Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Стражи Пламени (№2) - Меч и Цепь

ModernLib.Net / Фэнтези / Розенберг Джоэл / Меч и Цепь - Чтение (стр. 2)
Автор: Розенберг Джоэл
Жанр: Фэнтези
Серия: Стражи Пламени

 

 


— Вот уж что не имеет значения, так это манит она тебя или нет. Если — если, заметь — его придется убить, мне будет плевать, кто что думает. Но покуда он безопасен… Так что там про проблему, которую я упускаю?

— А, ну да… — Словотский кивнул. — Ты давно проводил ревизию наших запасов? До последнего фунта кофе и последней четвертинки «Джонни Уокера» мы еще не добрались — но если не раздобудем какой-нибудь еды, и быстро, то скоро начнем глодать кору.

— Дельно подмечено. Сегодня же составим список и поговорим об этом утром — впятером.

«Вшестером».

— Вшестером. — Гном резко обернулся, раздосадованный вмешательством. — По-моему, мы договорились, что ты дашь нам поговорить вдвоем.

«Прости». — Судя по голосу, дракон отнюдь не чувствовал себя виноватым.

«Скажи, Карла ты достаешь так же, как меня?»

«Больше. Его я больше люблю».

Уолтер закинул голову и расхохотался.

— Говорил же я: он подслушивает. — Вор помрачнел. — Но Карл меня все же тревожит — и сильно. Что нам с ним делать? Его запросто могли сегодня убить, надо же так кинуться в бой — очертя голову… А если ты не обратил внимания, то Матриарх сказала, что не станет больше помогать нам. Любая смерть отныне так же окончательна, как… — Он на хмурился, подбирая сравнение.

— Как временное поднятие цен телефонной компанией? — подсказал Ахира.

— Точно.

— Что до Карла… — Ахира развел руками. — Придется мне, видно, попробовать убедить его быть посдержанней. Он зациклился на этой идее насчет освобождения рабов — а ведь за наши головы и без того назначена награда. Мы не можем позволить ему вот так кидаться рубить всё и вся, едва завидев кого-то там в ошейнике.

Не то чтобы Ахира не понимал Карла. Как Джеймс Майкл Финнеган, он вырос в мире, где рабство считалось недопустимым. Или было по крайне мере прерогативой правительств, а не отдельных личностей.

Но в этом мире рабство от века было законом жизни; за один присест им ничего не изменить, что бы там ни наобещал Матриарху Карл в обмен на жизнь Ахиры.

«Уверяю тебя, Ахира, Карл сдерживаться не станет».

«Да? И почему же?»

«М-м-м… У вас это зовется профессиональной гордостью».

Уолтер Словотский кивнул:

— Дракон уловил суть. — Он потер глаза тыльной стороной ладони и сладко зевнул.

Ахира хлопнул Словотского по руке.

— День был нелегкий. Эллегон, пригляди за Пустошью. Уолтер, моя стража первая. Иди поспи. Часов через… не сколько я тебя разбужу. Думать обо всем будем завтра.

— В Таре? — Ответа Словотский не ждал. Он побрел прочь, насвистывая мотив из «Унесенных ветром».

Глава 2

«ЭТО ВЕДЬ НЕ СЛИШКОМ МНОГО?»

Надо быть очень осторожным, извлекая из опыта лишь ту мудрость, что заложена в нем, — иначе мы уподобимся кошке, усевшейся на горячую плиту. Больше она никогда не сядет на горячую плиту; но и на холодную она тоже не сядет.

Марк Твен

Прежде, в годы учебы, занимаясь на множестве курсов сразу, Карл Куллинан пропускал рассветы с постоянством, достойным лучшего применения. Восход он видел лишь изредка, мельком, глазами, слезящимися от сигаретного дыма и припухшими от бессонных, проведенных «на кофе» ночей над книгами и конспектами, на миг оторвав взгляд от попавшейся в последний миг статьи или от необходимейшего теста.

Порой он договаривался с однокашниками — когда речь шла о лекции не слишком для него важной, — чтобы ему дали выспаться всласть; и тогда уж вставал далеко за полдень.

