Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления. Все свои внутренние голоса я заткнула и шла, наслаждаясь окружавшей меня красотой. Хотелось щурить глаза от удовольствия и помахивать хвостом, если бы он у меня был. Мимо сновали какие-то мелкие животинки, надеюсь травоядные (сама себе нервно засмеялась я). Вообще-то, я люблю животных, и они мне отвечают взаимностью, поэтому хотелось бы чтобы исключений не последовало. Меня даже комары не кусают, наверное невкусная, но должны ведь и у меня быть какие-то радости в жизни.
Помню в поход всем детдомом ходили. Пока мы добрели до предполагаемого привала, комары, не хуже москитов, пожрали почти всех. Всех, кроме меня и Серёги. На меня все зло и завистливо поглядывали и говорили: «Зараза к заразе не пристаёт». А вот Серому досталось, дело в том, что он переусердствовал с гвоздичным одеколоном против комаров. Это самое дешевое, но и самое вонючее средство, мягко говоря. От бедолаги не то что комары, все шарахались дабы не задохнуться. А несчастных насекомых, попадавших под сие «благоуханье» косило не хуже, чем от дихлофоса.
Меж деревьев уже замаячили искомые горы, когда я услышала грохот. Отскочив за ближайшее толстое дерево, я не утерпела и высунула свою любопытствующую часть тела. Камнепад оказался, может и сильным, но недолгим, и я отчётливо распознала среди грохота чей-то не то визг, не то писк. Пылюка ещё не совсем улеглась, а я уже ковырялась в упавших обломках, пытаясь понять, откуда идёт звук. Нашла таки! Отодвинув каменюку, упавшую по счастью для пострадавшего не плашмя, я увидела зверька. Заднюю лапку и хвост, если он есть, придавило. Я кое-как, отодвинула увесистую глыбу и достала зверюшку.
Руки предательски затряслись, бедное создание мучается, а я ничего не могу сделать. Успокоив себя, для начала, и увидев, что тельце зверька подрагивает, но видимо от болевого шока находится в беспамятстве, я начала осмотр. Осмотр громко сказано но, разглядев его, я была удивлена это не то слово. Зверушка была очень похожа на белочку, только шёрстка была серая и более плотная. Хвост же напоминал львиный, просто габаритами был меньше, с точно такой же кисточкой. Вот когти были явно не по размеру маленького зверька, да и клыки, хоть и небольшие, но виднелись. Но поразило меня даже не это, а крылья, у сего создания были крылья кожистые очень плотно прижатые к бокам. Кровь всё не останавливалась, видимо лапу перебило весьма конкретно. Я взяла зверька в руки поудобнее и попыталась приподнять повреждённую конечность.
Псевдобелочка заверещала и тяпнула меня этими самыми слегка видневшимися в основание большого пальца. Я такой реакции никак не ожидала и, уронив его, схватилась за ранку. Не сильно тяпнула зараза, но кровь потекла тоненьким, ленивым светло-бурым ручейком. Я от злости и боли, забыв о любви к братьям нашим меньшим, орала и костерила помирающего, на чём свет стоял. Вот так вопя и борясь с желанием помочь «бедняге» отойти в мир иной, я пребывала какое-то время. Ведь если бы руку не успела чуть отдёрнуть, то и вовсе наверное, лишилась бы пальца.
Понемногу успокаиваясь, я посмотрела на саблезубую белку. Тельце всё ещё дрожало, но уже едва заметно. Говоря сердобольной себе много чего лестного, я осторожно протянула прокушенную руку к этой неблагодарной морде. Я всё ещё злилась на зверька, но жалость предательски кольнула. Я взяла осторожно его на руки, перепачкав при этом его мордочку своей кровью, всё же хотелось, чтобы неизвестный мне зверёк выжил. «Хотя бы для того, чтобы потом самой прибить его», — пронеслось в голове.
