- Да... да... да... - повторял Костька, целуя ее и пряча лицо в ее стриженых волосах.
      Раздался грохот. Они упали, не разжимая рук. В наступившей темноте мы услышали отчаянный крик.
      - Пустите меня! - кричал Константин. - Она погибла! Пустите!
      Мы с Немкой держали его за плечи. "Сейчас, сейчас", - шептал Баранцев и шарил пальцами по панели КРИ.
      Щелчок!
      .. Обыкновенная сметана, - миролюбиво заметил Константин. - Ведь не радиоактивная,
      - Умник какой! - в восторге завопил кто-то.
      - Пижон, - подхватил пострадавший мужчина.
      - Ихний брат стоит на сметанном конвейере...
      - Молодежь.
      Маленькая девушка, привстав на цыпочки, спросила у Костькиной спины:
      - Вы сойдете: у Аэропорта?
      Поезд тормозил.
      - Пожалуй, мне от Сокола ближе, проходите, - подвинулся Костька и подмигнул. - Я еще тут побеседую с товарищами о теперешней молодежи...
      Константин сидел, обхватив голову руками. Больше он никуда не рвался, но лучше бы кричал, чем так молчать.
      - Послушайте, - рассудительно говорил профессор Стаканников. - Будем логичны, друзья мои. Абстрагиру-емся от конкретных личностей и рассмотрим систему А-Б в общем виде. Если А и В взаимозависимы, то, поскольку существует А, должна существовать и Б. Если же Б перестала существовать в результате некоей катастрофы, то следует только радоваться, что система А-Б не была слишком жесткой.
      - Она погибла, - глухо сказал Константин, отняв руки от лица и глядя мимо нас.
      - Перестань ты! - не очень уверенно воскликнул Немка.
      - А ты помнишь ее? - спросил я. - Как вы на самом деле встретились в метро - помнишь?
      - Не помню, - убито сказал Константин. - В том-то и дело. Вот бабку со сметаной, представь, запомнил; она еще была похожа на нашу соседку тетю Валю.
      Тут я должен сказать о себе. То, что произошло, вернее, могло бы произойти с Костькой, произвело на меня потрясающее впечатление. Бог мой, - думал я, наверное, я тоже встречал эту, вернее другую единственную девушку и не узнал ее, таких на улице и в читалке встретишь человек по пятьдесят в день, - как отгадать, что это она? Я лихорадочно перебирал мою жизнь: детский сад - школа - институт, выискивая м о й р е ш и т е л ь н ы й м о м е н т; я просто извелся в предположениях и догадках. В жизни не представлял себе, что могу так волноваться.
      - Может, перерыв? - растерянно предложил Немка. - Поговорим, выпьем чаю...
      - Ни за что! - воскликнул я. Все поняли меня. Баранцев протянул мне электроды, и я надвинул их, еще теплые от Костькиных ушей.
      Я подумал, что у Баранцева что-то разладилось: перед нами не возникало никаких картин, ровным счетом ничего. Только от пронзительных "уии-уии!" и треска разрядов заложило уши, да время от времени выстреливали на экране зеленые молнии. Женька с вдохновенным и терпеливым лицом коротковолновика крутил ручки настройки, я видел, что он вывел чувствительность на максимум и взялся за ручку с надписью "Возраст". Повинуясь движению его пальцев, узкий луч ползал туда и обратно по шкале, градуированной от года до тридцати.
      - Что же это, Женька? - не выдержав, спросил я.
      - Для тебя, Коль, наверное, чувствительность маловата, - с сожалением сказал Баранцев. - А постой-ка... Погоди-ка...
      И действительно, я увидел себя:
      Я платил в кассу отдела фотопринадлежностей универмага "Военторг".
      - Нет у меня мелочи, молодой человек, - сказала кассирша. - Возьмите лотерейные билеты, всего два осталось, номера: ноль три и ноль четыре.
      - Куда мне два, - ответил Я, - я лучше сока выпью. Один давайте. - Я протянул руку, взял билет ноль четыре и пошел к киоску, где продавался томатный сок.
      ... - Проверь-ка, Коленька, таблицу, - сказала мать. - Я как-то купила на, девяносто копеек, возьми на полке под "Дон Кихотом".
      - У меня тоже был билетик, - вспомнил Я, вынул его из бумажника, расстелил газету и стал сличать номера.
      - Ха! Вот так штука - воскликнул Я. - Серия три семерки три девятки номер ноль четыре...
      - Что?.. - бледнея, спросила мать.
      - Номер ноль четыре - вот этот самый! - выиграл пылесос "Вихрь"! - объявил Я, торжествуя.