В то время он мог проспать все на свете.

Но с тех пор, похоже, кое-что изменилось, — подумал он, сидя по-турецки близ спящей Энди-Энди и кутаясь в одеяла от предрассветного холодка.

За Пустошью, цепляясь за небо алыми и оранжевыми пальцами, вставало солнце. Если смотреть на это прищурясь или — как Карл сейчас — полуприкрыв глаза, — красота сказочная.

«Я вижу, ты пробудился, — произнес голос у него в голове. — Наконец-то».

— Я проснулся, — прошептал Карл и осторожно потер спину. Боли не было — не было вообще. И не боль не давала ему спать. Проснувшись от ветерка, Карл побоялся засыпать снова: ему снилось, что он — только верхняя половинка себя, отсеченная поперек живота. И еще — бесконечный путь по лужам рвоты и крови.

«Оставь меня в покое, Эллегон». — Карл откинулся назад, заложив руки под голову. Вчера дракон подвел его; сегодня у Карла не было ни малейшего желания говорить с ним.

«Ты судишь, не разобравшись», — с укором проговорил дракон.

«Я сказал: оставь меня».

— Что там, Карл?

Шепот Энди-Энди теплым ветерком пощекотал ему ухо.

— Ничего. Спи. — Он прикрыл глаза. — Я тоже по сплю.

«Но мне надо с тобой поговорить…»

«Нет».

Энди-Энди придвинулась ближе, длинные каштановые волосы накрыли его лицо невесомыми шелковистыми прядями. Карл обнял ее и привлек к себе.

Он набрал полную грудь воздуха, а потом несколько долгих мгновений старался так сдуть с лица волосы, чтобы Андреа не проснулась.

Боги мои, как же я ненавижу утра… — Он открыл глаза. — Но с другой стороны…

Энди-Энди спала. Неровная кромка одеяла натянута по самую шею, окутанное дремой лицо прекраснее, чем всегда. Долгие ресницы, оливковая кожа, длинноватый нос с легкой горбинкой — по отдельным чертам о ее красоте совершенно невозможно было судить.

С другой стороны, возможно, я и предвзят. — Он протянул руку — откинуть одеяло…

«А с третьей стороны, может, тебе стоило бы дать отдохнуть и гормонам, и глазам, и вместо того, чтобы пялиться на ее грудь, поговорить со мной. Ты не понимаешь. Значит, я должен заставить тебя понять».

«Не надо». Эллегон мог передавать не только образы, но и чувства, и ощущения. Причем далеко не всегда приятные.

«Так ты выслушаешь меня?»

Карл вздохнул и осторожно убрал с лица волосы Андреа.

«Выслушаю, выслушаю. Потерпи немного».

Он выпутался из объятий Энди-Энди и выскользнул из-под одеял. Борясь с утренней сонной одурью, он натянул штаны, надел и зашнуровал сандалии и застыл, созерцая тунику и размышляя, надевать ли ее тоже: делать это ему было откровенно лень. Потом, решил он, сперва глотну кофе. Рассеянно поднял ножны с мечом и, перебрасывая их ремень через плечо, на мгновение задержал ладонь на обтянутой акульей кожей рукояти. В прежней жизни Карл все время терял вещи, но в этом мире потерять меч значило потерять жизнь.

У края поляны, у самого склона, спали Рикетти и Словотский — Карл слышал, как они храпят и посапывают. Поодаль, на плоском валуне рядом с прогоревшим костром, сидел Ахира — неспешно прихлебывая кофе, гном не отрывал взгляда от дремлющего пленника. Повернув голову, он приглашающе помахал Карлу алюминиевой кружкой.

Карл с благодарностью кивнул и пошел вниз по некрутому склону; трава касалась его ног прохладными, влажными от росы пальцами. Как ни странно, это было приятно: ощущение холода доказывало, что ноги действуют.

Воин уселся на плоский валун и, молча приняв от Ахиры кружку обжигающего кофе, взглянул на кострище. И покачал головой.

