Глава 36

Утром я позвонил своему новому помощнику. Как и договорились, в девять, и опять из таксофона.

— Это Андрей Воронов, из «Ведомостей».

— Привет, Андрей Воронов из «Ведомостей»! — Голос Бакланова по-прежнему был жизнерадостным. — Я поговорил с тем парнем, который тебе нужен. Свяжись с ним в два часа. Раньше он, к сожалению, не просыпается. А если разбудишь — пошлет далеко и надолго.

— Понял, — сказал я. — Это все?

— Подожди… Встречу переносим на завтра. Сегодня не успеваю. Дела…

— Дела? В воскресенье?

— Выходные у журналистов бывают от случая к случаю. Пора бы это знать! Сегодня мне не повезло. Все, пока! — В трубке раздались губки.

До двух я, как мог, убивал время. Позавтракал все теми же жухлыми хот-догами и похожим на помои компотом, купил несколько ежедневных газет, вернулся в меблирашку и устроился в родном номере.

На Закавказском фронте шли позиционные бои. Доблестные генералы заверяли в скорой победе. Мусульмане обвиняли доблестных генералов в карательных действиях против мирного населения и заверяли, что джихад будет продолжаться, пока жив последний правоверный… Комплексная марсианская экспедиция, осуществляемая Международным агентством космических исследований при ЮНЕСКО, взялась за постройку второго подземного убежища. Теперь, когда закончено первое, работы пойдут быстрее… В Косове продолжается тлеющий конфликт. Вновь произошли стычки между сербами и косоварами. Имеются убитые и раненые. Международные силы по поддержанию порядка, увы, бессильны (Силы — бессильны! Каково, а?)… Социал-демократическая партия обвиняет федеральное правительство в постоянных уступках естественным монополиям… Прошлогодняя «мисс Россия» сегодня выходит замуж за владельца корпорации «Сахалиннефть». Свадебное платье обошлось жениху… В Санкт-Петербурге произошел целый ряд беспричинных на первый взгляд убийств. Начальник местного управления по борьбе с организованной преступностью уверяет, что убийцы будут быстро найдены и понесут заслуженное наказание… Страна вновь представлена в Лиге чемпионов тремя футбольными клубами — московским «Спартаком», питерским «Зенитом»и воронежским «Факелом»…

Без четверти два я отложил газеты, спустился и сел в машину. А в два часа вновь вошел в будку таксофона, правда, расположенную на другой улице.

— Слушаю, — ответил сонный голос.

— Добрый день! Хотелось бы поговорить со Щелкунчиком.

— Вы с ним говорите. Дальше!

— Я звоню вам по рекомендации Сергея Бакланова.

— А, да-да! — Голос оживился. — Он предупреждал. Слушаю вас!

— Хотите заработать пять сотен?

Голос оживился еще больше:

— Дурацкий вопрос!.. Что я должен сделать?

— Определить, куда попадают сообщения, отправляемые по известному мне электронному адресу.

— Сеть какая?

— Интернет.

— Адресату позволительно знать, что его вычислили?

— Ни в коем случае!

— Лады! Давайте наводку.

— Что?

— Адрес, говорю, давайте.

Я продиктовал адрес «Ниро Вульфа».

— Хм, — произнес голос задумчиво. — Судя по первым знакам, это Штаты… Перезвоните мне через часик. Назоветесь, скажем, Сосновоборцем.

Я повесил трубку и вышел из телефонной будки. На всякий случай сразу уехал. В течение часа снова активно убивал время, отправившись на железнодорожную станцию Удельная и просмотрев расписание пригородных монорельсов. Потом сидел в машине, слушая какую-то музыкальную радиостанцию и разглядывая проходящих мимо девушек. Некоторые были не прочь познакомиться, но я их величаво отшивал.

В три ноль пять вышел из машины и направился к ближайшему автомату.

Хакер откликнулся после первого же гудка.

— Слушаю!

— Щелкунчик, это Сосновоборец. Чем порадуете?

— Есть чем, но не по телефону. Где встречаемся?

