Молодой человек, ехавший на задней площадке городского автобуса, не представлял собой ничего особенного. Спутанные грязноватые волосы неопределенного оттенка. Тусклый взгляд блеклых глаз. Нездоровая бледность впалых щек. Одним словом, если бы не его широченные плечи, к которым ее притиснула толпа ввалившихся на очередной остановке в автобус пассажиров, Настя не удостоила бы его даже взглядом. Но заводчане, заполонившие салон автобуса, народ уставший и злой от восьмичасовых монотонных будней. Связываться с ними из-за отдавленной ноги или оборванной ручки пакета – не резон. Поэтому, прильнув в силу обстоятельств к груди невзрачного юноши, Настя терпеливо молчала.
      Езды было четыре остановки, а это где-то минут десять пути. Она кое-как зажала коленями растерзанный пакет с книгами и принялась прокручивать в уме программу сегодняшнего вечера. Планы завтрашних уроков у нее были готовы. Тетради все просмотрела еще в школе. В квартире идеальный порядок. Так что посвятить сегодняшний вечер праздному ничегонеделанью она имела полное право. Настя мысленно прикидывала, сколько времени у нее уйдет на сериал, ванну и ужин, когда в ее размышления вторглось признесенное вкрадчивым тоном:
      – Что вы делаете сегодня вечером?
      Настя удивленно подняла глаза на молодого человека. В том, что вопрос исходил именно от него, сомневаться не приходилось. Этот безликий и напрочь лишенный оттенков голос мог исходить только из его уст, находившихся совсем близко от ее лица.
      – Вы мне? – на всякий случай решила уточнить она.
      – Да, – подтвердил он и попытался улыбнуться. – Вы мне очень понравились. И… возможно, я бы хотел жениться на вас…
      Вам когда-нибудь приходилось слышать подобное в автобусе? Как реакция? Правильно! То же самое произошло и с Настей – она рассмеялась.
      – Извините, – сквозь смех пробормотала она, заметив, как обиженно поползли вверх белесоватые брови юноши. – Это так неожиданно! Что, так вот прямо и жениться?!
      – Да. – Молодой человек с явным облегчением улыбнулся. – Думаю, вы – моя судьба…
      Единственным оправдывающим фактором временного помутнения ее рассудка в тот момент, очевидно, послужила именно эта его улыбка.
      Улыбался парень великолепно. Прекрасные, сверкающие белизной здоровые зубы. Чистое дыхание. Ну прямо хоть выдвигай его кандидатом на съемки рекламного ролика про «Орбит» или «Стиморол». Даже глаза его изменились – улыбка наполнила пасмурность взора неким подобием осмысленности.
      Молодой человек представился Андреем. Не переставая улыбаться, он помог ей выбраться из переполненного, плюющегося злобой автобуса на улицу и попросил разрешения проводить ее до дома.
      Видимо, затмение прочно овладело ее разумом, затуманенным к тому времени многочасовым общением с детворой, потому что она благосклонно согласилась.
      Внутренний голос исходил истошным визгом, заставляя ее прислушаться к нему, но Настя упорно его игнорировала. Да, встреча случайная, а с кем не бывает… Да, подобное никогда у нее не заканчивалось благополучно, но ведь случается же что-то когда-то впервые в жизни. Почему бы это не мог быть тот самый случай?..
      Короче говоря, духовный советчик, исчерпав все свои немногочисленные ресурсы, в скором времени умолк, предоставив ей самой разбираться в своих жизненных коллизиях, и Настя понеслась во весь опор.
      Роман развивался бурно и скоротечно. Букеты роз чередовались с милыми сердцу безделушками, на смену которым явилось обручальное кольцо. Блеск тонюсенького обруча поначалу ослепил ошалевшую от романтизма встреч под луной Настену, но длилось это недолго. Прощебетав пару часов на парковой скамеечке о маршруте свадебного путешествия, она распрощалась с Андреем и, послав воздушный поцелуй разочарованному жениху, закрыла перед его носом дверь.
      Вот тут-то на нее и нахлынуло. Забравшись с ногами в теткино кресло, Настя, поглаживая придремавшего кота Магистра, задумалась и ошеломленно ахнула.