Ахира был слишком беззаботен. Возможно, если подкинуть на угли растопки, это и вдохнет в костер жизнь. А может, и нет. А спичек у них не так уж много. Когда они кончатся, придется пользоваться огнивом. Что само по себе не радостно, как бы кто бы ни наловчился с ним управляться в бойскаутском детстве. Это только кажется, что чиркать кресалом по кремню просто…

«Само собой. Но на твоем месте я бы об этом не беспокоился. Задумайся на минутку над тем, что костер потух, а кофе — горячий. — Над вершинами рощицы к небу взвилось рыжее пламя. — Обдумай сей факт. — Новый столб огня. — Обдумай хорошенько».

Карл отхлебнул кофе. Он был как раз таким, как ему нравилось: слишком сладкий на вкус большинства, с самой малостью сливок.

— Эллегон? Не торопи меня, ладно? По утрам я неважно соображаю.

Ахира крякнул.

— Как все. — Он посопел. — Спал-то хоть хорошо?

— Не сказать. — Воин покосился на правую руку. Пока он спал, кто-то смыл с нее кровь, но под ногтями набилась красно-бурая грязь — и волоски на тыльной стороне ладони были в ней же. — Снилась всякая дрянь.

— Не жди от меня сочувствия. Я всю ночь не спал.

— Словотский тебя не сменил?

Гном пожал широкими плечами:

— Я его не будил. Ему надо выспаться. И тебе тоже — вас ждет долгий путь. У нас почти ничего не осталось — придется кому-то отправиться в Метрейль на закупки. — Он хмуро глянул на Карла. — И на разведку — прежде, чем решать, что делать дальше, надо выяснить, что там и как после пропажи солдат. Так?

— Вовсе не обязательно. Мы можем устроить все так, что обвинение на нас не падет: оставим убитых лежать, где лежат, и вложим меч в руку мертвого раба. — Я даже не знаю, как тебя звали. Прости меня, кто ты ни был, но тело твое больше не нужно тебе. А нам оно поможет спастись. — Если кто-нибудь явится сюда с выяснениями, то решит, что вынужденный драться раб убил троих, а одного обратил в бегство. Кони же разбежались.

Ахира фыркнул:

— Ты и правда еще не проснулся. Это чтобы местные поверили, что безоружный, на последнем издыхании раб убил троих мечников?

— Если других версий не будет — поверят. Или так, или им придется счесть, что некто явился бог весть откуда и по никому не ведомой причине кинулся рабу на помощь.

— Хм-м-м… Звучит не слишком правдоподобно.

— Не слишком. Но может оказаться правдой. Бритва Оккама, Ахира. Большинство людей постоянно ею пользуются, хотя понятия не имеют, что она такое. — Карл отпил еще кофе. — Другие предложения есть?

— Нет.

— Ну так давай попробуем сделать по-моему.

— Ладно. — Гном кивнул. — Мы с Андреа и Рикетти это устроим. Коней забирать?

— Разумеется. — Хотя от этих мешков с блохами вряд ли будет большая польза. — Но кое о чем ты забыл. У нас вышли целительные бальзамы. Стоило бы сходить в святилище и попробовать раздобыть что-нибудь. Может, с нами и поделятся. А кроме того, мне хотелось бы знать, как там Дория.

Ахира кивнул:

— Я попытаюсь. Завтра. Хотя… Матриарх ведь сказала, что теперь мы сами по себе. А это может означать…

— Что нам ничего не дадут. А как насчет продать? У нас ведь с собой деньги, которые мы с Уотером забрали у Ольмина…

«Только потому, что я их принес. Вы бросили их у Двери между Мирами».

— Тогда мы сможем заплатить. — Карл сделал вид, что не услышал дракона.

— Надейся — а я проверю. И узнаю, что с Дорией. Если смогу. Ты же отправляйся в Метрейль за покупками.

— Договорились. — Карл поднялся. — Пойду оседлаю свою кобылку — и в путь.

Ахира покачал головой:

— Нет. Подожди до темноты. Возьмешь с собой Уолтера.

— Я знаю, что ты мало смыслишь в лошадях, — раздраженно проговорил Карл, — но сажать двух человек наших габаритов на одну лошадь нельзя, даже если б так не палило солнце. А брать нового коня нельзя: его могут опознать. Так что лучше уж я поеду один — только я и моя лошадка. Я ее люблю. Вчера она меня просто выручила.