— Когда сможете подъехать к станции Удельная?

Он секунду помолчал, прикидывая,

— Часа через полтора доберусь.

— Надеюсь, не на машине поедете?

— Нет, конечно! — Хакер возмущенно фыркнул. — Общественным транспортом. Как я вас узнаю?

— Давайте лучше я вас узнаю.

Он вновь секунду помолчал.

— Хорошо, буду в черных джинсах и зеленой футболке с надписью «Ай лав Джизэс Крайст».

Я все продумал, пока разглядывал девушек.

— Приезжайте на «Удельную»к четырем сорока пяти. Выйдите на платформу пригородных поездов. Сядьте в первый же монорельс из города, в четвертый вагон. Как только поезд отправится, перейдите в шестой и на следующей станции выйдите. Перейдите на противоположную платформу, что в сторону Финляндского вокзала, подождите ближайший монорельс. Билет возьмите до конца. Садитесь опять же в четвертый вагон, в передний тамбур. В салон не заходите, останьтесь в тамбуре. Все ясно?

— Все. Но пяти сотен будет мало.

— Докажете — получите больше.

Я повесил трубку, вышел из будки, заскочил в первый попавшийся магазин. Купил новую сумку и отправился к Светлановской площади. Там, на Светлановском же проспекте, припарковался. Посидел, выкурил сигарету и переложил из меченой сумки в дублершу все, что могло понадобиться в ближайшее время. Потом запер машину, пробормотал: «Придется пока обойтись без тебя, » Забавушка «. Будто оправдывался перед нею… И отправился в ближайший общественный туалет. Здесь, запершись в кабинке, прилепил на физиономию бороду, надел парик и потопал в сторону» Удельной»— до нее отсюда было двадцать минут пешком.

Конечно, встреча была рискованной, однако интуиция подсказывала мне, что все обойдется. Да и меры безопасности были разработаны достаточные.

Купив билет, я вернулся к метро, сел на скамейку закурил и продолжил переглядки с девушками.

Зеленая футболка с надписью «I love Jesus Christ» вынырнула из-под земли в 16.40.

Я подождал пару минут и двинулся следом. Щелкунчик вел себя так, будто собаку съел на конспиративных контактах. Он шел не суетясь и не оглядываясь, но во все встречающиеся стекла обязательно смотрел. Впрочем, надо полагать, ему уже приходилось бывать в подобных ситуациях. По роду деятельности…

Вышли на платформу пригородных монорельсов. Разобравшись в разметке, я прислонился к ограде там, где должен был остановиться пятый вагон, и продолжил наблюдение за зеленой футболкой и окружающими Щелкунчика пассажирами. Когда подлетел монорельс, в пятый вагон я и сел.

Через пару минут Щелкунчик продефилировал мимо. Я зафиксировал в памяти всех, кто проследовал у него в кильватере. Потом направился в тамбур и, когда электричка остановилась в Озерках, проконтролировал всех, кто вышел. Еще через перегон, в Шувалове, я и сам выскочил на платформу, взял билет в обратную сторону и неторопливо покурил. Когда подошел поезд в город, я сел в четвертый вагон. Скамейки возле переднего тамбура оказались пустыми, так что даже не пришлось стоять.

Доехали до Озерков.

Щелкунчик тоже разбирался в разметке железнодорожных платформ. Он стоял возле линии, разделяющей позиции третьего и четвертого вагонов. Сел в самый последний момент, когда машинист уже гаркнул по трансляции: «Осторожно! Закрываю двери!»

На платформе никто не заметался. Среди вошедших в салон пассажиров замеченные ранее отсутствовали. Я успокоился окончательно: хвосты, если они и были, оказались отрубленными.

Когда поезд подошел к Удельной, я встал и в толпе выходящих пассажиров отправился в тамбур. Вышел на платформу, выпустил пассажиров и сел обратно. Загудел под полом магнитный привод. Я подошел к зеленой футболке и сказал:

— Здравствуйте, Щелкунчик! Я — Сосновоборец.

