В одном из таких сражений Лисовский потерял своего родного брата Станислава.

В последний день июля 1609 г. Сапега, Лисовский и подоспевший им на помощь Зборовский решили предпринять штурм крепости и доказать свою непобедимую силу и военное искусство, но и этот штурм закончился ничем. Теснота, голод и жажда не сломили осажденных. Они не только оборонялись, но и совершали боевые вылазки и наносили врагам ощутимый урон. В польских летописях отмечено, что под стенами монастыря войско потеряло больше воинов, чем при взятии всех покоренных городов, а сама крепость «вооружена людьми, железом и мужеством». Вылазки защитников крепости продолжались и в суровых условиях зимы. В полной изоляции и совершенно не надеясь на помощь, осажденные продолжали держать оборону. В монастыре не хватало дров, воды, начались эпидемии.

Всех умерших относили в Успенский собор. В течение зимы 1610 г. в крепости умерло 2125 человек. Тех, кто еще мог держать оружие в руках, оставалось менее двухсот.

Неравный поединок защитников крепости и отборного войска Яна Сапеги продолжался с 23 сентября 1608 г. до 12 января 1610 г. За 16 месяцев беспримерной обороны Троице-Сергиева монастыря произошло много событий.

До наших дней дошло «Сказание Авраама Палицына», бывшего тогда келарем обители и запечатлевшего в произведении день за днем все героические подвиги горстки храбрецов.

По свидетельству Палицына, мужество защитников крепости не могли поколебать ни многочисленные штурмы, ни постоянные обстрелы из всех орудий, ни подкопы, ни засланные в крепость лазутчики, ни нехватка у осажденных воды.

В подошвенном бое крепостных стен были расставлены артиллерийские орудия. Их мощный огонь не давал противнику возможности приблизить стенобитные орудия и установить лестницы к стенам крепости. На тех же, кто все-таки подбирался к монастырю, сверху валились камни и кирпичи, лилась кипящая смола. Ни разу не удалось врагам подняться на крепостную стену.

Каждый защитник крепости сражался за честь всей Русской земли. Монастырь для осажденных был частью государства, оказавшегося в смертельной опасности.

Авраамий Палицын назвал среди храбрецов переяславльские сотни Бориса Зубова, Юрия и Афанасия Редриковых, туляков Ивана Есипова и Силы Марина, владимирцев Ивана Болоховского и многих жителей других русских городов, сел и деревень. В январе 1610 г. к осажденным наконец пробился небольшой отряд московских ополченцев, а вскоре подошли и регулярные войска воеводы Скопина-Шуйского. 12 января осада Троице-Сергиева монастыря была снята, а неприятельские войска были разрознены и бесславно отступили.

Царствующий в то время Василий Шуйский был весьма непопулярен в народе. Имея 70-тысячную армию, он так и не решился выйти из-за стен Москвы и дать сражение тушинцам. Царская власть не распространялась дальше Москвы, а государство находилось на грани распада.

Василий Шуйский не надеялся на собственные силы и обратился за военной помощью к шведскому королю. Тот собрал наемное войско численностью 15 тысяч и прислал его в Новгород. Царь доверил командование войском своему дальнему родственнику, князю Михаилу Скопину-Шуйскому. Трехтысячное русское войско, подкрепленное наемниками, выступило 10 мая 1609 г. из Новгорода и двинулось к Москве.

Под Тверью рать приняла сражение с тушинцами. Битва была такой жестокой, что наемники не выдержали и отступили назад. В распоряжении Скопина-Шуйского оставалось не более 1000 воинов, с которыми он отправился в Углич и 24 июля оказался в Калязине.

Здесь был свой Троицкий монастырь, и князь Михаил понял, что под его защитой можно разместить военный лагерь. Из Калязина по всей Руси полетели гонцы с призывом о помощи. Русские люди откликнулись, и к концу августа 1609 г. войско князя Скопина-Шуйского насчитывало до 15 тысяч воинов.