Сейчас перед глазами стоял наш старый кот «Суворов» — сын полка, так называл его весь детдом. Его, проходя мимо, пнул со всей дури дебил-переросток. Я не успела его остановить, далековато стояли с ребятами. Ярость во мне клокотала и, несмотря на весь свой тщедушный вид, я уложила бездушную сволочь с одного удара. Ребята говорили у меня тяжёлая ручка, так что хороший хук для «достойных» у меня всегда найдётся. Подбежав к коту, комок к горлу подступил, вся морда была в крови. Дуя по привычке на рану, я гладила кота отбитой в кровь об дебила рукой и, давясь соплями и слезами нашёптывала: «Всё пройдёт, боль уйдёт, жизнь по-прежнему пойдёт».
К моему счастью и удивлению, кот потёрся об мои руки и сел вылизываться, как ни в чём ни бывало. Тогда я подумала, что у кошек действительно девять жизней или…
Я и не заметила, что уже гладила тихонечко покалеченную лапку зверька. Я подула на неё и, чувствуя себя идиоткой но, всё же надеясь, с губ сорвалось: «Всё пройдёт, боль уйдёт, жизнь по-прежнему пойдёт».
В правой руке потеплело, тельце окутало едва заметное облако. Зверёк всё так же тихо лежал на моих руках, а я, боясь пошевелиться, смотрела на него, ожидая чуда. Ничего не происходило, вся лапа была в его крови, а мордочка немного в моей. Псевдобелочка, вопреки моим опасениям дышала и довольно таки ровно, но в себя не приходила. Я положила зверька на рюкзак и пошла к ручейку-речушке, чтобы обмыть свою руку и принести воды для раненого.
По возвращении ничего не изменилось, я вытащила свои пожитки из-под этой вредины, которая упорно не желала порадовать меня своим окончательным воскрешением. Полила воды, из импровизированной чаши-листика, смывая кровь с тельца. Эта зараза подскочила всеми конечностями наростопырку, сердито вереща. Я обиделась! Повысив голос, повторила таки зверьку всю правду о нём, даже ту, о которой он и не догадывался. Он как-то притих и вдруг мой внутренний голос до меня донёс:
— «Простите госпожа, я не хотел напугать Вас». — Вот тут я действительно испугалась. Потому как сей реплики у меня и в мыслях не было, внутренних голосов у меня и так хватает, от них-то впору вешаться, а тут ещё это. Зверёк тихо и покладисто сидел передо мной, ну что с ним делать.
— «Я последую за Вами, госпожа».
— Треч, этого быть не может!!! Кто ты такой? — прикрикнула я.
— «Мой народ зовётся Ш'кетитиарис, но двуногие называют нас Шкетиртсы». — Прозвучало у меня в голове.
«Поговорив» со зверушкой, выяснилось, что и имя у него есть, но повторить его, не говоря уже о запоминание, оказалось выше моих способностей. Посему я попросту окрестила его — Шкетом, от псевдобелочки протеста не последовало. Стало быть, договорились. На мои бурные протесты называть меня госпожой, вредный комок шерсти только смотрел преданно в глаза. Ничего особо вразумительного я больше не добилась, то ли он не знал, то ли я недопоняла.
Пребывая в некотором шоке после всего свершившегося, непонятного появилось ещё больше. То ли я в какой-то неизвестной мне стране (это я себя так вяло утешала), то ли этот мир не является моим, а что мне ещё думать?! Одно дело восхищаться, читая роман, и совсем другое попасть в реально существующий мир, далёкий мир, который тебе не ведом. Что самое любопытное, страшно не было, меня, будто тянуло всё дальше и дальше. Но каким-то боком, извилиной, пяткой, наконец, я чувствовала, всё это неспроста. Бояться всё же стоило бы, по крайней мере — быть осторожнее это точно. Как говорил Конфуций: «Того, кто не задумывается о далеких трудностях, непременно поджидают близкие неприятности».
Шкет проворный до безобразия витал где-то в высоких кронах деревьев. Я по неведомым мне причинам чувствовала его местонахождение и даже его настроение, видимо, как и он моё, потому как стоило успокоиться мне, угомонился и он. Я обошла бугристую гору, найдя место, где я всё-таки смогу идти, а не ползти, ибо скалолазание не являлось частью моих увлечений. Отыскался и более-менее подходящий старт для восхождения в горы. Я всё же полезла туда, понимая, что обход этих гор будет весьма продолжителен, если возможен вообще. Треч, а издалека казались не такими уж и проблематичными для их преодоления.