Он посмотрел на меня равнодушно:

— Привет! С вас семь сотен. Ваш адрес принадлежит серьезной конторе. Находится она здесь, в Питере. Штаты — лишь передаточный узел. Едва я взломал защиту, на меня бросились гарды. Пришлось использовать вирус-маску. Новье, муха не трахалась. За нее и беру семь сотен. Отработанный материал, еще раз не применишь.

— Гарды — это что? — спросил я.

— Сторожа. Софт, отлавливающий таких, как я. Стремится проследить обратный адрес, войти к тебе и угрохать твой софт. А из таких серьезных контор по адресу к тебе могут и люди наведаться. И причинить более серьезные неприятности, чем потеря софта. Приходится скрываться, используя маски. А они требуют времени и труда.

— Доказал. — Я достал портмоне, отсчитал бумажки и протянул хакеру. — А что за контора?

Он пожал плечами:

— Самый конец ниточки распутать не успел — гарды помешали. Но, судя по предыдушке, одно из двух — либо ментура, либо фээсбэшники.

— Понятно, — сказал я, стараясь изо всех сил сдержать дрожь в голосе. — Через некоторое время мне еще раз понадобится ваша помощь.

— А что за работа? Такая же?

— Нет. Надо будет вскрыть запароленную папку.

— Это легче. А для вас дешевле. Маски не потребуются. Так что три сотни.

Я кивнул:

— Значит, через пару дней позвоню.

Он опять пожал плечами, бросил безразлично:

— Звоните. — И перебрался в салон.

А я на следующей станции — это была Ланская , вышел, отправился в общественный туалет и снял парик с бородой.

Глава 37

К меблирашкам я решил вернуться пешком. Шел по тротуару и думал, время от времени наталкиваясь на прохожих и рассыпаясь в извинениях.

Получалось, что, разыскивая Виталия Марголина, я работал на правоохранительные органы. Тогда к чему весь этот цирк? Зачем с помощью гипноза меня превратили в Арчи Гудвина? Почему Пал Ваныч, если он родом из ментов, предстал передо мной в личине бизнесмена? Какую роль во всем этом спектакле играет Инга Нежданова? Кто за мной следил и довел меня до самой клиники, а потом пал от пуль неизвестных? Кто эти неизвестные, в свою очередь, отправленные к праотцам моими руками? Кто меня похитил и пытал на сгоревшей даче? И кто вызволил из плена? И на кого, черт возьми, я работаю сейчас, больше напоминая диверсанта во вражеском тылу, чем частного детектива?!

Кто я, разрази меня гром, такой?

Если Пал Ваныч из ментов, почему неведомые спасители избавили меня от контроля с его стороны, то есть со стороны милиции? И кто играет роль Ниро Вульфа, кому я посылал свои донесения? Если самому Пал Ванычу, зачем такие сложности: цепочка компьютерной связи длиной в земной экватор, Инга в качестве контролера моих действий (а она наверняка подсунута мне именно с этой целью!)?

Кстати, поскольку я пахал на ментов, значит, и сам из них. Почему тогда не вел расследование обычным, официальным, общепризнанным порядком?

Ну хорошо, цепочка связи, возможно, выстроена через Америку только для того, чтобы у меня не возникло подозрений, что я вовсе не тот, кем себя поначалу считал. Логично? Вполне!.. Однако зачем на меня вообще напялили маску литературного персонажа? Не проще ли было поручить мне расследование как любому обычному менту и получать информацию напрямую? Ну ладно, пусть через Ингу, хотя непонятно — зачем даже такая малая сложность…

Далее. Если Пал Ваныч мент, я должен немедленно проявить себя. Возможно, он считает меня погибшим, и ему придется начинать все сначала. Логично? Вполне!.. Так почему же мне жутко не хочется идти с ним на контакт? Вся моя интуиция восстает против этого. Какое у него было выражение лица, когда он требовал, чтобы я нашел убийцу Виталия Марголина! Режьте меня на куски, это было лицо человека, потерявшего друга… Но если Марголин — просто его друг, почему Пал Ваныч не стал вести расследование официальным порядком? Почему нанял некоего «Ниро Вульфа»в своей же конторе, чтобы тот провел расследование руками своего помощника, то есть меня, который на самом деле помощником быть не может, потому что этого помощника на свете и не существовало вовсе?