Ян Сапега, продолжавший держать в осаде Троице-Сергиев монастырь, узнал о надвигавшейся угрозе и решил первым напасть на калязинский лагерь. По численности войско Сапеги было примерно равно русскому. Сражение произошло 28 августа. Вначале был уничтожен передовой отряд тушинцев, после чего Скопин-Шуйский приказал держать оборону.

Семь часов беспрерывных и бесплодных попыток одолеть русских ополченцев ни к чему не привели. Когда стемнело, князь Михаил дал сигнал к наступлению, и русские ратники двинулись вперед. Измотанное и уставшее войско Сапеги не выдержало натиска и бежало по дороге к Угличу. Его преследовали на протяжении 15 верст до основного лагеря в Рябом монастыре.

Ночью русские отряды вернулись в Калязин. Через день польско-литовское войско и казаки ушли к Троице-Сергиеву монастырю, а русское войско еще в течение месяца собирало силы в калязинском лагере.

Накопив достаточно сил, Скопин-Шуйский осенью 1609 г. двинулся к Москве, последовательно освобождая от поляков Переяславль-Залесский, Александровскую слободу, а затем и Троице-Сергиев монастырь.

При приближении русского войска к Москве тушинцы сняли осаду со столицы и бежали. Вполне вероятно, что в случае победы под Калязиным Яна Сапеги Троице-Сергиев монастырь мог пасть, так как силы защитников были на исходе, а следом пала бы и Москва. Это означало бы полный распад Московской Руси.

Победа под Калязиным имела огромное значение: с этого момента на защиту государства встали все, от мала до велика. Во главе этого народно-патриотического движения после преждевременной смерти князя Скопина-Шуйского стали сначала братья Ляпуновы, а затем Минин и Пожарский.

Победе народного ополчения активно содействовал келарь монастыря Авраамий Палицын, опальный дворянин, насильно постриженный в монахи и вернувшийся из ссылки при Борисе Годуновом. Он распространял по стране грамоты с призывом к объединению в борьбе против неприятеля. Палицыну удалось убедить Пожарского поспешить начать боевые действия. Ополченцам были хорошо знакомы проповеди Авраамия. Он умел зажечь сердца патриотизмом и ненавистью к захватчикам.

Осенью 1612 г. у стен монастыря в течение 5 дней народное ополчение во главе с Мининым и Пожарским готовилось к походу против поляков и освобождению Москвы от захватчиков.

После освобождения Москвы именно Авраамий Палицын был среди послов, отправленных в Кострому просить принять престол Михаила Романова.

Прошло 6 лет, Троицкая обитель залечивала раны, отстраивались подмонастырские селения, люди постепенно приходили в себя. Но Смутное время в России еще не закончилось, и новый претендент на российский престол, польский королевич Владислав, не сумев с ходу овладеть Москвой, оказался у стен Троицкого монастыря.

Едва оправившись от длительной осады, крепость снова оказалась в самой гуще военных событий. Обороной монастыря было поручено руководить Авраамию Палицыну, который впоследствии оставил свои воспоминания потомкам о Смутном времени, богатые историческими фактами и точными наблюдениями.

На королевское войско обрушился такой шквал артиллерийского огня, что поляки не решились на новую осаду монастыря. Владислав запросил мира, и в селении Деулино, расположенном поблизости от монастыря, 1 декабря 1618 г. было подписано Деулинское перемирие на длительный срок.

В память об этом событии селение получило новое название – Мирное, а на месте переговоров была построена церковь преподобного Сергия Радонежского. О героической защите Троице-Сергиева монастыря говорили по всей России. Крепость стала символом мужества и непобедимости русского народа. Авторитет монастыря рос, а вместе с этим росли и пожертвования в его казну. К середине XVII в. число крестьянских дворов, принадлежавших обители, достигло 16 811, что значительно превышало царские и патриаршии владения.

