Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Парламент

ModernLib.Net / Детективы / Романов Сергей / Парламент - Чтение (стр. 13)
Автор: Романов Сергей
Жанр: Детективы

 

 


— Махиня по моей просьбе, собрал на него досье. По анкетам все чисто. Закончил финансовую академию, занимался коммерцией, затем зарегистрировал и открыл банк…

— Махиня готовил досье на Бурмистрова! — засмеялся спикер, — Это же надо: вор в погонах на вора в законе пишет характеристику. Да Махиня готов был целовать пятки Бурмистрову только потому, что всем своим благосостоянием и высокой должностью обязан только ему.

— Александр Серафимович, у тебя с головой все в порядке? — губернатор не скрывал обиды, — О каком воре в законе ты говоришь!

— О Лехе Докучае, который несколько лет назад погиб в автокатастрофе и через некоторое время, словно Феникс, возродился в образе банкира Дениса Карловича Бурмистрова.

Губернатор, оцепенев от услышанного, с ужасом смотрел на Хоттабыча.

Лимузин на высокой скорости проскочил мимо огромного щита с надписью: «Добро пожаловать в Марфино», затем запетлял по безлюдным улицам и через несколько минут подкатил к зданию районного управления внутренних дел. У входа стояли около десятка милиционеров, облаченных в каски и бронежилеты.

Егерь выбрался из машины и, с остервенением хлопнув дверцей, зашагал к входу. Милиционеры с лицами нахулиганивших мальчишек, почтительно расступились. Хоттабыч с трудом поспевал за губернатором. Они поднялись на второй этаж, где размешался кабинет начальника управления. Кресло хозяина кабинета занимал Махиня.

— Что, мля, отличился, сукин сын! — не удосужившись поздороваться с находившимися в помещении людьми и нисколько не смущаясь их присутствия, губернатор сразу обрушился на полковника. — Ну, что голову-то опустил! Расскажи мне и спикеру, как ходил в атаку на безоружных людей! Похвались своими победами…

Полковник, побагровев, поднялся и, как послушный солдат вытянулся в струнку. Губернатор, наградив его презрительным взглядом, повернулся вдруг к Хоттабычу.

— А что Александр Серафимович, может представим нашего героя к награде? Выпишем ему на первый случай медаль «За отвагу»? Или сразу к ордену представим — «Боевого Красного Знамени»…

Хоттабыч, засунул руки в карманы и, ничего не ответив на саркастическую шутку губернатора, подошел к окну. Около лимузина уже образовалась небольшая толпа народа. Люди что-то с гневом кричали в адрес охранявших вход в здание милиционеров. С двух концов улицы к управлению мелкими группами подтягивались возбужденные жители Марфино. Спикер понял, что через полчаса на мостовой камню будет негде упасть и подумал, как бы стихийное собрание и на этот раз не обернулась новыми беспорядками.

Он хотел было уже предупредить об этом губернатора, но в последний момент увидел, как на крылечко поднимается Сердюков. «Черт побери, как он мог здесь оказаться, — подумал Хоттабыч, — Ведь ещё пять часов назад он разговаривали с депутатом в областной думе!»

По жестам Сердюкова Хоттабыч определил, что тот призывал собравшихся к спокойствию.

— Единственное, что я могу для тебя сделать, — спикер снова услышал за спиной голос немного успокоившегося губернатора, — так это принять заявление об уходе по собственному желанию.

Хоттабыч сделал несколько шагов и, приблизившись к Махине, негромко произнес:

— А я буду требовать санкции прокурора на ваш арест.

— За что, Александр Серафимович? — полковника теперь уже и не думал скрывать свой испуг.

Хоттабыч не успел ответить, неожиданно появившийся в кабинете Сердюков с порога заявил:

— За неквалифицированные действия, которые привели к жертвам и многочисленным травмам среди населения.

— На сколько меня информировали погиб только один демонстрант. — Вмешался в разговор губернатор.

— Я только что из клиники. Полчаса назад от потери крови скончался ещё один.