Кто он, этот помощник? То есть кто — я?

Заколдованный круг!

Кстати, за Ингой, как и за мной, тоже следили в два уровня. Кто висит на ней? Пал Ваныч? Зачем?.. Мои неведомые новые хозяева? Тоже — зачем? И кто приставил второй хвост?..

Я шел по проспекту старика Энгельса и думал. И чем больше этим занимался, тем яснее становилось одно — ключевой вопрос, ответ на который может многое объяснить, это: кто я?

Ладно, а если сделать шажок на следующий уровень… Кому может быть известно — кто я? Пал Ванычу? Вполне… Инге? Возможно… Гипнотизеру, которого я почему-то не помню? Тоже возможно… Однако на гипнотизера я могу выйти лишь через Пал Ваныча либо Ингу Нежданову.

Кстати, об Инге… Все-таки она действительно в меня влюбилась или ложилась со мной в постельку по указке Пал Ваныча? Мне-то кажется, что на самом деле, но могу ли я доверять своей интуиции, если понятия не имею — кто я? Будь я Арчи Гудвином, вопросов нет! Арчи в бабах разбирается не хуже, чем в оружии. По ощущениям я — вроде бы Арчи, но вопрос: сколько во мне от Гудвина, а сколько от того неведомого, кем являюсь на самом деле. А от него тоже доля наверняка есть — не может ведь Арчи так хорошо знать город! Или это знание от того, в кого превратили Арчи, то есть от Максима Метальникова?

Голову сломаешь, ей-богу!

Кстати, парни, а кто он такой, этот Максим Метальников? Не могло ли быть так, что этого самое Максима превратили в Арчи, играющего роль Максима? О Максиме я как Арчи Гудвин заведомо знал лишь одно — он, как и я, частный детектив… Стоп!

Я замер, и на меня налетела идущая сзади женщина. Однако инцидент был быстро исчерпан: Арчи Гудвин велеречиво рассыпался в извинениях, и потрясенная подобной учтивостью незнакомка сразу сменила гнев на милость. Более того, виновник столкновения ей явно понравился, и она оказалась не прочь завязать знакомство. Это намерение было прямо-таки написано на ее личике. Арчи Гудвин в таких случаях не ошибается. Уходя, незнакомка оглянулась, и во взгляде ее карих глаз мелькнуло разочарование. Лет двадцати пяти, высокая, с хорошей фигурой — Арчи бы не растерялся. Но я был не Арчи, я был неведомо кто, а таким уличные знакомства противопоказаны.

И тут у меня мелькнула очередная любопытная мысль.

А почему бы и не исчезнуть на сутки-другие? Не посмотреть, как на это отреагируют мои «деловые партнеры»?

Арчи Гудвин прибавил шагу и догнал женщину.

— Простите еще раз! — сказал он. — Мне так неловко, что я чувствую себя медведем… Не может ли медведь проводить вас до вашей берлоги?

Оказалось, медведь может. Оказалось, ее зовут Яна, а берлога находится неподалеку, на Втором Муринском проспекте. Оказалось, Яну можно не только проводить, но даже зайти к ней. Вот только сначала надо бы забежать в универсам.

И мы забежали. Наступив на горло собственной бережливости, я взял бутылку армянского коньяка и бутылку «Цоликаури», присовокупил к этому коробку конфет «Екатерина Великая»с портретом грозной императрицы, а также пару лимонов и килограмм апельсинов. Яна, в свою очередь, запаслась тем, что покупают женщины, когда ждут гостей.

Я отобрал у нее сумки, и мы потопали в берлогу.

Берлога оказалась уютной двухкомнатной квартиркой, не чета моему нынешнему обиталищу. Мебель дорогая, стильная, на стенах пара картин. Незнакомые и, похоже, оригиналы.