      Да что же это с ней, наконец?! Зачем ей это?! Андрей… Его кольцо… Замужество…
      Она же совершенно, ну ни капельки его не любит. Да, он воспитанный, интеллигентный. Где-то даже застенчивый. Да, с ним спокойно и, возможно, надежно. Но ей-то это ни к чему! Как с ним можно прожить всю жизнь бок о бок, если всякий раз, расставшись с ним после очередного свидания, она с облегчением вздыхает, чувствуя, что с души свалился камень…
      – Нет! – решительно ответила наутро по телефону Настя, сердцем понимая, что избрала трусливый способ объяснения. – Прости, но я не готова…
      – Понятно… – тоскливо промямлил Андрей и… положил трубку.
      Промаявшись большую половину дня в угрызениях совести, Настена к вечеру начала понемногу успокаиваться. Оказывается, все не так уж и страшно. Ей мерещились душещипательные сцены выяснения отношений. Слезы, упреки, наконец. А все так прозаично, по-современному, без лишних сантиментов.
      Часам эдак к одиннадцати разгул самоедства у нее окончательно пошел на убыль и, приняв ванну, Настя собралась отойти ко сну. Вот тут-то и раздался тот самый звонок в дверь, который положил начало краху ее иллюзорных представлений о благородстве, справедливости и семейной жизни, основа которой – любовь…
      – Это что же ты себе, шалашовка такая, позволяешь?!
      Маргарита Николаевна двинулась на нее словно танк. Настя еле-еле успела отскочить от двери, когда женщина, широко распахнув ее ногой, ворвалась в прихожую.
      – Мой мальчик потратил на тебя все свое состояние, а ты нос воротить?!
      – Маргарита Николаевна? – продолжала отступать Настена в глубь коридора, ведущего в гостиную. – Не понимаю!
      – Ах, ты не понимаешь?! – заверещала та и, отвесив девушке увесистую оплеуху, понесла во весь опор. – Хороший мальчик из приличной семьи сделал ей предложение, а она, шлюха, видите ли, принца ждет!!! А как же цветы, подарки?! А?! Что молчишь?!
      Потирая загоревшуюся щеку, Настя все никак не могла прийти в себя. Потрясенная неожиданно открывшимся родством Маргариты Николаевны с ее нареченным, она усиленно подыскивала слова оправданий, но они почему-то не находились. Да, по совести сказать, их от нее никто и не ждал.
      Наоравшись вдоволь и заклеймив бедную девушку оскорблениями вдоль и поперек, Маргарита Николаевна принялась осматривать комнаты. Ее деловитости и практичности можно было позавидовать. Ощупав и обмерив каждый предмет мебели, она открыла старинный дубовый шкаф в теткиной спальне и удовлетворенно промурлыкала:
      – А добра-то! Продать, так на целую машину хватит…
      – Что вы делаете? – со слезой в голосе попробовала воззвать к ее совести Настя и сделала попытку закрыть шкаф. – Не нужно, прошу вас!!!
      Но Маргарита Николаевна стояла насмерть.
      – Отойди, козявка! – Широким взмахом растопыренной ладони она отшвырнула девушку на кровать. – Тут твое место! Поняла?! Тут и нигде более! Андрейка!!!
      Сын просочился из дверного проема гостиной и замер на пороге спальни. Его волосы были взъерошены, а уши горели. У Насти даже закралось подозрение, что бедного мальчика за них прилично оттаскали. Но жалости не было места в ее сердце, поскольку взгляд Андрея ей совсем не понравился.
      Удовлетворение – вот что плавилось и искрилось в глазах обиженного и униженного отказом юноши. Моральное удовлетворение и похоть. Не стесняясь матери, Андрюша шарил глазами по телу девушки, которое было едва прикрыто тонюсенькой пижамкой в обтяжку. Если все предыдущие свидания у них проходили под знаком целомудрия, то сейчас, дав волю чувствам, Андрейка прямо-таки исходил желанием. Он едва не пускал слюни, мелкими шажками пробираясь к кровати, на которой замерла оторопевшая от происходящего девушка.
      От Маргариты Николаевны не укрылись флюиды вожделения, с такой силой источаемые сыном.
      – Сладкий ты мой, – погладила она его по спине и, подтолкнув немного, пропела, – управляйся тут и будь мужчиной. Если что, зови на помощь. Мы ее, шалаву, быстренько скрутим да рот заклеим. Ишь, чего удумала – отказать!!!