— Председатель профсоюза? Теляшин? — не скрывая волнения, спросил Хоттабыч.

— Федор Игнатьевич пока в реанимации. Еще полтора десятка человек доставлены в клинику с травмами различной степени тяжести. — Ответил Сердюков и грустно добавил, — С хорошим же настроением люди пойдут на избирательные участки.

Губернатор не спеша подошел к Махине и развел руками:

— Извини, полковник, вот теперь я не могу принять от тебя даже заявление об уходе по собственному желанию…

5

Пантов дотронулся пальцами до опухшего уха. Как ни орудовал кулаками и ногами Бобан, стараясь защитить своего патрона от рук демонстрантов, все-таки кто-то умудрился залепить ему увесистую оплеуху. Что-то слишком много за последнее время стало выпадать тумаков на долю депутата, обладающего правом на неприкосновенность. Сначала эта стервозная сучка, дочка спикера, отвесила ему пощечину, теперь поймал затрещину от не в меру разбушевавшегося избирателя. «Откуда ожидать третий удар? И какой силы он окажется?» — невесело подумал Пантов.

Бобан шустро домчал его из Марфино в областной центр, на обратной дороге завез в поликлинику, обслуживающую депутатский корпус, и вот теперь стоял перед ним, протягивая синюю лампу.

— Вам надо прогреть ухо, Михаил Петрович.

— Хочешь что-нибудь выпить, Боря? — не обращая внимание на требование телохранителя, спросил Пантов и заметил, как при упоминании имени «Боря» у парня от удивления вздернулись брови — Пантов никогда не называл его по имени.

Бобан молча пожал плечами, что означало: мне все равно. Как вам угодно.

Пантов все-таки принял из его рук лампу, но тут же швырнул её на диван. Прошел к бару и вынул бутылку шотландского скотча.

— Садись, — депутат кивнул телохранителю на кресло. — После такой заварухи не грех и усугубить.

Бобан покорно выполнил приказание. Пантов наполнил скотчем стаканы, поднял свой, как бы приглашая то же самое сделать и Бобана. Парень лениво протянул руку за выпивкой.

— Ну что ты, как не родной! Только киваешь и киваешь. Как будто все из-под палки делаешь! — обижаясь на немногословность Бобана, вздохнул Пантов.

— Я, Михаил Петрович, не мастак слова говорить. Этому меня не обучали.

— Обучали только кулаками махать?

— Не только кулаками.

— А чем еще? — уже с интересом, стараясь втянуть Бобана в разговор, спросил Пантов.

— Всем.

— А именно?

Бобан поставил стакан на ладонь и сделал вид, что всматривается в янтарную жидкость.

— Всем, — тихо повторил он ожидающему ответа патрону, — Палкой, куском стекла, нунчаками, ножом, автоматом. Все, что в данный момент находится в руках, может быть использовано.

— Ну что мы тянем кота за хвост! Давай-ка выпьем. — Пантов протянул руку и чокнулся со стаканом телохранителя.

Сделав пару глотков он поставил виски на стол.

— Насколько мне известно, ты побывал в Чечне?

— Было дело, — кивнул Бобан.

— Приходилось убивать? — спросил Пантов и по ничего не выражающим глазам парня догадался, что задал совершенно неуместный вопрос. — Давай-ка ещё по глоточку.

Он взял бутылку и до краев наполнил скотчем стакан Бобана.

— Поехали. До дна. — И когда телохранитель, не поморщившись осушил содержимое стакана, депутат снова вернулся к теме. — А сейчас, смог бы убить человека?

Бобан поднял на него заискрившиеся глаза.

— Зачем?

Не зная, что ответить на прямой вопрос, Пантов передернул плечами:

— Ну, ради меня, например?

— Просто ради прихоти? — удивившись, переспросил Бобан.

— Что ты, разве я похож на выжившего из ума самодура? В том случае, если бы моей жизни угрожала опасность…

— Зачем же убивать? Можно деликатно поговорить или на худой конец, сломать пару ребер.