Я позвала Шкета, правда, банально крикнув ему, потому как, чувствовать это одно, а вот передать свои мысли и желания это другое, я же не заправский телепат. А может зверушка моя просто на всю голову стукнутая. Кто его знает, куда его камушки ласково приложили пока он падал, вот от удара его мозги и замкнулись на моих. Пока я строила гипотезы случившегося, появился Шкет, чем-то явно недовольный, собственно не чем-то, а ходом моих рассуждений. Он пристроился на моей спине, вцепившись коготками (в смысле когтищами) между моей шеей и рюкзаком, удобно было обоим, хоть и непривычно. Кое-как карабкаясь, я упорно лезла вперёд, хорошо хоть гора была не отвесная. Почти добравшись до верху, я остановилась (читай упала) на привал, на небольшом пяточке. Отдышавшись вспомнила, что дико хочу есть, а шоколадку так и не оприходовала. Вытащила сие лакомство, поломала на кусочки и подала один Шкету:
— Держи, я не знаю, чем ты питаешься, но это очень вкусно и сладко. — При этом я закатила глаза и попыталась представить дивный горьковатый вкус.
Шкет забавно сложил ушки домиком и решительно тяпнул кусочек из моих рук. Как он забавно ел, ну вылитая белочка (в смысле белк, мальчик всё-таки), хвостом только вот подкачал. Крылья были аккуратно сложены и из-за пухлой, хоть и недлинной шерсти, их было почти не видно. Быть может потому, что они с внешней стороны были покрыты маленькими серыми волосками и сливались с общим цветом. Съев на пару половину шоколадки, оставшуюся часть запихнула обратно. Руку всё так же жгло, но терпимо, порой я даже забывала об этом неудобстве, потому как даже лазать это не мешало. Странно….
Наверху было не то что красиво, а ужасно красиво. Горы оказались уходящим вдаль хребтом, конец которого я даже не видела. Гора, по которой я карабкалась, как мне показалось целую вечность (на самом деле темнеть только начинало), стояла на приличном возвышении. В отдалении, будто падая в низину но, не уступая в высоте и даже превышая ту, на которой находилась я. А вдалеке виднелись гиганты и вовсе уходящие под небеса, вызывая уважение и фобию, нет, не высоты (хотя кто знает, не пробовала), а холода. Я внутренне содрогнулась, отгоняя, нахлынувшую мерзлявость. Так что можно сказать я преодолевала высокое предгорье.
Спускаться было легче, но усталость с непривычки, видимо, давала о себе знать. Шкет заметно нервничал, царапая спину, а мне было всё труднее, слабость росла, и непонятно откуда взявшийся озноб только усложнял мой спуск. Осталось уже не так высоко, но если упаду, будет проще замазать, чем отскрести.
Приземлившись на землю (читай сползая) я готова была пасть прямо здесь и забыться праведным сном. Но кое-как добрела до грота, надела куртку и положив под голову рюкзак легла (читай упала и скукоршилась). Уже проваливаясь в спасительный сон, что-то промямлила прыгающему вокруг меня Шкету.
Глава 4
Какое же здесь необыкновенно красивое небо! Уже появился розовый ореол на широком горизонте. Вот-вот явится светило, очнувшееся ото сна, заставив уйти загадочную темноту. В воздухе витает луговой аромат и пахнет свежестью уже вступившего в свои права утра. Слышатся далёкие трели птах, жаворонки, наверное. Просто я не припомню, кто из пернатых отваживается подниматься в такую рань кроме упомянутого жаворонка да петуха. И если жаворонок услаждает слух всякого, то петуха, тот же всякий, готов прибить, едва заслышав. Что собственно, ничуть не огорчает шпороносную тварь.
Я перестала притворно жмуриться, дабы продлить лежебоковаляние, сладко потянувшись. Всё моё тело тут же сказало много лестного, после проведённой ночи на камнях, что всё-таки не убило моего оптимизма.