      - Батюшки!.. - ахнула мать и перекрестилась.
      - Выключи, - сказал я Баранцеву, страдая от разочарования и стыда. - И не надо показывать, как было на самом деле; я и так помню: купил билет ноль три и выиграл рубль... А нет ли чего-нибудь позначительнее? А, Женька?
      - Попробуем! - сказал Баранцев. Чудак! У него был такой вид, словно он в чем-то виноват передо мной.
      На этот раз Женька, рассчитывая увеличить чувствительность, даже снял заднюю панель и впаял два новых сопротивления. Мы ему помогали; и у меня было такое чувство, словно я ассистирую хирургу и в то же время сам лежу распластанный на операционном столе.
      Потом Женька вновь крутил ручки настройки, а я сидел, придавливая электроды к ушам и мучаясь от ожидания, перебирал в памяти: детский сад... школа... институт...
      - Внимание! - еле успел предупредить Баранцев.
      ... Прямо на Меня мчался автомобиль. Черт знает, как; он вывернулся из-за угла, - кажется, это была "Волга" и, кажется, зеленая.
      - А-а-а!.. - заорал Я и увидел летящий Мне навстречу угол тротуара.
      - Человека задавили! - кричали люди, сбегаясь к зеленой "Волге" на перекресток против кинотеатра "Повторный" и заслоняя лежащего Меня от меня.
      Я видел только спины и ноги, тянущиеся на цыпочках, и слышал разговоры:
      - ?ивой, слава богу!
      - Смотри-ка, сел.
      - Рука поврежденная.
      - Вон "Скорая" едет.
      - Живой, целый. Слава те, ГОСПОДИ!
      Меня посадили в "Скорую", шофера "Волги" повели в милицию, толпа разошлась..
      И Баранцев перекинул тумблер вправо.
      ... Я вышел из кинотеатра "Повторный", приблизился к краю тротуара и некоторое время переминался с ноги на ногу. Машины шли сплошным потоком. Тогда Я присвистнул и пошел вниз, к Консерватории, до другого перехода...
      - Все? - спросил я Баранцева на всякий случай.
      - Все - виновато ответил Женька.
      - Вот видите! - вскричал профессор Стаканников. - Я всегда верил в вас, Завязкин, и я был прав. Ваша жизнь развертывается точно по прямой, практически без отклонений. А это возможно лишь в том случае, если ваша психика имеет минимальное число степеней свободы. Идите и дальше по этому кратчайшему пути от точки к точке - такие люди нам нужны!
      - А вот был однажды такой случай, - сказал Немка. - Горилла подумала, что она человек, заказала брюки, но потом не знала, куда их надевать, потому что у нее четыре руки, а ноги ни одной - как это сказать одним словом?..
      Я стиснул зубы, распахнул окно и по пояс высунулся в ночной переулок, пахнущий озоном.
      Конечно, Баранцева нужно было качать. Ведь грандиозный успех, триумф! Но, честно вам признаюсь, в тот вечер - точнее, в ту ночь - мы не сделали этого. Каждый из нас думал о своей жизни, и эти размышления настолько поглотили нас, что мы Женьку даже не поздравили.
      Но он все понял. Пока мы так сидели и курили, он снял простыни со стен, вскипятил чайник, занял у соседей ванильных сухарей и расставил стаканы...
      Вот, собственно, и весь случай. По-моему, он достаточно характеризует Баранцева как ученого. И как человека тоже. Так что для меня лично он всегда будет не только выдающимся изобретателем современности, но и верным членом нашего студенческого коллектива.
      Между прочим, мы до сих пор собираемся, у Немки. Правда, чаще всего на эти встречи прихожу один я: Баранцев всегда работает до глубокой ночи, а Константин, если и приезжает, то с последним поездом метро, так что по домам мы возвращаемся пешком. Но мы с Немкой не обижаемся. Баранцев - это Баранцев. Что до Константина, то и я и Немка отлично знаем, где он проводит все свободное время, хотя мы никогда не говорим об этом.
      Однажды я не выдержал и после работы отправился в метро до Аэропорта. Я сразу увидел Константина: в привычном ожидании он шагал по платформе, а когда поезд подошел, бросился навстречу сошедшим, напряженно вглядываясь в каждую девушку. Поезда все подходили и подходили... В один из них тихо вошел я и уехал домой.
      Конечно, нет никакой надежды, что когда-нибудь он снова встретит ту девушку. Почти никакой. На его месте я не стал бы ездить на Аэропорт. Но когда я думаю об этом, нестерпимое чувство ожидания охватывает меня. Ожидания чего? И сам не знаю...