— А если и после твоего деликатного разговора мой противник не угомонится?

— Вам что, угрожают, патрон? — Бобан внимательно изучал лицо Пантова.

Депутат лихорадочно взял бутылку, резким движением опрокинул горлышко в направлении пустых стаканов и, отпив из своего половину скотча, быстро заговорил:

— Угрожают, Боренька, ещё как угрожают и шантажируют. Есть недоброжелатели, которые только и ждут момента, чтобы расправиться со мной.

— Что же вы раньше-то молчали? Кто?

— Я могу тебе довериться?

Бобан опустил глаза.

— Если вы мне не доверяете, зачем же держите возле себя?

— Ты как относишься к своему другу?

— Это к кому?

— К Вовану, естественно.

— Он никогда не был мне другом. Мы даже не приятели, так, в одной школе учились, а теперь коллеги по совместной работе. Но причем здесь Неаронов?

— Ты заметил, что в последнее время я держу его подальше от себя?

— Есть такое, — согласно кивнул Бобан.

— Так вот, твой друг, извини, коллега, которому я так доверял, и для которого так много сделал, теперь угрожает мне. Стащил, сволочь, из сейфа важные документы и стращает, что передаст их кому следует. Это действительно, очень важные бумаги, и если о них узнает общественность, мне несдобровать. Да и помочь тебе выкарабкаться из беды, я тогда уже не смогу.

Бобан вздрогнул: неужели патрон что-то пронюхал о его былых отношениях с Евнухом?

— Какой беды?

Пантов прищурился:

— А то не догадываешься? Старуху-то вы вместе с Вованом ограбили. А иконка очень ценной оказалось. Теперь вся милиция на ушах стоит.

Бобан в сердцах стукнул себя кулаком по колену.

— Падла! Я ведь его уговаривал не лезть к старухе. Поверьте, босс, я ведь ни бабку не трогал, ни к одной из её вещей не прикоснулся. Втянулся в это дело, как говорят, за компанию. Неаронов договорился с двумя уголовниками, чтобы те нанесли визит к бабке и забрали икону. Пока мужики хозяйничали у бабке в доме, мы их ожидали на задворках. Затем получили икону, что-то было у них ещё в сумке. Но Вовану нужна была только икона. Я — никого не грабил и никого не просил о таком одолжении…

— Все равно подпадаешь под статью об организованном ограблении. Причем вооруженном. Один из бандитов угрожал бабке ножом и стращал изнасилованием…

— Гады!

— Теперь сам понимаешь: случись что-то и Неаронов не пожалеет ни меня ни тебя.

— Пожалеет! Еще как пожалеет. Только о другом.

— Ну, что, ещё по стаканчику?

Бобан решительно поднялся.

— Нет, патрон, на сегодня хватит.

6

Виолетта Павловна не находила себе места. Клякса исчезла в неизвестном направлении и не появлялась в Центре знакомств уже третий день. Грешным делом хозяйка заведения сначала подумала: а не упорхнула ли бабочка вместе с французом? Но позвонив в ОВИР она узнала, что документы на загранпаспорт для Марутаевой ещё не готовы.

После того, как Кантона расплатился по всем счетам за услуги брачного агентства, Виолетта Павловна могла бы и успокоиться. Даже, если Клякса и постаралась укрыться от неё во Франции или в африканских джунглях на другом конце планеты, Петяева, в чем она нисколько не сомневалась, нашла бы беглянку и предъявила бы первый счет для оплаты. За старые грехи надо платить. Мало того, она даже обложила бы провинившуюся штрафными санкциями, чтобы в следующий раз неповадно было прятаться и скрываться. Но Светка никуда не вылетала и как в воду канула. Виолетта Павловна даже позвонила в Херсон родителям Марутаевой и заботливо поинтересовалась: не наведывалась ли дочка в гости? И, получив отрицательный ответ, сообразила, что Клякса находится где-то здесь, в городе или области. А обнаружить её в каком-нибудь городском притоне куда сложнее, чем прочесать вдоль и поперек те же джунгли. Не идти же в милицию и не заявлять о пропаже человека, который долгое время жил в городе без адреса и без прописки.