Поднявшись, я осмотрелась, это оказался неглубокий грот в горе, которую я вчера с таким «героизмом» преодолевала. Хотя в кавычки уместнее, наверное, было бы взять слово «гора», но мне хватило и её.
На моё счастье, обнаружился и маленький родничок, чем я незамедлительно и воспользовалась, умывшись и напившись. Есть хотелось неимоверно, жалкие остатки шоколадки не смогли утолить голод и заткнуть ворчание желудка, жившего мечтой о своей сытости. Я собрала свои скудные пожитки, запихнув в рюкзак и куртку. Повесила его на плечи и только собралась выйти из грота, как появился прямо перед носом Шкет. До смерти напугав меня, я и думать про него забыла. Я уже открыла рот, чтобы сказать в лоб мелкому пакостнику много чего «доброго», но сии обороты умерли, едва родившись. Вид напуганного моей реакцией Шкета, у которого наблюдался односторонний тик глаза, заставил меня умолкнуть. Я плюнула, засмеялась, и для проформы ворча, поймав на руки пушистого обормота, пошла дальше.
И никто не заметил, как серой дымкой праха рассыпался небольшой листочек, на который угодил плевок юной химеры.
— Ну что, вперёд! — подмигнула я Шкету, подсаживая его на спину. — Через терни к… признакам жизни, и плодам цивилизации в виде столовой, — уже шепотом произнесла я.
Идти было легко, выпавшая роса уже благополучно испарилась. Жаль плеер не работал, сейчас для полного счастья не хватало только музыки, ну и еды, но я старалась об этом не думать.
Солнце стояло уже высоко, когда вдалеке я заприметила населённый пункт. По мере моего приближения слышался и явный шум большого скопления народа. Ох, много бы отдал Акакий Мстиславович, чтобы добиться такого результата на своём экзамене. Я стояла открыв рот, подобно барану, который пялится на новые ворота.
Передо мной действительно были широко открытые ворота, хотя напрашивалось слово Врата, ибо своими размерами они потрясали. Собственно как и забор окружавший, наверное, всё же город. Народ валил в них толпой, как-то странно одеты и поодаль виднелась, Шкет ущипни меня…, стража. В одинаковой одежде и поверх что-то вроде кожаной удлиненной жилетки и с внушительным мечом на поясе. Придя в себя и уже закрыв рот, дабы мошкары не наглотаться, я поспешила смешаться с толпой, потому как на меня недвусмысленно начинали пялиться. Ну ещё бы в таком-то инородном наряде. Однако я зря переживала быть замеченной, едва я пересекла границу врат, как стражники загомонили. Приглядевшись, я заметила, как они били себя по груди, чтобы потушить что-то вспыхнувшее. Чем я и воспользовалась, поспешно углубляясь внутрь города.
Ярмарка (поэтому и было столько народа) раскинулась, как я поняла по всей главной улице, сильно напоминая Черкизовский рынок. Лотки чередовались с палатками и прямо таки Шамаханскими шатрами. Окружавшие меня люди были заняты рассматриванием товара, чего не скажешь о торговцах, подозрительно глазеющих на меня. И я решила, прежде чем эти нехорошие взгляды перейдут к действиям, надо бы разжиться подходящей одеждой, и едой.
Воровать была не приучена, да и чуждо мне это, посему надо было что-то продать, сомневаюсь, что у них в ходу рублики. Из подходящего были только ножи, и я занялась поисками скупки всякой всячины, ну или оружейной лавки.
Я нашла искомое довольно таки быстро, правда искать было неудобно, я шла глядя в землю, чтобы не нарваться на любопытствующих. Вывеска гласила «Лавка Ырга» и изображены какие-то секиры. Я осторожно вошла, не смея продвинуться дальше порога и начала осматриваться. Внутри помещение оказалось более просторным, чем снаружи, чуть поодаль была видимость прилавка. Ну что же, торговаться я умела, особенно под настроение…
— Ну и какого выргала ты там стоишь, или говори, что надо или проваливай.
