– Этот дом похож на долбанный притон! Там воняет мочой, блевотина на прекрасном полу ручной работы.

– Напоминает твою квартиру в Венеции.

– Я теперь дедушка, Рич, представляешь?

– Пожалуйста, никаких фотографий. Выставлять напоказ медицинские отклонения противозаконно!

– Сильвио сказал не брать денег.

– Кому ты только что отсосала: мне или ему?

– А он нам не дальний родственник?

– Настолько дальний, что индейцы тебе роднее.

– Мама поедет?

– Нет, это деловая поездка.

– А ты не подумал, что ей хотелось бы побыть с тобой наедине.

– Знаешь, когда мы хотим побыть вдвоем? Прямо сейчас.

«Везувий!» Господи! Скажем Арти, что фреска, на которую он спустил столь бабок – это использованный гондон по сравнению с этим.

Тон, если ты подаришь ему клюшку для гольфа, он, наверное, попробует трахнуть ее.

Эти командиры с их любовницами и проститутками – эмоциональные инвалиды.

Ричи, благодаря своему тюремному опыту, чувствителен к женским проблемам.

– Наши мужчины убивают друг друга. Например, всех моих братьев убили, остальные сидят. Рим объявил им войну. Но мужчины любят своих матерей, не так ли? Следовательно, подчиняться женщине – это естественно.

– Я лучше сдохну.

– Зачем ты хранишь обрезки ногтей?

– А что? Они тебе нужны? Если к врагам попадут обрезки ногтей или волос, они могут причинить тебе вред.

– Я польщен, что ты доверяешь мне свои ногти, но я могу отказаться от них, не испортив наших отношений?

– Тони! Спускайся, поешь.

– Господи, вы только этим и занимаетесь! Вашего ланча слону бы хватило!

– Ты кто?

– Я из Америки.

– Из НАТО? Это вы обрезали трос на подъемнике?

– Как сказать «Стероиды»?

– Стероидо.

– Ну вот! Кто сказал, что с вами поговорить не о чем?

– Не хочешь трахнуть меня?

– Хочу. Но я не буду гадить там, где ем.

У тебя, что, зеркала нет? Такое впечатление, что целовался взасос с пакетом муки.

– Уже доели?

– Вовремя ты, я уж собирался скатертью продолжить.

Господи, выйдешь поссать – готов охерительный репортаж!

– Мы взрослые люди, Тони. Нас многое связывает.

– Ага, как Израиль с Палестиной!

– Козёл!

– Yeah! Koziol you!

У тебя кроме идиотских штанов еще какие-то проблемы?

Она как тетка с колбасой, которая плачет из-за того, что нету хлеба.

Некоторые люди отстают настолько, что верят, будто они первые.

Я помню, отец с матерью спорили о чем-то, не знаю, о чем, и она все время говорила о слабоумном отцовском брате, но я всегда думал, что это она про тебя.

Дейви, не говори «Ненадолго», если не имеешь в виду ненадолго.

– Я просто сыр хотел убрать.

– Зачем? Почему сейчас?

– Ну, я просто…

– Что? Оставь этот долбаный сыр на месте, понял? Обожаю стоять на сыре! Я на ночь кладу сыр «Проволоне» в носки, чтобы утром они воняли как промежность твоей сестры!

– Карлос Кастанеда сказал: «Каждый миг проживай так, будто это последний миг на земле».

– Да кто слушает этих боксеров?

Свингеры… пускай мне отсосет, это вполне по-свингерски.

– Какого взрослого пришлось забирать из лагеря в прошлом году из-за обмоченной кровати?

– Это было в позапрошлом.

– Смерть подтверждает полную бессмысленность жизни.

– Это еще что такое? Ты специально меня выводишь? Я уже готов вышвырнуть тебя нахер в окно.

– Вот видите, об этом и речь. Жизнь бессмысленна.

– Что? Не говори так, да простит тебя Бог.

– Бога нет.

– Эй!

– Мадам Бесталь сказала, в жизни необходимо сделать выбор между тоской и страданием.

– Нет, я серьезно, зачем мы родились?

– Мы родились благодаря Адаму и Еве, а теперь поднимайся к себе и садись за математику.

– Алгебра – это самая тоска!

– Второй вариант – страдание! Хочешь начать прямо сейчас?

– И что вы ему ответили?

– Что я на него истратил уже сто пятьдесят штук, и если у него нет смысла жизни, то пусть вернет мои деньги.

Она понимает, что даже если Бог мертв, ты все равно будешь лизать ему жопу.

– Когда Френки говорит: «Обосраться, или ослепнуть?» – он на распутье, он не знает.