Конечно, первое подозрение Виолетты Павловны в пропаже Кляксы пало на Михаила Петровича Пантова, который все последнее время не спускал с девчонки похотливых глаз. Разве Виолетта Павловна слепая, и не видела, что каждое утро к заведению подъезжал автомобиль, и водитель, когда на улице появлялась Марутаева, преподносил ей охапки роз? Правда, через некоторое время Виолетте Павловне с помощью Евнуха пришлось с этим «злом» покончить. Но она была готова отрубить себе палец и поклясться в том, что Пантов не оставит девушку в покое. Но насколько была удивлена директор Центра знакомств, когда верный Евнух, несколько дней не спускавший глаз с депутата, доложил ей, что Пантов к похищению Кляксы не имеет никакого отношения. Все эти дни, пока его не поколотили марфинские избиратели, он находился в области и только поздним вечером вернулся обратно в город.

Виолетта Павловна совсем растерялась, что случалось с ней довольно редко.

— Что же будем делать, Евнух?

Петяева неспроста обратилась за помощью именно к своему телохранителю. От её глаз не могло укрыться неравнодушное отношение этого парня к Кляксе. И хотя он в силу трагических обстоятельств никогда не пытался добиться от девушки какой бы то ни было симпатии к своей персоне, но ни разу не отказал в помощи и душевном человеческом внимании.

— Я бы посоветовал вам обратиться к Юрию Агейко. — Ответил он, — Журналист, несомненно, что-нибудь придумает. А я, если надо, ему помогу.

Сказав это, Евнух был на сто процентов уверен, что никто, кроме Агейко, не сможет разыскать попавшую в беду Кляксу. А то, что девушку обрушились какие-то несчастья, он теперь не сомневался. К тому же, если газетчику удалось найти его, Вадима Жильцова, то уж Светку, как думалось Евнуху, он и подавно разыщет.

— Агейко? — задумавшись, произнесла Виолетта Павловна, — А что — это мысль. У тебя светлая башка, Евнух. Как говорят, услуга за услугу. В свое время мы помогли ему, так пусть и он теперь отдаст должок. Впрочем, у меня есть для него ещё один подарочек.

Петяева поднялась с дивана, подошла к шкафу и с трудом вытащила тяжелую коробку.

— Вот. Отвезешь журналисту.

— Что это? — не удержался от вопроса всегда невозмутимый телохранитель.

Директриса открыла коробку, достала несколько листочков и, не скрывая гневной ухмылки, ответила:

— Смерть, Михаила Петровича. Это липовые подписные анкеты для сбора голосов избирателей в пользу кандидата в депутаты. Смотри, на верхней шапке листа заголовок «Сбор подписей за отмену смертной казни». А теперь отрываем эту шапку и видим: «Сбор подписей в пользу кандидата в депутаты М.П.Пантова». Мой бывший ухажер прислал мне этот ящик ещё месяц назад с просьбой, чтобы я собрала подписи среди своих клиентов, пока он наслаждался жизнью в Париже.

7

Агейко с интересом разглядывал подписные анкеты.

— Ну и жулик! — сказал он через минуту и вопросительно посмотрел на Евнуха. — А чего это твоя хозяйка вдруг так расщедрилась и решила сдать Пантова?

Евнух дернул плечами.

— От любви до ненависти один шаг.

— Она его любила?

— Кажется, любила. До тех пор, пока он не стал прямо у неё на глазах крутить любовь сначала с со всеми её подругами, а затем и с клиентками. Ведь Пантов не пропустил ни одной девчонки, которые поступали на службу к моей патронессе. Разве мог он отказаться от бесплатного наслаждения!

Агейко бросил анкеты обратно в ящик и с грустной улыбкой посмотрел на Евнуха.