      Маргарита Николаевна испарилась из спальни, не забыв поплотнее закрыть за собой дверь. Лишившись моральной поддержки в лице матери, Андрей на минуту стушевался и почти виновато пробормотал:
      – Настька, ты сама виновата… Согласилась бы сразу, без всяких капризов… Ты же знаешь мою мать: она если что задумала, то обязательно сделает…
      – Так это она все подстроила?! – запоздало начала прозревать Настя, попытавшись укрыться краем пледа. – Это знакомство в автобусе не было случайным?!
      – Нет, конечно! Дура, что ли?! – Андрей кулем рухнул на кровать и потянул на себя плед. – Я целый месяц ездил этим маршрутом, пока решился с тобой познакомиться. Да и то, мать достала, а то, может быть, и до сих пор катался бы…
      – Ты же говорил, что любишь! – Поверить в такой чудовищный фарс было очень трудно.
      – Ну… Это я уже потом полюбил… – Андрей вдруг отчаянно засопел. – Ты вся такая… аппетитная. И потом, у тебя такие сиськи!!!
      Слышал ли кто-нибудь что-нибудь подобное в первую брачную ночь от пламенно влюбленного Ромео?! Где же романтика? Где красивые слова о чувствах? Или какие к черту чувства, когда у невесты такие сиськи?!
      Глаза у Насти были готовы вывалиться из орбит. И это тот самый интеллигент, не позволявший себе высморкаться в ее присутствии?! Краснеющий и бледнеющий всякий раз, нечаянно задев рукой ее зад?!
      Представив себе момент совокупления с этим грязным самцом, она передернулась и попыталась соскочить с кровати. Но Андрей был проворнее. Схватив ее за руки и подмяв под себя, он принялся грубо ее лапать, лихорадочно на ходу разрывая тонкую ткань пижамы.
      – Орать бесполезно, – шептал он сдавленно, почти со всхлипом. – Мать все предусмотрела. Тебе никто не поверит. К тому же работы лишишься. Уважения. Такую рекомендацию даст, что останешься с клеймом на всю жизнь. А так будешь моей женой. Заживем нормально. Ну-ка не упрямься, раздвинь ножки…
      Зажить нормально у них не получилось…

      – Горько!!! Горько!!! Горько!!!
      Эти скандирования на пышном праздновании дня их бракосочетания ничего, кроме скорби, у Настены в душе не вызывали. Желание разрыдаться и убежать куда-нибудь, где нет этой надсадно орущей толпы, мгновенно подавлялось подозрительным прищуром глубоко посаженных глаз свекрови.
      – Только попробуй выкинуть что-нибудь, стервозина, – шептала та, склонившись к ее уху, и елейно улыбалась при этом гостям. – Придушу на месте! Сиди и доигрывай до конца, а там посмотрим, что с тобой делать…
      Настя испуганно моргала длинными ресницами и молчала. Устраивать публичные скандалы было не в ее правилах. Да к тому же трепыхаться нужно было раньше, а не сейчас, когда безымянный палец правой руки уже плотно охвачен золотым кольцом. Нужно было бы, да возможно ли…
      После того памятного вечера, когда мать и сын ворвались в ставшую ее собственностью квартиру покойной тетки и устроили там скандал с последующим изнасилованием, Настя почти месяц ни с кем не разговаривала. Ушлая Маргарита Николаевна выхлопотала ей отпуск, якобы для подготовки к намечающейся свадьбе, и буквально посадила под замок. Затем, когда Настя наотрез отказалась идти в ЗАГС подавать заявление, нашлепала ее по щекам и, завладев ее паспортом, удалилась из квартиры.
      – Все в порядке, милочка, – скалилась она потом целых три недели. – Заведующая ЗАГСом – моя давняя подруга, так что твоего присутствия, возможно, не понадобится даже на твоей свадьбе…
      Но тут, к вящему удивлению мамаши, взбунтовался сынок, возжелавший блеснуть перед толпой зевак, ведя под руку красавицу невесту.
      – Хочу свадьбу! – твердил он монотонно, теребя в подрагивающих руках кухонное полотенце, которым до этого вытирал тарелки. – Хочу, чтобы все, как у людей. И чтобы Настька была в белом платье и фате.