«Хочешь сказать, что я подвел».

«Именно».

Ахира осклабился:

— Начать с того, что на лошади ты не поедешь. Как стемнеет, Эллегон отнесет вас обоих и высадит неподалеку от Метрейля. Я хочу, чтобы Уолтер присмотрел за тобой. У тебя появилась дурная привычка влипать в неприятности. — Гном выхлебнул остатки кофе и аккуратно поставил кружку на камень. — Что до Эллегона, Карл, — тебе бы стоило быть потерпимее с теми, кого ты приручил.

Ночью я говорил с ним — и долго. У него есть свои причины… Проклятье, Карл, может, ему и триста лет, но по драконьим меркам он еще младенец. Ты же не станешь ожидать от ребенка, чтобы он поступал по-взрослому — тем паче когда он перепуган до полусмерти!

«Так и было. Я покажу тебе».

«Не надо. — Карл встал. — Убирайся из моих мозгов». — Однажды Эллегон уже открывал Карлу свой разум, дав ему ощутить, каково это — быть триста лет прикованным в Пандатавэйской выгребной яме. Дракон не в состоянии так отключаться от запахов, как человек. Три века вони… — «Возможно, у тебя и правда была причина… Просто скажи мне, в чем дело».

«Что же, пусть так…»

— Нет. — Ахира медленно покачал головой. — Карл должен научиться не принимать поспешных решений, Эллегон. Это может стоить нам всем жизни. Так что покажи ему. Давай.

Не на…

Эллегон открыл свой разум.


…и полетел. В этом-то и заключался секрет: сами по себе драконьи крылья были слишком слабы, чтобы поднять его, — приходилось заглядывать внутрь себя и призывать на помощь крыльям внутренние силы.

Он медленно набирал высоту, кружа над скалистыми высотами Хейфонского кряжа, пока уступ, где он родился, не остался далеко внизу, а осколки скорлупы не начали походить на странные белые чешуйки.

Эллегон быстрей заработал крыльями, и ветер, свистя, забился вокруг. Потом он почувствовал, что устал, и почти перестал махать ими, так что едва удерживался на лету. Тут ему пришло в голову, что, если крыльев для полета недостаточно, возможно, они вообще не так уж и нужны; возможно, его внутренняя сила сама по себе сможет удерживать его в воздухе. Эллегон свернул крылья и целиком обратился к внутренней силе…

…И камнем рухнул с небес.

В панике он вновь распахнул крылья, бешено заработал ими, борясь с сопротивлением ветра, выгребая против воздушного потока, сбивая под собой воздух.

Какое-то мгновение казалось, что его отчаянная попытка безуспешна, но потом иззубренный пик словно бы застыл на месте — и начал медленно отдаляться.

Еще один урок выучен, подумал он. Оказывается, внутренняя сила сама по себе тоже не способна удержать его в воздухе. Было бы неплохо, если б кто-нибудь объяснил ему это вместо того, чтобы предоставить обучаться методом проб и ошибок — и горького опыта.

Но такова уж наша драконья судьба. Мы учимся всему сами. Эллегона не удивляло ни откуда он это знает, ни откуда ему вообще известно, что он — дракон.

В миле под ним, будто приглашая, в тучах открылся прогал. Эллегон замахал крыльями медленней — пока не начал терять высоту, а тогда нырнул сквозь прогал, и ватный ковер белых облаков сделался серым потолком над его головой.

Под ним, от горизонта до горизонта, распласталась зеленая степь — однообразие ее нарушалось лишь серо-коричневой громадой Хейфона, синим маревом воды далеко на юге да грязно-бурым следом, что змеился по травам и через лес.

Что это за бурая полоса? Она прорезала лес, марала вершины пологих холмов, портила зелень. Она была неестественна, будто какая-то безмозглая — или не безмозглая? — сила непонятно зачем вознамерилась изуродовать край.

Непонятно. Зачем кому-то тратить время, вытаптывая на земле зелень, когда можно летать и любоваться ею — сверху?..