— Сам себе на причинное место наступил. — Подвел итог похождениям депутата Агейко, взял ящик, с нескрываемым отчаянием бросил его в угол редакционного кабинета и пнул ногой, — К сожалению, публиковать материал о таком наглом мошенничестве кандидата в депутаты уже поздно. Завтра — выборы. А за два дня до них пресса не имеет права давать ни хвалебные ни критические публикации. Так что и на этот раз Пантову удастся выйти сухим из воды. Тем более анкеты не заполнены и аферист может всегда сказать, что кто-то его хотел оклеветать.

— Но ведь можно отыскать и заполненные анкеты.

— Проверять паспортные данные избирателей — дело избиркома. Но после выборов мы внесем и свою лепту.

Пнув ещё раз ящик ногой, Агейко плюхнулся в кресло.

— Могу угостить пивом. А ты в это время мне расскажешь истинную причину своего прихода.

Евнух отрицательно замотал головой.

— Терпеть не могу пиво. С войны стал уважать только крепкие напитки.

— Тогда рассказывай зачем пришел. Я ведь не совсем ещё дурак верить в то, что…

— Клякса неожиданно исчезла. Помнишь, мы с тобой о ней уже говорили.

— Неужели Петяева так обеспокоилась пропажей проститутки?

— У Петяевой к ней совершенно другой интерес… — Евнух сделал продолжительную паузу и наконец отважился произнести, — Я тебя прошу о помощи. Может быть, дать её фотографию в газете?

— Может быть, — вытащив сигарету из пачки, задумчиво ответил Агейко, — Дадим подходящую тему для пересудов клиентам, которых она удовлетворяла. А потом, чего доброго, кто-нибудь из самых гнусных и подлых обратится в милицию и расскажет где и кем она работала. Тебе это нужно?

— Я об этом не подумал.

— А где француз? Они ведь с ним обручились?

— Три дня назад отбыл в Париж. Я узнавал — он улетел один.

— Она была с ним накануне?

— По крайней мере в ночь перед отлетом Клякса в заведении Петяевой не ночевала.

— А тебе не кажется странным: улетает Кантона и сразу же исчезает Клякса?

— Ты думаешь, что между ними что-то произошло?

— А почему бы и нет?

— Я был уверен, что Пьер Кантона питает к Светке только искренние чувства. Клякса даже показывала мне обручальное кольцо, которое он ей подарил накануне отъезда. И хвалилась, что когда он вернется в город, они сразу же обвенчаются.

— А если ему кто-то накапал о её прошлом и тем самым привел в бешенство? Когда он улетел?

— Три дня назад.

Агейко резко поднялся.

— Поехали в аэропорт. Чувствую, что там удастся что-нибудь прояснить. Ведь наверняка она его провожала…

Им повезло. Работница аэропорта, которая в тот день занималась регистрацией билетов на московский рейс, сразу поняла что от неё хотят. Да, она поставила на проездной документ Пьера Кантоны регистрационный штамп и припомнила, что рядом с французом была какая-то черноволосая девушка. Но, сказав это, она почему-то слегка покраснела и, потупив глаза, попросила, чтобы ей не мешали работать. Сколько не пытался Агейко, почувствовавший, что в здании аэровокзала произошло какое-то неординарное событие, разговорить регистраторшу, все его усилия нарывались на полный отчуждения, холодный взгляд служащей.

— Гражданин, если вы не прекратите мешать мне работать, я вызову наряд милиции. — Наконец, не скрывая раздражения настойчивостью Агейко, произнесла она.

Журналист взял Евнуха под руку, и они отошли от регистрационной стойки.

— Что мы имеем? По крайней мере, когда улетел француз, твоя Клякса была в уме и здравии. В гостиницу и в заведение Петяевой она не вернулась. Значит, испарилась или непосредственно из аэропорта или на обратной дороге в город. Единственное, что ещё можно попробовать сделать, так опросить таксистов. Но на успех надежды мало.