— Хотите курить, курите прямо здесь. На лоджию не выходите, — сказала Яна и скрылась в спальне.

Я воспользовался разрешением и закурил. На столе нашлась пепельница: видно, моя новая знакомая тоже баловалась табачком. Судя по всему, она была из тех женщин, что решаются приглашать неизвестных мужчин. Видимо, из рисковых, такие любят, когда в кровь прет адреналин.

— Сейчас соображу ужин! — Рисковая женщина вышла из спальни, переодетая в оранжевый домашний халатик-безрукавку, который еще больше подчеркивал красоту ее фигуры.

Сзади она чем-то напоминала Ингу, воспользовавшуюся черным париком.

— Я на кухню. А вы пока не скучайте. Посмотрите тэвэ. — Яна исчезла за дверью.

Я переключил гейтс в режим TV. И едва не вывихнул челюсть: с дисплея на меня смотрел Ингин начальник. Пал Ваныч собственной персоной. Все-таки я удивился до такой степени, что не сразу расслышал о чем он вещал. Оказалось, о серии странных происшествий, случившихся в пригородах Санкт-Петербурга за последние несколько дней. Выяснилось, что транслируют пресс-конференцию, поскольку, едва Поливанов замолк, показали типа, который задал очередной вопрос.

— Скажите, господин Раскатов, не являются ли эти происшествия свидетельством того, что в нашем городе вновь поднимает голову организованная преступность?

Среди промелькнувшей на экране журналистской братии я заметил и Сергея Бакланова.

А потом Пал Ваныч (то есть «господин Раскатов) вновь начал вещать.

Организованная преступность в массе своей разгромлена пятнадцать лет назад, и все попытки возродить деятельность бандитских групп обречены на про вал. Конечно, полностью от уголовщины нам не удастся избавиться, наверное, никогда — мы не в утопии живем, — но основная масса преступлений совершается на бытовой почве. Что же касается вышеупомянутых происшествий, то пожар на даче в Елизаветинке — следствие неосторожного обращения с огнем в нетрезвом состоянии. А по групповому убийству в Ольгине ведется тщательное расследование, и в интересах этого самого расследования господин Раскатов пока не может дать никакой информации, подождите несколько дней, господа…

У нижней кромки кадра возник титр:» Павел Иванович Раскатов, начальник РУБОПа г. Санкт-Петербурга «.

Я не упал под стол. И не уронил на диван сигарету. Я просто прикрыл глаза и медленно сосчитал до десяти. А когда вернулся в реальность, вопрос задавал Сергей Бакланов:

— Павел Иванович! Какая, по вашему мнению, существует связь между перестрелкой в Ольгине и смертью Виталия Марголина?

Пал Ваныч и глазом не моргнул:.

— С полной уверенностью заявляю: никакой! Убийство гинеколога Марголина произошло на бытовой почве. Это установлено достоверно. Ревность — один из классических мотивов убийства.

Лица журналистской братии расцвели недоверчивыми усмешками, но мой недавний работодатель оставил этот факт без внимания.

— Максим! — послышался из кухни голос хозяйки. — Я вас жду. Ужин готов.

Я еще раз полюбовался внушительной физиономией господина Раскатова, раздавил в пепельнице окурок и отправился на зов.

Стол был уже сервирован. Здесь работал обычный телевизор, однако Пал Ванычем на экране и не пахло — четверо могучих парней в облегающих скафандрах пластали огненными лучами крокодилоподобного монстра с ощеренной пастью. У двоих парней наблюдались явно женские талии. К счастью, звук был выключен.

Яна смотрела на меня с улыбкой, в которой смешались доверчивость и кокетство.

— Я вас поэксплуатирую, Максим? — Она вытерла руки о полотенце. — Открывайте напитки. Через пять минут составлю вам компанию. — Она вышла.

Я тут же взял пульт и принялся переключать каналы. Когда нашел нужный и прибавил громкость, Пал Ваныч сказал:

— …никогда не будет.

