об этом, Стаффи. С вашим предстоящим обручением. Я даже не представлял, какие события последуют за этим.

– Что значит братский поцелуй?

– Ну, братский.

– Стокер не считает его братским.

– Ну, зная как работает мысль у Стокера… Если бы ты был там, то увидел бы, насколько братским был поцелуй, и несомненно одобрил бы его.

– Ладно. Но на будущее поменьше этого братского. Я не желаю, вступив в брак и войдя в комнату, оказаться свидетелем братско-сестринских отношений.

– Почему она позволяет тебе целовать себя?

– Она предчувствовала, что этот поцелуй будет братским.

– Я не использовал одно сравнение. Что ее имя обвилось вокруг моего сердца, как роза вокруг входных дверей.

– В тебе есть какая-то восхитительная недотепистость, Берти.

– Если это отец – берегись.

– Как понимать это берегись?

– Вряд ли он с оружием…

– Доброе утро, мистер Вустер.

– Что? Который час.

– Десять минут десятого, сэр.

– Десять минут десятого?? Что, дом горит?

– Ты помнишь, как я потеряла все деньги в Каннах на карточной игре?

– Конечно, помню. Казино изготовило памятную медаль.

– Дживс, я спрашиваю из интереса: что ты делаешь? Мне интересно.

– Я сортирую одежду, сэр. Что в починку, что на выброс.

– Погоди минуточку, этот белый жакет совсем новый.

– Я думаю он попал сюда по ошибке. Или подброшен Вашими врагами.

– Должен сказать, что я купил этот жакет в Каннах.

– И Вы носили его?

– Каждый вечер надевал в казино, и красотки строили мне глазки.

– Они, наверное, думали, что Вы официант.

Сожалею, что нахожусь в ста милях от Лондона и не могу пришибить тебя кирпичом.

Что с нами станет под железным колесом фортуны?

– Не попробовать то, что приготовил Анатоль… Это серьезно.

– Чем серьезнее, тем лучше.

– Я умру.

– Будь добр, Дживс. Повесь эту черную штуку в шкаф и достань мне белый пиджак с медными пуговицами.

– О Господи, сэр.

Отказ от еды является универсальным показателем любви. Не надо ничего выдумывать.

Когда надо будет – я сама на себя цыкну.