— Здрасте. — Это всё, что я могла из себя выдавить. На меня смотрел гном. Сказки сказками, но тут передо мной стоял живой прототип Гимли. Пока я стояла, глупо хлопая глазами, гном покраснел, то ли от смущения, то ли от недовольства.
— Вот принесла нелёгкая дыярду мздурную. — Начал он ворчать, точнее продолжал.
— Я потенциальный клиент, нечего слюной брызгать попусту. — Ответила я возмущённо. Эта самая дыярда, да ещё и мздурная, мне очень не понравилась. Хоть я и не знала, что или кто это такое, но определённо что-то нехорошее. Однако это позволило мне быстро очухаться от удивления и прийти в себя. Гном, слегка обалдев но, довольно пошамкав губами, пошёл за прилавок.
Пока я рылась в рюкзаке, гном меня осмотрел, но никакого подозрения и недовольства я в его глазах не увидела, только настороженность.
— Вот, — оба ножа я вытащила и положила перед гномом.
— Мздыр тывах. — Он осмотрел оружие и очень внимательно посмотрел на меня. — Сама-то издалека видать?
— Быть может, — парировала я. — А что, заметно? — вырвалось у меня.
— Да уж заметнее некуда. Ладно, дам тебе золотой и две серебрушки, за вот этот (он показал на тот, что я покупала себе сама) и одной бы хватило, ну уж так и быть.
Я призадумалась, для вида, больно разница сильная.
— Ну, это не серьёзно, ножи-то не тесаки щербатые, да и металл хороший, а этот (я показала на подарок Вика) и вовсе с рукоятью янтарной.
— Мздыр с тобой, два золотых. — Сказал он, отводя загоревшиеся глаза от янтаря.
Я вошла в образ оскорблённого до глубины души ценителя и, взяв ножи с прилавка, сказала:
— Ну, раз здесь не разбираются в оружие, придётся поискать кого-нибудь ещё. Гном встрепенулся и уж слишком резво протянул руку вслед за ножом. Тут же осёкся, но было поздно, я заметила, да и он понял свой промах.
— Дыярда бздырная с тобой, пять золотых и не медяком больше.
— С'хаш, — ответила я.
Онемели мы оба. Гном хватал ртом воздух от удивления, а я от непонимания. Я поняла, что в порыве азарта, услышав цену, ответила «договорились», но откуда я это знала? Однако нашлись мы оба быстро, и я повторила:
— Договорились.
Гном кивнул и ушёл, за деньгами, видимо. Я почти успела заскучать, так как смотреть в лавке было нечего, видимо весь товар был за прилавком, но тут вышел гном, протягивая мешочек. Я пересчитала деньги под недовольное бурчание гнома и собиралась к выходу.
— Мой тебе совет, смени одежду.
— Да я и собиралась, собственно.
— На, — сказал он, протягивая нечто вроде короткого тёмного плаща. — Лучше накинь прямо сейчас. — Немного потупив взгляд, пробубнил гном.
— Спасибо, — ответила я удивлённо, приятно удивлённо и даже немного краснея. Представляю, как забавно выглядит сие смущение, кхе-кхе, на моей-то бледности, и протянула ему руку для пожатия.
— Эээ, — он растерянно пожал мне руку, заражаясь румянцем. — Если захочешь ещё что-нибудь продать, на подобии этого, или купить, спроси Ырга. — Сказал он, как-то уважительно глядя на меня.
— Спасибо ещё раз, — поблагодарила я уже как-то весело, уж больно забавно выглядел смущённый гном. Да, вот такая я зараза вводить людей… ну и не только, в краску. Уже у самого выхода я оглянулась и в тот самый миг Шкет соизволил таки себя обнаружить, отрываясь от моей спины и смотря милой саблезубой улыбкой на гнома.
— Но, это же…, - я не услышала, что он хотел сказать дальше, выйдя на свет Божий. Так и оставила его стоять, подняв палец и открыв рот. Достаточно с него сегодня удивлений, да и мне хотелось избежать нежелательных вопросов. А у меня всё это веселье ещё впереди.