А потом появилась хорошенькая девочка и сообщила:

— Вы смотрели репортаж с еженедельной пресс-конференции начальника РУБОПа Павла Ивановича Раскатова. А теперь новости российской экономики. На биржах наблюдается небывалое оживление, связанное с ростом котировок…

Я вернул на экран монстра. Тот ревел, жалуясь на собачью жизнь, и никак не хотел умирать. Следуя принципу» око за око «, он успел перекусить одну из женских талий (мелькнуло окровавленное месиво) и только после этого сдох, истекая изумрудной жидкостью. Один из победителей тут же откинул тонированное стекло шлема и торжественно-трагическим голосом произнес:

— Прощай, наша Эльвира! Ты была великим бойцом, беспощадным к крокомонам (его язык почему-то не сломался на последнем словосочетании)… и прочей космической нечисти. Мы представим тебя к медали» За освобождение Сириуса «. Пусть базальты Акропуса будут тебе пухом.

По его загорелой под неземными солнцами, чисто выбритой щеке скатилась скупая мужская слеза. Зазвучала героическая, переполненная пафосом музыка. Обладатели скафандров скорбно склонились над останками доблестной подруги.

Я выключил звук и принялся искать штопор. С пробками я расправился не менее победоносно, чем освободители Сириуса со своим крокомоном, но оценить эту победу было некому. Тогда я снова закурил и подошел к окну.

У мультиэтажных башен есть свои преимущества — другие дома не закрывают обзор.

Внизу разливалось зеленое озеро парка Лесотехнической академии. На горизонте сверкал в лучах заходящего солнца купол Исаакия. На месте были и шпиль Петропавловки, и шар нового морского вокзала, и старая телебашня.

А я в очередной раз убедился, что хорошо знаю этот город.

— Ну как вы тут, Максим? Не скучаете?

Я оглянулся. Хозяйка стояла в дверях. Она, успела слегка подштукатуриться, а на себя надела такое, что я не удержался и с шумом проглотил слюну. Кремовое платье было полностью закрытым, но открывало больше, чем любое гигантское декольте.

Эта женщина умела подчеркнуть свои достоинства и хорошо знала себе цену. Удовлетворенно улыбнувшись, она принялась хлопотать возле микроволновки. Все ее движения, все ее повадки, все ее взгляды были таковы, что и слепому было ясно: меня откровенно обольщают.

Ну что ж, против природы, как известно, не попрешь!..

Я еще раз проглотил слюну, сел за стол и усиленно принялся обольщаться.

Глава 38

Душ мы принимали вместе, и я продолжал обольщаться. Нет большего удовольствия в жизни, чем мыться с той, с кем собираешься разделить постель! Нет лучшей картины, чем лопающаяся на ямочках и выпуклостях мыльная пена! Нет лучшего ощущения, чем мимолетные прикосновения к упругому скользкому телу!.. По крайней мере сейчас я думал именно так.

А потом, не вытираясь, мы отправились в спальню. И я был обольщен настолько, что начал воспринимать окружающее, лишь когда все уже свершилось.

Кровать была двуспальная. А у стены напротив окна висел в воздухе голографический бюст какого-то типа.

— Это твой муж? — спросил я.

— Да… Встань-ка, пожалуйста! Мне надо поменять постельное белье.

Я встал.

Яна, грациозно изогнувшись, принялась сдирать с кровати промокшие от наших тел простыни.

— А где он сейчас?

Яна утащила сырые тряпки на кухню и тут же вернулась:

— Сейчас он на Марсе.

— Что значит — на Марсе?

Яна достала из шкафа свежее белье.

— Он — участник последней экспедиции. Строит постоянную базу на материке Элисиум. Марсианин!

Голографический тип смотрел на меня приветливо и с любовью. От такого взгляда мне захотелось пойти в ванную и напялить на задницу брошенные там трусы.

Между тем Яна вновь застелила постель и улеглась поверх одеяла, глядя на меня с не меньшей, любовью, чем ее правоверный.

— Иди сюда!