– Не запрещает, честно. Он просто не хочет, чтоб мы говорили о тебе дома.

– Ну можешь ему в шапку насрать.

Бар через холл, Ричи, и серебро подсчитано.

Я не хотел, чтобы из-за моих грехов на вас рухнула церковь.

– Ты знаешь, в Джоржтаун мне очень сложно попасть.

– Да ладно, надо быть ненормальным, чтобы не захотеть тебя принять.

– Если смогу туда, смогу и в Беркли.

– Через мой труп.

– В районе залива Сан-Франциско больше обладателей нобелевских премий, чем где-либо в мире.

– За что им премии дают? За голубизну?

– Никогда не говори «никогда».

– Нет, скажи «никогда», он теперь как продуктовая тележка, отныне и навсегда.

Я построю пандус к твоей жопе, и загоню туда игрушечный паровозик.

О! Кто пришел, а я-то думаю, че белки притихли?

Я уже пойду, пока твоя жена не вернулась. Плюс нельзя чтобы меня видели в компании с известными уголовниками.

– Как же ты объяснишь встречу с этим мерзким типом?

– Условия домашнего ареста позволяют мне выходить в магазин…за зеленью.

– Ох уж этот Верблюжий Нос, блин.

– Еще раз поднимет руку на мою племянницу, и я его на куски порву.

– Охренеть, Верблюжий Нос!

– Такого не выдумаешь!

– Че ты несешь? Я только что выдумал!

Вы не замечали, что только этот пидорас может курить под дождем со связанными за спиной руками? У него шнобель как естественный навес.

– Эти двое по ходу друг другу отсасывают.

– Что ты сказал?

– Всего хорошего!

Я подарил дочери машину, чтобы ткнуть ее носом в говно, а вы мне рассказываете, что я сделал что-то благородное.

Кармелла, я не осилю еще одно слезотечение до 5 утра! Просто не могу, не сегодня.

– Тони, если ты собираешься продолжать в том же духе – сделай себе вазэктомию.

– Что сделать? Я заставил ее провериться на СПИД, за кого ты меня принимаешь?

– Я попаду в ад, Ти…

– Никуда ты не попадешь, кроме как домой.

– Я был на той стороне, видел тоннель и свет, видел своего отца в аду.

– Да ну на хер!

– А вышибала сказал, что я тоже там буду, когда придет мое время

– Какой вышибала?

– Изумрудный дудочник, там наш ад. Это ирландский бар, в котором вечно, каждый день День Святого Патрика.

Хорошо, я изменяю, изменял, но удалять яйца не буду. Точка.

– Хочу задать вопрос.

– Ну?

– Тот вышибала, что отправил тебя обратно, у него на башке были рога?

– Э, нет. Здоровенный ирландский бандюк в старомодных шмотках.

– А у кого-нибудь из них были рога, или отростки вместо рогов, типа козлиных таких?

– Поли, блин, это в натуре был ад.

– А сколько надо пробыть в чистилище?

– Для всех по-разному: сложи все свои смертные грехи, умножь на пятьдесят, потом сложи легкие грехи и умножь на двадцать пять. Сложи все вместе и получишь свой срок. Я так понял, мне там надо оттянуть примерно шесть тысяч лет, прежде чем пустят в рай, а шесть тысяч это ничто в сравнении с вечностью, можно оттянуть стоя на голове.

С этим пациентом я живу в сказочной стране отсутствия морали, я не хочу судить, я хочу лечить, но теперь я осудила, я заняла позицию, черт, и мне страшно.

– И что мне делать?

– Все что можешь! Как с девкой, которую хочешь трахнуть. Сделай так, чтоб он тебя полюбил.

– Тони сказал, ты видел улыбающегося Иисуса, и он провел тебя, чтобы ты увиделся с отцом на небесах, а потом сказал, что твой час еще не настал.

– Я был в аду, Кармелла. Мой отец был в аду. И они сказали, что я попаду туда же, когда придет время. Может, это была чистилище, не знаю.

– Тогда тебе надо принять это событие как возможность раскаяться, изменить свое сердце, начать путь в озарении господнем, это божественный дар тебе, Кристофер.

– Сам папа не верит в презервативы, а ты хочешь, чтоб меня порезали, что за лицемерие?

– Тони, я думаю, в первую очередь о семье, вот и все.

– Все что здесь есть – божье творение, разве не грех уничтожать благой труд, который он совершил?

– Тебе видней, ты ведь этим на жизнь зарабатываешь!

– Ты стейки ешь?

– Это к чему?