Глава 5
Побродив по шумной ярмарке, я зашла в приглянувшуюся мне лавку с одеждой. Поторговавшись с пухленьким дядечкой, выбрала себе желаемое. Штаны, из очень плотного и невероятно лёгкого коричневого материала, рубаху цвета топлёного молока, с достаточно свободными рукавами и плотной манжетой (не люблю, когда что-то стесняет движения), которая была немного приталенной с разрезами на боках и маленьким отворотом вместо воротника (наподобие косоворотки). Взяв ещё такую же рубаху, но серого цвета (на смену), пошла транжириться дальше. Плаща, который презентовал мне Ырг волне хватит если вдруг похолодает, стало быть, надо приобрести только обувь.
Вот хрюня-то любимые кроссовки все изгваздала, да и светиться ими не хотелось бы.
Обувную лавку пришлось поискать, протискиваясь между всё прибывающим народом. Переодевшись, я уже не опасалась быть чем-то инородным в общей массе и ходила, глазела вовсю. А посмотреть было на что, да и на кого тоже.
Оружейные ряды оказались крайними, дальше тянулись лавки с тряпками, а потом как-то незаметно они перетекали в ряды со всевозможной хозяйственной утварью. Поймав мальчугана, я узнала дорогу до ближайшей сапожной лавки. И купив пирожок, который, к моей радости, больше тянул на увесистую кулебяку, уплетала его так, что он таял на глазах.
У сапожника я подзадержалась, измотав его до полумёртвого состояния, я таки определилась. Мой выбор пал на чёрные сапоги, достаточно высокие, из кожи животного, чьё название я бы не повторила и в пьяном угаре, если б такое было возможно. Мастер уверил меня, что в них не будет жарко даже сейчас, когда солнце не жалело своего тепла. Предубеждение мне мешало в это поверить, но спорить с ним совершенно не хотелось, да и справедливости ради стоило бы заметить, что удобные они были неимоверно.
Теперь уже экипированная полностью, я сложила прежние вещи в рюкзак. Хорошо хоть его не пришлось заменять, потому как выглядел он, как незамысловатый мешок тёмного цвета с непонятным вкраплением.
День близился к своему завершению, я, поглядев с тоской на оставшийся золотой, несколько серебрушек и медяков, думала о том, что надо бы найти место, где можно заночевать и нормально поесть. Я не спеша шла озираясь по сторонам, дабы не пропустить постоялый дом, ну или трактир… в общем гостиницу местного характера. Брела мимо фасадов домов, похожих на средневековые невысокие постройки, ничем не примечательные, а может я просто устала от избытка впечатлений.
Шкет улетел поохотиться, уж не знаю на кого но, не дождавшись от нерадивой хозяйки ничего съестного (пирог он почему-то проигнорировал), решил таки сам восполнить этот пробел. Я споткнулась о булыжник мостовой и костеря почём зря несчастный камень не заметила, как наткнулась на прохожего.
— Ой простите, я задумалась и Вас не заметила. — Виновато пробубнила я, поднимая глаза.
— А?… Да… ничего. — Сказал как-то рассеянно очнувшийся молодой человек.
Парень казался каким-то потерянным и серьёзным одновременно, будто я прервала его размышления о чём-то важном.
— Вы не подскажите, где я могу снять комнату на ночь?
— Если Вы вернётесь немного назад и повернёте налево, найдёте там постоялый двор, кстати, там неплохо кормят.
— Благодарю. — Ответила я улыбнувшись.
Парень кивнул и неспешным шагом свернул в переулочек. А я повернула обратно и потопала в указанном направлении. Минут через пятнадцать я, раздираемая желаниями помыться, покушать и выспаться вошла в некое заведение, вывеска которого гласила «У Алгаша». Вот везёт же мне, пить нельзя, а остановиться собралась у кого-то Алкаша. Хихикнув про себя, я подошла к стойке, где тут же материализовался высокий, плотный человек. Даже очень высокий, с каким-то болезненно-зеленоватым цветом лица, ну точно — алкаш, не особо дружелюбного вида.
— Чем могу помочь?