Я вновь посмотрел на космонавта. Голограмма была настолько качественной, что казалось, он сейчас кивнет мне и скажет:» Ну, приятель, почему же ты растерялся?«

— Максим, чего ты ждешь? — В голосе Яны послышались нетерпеливые нотки. — Я уже соскучилась!

Я подошел и сел на кровать.

Янино бедро, скрывавшее от моих глаз лобок, было как гора перед альпинистом, и мне определенно предстояло в ближайшие минуты снова штурмовать эту гору. Но в свидетелях сей альпинистский подвиг не нуждался.

— Давай выключим его!

Яна пробежалась пальчиками по моей спине:

— Нет, пусть смотрит. — Пальцы перебрались на живот, скользнули ниже. — Это кто же у нас тут такой спященький? Пора просыпаться, маркиз, настало утро. Вас ждут великие дела!

Я оглянулся — она смотрела на голограмму.

Мне сразу все сделалось ясно. Эта женщина была без памяти от своего марсианина и, деля постель с другим, в воображении отдавалась мужу, далекому и любимому.

Наверное, лучше всего было бы молча встать, одеться и уйти, но Янины пальчики теребили» маркиза» так требовательно, а груди, прижавшиеся к моей спине, были так горячи… И в конце концов во мне все еще живет дух Арчи Гудвина, а тому никогда не было ни малейшего дела до рогатых мужей!

Я отвернулся от марсианина, подтянул на себе альпинистское снаряжение и пошел на второй штурм уже знакомой вершины.

Теперь все было по-другому. Я перебивал крючья и перебрасывал страховки, протирал запотевшие очки и проверял состояние карабинов. Но скрывающаяся за облаками вершина звалась не Яна, а Инга, и штурмовал я ее, давно покоренную, но по-прежнему влекущую, и, наверное, только это спасло меня от мужской несостоятельности, и я наконец разогнулся и бросил победный взгляд на открывшиеся со всех сторон бескрайние просторы…

Когда землетрясение, сотрясающее покоренную мною вершину, улеглось и все лавины унеслись вниз, Яна спросила:

— Ты считаешь меня шлюхой, Максим?

Я не ответил: все еще думал об Инге.

— Он променял меня, живую, на мертвый оранжевый песок! — В голосе Яны послышались истерические нотки. — Скажи, ты осуждаешь таких женщин?

Мне опять все стало понятно, и я ее не осуждал. Скорее тут следовало бы осудить тех, кто из женщины, находящейся в возрасте, когда сама природа требует от нее любить и быть любимой, сделал соломенную вдову, но и они были по-своему, по-мужски, правы. Старая как мир история… В конце концов что такое любовь женщины, когда надо защитить страну от врага? Что такое любовь женщины, когда в оранжевых песках Марса тебя ждут необходимые людям полезные ископаемые, а по возвращении — звания, награды и благодарность человечества? Женщина потерпит!.. Если, вопреки инстинктам, останется верна — честь ей и хвала, а если нет… Не она первая и не она последняя… Рогатый марсианин по-прежнему приветливо смотрел на своего дублера в любовных делах. Наверное, отправляясь в космос, он знал, на что шел.

— Мне ли осуждать тебя, Яночка? — Я погладил ее по горячей щеке, и Яна с благодарностью прижалась к моему плечу.

— Мне самой хотелось полететь с ним, но кому на Марсе нужна воспитательница детского дома!

Вот так-то, брат, сказал я марсианину. Ты сам во всем виноват! Уж коли Марс был мечтой твоей жизни, надо было жениться на такой же сумасшедшей. Ты же пошел на интеллектуальный мезальянс, за это и расплачиваешься! Бог придумал свои заповеди до того, как человечество вышло в космос…

Мысли мои вернулись к Инге.

— Спасибо тебе, Максима, — сказала заменявшая ее женщина. — Ты добрый…

Я по-отечески обнял ее и спросил:

— Ответь, Яна, пожалуйста… Из-за меня можно потерять голову?

— Конечно!.. Я же потеряла! Только ты не уходи, Максима, хорошо? Я не хочу, чтобы ты ушел.