— Все равно надо попробовать.

— Это потом. А сейчас меня интересует другое. Что произошло около регистрационной стойки или в зале досмотра багажа. И о чем не хочет нам говорить эта милая дама. — Агейко кивнул в сторону молоденькой регистраторши. — Пошли. У меня здесь один дружок работает, с которым я когда-то тянул милицейскую лямку.

Бывший сослуживец Агейко Костик, в звании старшего лейтенанта милиции, положил руку ему на плечо:

— Юрка, если ты обнародуешь то, что я тебе скажу, с меня снимут последние звездочки. В чемодане твоего француза нашли контрабанду. Он пытался вывезти какую-то очень ценную и старинную икону, которая к тому же находилась в розыске. Икону, конечно, изъяли, француза почему-то решили отпустить, и он улетел только следующим рейсом. А по личному распоряжению Махини всем работникам аэропорта посоветовали держать язык за зубами и навсегда забыть о происшествии. Так что я — ничего и никому не говорил.

— Разве я тебя когда-нибудь подводил! — обиделся Агейко, но тут же поменял гнев на милость, — Костик, а девчушку, которая провожала француза, ты не видел?

— Чернявая такая?

— Ага.

— Ну как же не видел. Пока иностранца шмонали, она находилась в зале ожидания. Я несколько раз прошел мимо неё и ещё подумал: везет же девке, такого женишка себе ухватила. Затем к ней подошел какой-то парнишка, что-то сказал и, взяв за руку, повел к выходу из аэровокзала.

— Потащил или повел? — постарался уточнить Агейко.

— Я не заметил, чтобы она сопротивлялась. Мне даже показалось, что это был водитель машины, которая доставила парочку в аэропорт. Видимо, ему надоело ждать, когда мадам изволит ехать обратно. С момента их прибытия в аэропорт прошло почти два часа…

— Костик, милый, как он выглядел?

— К сожалению, лица не видел. Но стрижка у него была короткая, волос русый, на руке браслетка из желтого металла, джинсы фирмы «Левис», рубашка той же фирмы… — с милицейской точностью описывал незнакомого гражданина Костик.

— Это Вован, помощник Пантова, — впервые вмешался в разговор Евнух.

— Неаронов? — Агейко перевел взгляд на Евнуха.

— Он носит на правой руке массивную золотую цепочку.

— Да браслетка из желтого металла была в виде цепочки. — Согласно кивнул головой наблюдательный Костик и обратился к бывшему сослуживцу, — Юрка, надеюсь за ценные сведения стакан молока ты мне поставишь?

Агейко шутливо склонил голову ему на плечо:

— Друг, ну что бы я без тебя делал!

Они запрыгнули в машину и понеслись обратно в город. Но Неаронова найти не смогли, как и Клякса он испарился. Хотя, если верить словам Пантова и его телохранителя Бобана, три дня назад Неаронов явился в офис только к обеду и до самого вечера находился в приемной. На другой день помощник депутата на работу не вышел. Не появлялся он и сегодня. Впрочем, Михаилу Петровичу Пантову было не до помощника. Это была его последняя ночь перед выборами…

ЗАСЕДАНИЕ 10. ВЫБОРЫ

1

Пантов подошел к подоконнику и, щелкнув шпингалетами, настежь открыл окна. С улицы пахнуло утренней свежестью. Воскресный день, такой важный и решающий для него, только начинался. Он посмотрел вниз, на мостовую и увидел несколько дряхлых старушек, которые кое-как передвигали ногами в направлении избирательного участка. Как и во времена развитого социализма, старики предпочитали проникать в зал голосования с первым лучами солнца и ранним щебетанием птиц. Впрочем, это была не жажда первенства, а скорее годами укоренившаяся привычка поскорее опустить бюллетень в урну и бежать в буфет, дабы успеть отовариться свежей выпечкой, карамелью, дешевыми котлетами или бутербродами с колбасой и сливочным маслом, которые в то время считались большим дефицитом.