      – И охота тебе тратиться на эту гадину? – ревниво прищурилась мать. – Она же твоего ногтя не стоит! Ах, если бы не ее жилье, разве стала бы я затевать подобное!!!
      Кстати, о жилье. Новоиспеченные родственники поселились на жилплощади Настены задолго до того, как стали таковыми. Вещей с собой практически никаких не привезли, из чего девушка сделала вывод, что они ими и обременены особенно не были.
      Маргарита Николаевна тут же заняла спальню покойных супругов, а детей расселила по разным комнатам.
      – Успеешь еще насладиться ее титьками! – почти брезгливо молвила она в ответ на нытье сыночка. – Пусть все приличия будут соблюдены…
      О последних она имела весьма и весьма смутные представления, но тем не менее за эту небольшую, но все же отсрочку Настя была ей отчасти благодарна. Выносить ласки шумно сопящего во время соития Андрея было равносильно прыжку в кишащий жабами бассейн…
      День свадьбы между тем приближался. По квартире сновали какие-то шумные люди, голосящие о килограммах мяса, требующихся на определенное количество персон, о бутылках шампанского и фужерах, которые было необходимо взять напрокат. И много еще всякой предпраздничной суеты, в которой Настя наотрез отказалась принимать участие.
      Лишь один-единственный раз ее потухший взгляд обрел некую осмысленность. Это случилось, когда в квартиру величественно вплыла Нинка Калачева. В дорогущем льняном костюме от кутюр, царица ферм и конюшен мгновенно дала прочувствовать присутствующим, кто на этой свадьбе главный.
      – Это все дрянь! – скептически скривила она тонкие губы, разглядывая взятое напрокат белое платье для невесты. – В этом она под венец не пойдет!!!
      Безапелляционность ее тона проняла даже непробиваемую Маргариту Николаевну. На фоне Нинки она стала как бы даже меньше ростом. И хотя и сипела себе что-то под нос, возмущаясь указаниям свалившейся ей на голову подруги невесты, но выполняла все пожелания и рекомендации, высказанные той почти что в приказном порядке…
      В результате ее распоряжений свадьбу было решено играть не дома, а в ресторане. Платье для Настены, диадема и фата на голову были приобретены в престижном салоне для новобрачных. И по городу их раскатывал кортеж пристойных автомобилей, заказанных предприимчивой подругой в фирме «Аист», а не латаные дымящие машиненки приглашенных по такому случаю знакомых…
      Закончилось празднество далеко за полночь.
      – Нечего строить из себя несчастную, – расцеловала Нинка Настю на прощание. – Вот увидишь, все еще устроится. Мужик у тебя явный подкаблучник. Все, что тебе нужно, так это извлечь его из-под ига маменьки, и все у вас получится.
      – Что?! Что может получиться?! – посмотрела Настя на нее полными слез глазами. – Меня же мутит от его поцелуев!!!
      – Хватит!!! – вдруг рявкнула Нинка и широко зевнула. – Какого х…ра тогда таскалась с ним целых три месяца?!
      Возразить было нечего, и Настя прикусила язык.
      – Чем тебе Андрюха плох? Не красавец, конечно, но и не урод. К тому же фигура атлета… Характер ты ему поставишь… Ну а кого ты найдешь-то сейчас? Посмотри вокруг широко открытыми глазами – пьянь же одна да уголовники. С зарплатой в тысячу рэ… Андрюха твой зарабатывает, я слышала, неплохо.
      – Ага, а мама в день зарплаты его у двери поджидает, слюни слизывая. Тьфу! – В сердцах Настя сорвала с головы диадему из маленьких розоватых цветов. – Фарс же один! Да, я встречалась с ним. Даже интересно, помнится, было. Но потом!!! После всего, что произошло… Я не могу видеть его, понимаешь?!