Странно… Эллегон чуть уменьшил поток внутренней силы, распластал крылья и скользнул к земле — присмотреться получше. По грязной полоске что-то двигалось…

Вот оно. Ну и чудная же тварь! Шесть ног, две головы. Одна голова длинная, коричневая и гладкая, другая — почти голая, лишь местами покрытая взлохмаченной шерстью.

Нет, он ошибся. Их все-таки не одна, а две. Обе четырехногие, хотя у меньшей передние лапы маленькие. Если она опустится на них, ее задняя часть задерется — и высоко. Что ж удивительного, что она предпочитает ездить на второй! Даже самое уродливое создание, вроде этого, не захочет выглядеть глупее, чем оно есть.

Но почему большее везет его? Возможно, меньшее — личинка, а большее — ее родитель.

Он спускался все ниже, и одновременно ему открылся их разум. Эллегон начал понимать. Меньший был Рэден Монстробойца; так по крайней мере утверждал его ум. А у большего не было выбора: его принуждали кожа и сталь.

Снова непонятность. Впрочем, не важно; Эллегон разрешит проблему, съев их обоих.

Он спускался, и Рэден Монстробойца вскинул голову. Потом схватил странную штуковину: две палки, одна согнутая, Другая прямая. Это лук и стрела, прочел в его мыслях Эллегон. Ладно — но вот что такое драконий рок?

Рэден Монстробойца оттянул стрелу и выпустил ее. Палочка полетела к Эллегону.

Он не стал жечь ее, не стал и уклоняться. В конце концов, он ведь дракон; что может ему сделать какая-то палка?

Маслянистый наконечник вонзился ему в грудь, в самое основание шеи. Слепящая боль скрутила тело.

Эллегон упал.

Он рухнул на вершины деревьев, ветки ломались под его весом, не замедляя падения. Земля вздыбилась, ударив его; тело пылало в белом ледяном огне.

Когда он очнулся, морду его стягивала золотая сетка, шею туго охватывал золотой ошейник. Он лежал на боку на жесткой земле, и ноги его были связаны. Он сразу попытался пережечь цепи, пламя было совсем крохотным — лишь язычок внутренней силы, — но обожгло его так, что он вскрикнул.

Вне пределов его досягаемости стоял Рэден Монстробойца.

— Мне понадобится несколько дней, чтобы соорудить для тебя повозку, дракоша, — с улыбкой сообщил он. — Но дело того стоит. В Пандатавэе за тебя дадут хорошие деньги.


Карл тряхнул головой, стараясь прочистить мозги. Так вот почему Эллегон не помог ему… Да, это, конечно, не трусость. Это откровенный, безумный ужас. Ужас совершенно абсурдный: загляни Эллегон в умы стрелков, он узнал бы, что ни один болт не смазан «драконьим роком». В Эрене драконы почти перевелись — а с ними и искусство готовить снадобье.

Но он не смог. Та стрела ранила его так страшно, что одна лишь мысль о подобном — в «драконьем роке» — болте начисто лишила малыша-дракона способности рассуждать здраво. Боль от болта, входящего в грудь…

«Да. Было больно»,

Карл скосил глаза на собственную грудь. Оттуда, из-под сердца, алым оком смотрел на него грубый алый рубец.

«Карл, я… прости. Мне было так страшно!»

И ни к чему было ждать, что дракон кинется тебе на помощь. Эллегон ведь еще совсем маленький. Подходить к нему со взрослыми мерками попросту нельзя. В драконе странно смешались детскость и древность: по драконьим меркам за триста пятьдесят лет Эллегон должен был повзрослеть, стать хотя бы подростком, но он провел эти века прикованным в Пандатавэйской выгребной яме.

Как бы ты обращался с перепуганным малышом? Уж во всяком случае — не гнал бы его от себя; для начала стоило бы хотя бы его выслушать.

Карл кивнул. Что ж, начнем исправлять ошибки…

«Все в порядке, Эллегон. Я виноват; мне стоило понять, что основания у тебя вполне веские. Ты уверен, что вечером сумеешь отнести нас в… к Метрейлю?»