— Мне нужна комната, ужин и помыться. — Устало сообщила я.
— Третья комната вверх по лестнице слева, насчёт воды сейчас распоряжусь, а на ужин можете спуститься, когда пожелаете. — Сказал он басовитым голосом. — Оплата вперёд, два серебряника. — Добавил Алкаш (уж так окрестила его) удерживая ключ от комнаты в руке.
Я достала из кармана монетки, нашла пару серебрушек и звонко положила их на стойку. Взяла ключ и под пристальным взглядом хозяина заведения поднялась в свою комнату.
— Ну что ж, неплохо, — после быстрой оглядки вынесла я вердикт.
Внушающих размеров кровать (ну да, не все же постояльцы такие щупленькие, как я), стул со столом, в углу небольшой шкаф и зеркало на стене с облупленными краями. Едва я бросила рюкзак на стул, в дверь постучали.
— Войдите.
На пороге появилась девушка, слегка присев, со стопкой белья. За ней вошёл мужчина державший, видимо, мою ванну, которая больше походила на продолговатую бочку. Девушка ловко застилала бельё, а мужик всё стоял, уже краснея.
— Ставь, чего застыл, как изваяние, пупок развяжется, потом кишков не оберёшься. — Сказала я, несколько раздражённо, но подивляясь, как мужик держит такую тяжесть.
— Эм-м… — только и услышала я в ответ.
Наконец меня оставили одну, я шустро разделась и влезла в бочку. Оказывается, она носила гордое имя «купальня».
— Ммм, — я сидела и млела в слегка горячей воде. В бочку добавили что-то пенящееся, с еле уловим сладковатым ароматом. Пока я плескалась, смывая осевшую на коже пыль дороги, пузырьковая пена разрослась белым облачком. Мыльные пузыри переливались разными цветами, дрожа тонкими радужными стенками. Подрагивая, они покрывали всю поверхность, а некоторые устремлялись вверх, даря состояние безмятежности своим хрупким и таким недолговечным видом.
Как бы хорошо мне ни было, желудок созерцанием сего действа не насытишь. Я неохотно нырнула последний раз и вылезла из бочки, ах пардон, из купальни. Обернувшись чем-то вроде простыни, принесённой девушкой, я пальцами разодрала мокрые волосы и оделась. Немного полежав, собрала ещё влажные волосы в хвост, не ходить же недовысохшей растрёпой. Надо бы вести себя паинькой, пока не осмотрюсь и не восполню свои пробелы знаний в здешней обстановке. Я подошла к зеркалу. Ндя… под глазами темнели круги, лицо осунулось, чёлка периодически лезла в глаза. Убрав за уши выбившиеся из хвоста пряди волос, я сделала добрые коровьи глаза, моргая ресницами. Уже у дверей оглянулась на рюкзак, оставленный на стуле, потёрла зудевшую руку и вышла, закрыв дверь на ключ.
Спускаясь по лестнице, отметила для себя, что народу заметно прибавилось. Я выбрала среди немногочисленных пустующих столиков свободный и села в ожидании официанта, ну или как тут его называют.
Зал оказался просторным, хоть большим и не был — с десяток столов. За этим разглядыванием меня и застала девушка, поинтересовавшаяся, что я предпочитаю поесть. Я вообще-то всеядная, иногда и на вегетарианство тянет, но всё же больше отдаю предпочтение мясу. Вот и заказала его, хорошо прожаренное, и чего-нибудь к нему, на её вкус и попить. Не выпить, а попить!
Принесли заказ достаточно быстро, но поразила меня не расторопность, а размеры принесённого. Я-то привыкла к дозированной пайке. В нашей столовке вечно размазывали по тарелке для видимого объёма, в целях экономии, как и везде собственно. Передо мной же стояла лохань со здоровым куском мяса и крупно нарезанными, обжаренными овощами. А вот из «попить», оказалась только вода.