– В Индии ты попал бы за это в ад.

– Я не в Индии, че мне переживать?

У богатого и бедняка годовщина свадьбы в один день. Ну и каждый год они встречаются на Мэддисон-авеню, когда покупают женам подарки. И бедный спрашивает богатого: «Ты че жене в этом году купил?» Тот отвечает: «Большое кольцо с бриллиантом и новый «Мерседес»». Бедный спрашивает: «А зачем оба сразу?» Богатый отвечает: «Если ей не понравится кольцо, может отвезти его обратно на «Мерседесе» и все равно будет довольна». Богатый спрашивает бедного: «А ты что своей подаришь?» Бедный отвечает: «Тапочки и фаллоимитатор». Богатый и говорит: «А почему тапочки и фаллоимитатор?» И бедный ему отвечает: «Если не понравятся тапочки, сможет пойти нахер».

Мой мелкий в этом возрасте носился как сутенер!

О! Да вы комик! Вам за это нос сломали?

За то, как он наплевал на подаренную ему куртку, я бы ухо отрезал.

Я могу сесть на всю оставшуюся жизнь и, что, я не могу обсудить это со своим психиатром? Нахер вы тогда вообще нужны?

Иногда все мы лицемеры.

– Вы звонили с жалобой, на наших грузовиках написано правило: если вы недовольны, вернем мусора в 2 раза больше.

– Я жаловаться, потому что вы не делать полный вывоз двенадцать, шестнадцать и двадцать, а счет за это потом выставлять в двойном размере.

– Правильно, нам же пришлось выезжать дважды.

– Вы взяли в два раза больше за вывозы, которые пропустить.

– Мой диспетчер спрашивал, если вы недовольны, хотите вернуть свой мусор?

– Конечно, я не хочу вернуть мусор!

– Значит, вы довольны!

– Так сколько я должен, советник?

– Заплатишь, когда на самом деле придется поработать. Будем надеяться, этот херовый день никогда не наступит.

– Он совсем недавно чуть не наступил.

– Матерь божья, вы мне кувалдой по яйцам зарядили что ли?

– Нет, это просто маленький надрез там, где я вставил эндопротез, будет немного болеть.

– В следующий раз пользуйся уткой, всего делов.

– Я не кошка, я не гажу в коробочку.

– Вам нужно следить за сердцем.

– С моим сердцем все нормально, как только я выпишусь, сходим с тобой на дискотеку.

– Мистер Сопрано, я Майкл Маклуин из службы судебных исполнений. Я должен надеть вам электронный браслет.

– Тебе поручают важные задания, да?

– Сэндвич будешь?

– Ты слышал про мои яйца? Как можно жрать в таком состоянии?

– Правильно, и чем вы занялись?

– Взял увеличительное стекло, и пошел жечь муравьев. Это типа юмор такой.

– Лекарства, лекарства, лекарства! Что они должны дать?

– Кто знает, что бы с вами было без них? Некоторые люди просто получают удовольствие от того что что-то делают.

– Ну да, те вещи, от которых я получаю удовольствие, я делать не могу.

Че за нах? Меня нет всего 8 лет, а ты превращаешь мой кабинет в склад?

Элиот, это то же самое, что и смотреть за крушением поезда: я со страхом и отвращением слушаю то, что он может рассказать, но я не могу отказаться от желания это услышать.

– Я только что вырубился, и если это не физическая причина, то, что со мной за херня?

– Я думала, вас это успокоит.

– Успокоит, когда мне кто-нибудь точно скажет, что за херня со мной творится. Я бы хотел, чтобы это было что-то физическое, чтобы это можно было выдрать нахер!

Послушайте, будьте любезны, уберите нахер сигарету.

– Зачем все так усложнять? В пятидесятые все работали вместе, даже враждующие семьи улаживали разногласия по-дружески.

– Ага, я помню фотографию Альберто Настасья: лежит такой весь из себя дружеский на полу в парикмахерской.

Слушай, Ливия, того, что ты не знаешь хватит на целый том.

– Жизнь этой женщины весьма печальна.

– Да она если в канализационный люк упадет, вылезет с золотыми часами на каждой руке.

Вы как будто наркоту принимаете, а мне скучно до смерти, я готов к продолжительной беседе.

– Вы знаете, почему акула постоянно в движении?

– Ей нужно двигаться, а то она умрет, не сможет дышать, типа того.

– Если мы такие ужасные, то почему ты устраиваешь нам вечеринку в честь обручения?

– Потому что ты моя сестра и я стараюсь поступать правильно. В любом случае, это идея жены.