«Я постараюсь, Карл. И постараюсь не подвести тебя в следующий раз. Правда».

Воин вздохнул.

— Тогда и посмотрим, — сказал он вслух, а мысленно добавил: «Я знаю».

Ахира взглянул на него из-под тяжелых бровей.

— Я тут написал список — что купить, — сказал он, помолчав. — Только самое необходимое. И надо бы его про смотреть всем.

— Без проблем. У тебя на уме еще что-то?

Ахира кивнул.

— Как нам быть с Рикетти? В бою он совершенно беспомощен, а я готов спорить, что драться нам придется немало — пока все не кончится.

— Извини, но сразу тут ничего не сделаешь. Я начну учить его мечевому бою, как только вернусь. Но за одну ночь мечника из него не сделать. Пройдет несколько месяцев, прежде чем у него начнет получаться хоть что-нибудь — и это еще в лучшем случае. М-м-м… Он, часом, не левша?

— Нет. А что?

Карл вздохнул.

— Да в общем-то ничего. У левшей преимущество в бою — такое же, как там, у нас, в теннисе. Противник не ожидает, что клинок появится с другой стороны. Это… — Он умолк, не договорив. Разумеется, действуя не так, как от тебя ждут, получаешь огромное преимущество. Это помогало японской полиции обезоруживать самураев в конце феодальной эпохи. Какое же оружие у них было?.. Вот черт, не помню…

Название скользило по краю памяти. Длинная цепь с грузиками на концах…

«Манрики-гузари».

«Спасибо. Откуда ты знаешь?»

«Я же читаю в умах, глупый».

Ахира рассмеялся:

— Позавтракай. И отдыхай до вечера. В Метрейле ты должен быть в форме. Карл…

— Да?

— Я хочу, чтобы ты мне кое-что обещал. Не лезть в драку, если не для самозащиты.

— Конечно. — «Самозащита» — очень удобный термин. Под нее можно подвести практически любую ситуацию — если уметь, конечно. — Это вполне разумно.

«Лицемер».

«Чего?»

«Смотришь сны, как идешь по крови, а утром пытаешься убедить Ахиру, что не полезешь куда не следует».

«Эллегон…»

— Простите, господа, — продолжал гном, — но я не договорил. Тебя, как известно, заносит. Так что решать, есть ли нужда в самозащите, будет Уолтер, не ты.

— Понял.

— Так ты обещаешь?

— А разве у меня есть выбор? — Карл вздохнул. — Разумеется, обещаю.

— Прекрасно. — Ахира развел руками. — Просто держись подальше от неприятностей. Это все, чего я прошу. Не так уж много, по-моему.

— А это, друг Ахира, как посмотреть.

Глава 3

МЕТРЕЙЛЬ

Я никогда не соглашался с большинством,

Что учит нас, что каждый должен выбрать

Возлюбленную или друга из толпы,

А остальных, пусть мудрых и красивых.

Предать холодному забвенью, хоть так диктуют

Нормы наших дней; таков и торный путь,

Бредут которым бедные рабы ногой усталой,

Домой шагающие среди мертвых

Широкою дорогой мира, и так,

Со скованным другом или завистливым врагом.

Они проходят самый длинный из путей.

П. Б. Шелли

Святилище осталось позади. В полумиле внизу расстилалась под звездами Элрудова пустошь — иссушенная, растрескавшаяся равнина, совершенно голая, если не считать редких россыпей камней.

Карл приник к спине Эллегона. Его трясло — и не только от холода. Прохладный ночной воздух свистел кругом, раздувал волосы.

Воин бросил взгляд вниз — и вздрогнул. Даже не буди Пустошь дурных воспоминаний, вид у нее все равно был бы неприглядный: что-то вроде пейзажей, что привезли астронавты «Аполлона» — вот только без очарования законченности тех фотографий.

Позади — едва слышный за ревом ветра — раздался смешок Уолтера.

— Нашел о чем тревожиться, Карл! — донесся его голос. — Ты подумай, как это выгодно: любому, кто захочет устроить нам неприятности, придется сначала одолеть сорок миль Пустоши.