Большое количество крепостных крестьян и значительные денежные вклады давали возможность монастырским властям не только быстро вести восстановительные работы, но и возводить новые здания. Прежде всего были обновлены оборонительные укрепления монастыря.

Боевые башни были надстроены ввысь, а получившие серьезные повреждения переложены заново. Вся крепостная стена стала вдвое выше и толще. Реставрировались старые каменные здания, и строились новые. Восстановление подмонастырских селений тоже шло быстрыми темпами, и к 1623 г. количество дворов в слободах достигало уже 600.

Появился в монастыре и свой воинский гарнизон, куда набирали не только крепостных крестьян, но и всех желающих. Жили пушкари и стрельцы гарнизона в специально построенных для них слободках к западу от монастыря. Население посада быстро росло за счет привлечения на восстановительные работы мастеровых людей и ремесленников.

К середине XVII в. монастырь был существенно перестроен, сохранив старую планировку в прежних пределах. Архитектурный облик обители существенно изменился, ансамбль дополнили новые здания и пристройки.

По царскому указу с 1641 г. была проведена работа по составлению описи всех имеющихся сооружений и остального монастырского имущества. Благодаря трехлетнему труду специальной комиссии и появившемуся на иконах изображению монастыря стало возможным достаточно точно воссоздать архитектурный ансамбль крепости середины XVII в.

У восточной стены Трапезной выросла новая церковь Михаила Малеина, Никоновский придел был расширен, купола церквей покрыли блестящей жестью, а на крестах засверкала позолота.

Стены и своды старой Трапезной были покрыты яркой росписью. Именно в это время была срублена со стен Троицкого собора рублевская живопись и заменена новой. Рядом с Духовской церковью была возведена каменная колокольня, превышавшая по высоте церковную звонницу.

Колокольня простояла около 100 лет и была разобрана, но по сохранившейся описи и плану архитектора И. Ф. Мичурина можно составить представление о ней.

Прямоугольное в нижней части здание многоярусной колокольни в верхней части было восьмигранным и завершалось небольшой главой. Новую колокольню зодчие примкнули к древней звоннице. Оба здания составляли единую группу, органично вписывавшуюся в архитектурный ансамбль монастыря.

Есть данные, что Борис Годунов подарил для колокольни 5 колоколов: два «благовестных», висевшие в ее нижних ярусах и звонившие по большим праздникам, два колокола звонили по определенным дням недели и один, «застольный», звонил, приглашая всех к трапезе. Всего на обеих звонницах было, согласно описи, 32 колокола.

На месте деревянного дворца Ивана Грозного возвели новые «царские хоромы» – длинное деревянное строение из шести секций. У каждой секции был отдельный лестничный ход. Напротив Троицкого собора стояли деревянные палаты царицы и царевича, а к западу от них – двухэтажные кельи архимандрита.

К 1640 г. относится и постройка двухэтажного каменного корпуса келий, где жили монахи и была небольшая гостиница для гостей. В подклетном этаже жили управляющие монастырскими вотчинами, а часть келий занимали переплетчики книг.

В северо-восточной части монастыря располагался Житный двор, где стояли хлебные амбары и кельи «житничных старцев». Там же находилось небольшое каменное здание, где хранился «пищальный порох». На западной стороне крепости размещались монастырские приказы.

Имелись в обители свои погреба и ледники, возле которых была построена ризница, где хранились монастырская казна, богатая церковная утварь и особо ценные вклады: ювелирные изделия, художественное шитье, иконы. Современик, видевший богатства ризницы, писал, что там хранятся вещи, «поражающие ум изумлением и удивляющие умного больше глупца».

В Крепостной палате хранились документы на крепостных крестьян и вотчинные земли, в соборных палатах сидели архимандрит, келарь и казначей. Здания на западной стороне монастыря завершали Больничные палаты. Напротив них была кузница и Оружейная палата.

В XVII в. сильно возросла роль монастырского келаря. В его ведении находилось огромное хозяйство. Для управления этой махиной был создан целый комплекс келарских служб. Расположили новые помещения прямо на крепостной стене. На иконе с изображением Троице-Сергиева монастыря келарские службы представлены в виде башни с двумя небольшими пристройками.