      – Хватит целку из себя корчить! – Нинка почти зло оборвала причитания подруги. – Тебе лет сколько? Двадцать два. Не за горами двадцатипятилетие. И за все это время я что-то вокруг тебя своры богатых, красивых и преуспевающих не заметила. Пользуйся тем, что даровала тебе судьба. И помни, самое главное – оторвать его от матери. Пожить бы вам отдельно…
      Настя тяжело вздохнула: она и мечтать не могла о том, что Маргарита Николаевна куда-нибудь исчезнет из ее жизни. И каково же было ее удивление, когда свекровь, отозвав ее в сторонку на стоянке такси, доверительно зашептала:
      – Знаю, знаю, что злишься на меня… Понимаю тебя, сама была молодой…
      Последнее заявление вызывало у Насти серьезные сомнения, но она нашла в себе силы промолчать. А та, достав откуда-то из складок платья лягушачьего цвета большой резной ключ, протянула его Настене со словами:
      – На вот, возьми.
      – Что это? – Настена с сомнением повертела ключ в руках.
      – Знаю, как молодым хочется побыть одним, – продолжила сладкоречивая Маргарита Николаевна.
      «Не одним, а одной…» – вновь захотелось ей возразить свекрови, но заинтригованная Настя промолчала.
      – Вот решила пока дать вам пожить вдвоем… – Свекровь радостно сверкала глазами. – Живите там, пока не надоест…
      Уточнять, где и как долго, Маргарита Николаевна не удосужилась, а может быть, не снизошла. Настена, вновь не почувствовавшая подвоха, несказанно обрадовалась. Перспектива не видеть глыбообразной фигуры новоиспеченной мамочки окрылила ее до такой степени, что она даже благосклонно позволила Андрею обнять себя за талию, когда они ехали в такси.
      – Здесь затормози, – вяло попросил молодой супруг водителя.
      Молодожены вышли из машины, и та укатила прочь.
      «Улица Фестивальная» – значилось на указателе невзрачной многоэтажки за номером семь.
      – Где мы? – Настя подобрала подол дорогого подвенечного платья и смело ступила с тротуара на пыльную тропинку, ведущую во двор. – Что это за место?
      Лишенный поддержки в лице мамаши-гренадера, Андрей мгновенно стушевался и залопотал что-то нечленораздельное.
      – Отвечай по-человечески! – памятуя о наставлениях подруги, прикрикнула на него Настя. – Хватит мямлить, в конце концов!
      – Мы с мамой жили здесь раньше… – вякнул он и потрусил следом за Настей. – Средний подъезд, седьмой этаж, семьдесят седьмая квартира…
      – Ишь ты, – хмыкнула она, держа курс на средний подъезд. – Сплошные семерки. Так с чего это мамаша так расщедрилась, не можешь знать? С чего это позволила нам обходиться без ее общества?
      Андрей молчал, сосредоточенно разглядывая что-то у себя под ногами. Он следовал за ней к подъезду, не произнося ни слова. Вот тут-то его отчаянное сопение за ее спиной и зародило в ней подозрение.
      Не иначе как в этом жесте доброй воли свекровушки содержалась опять какая-нибудь пакость. Не могла она вот так вот соблаговолить сделать что-то хорошее и достойное. Или решила сбагрить молодых до поры, чтобы остаться в четырехкомнатных хоромах в одиночестве. Или предоставленная им квартира доброго слова не стоила. То ли соседи – сплошь алкоголики, то ли, возможно, имелось еще что-нибудь такое, от чего нормальному человеку ничего не стоило съехать с катушек…
      Пребывать долго в неведении Настене не пришлось. Гипотезы подтвердились, как только они вошли в подъезд: сломанный лифт, в стельку пьяный сосед, возлежавший поперек лестничной клетки, а затем и квартирные условия…
      – Что это? – указала брезгливо Настя пальчиком на почти бездыханное тело в джинсовом наряде, упиравшееся головой в дверь за номером семьдесят семь.
      – Это? – Андрей едва не застонал, подрагивая и голосом, и всем телом одновременно. – Это Антоха… Сосед… Антон Атаманов…
      – И часто он так?.. Как в квартиру-то попадем? – Она еще выше приподняла белоснежный подол и попыталась перешагнуть через пьяницу.
      Благополучно реализовав задуманное, Настя вставила ключ в замочную скважину и совсем уже было открыла дверь, как вдруг лохматая голова соседа приподнялась от пола, и мгновение спустя все его тело приняло вертикальное положение.
      Мужчина был высок, крепок телом и, на удивление, молод. Ожидавшая увидеть побитого жизнью тускловзорого алкоголика, Настя едва не ахнула, уперевшись взглядом в совершенно чистые и почти трезвые бирюзовые глаза на загорелом лице.