«А ведь он прав, Карл. И жрицы Длани, как бы могущественны они ни были, наверняка благодарны такой защите — спорим на что угодно».

Возможно, оно так и есть. И это еще одна — быть может, главная — проблема этого мира: когда у вас что-то есть — надел ли земли, конь ли, меч — даже ваша собственная жизнь, — вы должны быть постоянно готовы к тому, что кто-нибудь попытается это «что-то» у вас отобрать.

Просто потому, что ему так хочется.

«Так ли уж сильно в этом твой мир отличен, от нашего? — На мгновенье Карлу показалось, что его мозга изнутри коснулись нежные пальцы. Потом: — Или ты сознательно забываешь Судеты, Литву, Вундед-Ни?..»

«Ну хватит. Убедил. Кончим на этом, а?»

Но, черт побери, разница все же была. Там, дома, по крайней мере признавалось, что сильный, грабящий слабого, не прав. Это отражалось в законах, обычаях, преданиях — от сказаний о Робине Гуде до легенд о Виатте Ирпе.

Он хмыкнул. В любом случае важны только легенды. Изучая историю Америки, Карл наткнулся на парочку статей, предполагавших, что братья Ирпы — всего лишь банда, такая же, как Клантоны, которых они перестреляли, причем из засады. Просто Ирпам удалось выставить себя в выгодном свете.

Почему бы тогда не пойти дальше и не предположить, что Робин Гуд грабил богатых, чтобы сделать себе состояние?

В этом есть смысл; грабить бедных, конечно, проще, чем богатых, но денежек с такого грабежа никаких.

«Потому-то их и зовут „бедными“, Карл. Если бы грабить их было выгодно, их звали бы „богатыми“.

«Смешно».

«Только для тех, у кого есть чувство юмора».

Впереди была уже видна граница Пустоши — узкий, как нож, прогал меж изборожденной шрамами землей и лесным краем. Обычно в свете звезд огромные дубы выглядят угрожающе — но по сравнению с Пустошью их темные громады даже успокаивали.

«Тебе не обязательно лететь дальше. Опусти нас где-нибудь неподалеку».

«Еще немного. — Полет Эллегона замедлился. — Я высажу вас чуть поближе — так тебе меньше придется идти пешком».

«Откуда сия трогательная забота о моих ногах?»

«У меня есть на то причины. — Дракон мысленно фыркнул. — Но коли уж тебе приспичило погулять…»

Покружив, дракон высмотрел поляну среди высоких деревьев и приземлился — уверенно, хоть и не без встряски.

Карл легко спрыгнул с его спины на каменистую землю. Рука его привычно легла на рукоять меча. Он всмотрелся в ночь.

Ничего. Темные стволы деревьев, полузаросшая тропа, ведущая, как он надеялся, в Метрейль…

Уолтер спустился и встал с ним рядом.

— Думаю, мы милях в пяти, — сказал он, помогая Карлу надеть рюкзак. — Можно бы разбить здесь лагерь и прийти в Метрейль утром. — Он нахмурился, размышляя, потом просветлел. — Но можно пойти и прямо сейчас.

Карл провел большими пальцами под лямками рюкзака.

— Я понимаю так, что выбор за мной? Из двух возможных?

«Предосторожности ради выбирай из трех».

— Так как? — Уолтер ткнул пальцем в тропинку.

— Почему бы и нет?

«Эллегон, тебе лучше улететь. Но окажи мне услугу: покружи там сверху, глянь, выводит ли эта тропка на дорогу в Метрейль».

«Я ведь не случайно высадил вас именно тут, глупый. Разумеется, выводит».

Карл и Уолтер отодвинулись — и крылья дракона пришли в движение, все быстрей и быстрей, вздымая пыль и листву, пока не стали порывом ветра во тьме. Эллегон прянул в небо и скользнул в ночь — лишь силуэт его мелькнул в мерцании звезд.

«Осторожней там», — тихонько передал он.

И умчался.

— Пошли, — сказал Карл.

Некоторое время они шагали молча, осторожно выбирая, куда поставить ногу: тропа под деревьями была грязной.