Но это было раньше. А сегодня на некоторых избирательных участках уже вовсю работал утренний тотализатор. Но пока обслуживающий персонал делал ставки на самых ранних посетителей. Сколько в первый час с момента открытия участка проголосует народа? Двадцать, тридцать человек? Будет ещё и вечерний — на количество запозднившихся…

Словно почувствовав за собой слежку, старушки прибавили шагу и скрылись за углом дома.

«Кому отдадут они свое предпочтение? Мне или Сердюкову?» — подумал Пантов. Прямой вопрос, видоизменившись, отразился в подсознании совершенно иначе: пан или пропал?

Марафонский бег на предвыборной дистанции закончился. Но явного лидера в этом забеге не оказалось. По крайней мере две самые борзые собаки из общей стаи приложили все усилия, чтобы ощутить на своей груди натяжение финишной ленточки. Кому из них это удалось сделать первым, будут решать не судьи, а зрители. В этом избирательные соревнования в корне отличаются от спортивных.

Да, он, Пантов, все положил на алтарь победы. Деньги, услуги популярного имиджмейкера, свое здоровье, наконец. Но если бы эти компоненты могли играть самое решающее значение, то он давно бы уже надел лавровый венок победителя. Но сегодня что-то ему подсказывало, что его время, когда кандидаты в депутаты могли покупать избирателей обещаниями и подачками, сулить кары небесные в адрес правительства, областной администрации и своих противников, жалостливо умолять о снисхождении, только что закончилось.

Еще совсем недавно он видел разъяренные глаза марфинцев, которые с запозданием поняли, что выдача задолженности по зарплатам — всего лишь лихой трюк. Теперь они догадывались, что с победой на выборах представителей партии предпринимателей, никто не станет думать о повышении жалования, никто не пожелает выплачивать страховки и пособия. Потому что, все деньги уже были использованы. Под чутким руководством предпринимателей тот куш, из которого можно было ещё хоть что-то получить уже был расхватан, разошелся на строительство коттеджей и вилл, осел в зарубежных банках, истратился на покупку супердорогих лимузинов.

Да что там избиратели! Даже он, кандидат в депутаты Михаил Петрович Пантов после неожиданного исчезновения спонсора, чувствовал себя брошенным и обманутым. Бурмистров так и не объявился, и денег, которые были выделены им на предвыборную раскрутку, на последнем этапе не хватило. Может быть, именно поэтому Пантов не досчитается несколько голосов отъявленных алкоголиков, которые не получат на избирательном участке по банке дармового пива и откажутся внести в бюллетень его фамилию.

Он не стал закрывать окно, в которое уже проникали звуки бравурных маршей. Он надел небесного цвета костюм, который приобрел в фешенебельном французском магазине, повязал модный галстук и набрал номер на трубке сотового телефона.

— Бобан? Все в порядке?

Короткий ответ телохранителя одновременно его обрадовал и разволновал. Чтобы немного прийти в себя, он сделал несколько глотков крепкого кофе и вышел из квартиры. Наверняка в штабе предпринимателей уже ждали его появления. Возможно, предстоящие сутки когда-нибудь найдут отражение на стендах краеведческого музея и будут описаны местными историками, как самое грандиозное сражение за власть в области.

По дороге в штаб он заехал на свой избирательный участок, где его уже поджидали несколько репортеров, и, отвечая на их однотипный вопрос о победителе, торжественно потряс кулаком в воздухе: думское кресло будет за мной!

Он опустил бюллетень в урну и хотел было уже пройти к своей машине, но его взгляд вдруг привлекла пожилая женщина, редкие волосы которой были выкрашены в ярко оранжевый цвет. Она, стоя в уголке, громко рыдала и размазывала носовым платочком по щекам туш для ресниц.

Пантов подошел к ней и под вспышки фотокамер взял под руку.

— Что случилось, дорогая?

Женщина, увидев перед собой кандидата в депутаты, разревелась ещё сильнее, и ему с трудом удалось разобрать её слова. Почти три часа добиралась с дачи, чтобы проголосовать, но забыла паспорт.