      – Кто такая? – Сосед чуть склонил голову к правому плечу и слегка прищурил правый глаз.
      – М-моя жена, – проблеял за его спиной Андрейка и бочком выскользнул из-за фигуры атлета. – Настя…
      – Очень приятно, – хмыкнул тот и, протянув ей грязноватую ладонь с длинными красивыми пальцами, попытался щелкнуть задниками пыльных кроссовок. – Антон… Антон Атаманов…
      – Не скажу, что и мне весьма приятно, но я – Настя. – Проигнорировав протянутую ладонь, она толкнула скрипучую раздолбанную дверь и скомандовала:
      – Заходи, муженек…
      Андрей, осторожно обойдя Антона, вошел в квартиру и попытался закрыть за собой дверь. Но сосед был еще тем настойчивым парнем. Вовремя среагировав, он сунул плечо в дверной проем и осклабился в белозубой ухмылке:
      – Молодожен, значит, Андрейка?! А где бутылка?!
      На того было больно смотреть. Спрятав подбородок в воротник рубашки, где его шея болталась, как карандаш в стакане, он побледнел, затем покраснел и сипло потом выдавил:
      – Я не знаю…
      Ах, как не хватало ему его воинственной мамаши! Вот бы где пригодилась ее кустодиевских размеров грудь, под защитой которой до сих пор проживало ее великовозрастное дитя. Двинула бы ею, и все – нет назойливого соседа. А тут приходилось самому принимать решение… Андрей беспомощно заозирался и, наконец, жалобно уставился на Настю.
      Ну что же! Если начинать ставить характер этому переростку, то почему не с сегодняшнего дня?..
      – По-моему, вам уже предостаточно, – решительно выдвинулась она на передний план.
      – Не имеет значения. – Антон вновь склонил голову к правому плечу и прищурился, отчего у нее зародилось смутное беспокойное чувство узнавания этого характерного жеста. – Хочу выпить за молодых!
      – А я не хочу!!! – почти взвизгнула она, чувствуя, как неуемное любопытство пытается подтолкнуть ее к какому-то умозаключению. – Пошел вон!!!
      – Ну и дура! – Сосед озадаченно потеребил небритый подбородок. – Причем трижды дура!!!
      – Почему? – машинально поинтересовалась она.
      – Что орешь – единожды дура. Что замуж вышла за этого тюфяка – дважды дура. Ну…
      – Ну?!
      – Ну, и дура вообще…
      Выдав ей такую вот незамысловатую тираду, он скрылся в своей квартире, напоследок сильно шарахнув дверью и оставив бедную Настю в состоянии крайнего душевного излома.
      Неужели ее глупость настолько неприкрыта? Идиотизм ее скоропалительного замужества, конечно же, очевиден, но вот что он имел в виду под этим «вообще»…
      Боясь признаться самой себе в том, что ее сразила наповал малоприятная оценка этого незнакомого полупьяного парня, Настя проплакала почти всю ночь. Попытавшегося было рыпнуться к ней под одеяло Андрея она скинула на пол, сопроводив свой жест словами:
      – Там твое место! Так, кажется, говаривала твоя мамочка. Там, и нигде более…
      – Подожди! – заскулил откуда-то из-под стола молодой супруг. – Мать тебе еще покажет!!!
      – Я уже насмотрелась, – беспечно отмахнулась Настя, укрываясь по самый подбородок тоненьким одеялком. – Молчи лучше!..
      Но Андрей молчать не собирался. Вскочив с пола, он принялся бегать по тесной конурке однокомнатной хрущевки, мелькая в свете ночника молочно-белым телом.
      – Ты дура и есть! Антоха прав на все сто! Думаешь, ты мне очень нужна?! – Дрожа всем телом, он остановился у ее изголовья. – Нам изначально квартира твоя была нужна!!! Понимаешь ты или нет?! Квартира!!! Тебе вот эту спихнем, а в той сами поселимся! Очень мне нужно твое тело! Подумаешь! Получше найду! В такие хоромы побежит любая…
      Он что-то еще приговаривал, попутно всхлипывая и скуля, но Настя его уже не слушала.
      Вот, оказывается, что уготовила ей под занавес милостивая свекровушка! Вот откуда небывалая аура доброты и благочестия!