Оприходовав половину ужина и попивая водичку, я начала рассматривать присутствующих. В самом дальнем углу сидела кучка гномов, им я уже не удивлялась, хотя на ярмарке попадались они редко. Они что-то горланили, громко обсуждая, и держались особняком. Почти напротив сидел, я бы сказала человек, но слишком здоровый и с нездоровым цветом лица, прямо как Алкаш. Остальные несколько столов занимали люди, самые разные, за одним из них присутствовала единственная женщина, исключая меня. Я не была столь наблюдательна и сведуща, чтобы определить сходу их род занятий.
Тоскливо посмотрев в стол, я подумала о Вике. Это единственный человек, которого мне не хватало. Он всегда готов был слушать меня, даже если я несла полную ахинею. Сама же слушала его, чуть ли не открыв, до того бывало интересно. Меня никогда не пугала смена обстановки, я вообще легка на подъём, но сейчас я не знала, что мне делать. И именно рассудительности Вика, которая порой меня пугала, мне сейчас не хватало.
За этими грустными мыслями я мельком обвела весь зал и только сейчас заметила по правую руку от себя уже знакомый образ. Это был тот парень, на которого я наткнулась в поисках ночлега. Он совмещал трапезу и с чтением чего-то, делая при этом какие-то пометки, как мне показалось, чем я и воспользовалась, изучая его. Чёрные, слегка кудрявые волосы, патлами болтались до плеч, лицо было смуглым, а глаз я не видела. Он резко поднял голову, будто чувствуя мой взгляд, и тут же подавился, видимо от самого факта моего бессовестного разглядывания его стеснительного. Подавился видать хорошо, потому как лицо начало багроветь, а руки нервно постукивали по груди. Я, чувствуя свою вину, поднялась и, подойдя, постучала по спине. Он выгнул спину дугой, как-то недовольно поглядев на меня, и закашлялся.
— Ты бы ещё потяжелее чего взяла, чтоб уж наверняка. — Возмущаясь, сказал он, продолжая кашлять, одновременно потирая спину.
— Ты бы доглотил кусок-то, а то поперёк развернётся. — В такт ему ответила я, уже не испытывая никаких угрызений совести. — Да ладно притворяться я ручкой похлопала, не стулом же. — Добавила я, уже распаляясь.
Народ с вялым интересом наблюдал за этой сценой, треч, я же решила не привлекать к себе внимания. Да уж, не привлекла… Но я быстро успокоилась, видя как присутствующие, вернулись к своим прежним занятиям. Видимо этот инцидент — ничто, по сравнению с тем, что здесь периодически происходит.
— Прости, я просто не был готов к ТАКОМУ спасению. — Молвил таки пристыженный под моим взглядом парень.
— Да ладно, в конце концов, я же явилась первопричиной этого недоразумения… или нет? — выгнув бровь, я посмотрела на него, не в силах сдержать смешинки в глазах.
— Ну… эээ… нет, — смущаясь, неуверенно произнёс он, — просто я не ожидал…
Я вернулась к своему столу, подзывая девушку:
— У Вас есть что-нибудь горячее? — услышав мой вопрос, она широко улыбнулась, и уже было собралась перечислять… — в виде чая или отвара! — уточнила я, под её смешно сползающую улыбку.
— Травяной настой есть. — Рассеянно ответила она, будто я единственная, кто попросил что-нибудь безалкогольное.
Я кивнула, краем глаза замечая, как приближается ко мне пострадавший знакомец.
— Можно? — спросил парень, отодвигая стул.
— И снова здравствуйте! — немного иронично ответила я, вопросительно изгибая бровь.
— Терион. — Без предисловий произнёс он, протягивая руку и уверенно смотря на меня.
Тут-то я и разглядела цвет его глаз (не разглядишь тут, вон как зенки вылупил). При всей его смуглости они были светло-карими, но яркими, почти оранжевыми. Я отвлеклась и не сразу ответила:
— Ки… я — Кира. — Сбивчиво, что мне не свойственно, промямлила я.
— Кияра? — уточнил он.
— Да, — замешкав, подтвердила я, — пусть будет Кияра. — Одними губами добавила я.
Девушка принесла мне моё пойло, по-другому назвать это у меня язык не повернулся бы. Запах бы приятный, а вот на вкус противный и вяжущий.