— Можно внести предложение? — осведомился наконец Уолтер.

— Да?

— Это ведь у нас просто поход за покупками. — Уолтер похлопал по кожаному кошелю, что свешивался с его пояса. — Верно?

— Ты потрясающе наблюдателен. — Карл пожал плечами. — Так о чем речь?

— Хм-м-м, как бы поточнее выразиться… Видишь ли, я не собираюсь ничего красть. Пока мы стоим в святилище, нас и Метрейль разделяет Пустошь — неплохая буферная зона, и нарушать ее смысла нет Как и пользоваться ее прикрытием. Слишком все это рискованно.

— Отлично. Значит, умениями своими ты пользоваться не станешь. — Определенный смысл в этом был. Им надо много чего сделать в Метрейле, а с их деньгами недостаток средств им еще долго не грозит. Надо купить еду, припасы и кое-что из вещей. И — оружие: запас карман не тянет.

— Я имел в виду не это. — Уолтер нырнул под нависшую ветку, потом демонстративно приподнял ее для Карла. Порой казалось, Уолтера задевает, что Карл выше него. Но если вдуматься, оно и понятно: Уолтер привык быть самым высоким почти в любой компании.

— Я, — продолжал он, — имел в виду тебя. Следи за собой. В Метрейле наверняка есть рынок рабов. Не такой большой, как в Пандатавэе, но все-таки. Вся экономика этого края строится на рабстве.

— И что?

— А то, что мы спустим это Метрейлю. Не станем нарушать местных… обычаев, какими бы дикими они ни были. По крайней мере сейчас не станем. Полагаю, награду за твою голову в Пандатавэе еще не отменили. И нам не нужно, чтобы туда посылали донесения, что ты все еще жив.

— Спасибо за заботу о моем здоровье.

— И тебе спасибо — за сарказм. Не жду, что ты в это поверишь, но я действительно о тебе беспокоюсь. И о себе тоже. Если ты начнешь размахивать этим мечом в Метрейле — нам не миновать неприятностей.

— Уолтер, откуда пошло, что я — кровавый монстр?

— М-м-м… Вчера ты сам это доказал — вроде бы… — Он поднял ладонь, не давая Карлу возразить. — Ладно, проехали. Понимаешь, я ведь не говорю, что ты ловишь кайф, перерезая другим глотки. За исключением того дела — когда мы перебили Ольмина и его банду — убийства вряд ли доставляли тебе удовольствие.

Но дело-то в том, что относишься ты к этому как к норме. Коли уж на то пошло, Карл, то ты кое-что сказал в Пандатавэе, когда освободил Эллегона. Насчет того, что если ты делаешь что-то на самом деле важное, то о последствиях не думаешь. О них, мол, можно подумать и после.

— Погоди…

— Нет, это ты погоди. Семнадцатый Закон Словотского: «Всегда учитывай последствия своих действий. Не работая головой, пожнешь беду. И не только для себя».

Карл понял, к чему вел Уолтер. И это имело смысл; освобождение Эллегона дорого стоило им всем. Но принудить себя ничего не делать, видя людей в цепях…

Карл повел плечами:

— Я же пообещал Ахире… И давай покончим на этом.

Уолтер глубоко вздохнул:

— Если я не смогу убедить тебя, что прав, то не смогу и доверять твоим реакциям. Я же вижу, как ты похлопываешь по рукояти меча, когда раздражен. Если ты знаешь, что голову сносить никому не надо, ты вполне безопасен для окружающих. Я не боюсь, что ты проткнешь меня, если я вдруг не доложу сахару в чай или кофе… Но дело-то в том, что ты, черт тебя возьми, считаешь: от твоих поступков страдаешь только ты сам.

— Ты как будто трусишь.

— И трушу. — Уолтер фыркнул. — Причем не только из-за любви к собственной заднице. — Он медленно покачал головой. — Я не собирался тебе это говорить, но… Эллегон кое-что сообщил мне, пока мы летели. Тебя он тогда «отключил» — не был уверен, должен ли ты об этом знать. Он предоставил мне решать, говорить тебе или нет.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13