Скоро она заснула.

Из темноты смотрели на нас приветливые глаза строителя марсианской базы. А я по-прежнему думал об Инге. Но если бы моя внезапная любовница решила, что я вспоминаю Ингины бедра, грудь и губки бантиком, она бы ошиблась.

Я думал об Инге вовсе не как о женщине.

Глава 39

Утром Яна умчалась в свой детский дом. А я со вкусом досмотрел еще один сон, съел оставленный завтрак, покурил и сел к гейтсу.

Первым делом запросил в адресной службе данные Максима Метальникова.

Таковой в базе обнаружился. Адрес, телефон.

Я тут же набрал указанный номер. И тут же повесил дубку… Скорее всего там окажется Максим, не имеющий ко мне никакого отношения. Либо автоответчик заявит, что хозяина нет дома, и попросит оставить сообщение. Ни то ни другое мне ничего не даст. А вот нарваться на АОН — раз плюнуть! Зачем же подводить гостеприимную супругу марсианского первопроходца?..

Ну-ка, а что там за адрес?.. Ага, Семнадцатая линия Васильевского острова, дом номер шестьдесят шесть.

Стоп-стоп! Семнадцатая линия? Так ведь именно там располагается офис Пал Ваныча Поливанова. То есть господина Раскатова. А ну, проверим!

Я загрузил из базы общих сведений карту Северной Пальмиры («У нас указан каждый дом!») и убедился: память у меня еще не девичья.

Это радует. А что дальше?

Я немного поразмыслил и зашел с другой стороны. Вошел в базу данных о предприятиях и организациях и определил, какие из них расположены на Семнадцатой линии, дом шестьдесят шесть. Ага, всего одно. Называется «Аверина и К°. Брокерское бюро». Ну и на чье имя зарегистрировано это самое бюро?

Парни, гасите свет! Инга Артемьевна Аверина!

От предчувствия удачи меня даже пот прошиб. Я вновь забрался в адресную службу. Фотографии Инги Авериной не имелось, но возрастные данные сходились. Я записал адрес (проспект Авиаконструкторов — кажется, это на Комендантском) и телефон. Номер был совсем не тот, по которому я звонил, будучи Метальниковым-Гудвином… Все верно — тот служебный, а этот домашний. И звонить по нему отсюда безопасно: мало ли — ошиблись люди номером.

Ответил мне знакомый до боли в сердце голос.

— Вам не повезло! — жизнерадостно сообщил он. — Но автоответчик для того и существует, чтобы передавать сообщения. Сейчас будет сигнал, говорите!

Не дожидаясь сигнала, я повесил трубку и едва не пустился в пляс. Теперь у меня было два выхода на помощницу господина Раскатова-Поливанова. И я знал что каким-то из них придется воспользоваться.

Глава 40

В полдень я приклеил бороду, напялил парик и покинул Янину квартиру. Захлопнул дверь на защелку, спустился в лифте и вышел на улицу. Никто мне не встретился, никто не шел следом.

На Втором Муринском проспекте я пропустил подряд три свободных тачки и остановил четвертую. Разбитного вида таксист подбросил меня до Светлановской площади. Там я расплатился и уже на своих двоих — благо рядом — пошел к родной «Забаве». Вокруг было спокойно, однако в душе родилась тревога.

Это мне не понравилось. Я вошел в один из стоящих на площади таксофонов, набрал номер Ингиного рабочего.

— Да, — тут же отозвалась она.

Я повесил трубку и вышел из будки, насвистывая «Разбуди меня в два часа ночи, до утра спать не станем с тобой». С Ингой ничего пока не случилось, но тревога не умирала.

И тогда я к «Забаве» не пошел. Расспросив окружающих, узнал, где в этом районе сдают напрокат машины. Оказалось, недалеко, по другую сторону монорельсовой дороги.

Через полчаса владелец фирмы по прокату автомобилей, разбитной мужик в синем комбинезоне, выдал мне ключи от другой «Забавы», цвета морской волны.