– А трахать русскую телку на стороне – это тоже правильно?

– Ты просто не можешь пережить, что я счастлива, пидорас ты!

– Возьми этот диван и в жопу себе засунь.

– Что это?

– «Куриный бульон для души».

– Тебе лучше почитать «Томатный соус для жопы», итальянская версия.

Кто сам хочет уважения, тот уважает других.

Не знаю, с чего я взяла, что найду кого-то приличного среди индийских отшельников.

– Вы чувствуете себя виноватым за ее попытку самоубийства?

– Я два года ее трахал.

– Это было для нее серьезным испытанием?

– Ок, мы с ней виделись, но это не то, что ты думаешь, она пыталась покончить с собой.

– Оу, нихера себе.

– Я порвал с ней, а она пыталась покончить с собой, говорит, не хочет жить без меня, бедняга.

– Ты хочешь, чтобы я еще жалела шлюху с которой ты трахался? Знаешь, что самое странное? На секунду я тебе поверила.

Дети как животные, от собак не отличаются ничем. Их нужно учить отличать правильное от неправильного.

– Что вы с ним сделали?

– Мы его похоронили. На холме, с видом на речку. Вокруг раскидистые сосны.

– Правда?

– Да ладно, Дженис! Какая тебе разница, что мы с ним сделали, а?

– Моя сестра не полетит!

– Ну скинь ее на полосу.

– Нихера себе. У костюма борода отросла!

– Тони, ты мешаешь работать.

– Борода выросла, или что-то непонятное. Ай! Он живой! Он живой!

– О господи, о боже, Тони, что ты натворил?

– Это тебе.

– Знаю, знаю, Тони твой лучший друг.

– Президент Франклин – мой лучший друг.

Интересно, что за курица такая? Небось кокер-спаниель.

Каждый год он посылает отчеты о том, чем занимаются его племянники и племянницы. Кто поступил в Вест-Поинт, а кто дает всем подряд.

– Да ладно, я лично отбираю морепродукты.

– Да ну? Ты их нюхаешь когда отбираешь или пялишься в космос, размышляя об аренде, или какую херню ты еще там переживаешь?

– Разве Пуси не ваш друг?

– Друг.

– Это ведь тот самый друг, которого чуть не унесли утки, так?

Не кричи на меня, ок? Не рискуй с поносом-то.

– Агент Харрис!

– Энтони Сопрано, у нас ордер на обыск дома, имущества и семейного автомобиля.

– Что сегодня ищите, начальник?

– Краденые авиабилеты. Мошенничество с использованием почты, мошенничество с переводом денег, и другие федеральные преступления.

– Все, Тони, закончилось. Мой тебе совет: забудь. Если у них только двадцать три билета, считай, у них вообще ничего нет, и они это знают.

– Я понимаю, что это мелочь, но в том-то и дело! Еще одна минута, если бы я смог постоять, говорить «Да, мам. ОК, мам. Слышу, мам». Еще бы минута и меня бы здесь не было бы. От обвинения в убийстве отбился, а тут обосрался. На ровном месте споткнулся. Я все запорол.

– Тони…

– Да ну, тут тебе и федеральное обвинение, и федеральное агентство авиации. Пока все не закончится, они еще успеют египтян на самолетах мне пришить, и ты сам об этом знаешь!

Вы срываетесь на расистские выкрики в сторону индийской пищи, вашу мать – старую летучую мышь… Что еще случилось?

– Мне приснился сон, что я от души вас оттрахал прям на этом столе. Вы были в восторге.

– Так сказали, будто швырнули камнем.

Если Кармелла тебя увидит, будет в жопе у тебя еще одна дырка.

Я думаю, что Нью-Йорк – это такое переживание, которое необратимо меняет человека.

– Водогрей полетел! Взял и лопнул!

– Гарантия, наверное, закончилась.

– Привет, мам.

– Надо же, кто звонит!

– В общем-то, я стою прямо перед тобой.

Я не ясно сказал? Может, на суахили повторить?

Это дело холоднее твоей сиськи!

– Люди мрут как мухи.

– Это все из-за копченого мяса.

– Тони, может, хочешь рассказать, как мама сохранила все твои школьные работы и грамоты, и не сохранила ничего из моих и Барбары?

– Ты уже рассказала.

Говорят, на Земле нет двух абсолютно одинаковых людей, двух лиц, двух отпечатков пальца. Но известно ли это наверняка? Ведь надо было бы собрать всех в одном огромном месте. И, очевидно, это невозможно даже с компьютерами. Мало того, пришлось бы собрать всех, кто когда-либо жил, а не только тех, кто живет сейчас. Так что доказательств нет. Ничего нет!