Он не стал даже спрашивать, кому из кандидатов хотела отдать предпочтение эта женщина, а сразу принялся успокаивать её.

— Не надо так убиваться. Это же дело легко поправимое. Я вам предоставляю свою машину. Мой водитель быстро домчит вас до вашего огорода и обратно.

Он поднял руку вверх и, словно чародей, щелкнул пальцами. Тут же перед ним выросла фигура Бобана. Пантов, повысив голос, чтобы все окружающие могли его слышать, произнес:

— Одна нога здесь, другая — там. Чтобы к обеду матушка уже проголосовала.

Он знал, что его диалог с женщиной был услышан журналистами и уже на другой день в газетах этот «подвиг» будет расписан в полных подробностях. Правда, если ему удастся победить, наверняка кто-нибудь из корреспондентов сделает вывод, что случай с забывшей паспорт женщиной — всего искусный трюк. А если проиграет, то ему лишь посочувствуют: дескать, даже сердобольность и отзывчивость кандидата не помогла ему проникнуть в новый состав думы.

Среди членов партии в штабе предпринимателей, казалось, царила тишина и спокойствие. Лишь помощники носились из угла в угол с набившим оскомину вопросом и в который раз стараясь предугадать, в каком из округов можно рассчитывать на безоговорочную победу.

К вечеру, когда город наполнился песнями загулявшего и самого активного электората, напряжение среди предпринимателей стало возрастать. Это было заметно по тому, как часто партийцы стали заглядывать в буфет. Бобан тоже принес в кабинет Пантова поднос с несколькими тарелками и графинчиком с брусничной смирновкой. Он поставил поднос на стол и сказал:

— А тетка-то оказывается сторонница Сердюкова. Зря я её возил на дачу.

Пантов поморщился:

— Зато человек пять, которые наблюдали за сценой проголосуют за меня.

Он присел на краешек стула:

А если не удастся победить?

— Тогда впору стрелять. Или в себя или… в Сердюкова. — Пантов поднял глаза и, как показалось Бобану, с надеждой и мольбой посмотрел на него, — Закон о моей неприкосновенности перестанет действовать.

— А товарищи, они разве вам не помогут?

— О чем ты говоришь! Какие товарищи! Это же стая волков. Если ты осекся, оплошал, то по законам сильного тебя просто загрызут. Боясь запачкаться, никто не захочет, протянуть руку помощи. О проигравшем просто забудут, потому что там, в новой думе у новобранцев будет своих забот полный рот. Квартиры, машины, зарубежные поездки — кто, кроме них самих об этом станет беспокоиться? Тут, брат Бобан, целая философия…

Он посмотрел на часы: через три минут все избирательные участки должны были закрыться.

— Ну, давай по маленькой — за удачу.

— Ни пуха ни пера! — сказал Бобан.

— К черту.

2

День выборов Хоттабыча начался не с прихода в помещение избирательного участка, а с того, что он отправил Эдиту в неврологической отделение психиатрической клиники.

Вернувшись из Марфино только за полночь, он чувствовал себя после дальней дороги разбитым и усталым. У него было только два желания: выпить чашку горячего чая и поскорее добраться до кровати. Ему требовалось хоть немного отдохнуть, потому что предстоящий день должен стать ещё более насыщенным событиями чем прошедший. И хотя Хоттабыч, как и все его помощники по избирательной компании, нисколько не сомневался в своей победе — предварительный опрос, который за неделю до выборов провели его статисты и социологи, показал, что спикер опережал всех конкурентов с двойным отрывом, — все же напряжение начинало с каждой минутой возрастать.

Стараясь не шуметь, чтобы не разбудить Фильку и Эдиту, он на цыпочках прошел на кухню, поставил чайник на плиту и направился в свой кабинет, чтобы снять с себя костюм и сбросить с шеи представительскую удавку, как он иногда в шутку называл галстук.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15