Территорию обители украшали зеленые сады и чистая гладь прудов, где монахи разводили рыбу. Повсюду на речках и прудах стояли ветряные мельницы, тоже являвшиеся своеобразным украшением обители.

Надо сказать, что благоустройству монастыря придавалось большое значение. Из Белого пруда вода подавалась по каменным трубам в Пекарню и Поварню. А из колодцев воду поднимали специальными подъемниками и подавали в помещения по медному водоводу.

В процессе современных исследований на территории лавры был найден дубовый колодец, построенный в XV в. Специалисты предполагают, что это часть одной из первых водопроводных систем, которая снабжала водой старую Трапезную.

Это не мог быть источник, так как у колодца очень крепкое дно. У рукотворного водоема нашли две трубы, одна из которых ведет к пруду, что в 150 метрах от бывшей Трапезной.

Для бесперебойного обеспечения строительных работ материалами монастырь имел свои кирпичные заводы. На Кирпичном дворе стояли два горна, где обжигали «кирпич синей», и печь для изготовления поливных изделий. В трех печах для производства стенового кирпича одновременно размещалось 44 200 штук.

Пятницкую и Введенскую церкви отстроили заново после сильных разрушений во время осады монастыря. При них был открыт небольшой женский монастырь всего на 13 келий для стариц.

Примечательно, что колодец, находившийся в этой самостоятельной обители, существовал со времен Сергия Радонежского. Он был выложен белым камнем и накрыт деревянным шатром.

К постройкам XVII в. относится комплекс Больничных палат и церкви Зосимы и Савватия. Больничные палаты представляют собой линию двухэтажных зданий с высокими крышами. Второй этаж посередине разрывается, и на площадке перекрытия первого этажа высится церковь. Это небольшой стройный одноапсидный храм с высоким каменным шатром.

Поставлена церковь во имя Зосимы и Савватия, соловецких чудотворцев. Это единственная подобная церковь, сохранившаяся до наших дней. Внутреннее убранство ее весьма скромное, и очевидно, что зодчие все свое мастерство направили на украшение внешнего вида церкви.

Вставки из зеленых поливных изразцов были применены здесь впервые. Они располагаются на здании поясами, группами и одиночными вкраплениями. На многих изразцах видны изображения воинов и артиллерийских орудий. Узорчатые фасады Больничных палат прекрасно сочетаются с красочным декором церкви.

При проведении реставрационных работ был выявлен объем Крепостной палаты, предназначавшейся для хранения документов. Палата представляла собой прямоугольную четырехъярусную башню, где каждый ярус был перекрыт сомкнутым сводом и сообщался с другими каменными лестницами. Имелось там и потайное помещение, расположенное ниже уровня пола, для хранения особо важных и секретных документов.

Мирные Келарские палаты были приспособлены и для оборонительных действий. Стены нижнего яруса использовались как боевые казематы, а из окон верхних ярусов в любое время можно было открыть стрельбу. В северной пристройке Келарской башни также было сделано расширение, где располагался ряд бойниц. Сейчас эти помещения носят название Бондарных палат, что ни в коей мере не отражает их назначения.

Сложная система галерей, лоджий и переходов, связывавшая Крепостную палату и Келарские службы, восхищает оригинальным сочетанием различных форм и смелостью замысла.

Корпус братских келий, расположенный к югу от ворот, представляет собой длинное здание. Особенность расположения его на крутом косогоре позволила строителям с южной стороны возвести три этажа, а с северной – два.

Каждая келья состояла из жилой комнаты, сеней и большой палаты, где работал монах. В каждой секции было 12 келий. Келья имела отдельный вход и выход на крепостную стену, а те, что находились в верхних этажах, – еще и наружную деревянную лестницу. Внутри кельи были оригинально отделаны разноцветными полосами на стенах в виде панелей.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.