Теперь ты член организации, пришло твое время делать настоящие деньги, а мне можно немного расслабиться. Теперь у тебя в жизни всего одна проблема: отдавать мне десять процентов от своего дохода по определенным дням. Других проблем у тебя нет. Моя единственная проблема – отдавать проценты вон тому человеку. Вот так работает «Коза Ностра». У других людей полно в жизни проблем, а у нас всего-навсего одна. Неплохо, да?

– Психиатр помогает?

– Ты и про это знаешь?

– И что? Сегодня это не смертный грех. Мой ребенок ходил к психиатру. По постановлению суда из-за проблем с женой. Теперь они счастливы.

– Когда ты уже вернешься в Сиэтл, Дженис?

– Как только разберемся с маминым имуществом.

– С имуществом: дом-развалюха и старушечье нижнее белье.

Поскольку Мэдоу уехала, нам очень важно не превратиться в семью, которая ест стоя в забегаловках.

Что? Ваш отец никогда никому не отрубал пальцев?

– Если тебе действительно интересно, на прошлой неделе у него был прорыв.

– Прорыв чего? Чьей-то селезенки?

Мне осточертели люди, считающие меня бандитом, потому что моя фамилия заканчивается гласной. Эти футболки, выкрики… Голливуд пытается придать этим социопатам трагическое величие Аль Пачино.

– У вас приступы страха. Страх возникает, когда чувство гнева, мести и тому подобные захлестывают вас. Здесь нужна поведенческая терапия, она может научить вас контролировать чувства.

– А как тогда заставить людей делать то, что тебе надо?

Все эти твои душевные терзания, Дженис, постоянно за мой счет!

Правильно! Сиди там, молчи, злись, а потом потеряй сознание и вини в этом весь свет!

– Принеси-ка нам кофе.

– Ты че, смеешься?

– Бегом! По ходу к ухо-горло-носу зайди, слух проверь!

– Не будь я лысым…

– Арти, она ж молоденькая! Будь ты мохнатым как шимпанзе, это ничего бы не изменили.

– Просто, знаете, посылать старика… что он сделает-то? Зажует деснами до смерти?

– Тебя кто спрашивал?

– Нет-нет, просто хотел сказать… пошли меня. Я его по суставам на куски разберу, а он даже сознание не потеряет.

– Старик.

– Не знаю, а как он выглядит?

– Как старик!

– Вчера она посмотрела фильм ужасов и стала выдергивать себе волосы. И так постоянно! Вся голова в болячках.

– Смирительная рубашка поможет.

– Извини, я забыла, что здесь мистер Понимание, у которого нет своих проблем.

– Согласен.

– Как будто ты вообще понимаешь, о чем речь.

Зацени, реклама центра похудания! «До» и «Задолго до».

Когда-нибудь этого говнюка найдут в багажнике.

В твоем возрасте, в твоем положении тебе второй ребенок нужен как дырка в башке!

Почему я родился красивым, а не богатым?

– Что, неужели море перед тобой не расступается?

– И я это отрабатываю, а вы получили все на халяву.

– Ведь он не говорил про уплотнитель мусора, верно? Видите.

– Что же это по вашему мнению?

– Вы же в курсе его работы. У него офис в стрип-клубе, кто знает, чем он занимается?

Скажете подписать, я подпишу. Скажете насрать на палубу парохода Куймели – не вопрос, потом помоют.

– Мог бы и позвонить, все уже остыло.

– Вот поэтому и изобрели микроволновки. Для нерадивых мужей.

– Разве ты не этого желаешь своим детям?

– Нет. Я хочу чтобы они вернулись сюда, были ленивыми и сидели, засунув палец в жопу, и я этому очень помогу, не пообедав с мудаком, который пытается меня развести.

– У нее собака болеет.

– Эта нечесаная французская говнина Коко? Что с ней не так?

– Тебе лучше – вот, что важно. И ты выглядишь лучше.

– Если хочешь соврать, скажи, что в машине меня ждет шлюха, которая отлижет мне яйца.

И что, я теперь должен радоваться, что его зовут Джон Кеннеди? Все ирландцы так называли своих детей после того, как его завалили.

– Пятьдесят штук? Да ты шутишь.

– Он так много говорил о том, что у Мэдоу будут наилучшие из возможных показателей в университете.

– Ага, этот еврей взял ее в заложники.

– Он итальянец.

– Значит, хорошо питается, еврей.

Я сделаю химию, буду срать кишками, выпадут шесть волосин, что у меня остались, и все равно придется резать?